Читать книгу Россия под прицелом глобализма - Геннадий Зюганов - Страница 4

Мировая история знает четыре «глобальные технологические революции». Первая произошла на заре человеческой истории. Она связана с появлением домашних животных и знаменует собой переход человечества от примитивной экономики собирательства к качественно более высокой, кочевой цивилизации и культуре.

Следующая «глобальная революция» связана с освоением первых земледельческих технологий. Она, в свою очередь, ознаменовала переход наших далеких предков к оседлому образу жизни, который и создал предпосылки для развития человечества в его нынешнем виде.

Третьей «мировой революцией» стала революция промышленная, индустриальная. Ее предпосылки зрели еще с момента разделения труда в средневековых европейских мануфактурах, но по-настоящему она началась после появления первой паровой машины – прообраза огромного семейства промышленных механизмов, до неузнаваемости изменивших жизнь человека. Продолжалась промышленная революция по мере освоения новых источников энергии – химических и атомных – вплоть до второй половины XX века.

И, наконец, четвертая «глобальная революция» – это революция информационная. Связана она с беспрецедентно быстрым развитием массовых коммуникаций, заложивших технологическую основу процессов современной глобализации.

Современные ученые видят суть глобализации в резком расширении и усложнении взаимоотношений как людей, так и государств, в ускорении процессов формирования планетарного информационного пространства, мирового рынка капиталов, товаров и рабочей силы, в интернационализации проблем техногенного воздействия на природную среду. При этом среди главных предпосылок глобализации на первое место чаще всего ставится информационная революция, которая и обеспечивает ее технологическую базу, теснейшим образом связанную со стремительным развитием глобальных информационных сетей.

Благодаря новейшим информационным технологиям становятся возможными и экономическая глобализация, и интернационализация капитала и труда, и другие подобные им явления. Словом, создание мирового информационного пространства является одним из основных, если не основным, условием глобализации.

Информация, становясь непосредственной производительной силой, представляет собой ресурс, кардинально отличающийся от традиционных условий производства. Этот ресурс характеризуется неисчерпаемостью и безграничностью, а потому нормы на издержки при создании того или иного информационного продукта установить практически невозможно.

Изменения в информационной сфере ознаменовали наступление новой эпохи. Открывается новая эра в истории цивилизации – эра интенсивного освоения неистощимого информационного ресурса.

Начиная с конца XIX столетия наука каждые 20–30 лет радикально меняет картину мира. Вот и сегодня новые «правила игры» в глобальном мире формируются в первую очередь под влиянием тех гигантских возможностей, которые открывают новые технологии во всех важнейших областях человеческой деятельности: промышленности и сельском хозяйстве, финансовой сфере и военной стратегии, геополитике и религии, в образовании и культуре.

Развитие электронных средств коммуникации предоставило возможность практически мгновенно перемещать гигантские капиталы с одного конца планеты на другой. При этом финансовая деятельность, то есть управление денежными потоками, за последние годы превратилась едва ли не в основной двигатель глобализации.

Само по себе это, конечно, неплохо. Но, как известно, любое достижение можно обернуть как во благо, так и во вред человечеству. Перекатывающиеся по всему миру в погоне за максимальной прибылью финансовые волны грозят смыть и государственные границы, и суверенитет, и национальную самобытность народов. А это создает предпосылки для нагнетания международной напряженности и ожесточенных конфликтов.

Получив невиданную ранее мобильность, виртуальные деньги перестали быть жестко связанными с реальным сектором экономики, с материальным производством. Сейчас, даже по самым оптимистическим подсчетам, в этих сферах удерживается не более 10 % финансовых средств. Остальные 90 % задействованы в области «торговли воздухом», то есть чистой спекуляции, не имеющей отношения к производству товаров и услуг. Иначе говоря, господство спекулятивного капитала – важнейшая характеристика современной глобализации.

Всем памятны причины финансово-экономического кризиса 2008–2009 гг. Вокруг американской системы кредитования виртуальный финансовый сектор разросся так, что многократно превысил объем реальной экономики. Торговать долгами и прочими обязательствами стало проще и выгоднее, нежели получать доходы от вложений в промышленность. Деньги стали делаться даже не из денег, а из несуществующих активов. Лопнувший финансовый пузырь вызвал потрясение практически всей мировой экономики.

Существенной характеристикой нового глобального мира стало постоянное сокращение числа людей, занятых производительным трудом. И это не случайно. Когда деньги воспроизводят сами себя, минуя товарную стадию, привлекательность вложений в материальное производство уменьшается. Кроме того, новые технологии позволяют резко повысить эффективность труда при сокращении числа работающих, а следовательно, и фонда заработной платы.

В результате человечество столкнулось с гигантской по сложности задачей: куда девать «ненужные» рабочие руки? Специалисты считают, что при сохранении нынешних тенденций в грядущем веке для функционирования мировой экономики будет достаточно 20 % трудоспособного населения. И, как пишет известный американский экономист и философ Джереми Рифкин, автор книги «Конец занятости», те 80 %, которые останутся не у дел, будут обречены на колоссальные проблемы.

Статистика показывает: в мировом масштабе армия безработных «пролетариев», лишенных возможности заработать на жизнь, постоянно растет. При этом от людей невозможно скрыть, что их труд стал не нужен не потому, что они ленивы или малоквалифицированны, а потому что архитекторы «нового мирового порядка» избрали такую модель глобализации, при которой предусмотрены удовлетворение потребностей и соблюдение прав лишь малой части человечества – «золотого миллиарда». А остальным отведена роль людей второго сорта.

О наступлении информационной, постиндустриальной эпохи заговорили в научных кругах еще в 60-е гг. XX века. Тогда же, практически одновременно, в Японии и США был введен в научный оборот термин «информационное общество». Бурный всплеск интереса к этой сфере произошел после выхода в свет в 1973 г. книги известного американского социолога Д. Белла «Грядущее постиндустриальное общество», что повлекло за собой рождение множества футурологических концепций.

Теория информационного общества начала разрабатываться в трудах таких теоретиков, как М. Порат, Й. Масуда, Т. Стоуньер, Р. Катц. В основе этой теории лежит утверждение, что растущие темпы развития информационных технологий переводят все человечество в качественно новое состояние глобального информационного единства.

Среди многочисленных теоретиков, подготовивших почву для широкого распространения концепции информационного общества, следует особо выделить два имени – канадца Херберта Маршалла Маклюэна и американца Элвина Тоффлера.

Маклюэн рассматривал коммуникационные технологии как решающий фактор общепланетного торжества либерально-демократической системы ценностей. Он утверждал, что только в условиях массового распространения печатного – а теперь в первую очередь, электронного – слова становятся возможными и частная собственность, и демократизация общества на основе избирательного права, поскольку именно печатным словом формируется исходный элемент западного общественного устройства – предельный индивидуализм, максимальная атомизация человека.

Еще в 1962 г., предвосхитив идеи «цифровизации» экономики и управления, о которых сегодня так много говорит российское руководство, Маклюэн ввел понятие «электронное общество», заявив о необходимости изучать современную культуру прежде всего с точки зрения того, какое место занимают в ней электронные средства коммуникации. Маклюэн сконцентрировал свое внимание на телевидении, поскольку оно определяет тенденции, характерные для всех СМИ, и наиболее тотально влияет на сознание людей.

Результатом его исследований стал знаменитый тезис о превращении мира, благодаря новейшим средствам коммуникации, в «глобальную деревню». Разумеется, понятие «деревня» тут подразумевает не социально-экономический уклад жизни, а общность представлений о мире, которая будет характерна для «информационного общества». Порождаемую новыми информационными технологиями унификацию мировоззрения людей, живущих в разных концах планеты, но становящихся похожими друг на друга как жители одной деревни.

По мнению Маклюэна, телекоммуникации, масс-медиа и компьютерные сети как бы продолжают центральную нервную систему каждого человека до образования «глобального объятия», сжимающего пространство и время на нашей планете до предела. Оно вовлекает человека в происходящее. Всё оказывается взаимосвязано, и в результате формируется бурно обновляющаяся иллюзия, будто все знают всё обо всех. «Земной шар, связанный электричеством, оказывается не больше деревни», – эти слова канадского социолога стали одним из самых популярных афоризмов своего времени.

В 80-е гг. Маклюэна затмил своей популярностью Э. Тоффлер, который в книге «Третья волна» сформулировал весьма своеобразную концепцию исторического процесса. Он выделил в истории три волны, три глобальные эпохи: первая волна – аграрная (до XVIII века), вторая – индустриальная (до середины XX века) и третья – информационная (начиная с 50-х гг. прошлого столетия). Тоффлер первым подробно описал революционные изменения, происходящие в современном мире в «техносфере», «социосфере», «информационной и властной сферах», а также «биосфере» и «психосфере», показал взаимоотношения между ними.

С начала 90-х гг. XX столетия в развитии идей постиндустриализма наступил новый этап. Он связан прежде всего с именами двух экономистов: Питера Дракера и Мануэля Кастельса.

П. Дракер, один из создателей современной теории менеджмента, в 1995 г. опубликовал книгу «Посткапиталистическое общество». Идеи Дракера по смыслу близки философу Фрэнсису Фукуяме с его знаменитым тезисом о «конце истории». Дракер тоже провозглашает наступление эпохи преодоления традиционного капитализма, а основным признаком происходящего сдвига объявляет переход от индустриального хозяйства к экономической системе, основанной на знаниях и информации.

Это, по мысли Дракера, должно способствовать преодолению недостатков капиталистической частной собственности и взаимного отчуждения людей – результата неконтролируемого развития западного индивидуализма. Затем последует формирование новой, «улучшенной», системы ценностей современного человека, что приведет к изменению роли и значения национального государства. По мнению Дракера, современная эпоха – это эпоха радикальной трансформации капиталистического индустриального общества в «общество знания».

Но самым фундаментальным исследованием феномена информационного общества является, пожалуй, сочинение М. Кастельса «Информационная эпоха: экономика, общество и культура», опубликованное в 1998 г. Испанский экономист дает развернутый анализ современных тенденций мирового развития, приводящих к формированию основ общества, которое он называет «сетевым». Отправными точками для его идей являются планетарные информационные сети, глобальная экономика и международные финансовые рынки как основные признаки формирующегося «нового мирового порядка».

Согласно концепции Кастельса, в последние десятилетия в мире появилась экономика нового типа, которую он называет «информациональной и глобальной».

«Информациональной» новая экономика именуется ученым потому, что производительность и конкурентоспособность субъектов этой экономики, будь то фирма, регион или нация, зависят в первую очередь от их способности генерировать, обрабатывать и эффективно использовать информацию, основанную на знаниях. Глобальная же она потому, что основные виды экономической деятельности, такие как производство, потребление и циркуляция товаров и услуг, а также их составляющие – капитал, труд, сырье, управление, информация, технология, рынки – организуются в глобальном масштабе с использованием разветвленной сети, связывающей экономических агентов.

Но главное, утверждает Кастельс, заключается в том, что в новых исторических условиях достижение оптимального уровня производительности труда и конструктивной конкуренции возможно лишь «внутри глобальной взаимозависимой сети». Эта глобальная сеть в своих основных чертах уже сформировалась в последней четверти XX в. как результат «революции в области информационных технологий». Именно такая революция предоставила необходимую материальную базу для создания новой глобальной экономики.

Историческая взаимосвязь между лежащим в основе экономики знанием и революцией в сфере информационных технологий породила «новую, отличную от ранее существовавшей, экономическую систему». С этим тезисом трудно не согласиться. Особенно наглядно он подтверждается историческими сравнениями, характеризующими значение «человеческого фактора» в мировой экономике.

Так, например, с 1800 по 1860 г. доля производственного капитала в совокупном фонде развития ведущих стран Запада достигала 80 %, а доля расходов на образование, здравоохранение и НИОКР – соответственно 20 %. То есть, грубо говоря, из каждой сотни долларов инвестиций 80 вкладывалось «в железо» и лишь 20 – «в человека».

Но во второй половине XX века произошли кардинальные изменения. Доля «инвестиций в человека» в совокупном фонде развития резко возросла. Если в 1950 г. она составила 47–48 %, то к концу прошлого столетия достигла 67–69 %. И продолжает увеличиваться.

* * *

Западные философы выстроили своеобразную концепцию последовательной смены культурных эпох – от культуры изрекаемого слова через культуру чтения набранного текста до культуры аудиовизуальных СМИ. Цивилизации первой эпохи в своем развитии опираются прежде всего на устную речь, второй – на развитие технологий печати. Для третьей эпохи характерно доминирование электронной информации, которая сочетает словесный, зрительно-образный и звуковой ряды. Причем смена культурных эпох происходит вследствие революционных открытий в области средств коммуникации.

Сегодня очередная информационная революция происходит буквально на наших глазах. Огромными темпами растет число пользователей Интернета. В 1993 г. их было только 3 миллиона человек, в 2000 г. это число выросло до 350 миллионов, а в 2018-м составило уже 4 миллиарда. И продолжает стремительно увеличиваться.

Информационная революция оказала воздействие на средства массовой информации, прежде всего на широкое распространение электронных СМИ. За последние годы многократно увеличилась глобальная сеть интернет-изданий. Скорость, с какой новые средства массовой коммуникации завоевывают мир, поражает. Под их мощным воздействием рождается новая глобальная культура, так называемая «культура реальной виртуальности». Она ставит в сознании миллиардов людей знак равенства между представлениями, которые формирует у них электронный виртуальный мир, и миром реальным, который воспринимается таким, каким его отображают новые технологии – даже если они существенно искажают картину реального мира.

Бурное распространение информационных технологий при правильном их использовании могло бы привести к целому ряду позитивных изменений в жизни общества. Рост скорости передачи сообщений, увеличение объема передаваемой информации, ускорение обработки получаемых данных позволяют значительно улучшить качество жизни современного человека. Более того, информационная революция могла бы оказать благотворное влияние и на политические процессы: рост информированности населения позволяет привлечь более широкий круг людей к решению важнейших проблем современности.

Однако на деле большая часть социальных последствий глобализации в области информатики весьма противоречива. Наибольшую тревогу вызывают сомнения в способности человечества контролировать плоды информационной революции и обеспечить их конструктивное использование.

Специалисты отмечают тревожные изменения в психике людей, постоянно пользующихся Интернетом. Наука установила: человеческий мозг, мыслящий, как известно, образами, устроен так, что в определенных случаях не отличает реальное событие от вымышленного, которое разыгрывается в его воображении. И если создатели виртуальной реальности задаются целью манипулировать обществом, то оно с легкостью становится объектом их манипуляции – вплоть до полной утраты социальных, политических и нравственных ориентиров.

Обследование фанатов Интернета показало, что их психология и даже черты характера довольно быстро меняются в сторону тех ценностей, которые содержит виртуальная информация сети, а реальная жизнь постепенно отходит на второй план, превращаясь в досадную помеху. Нарастает опасный конфликт между виртуальной «матрицей» представлений о мире и его объективной реальностью, от которой человек все равно не может уйти, и без разумного и ответственного взаимодействия с которой он разрушается как личность, утрачивает важнейшие социальные функции и превращается в маргинала. По сути, механизм разрушения личности в социальном смысле тут оказывается таким же, как и у пристрастившихся к наркотикам, на месте которых оказываются виртуальные «продукты», порождающие зависимость и искажающие сознание человека.

«Диктатура СМИ» закладывает в сознание подрастающего поколения «ценности», ведущие к моральному разложению. В частности, разрушительное воздействие на психику детей и подростков оказывают сюжеты, связанные с насилием, сцены сексуально-порнографического характера, всевозможные азартные развлечения.

Люди и политические силы, которые контролируют гипнотизирующий массового потребителя информационный поток, получают возможность формировать и изменять мировоззрение и самосознание целых народов и континентов. Причем, вложение капитала в процесс формирования мировоззрения людей становится сегодня самым выгодным бизнесом. Эта качественно новая черта, присущая эпохе глобализации, дает основание самым внимательным образом отнестись к предостережениям некоторых ученых о возможности скорого наступления эпохи «глобального сетевого тоталитаризма». Сверхзадачей этого нового тоталитаризма будет безоговорочный контроль над сознанием и поведением миллиардов оболваненных, до неотличимости сходных по своим представлениям, но при этом глубоко отчужденных друг от друга обитателей «глобальной деревни», которая в свете таких опасных перспектив приобретает уже вовсе не привлекательные, а зловещие очертания.

Не случайно в странах, наиболее развитых в области средств массовой коммуникации, наблюдается постоянное снижение доверия к большинству общественных структур, будь то партия, профсоюз или церковный приход. Рушится институт семьи, растет число гражданских судебных процессов. Индивидуалист-одиночка, живущий в иллюзорном мире, – а именно таков психологический портрет идеального пользователя сети, – больше не нуждается в «устаревших» общественных связях и социальных институтах. Персональный компьютер и связь с Интернетом – вот все, что ему нужно для «полноценного» существования. Но объективная реальность, ее проблемы и ее требования при этом никуда не исчезают. И как раз для такой личности, изуродованной виртуальным наркотиком, полноценное существование в реальном мире становится невозможным. А критическое накопление в обществе таких личностей, утрачивающих способность к осмысленной и созидательной деятельности, ставит под угрозу полноценное существование самого реального мира, его сохранность.

Очевидно, что мы имеем дело с формированием базовых условий для установления тоталитарных режимов, опирающихся на электронные средства подавления человеческой индивидуальности. Ведь именно те социальные структуры и институты, которые вытесняет из нашей жизни Интернет: конфессиональные общности, профессиональные союзы, различные группы и клубы для неформального общения и т. п., – являются главным препятствием на пути возникновения тоталитаризма, который возможен там, где личность интеллектуально и нравственно опустошается и остается в одиночестве перед натиском сил, рвущихся к господству над ней.

Эти тенденции все больше проявляются и на международном уровне. К ним вполне применима формула: «Кто управляет информацией, тот управляет миром». История человечества знает три разных способа управления информацией, каждый из которых существовал в определенную эпоху, на определенном уровне развития средств массовой коммуникации.

Первый: силовое, принудительное регулирование процессов доступа к информации и ее производству. Проще говоря, цензура. Этот способ, характерный и для эпохи рукописной традиции, и для периода печатных СМИ, на протяжении большей части человеческой истории был главным и единственным орудием управления информацией, применявшимся в первую очередь государственной властью.

Появление и стремительное развитие электронных СМИ – сначала радиовещания, а затем и телевидения – положило конец диктату цензуры. Государство потеряло возможность контролировать массовый доступ населения к информации, источники которой располагаются за рубежом. В связи с этим главенствующим способом контроля в этой области стало управление процессом подачи информации.

Основное внимание манипуляторов массовым сознанием переместилось от того, какую информацию получает потребитель, к тому, в каком виде он ее получает. Учитывая, что во многих семьях телевизор работает не менее 7–8 часов в сутки, способ и форма подачи информации, а также манипулирование комментарием, способны – даже без искажения фактов – менять отношение телезрителя к тому или иному событию в заданном направлении. Таким образом, можно говорить не об исчезновении цензуры, а лишь о ее видоизменении. На смену цензуре факта пришла цензура его интерпретации, не менее далекая от истины, но при этом даже более опасная, если учитывать современные масштабы и скорость распространения «информационных продуктов», служащих манипуляции сознанием.

Например, в период перестройки телевидение обрушило на нас шквал разрушительной информации, который хаотизировал мышление, уничтожая его традиционные опоры. Для создания предпосылок к слому советской государственности потребовалось расшатать общественное сознание, сломать сложившуюся систему ценностей. И телевидение тогда отлично справилось с этой грязной задачей. Оно взяло на себя роль силы, подрывающей способность людей к рациональному мышлению, повело сокрушительную атаку на все нравственные нормы, выступив в роли инструмента разрушения «культурного ядра» нашего общества.

Цель была достигнута путем «разоблачения», шельмования, высмеивания и охаивания всех ценностей, символов, героев советской эпохи. В результате была значительно ослаблена морально-психологическая защита общества.

Характерный пример такой манипуляции массовым сознанием – война в Чечне, точнее то, каким образом она долгое время подавалась российскому телезрителю. Подавляющее большинство видеокадров с мест событий представляло собой зрелище взрывов, обстрелов, разрушений и гибели после военных акций российских войск. К тому же, часто они подавались с глумливой интонацией и комментарием, унизительным для федеральных войск и комплиментарным для боевиков. Между тем известно и доказано, что картина последствий войны оказывает сильнейшее воздействие на сознание, восстанавливая общественное мнение против стороны, совершившей акт разрушения.

Поэтому, например, телекомпании США, освещая военные действия в Ираке или Афганистане, показывают только те фазы действий, в которых отсутствует образ их последствий. Ни одного кадра с видом разрушений, ни единой картинки с беженцами, ранеными детьми или мертвыми телами!

Наконец, есть способ контроля над информационной сферой, имеющий в основе технологию управления процессом восприятия информации. Это наиболее тонкий, скрытый процесс, его эффективность измеряется степенью воздействия на массовое сознание. Этот способ предполагает не просто программирование массового сознания, а производство индивидуумов с заранее заданными характеристиками, жизненными установками и моральными качествами. Тут речь идет уже о фактическом моделировании социальных зомби, которые, по мысли инженеров нового мирового порядка, должны вытеснить людей, способных к самостоятельному критическому мышлению. Благодаря чему будет сформировано общество, намного более податливое к манипуляции и тотальному контролю и намного менее требовательное к тем, в чьих руках сосредоточена политическая и экономическая власть.

Достижение такого результата стало реальным именно в эпоху Интернета, многократно расширившую возможности влияния на человека, на глубинные основы его мировоззрения и самосознания, когда специалисты по психологии массовых коммуникаций разработали методики манипуляции информационными потоками, на порядок более эффективные, чем традиционные способы подачи информации.

Впрочем, правильнее будет сказать, что технология управления информационными потоками включает в себя и все прежние способы «промывания мозгов» – от прямой цензуры до тенденциозного комментария, но только на качественно более высоком уровне. Аналитики отмечают, что в результате человек практически лишается возможности противостоять внешним воздействиям на его психику.

И действительно, с каждым днем поток новостей, рекламы и тому подобных «информационных продуктов», становится более плотным и все сильнее давит на нас. Но возможности человеческого мозга воспринимать и обрабатывать информацию имеют свои пределы. Значит, если внимание человека постоянно «загружено» потоком образов и понятий, имеющих определенный психологический, политический, идеологический, культурный код, то воспринимать иную точку зрения он физически не способен.

При этом принцип свободы слова остается вроде бы незыблемым. Силы, которые управляют информационными потоками, просто вытесняют представителей иной точки зрения на обочину. И тогда любой вид оппозиции «владыкам эфира» становится уделом маргинальных групп, политических сектантов. Они, формально имея полную свободу выражать свою точку зрения, теряют всякую реальную возможность донести ее до сознания своих сограждан.

А если учесть, что подавляющая часть источников информации находится в руках западных глобалистов, это открывает перед ними широчайшие возможности для «информационной диктатуры» в невиданных ранее масштабах.

В этой ситуации начинают работать иные социальные законы, подобно тому, как в математике действуют законы больших чисел, отличающиеся от «традиционных» числовых закономерностей.

Тот, кто добивается господства в важнейшем секторе информационного поля, обретает контроль и над всем полем, будь то отдельно взятое государство или все международное сообщество. В этом – особенность и главная черта глобализма. И здесь же кроется его главная опасность.