Читать книгу Ключевой элемент. Книга первая - Генри Барс - Страница 5

Пророчество.

В классе слитно вскрикнули все девчонки, да и Наташа от них не отстала.

– Димка, Димочка! Ну что же ты! Что с тобой?! Можешь говорить?! Принесите воды кто-нибудь, ну что же вы стоите! – Наташа осторожно позволила обмякшему мальчику сползти на пол и стала хлопать его по щекам.

– Надо ему искусственное дыхание сделать! – вышла вперёд Маша. – Я умею, нас в прошлом году в летнем лагере на игре «Зарница» научили.

– Обойдешься! – усмехнулась Наташа. – Она уже прощупала Диме пульс, убедилась, что он есть, и немного успокоилась. Димка лежал с полузакрытыми глазами и ровно дышал.

Принесли воду, попытались заставить лежащего в обморочном состоянии мальчика сделать глоток, но ничего не вышло, только майку ему намочили. Тогда Саня просто набрал воды в рот и с силой выдул её сквозь плотно сжатые губы с громким смешным звуком, как делала его мама при глажке белья. Тысячи мельчайших капель попали на Димино лицо, и Наташа, чуть погодя, вытерла их аккуратно салфеткой с учительского стола. Приходить в себя Димка не спешил, и ситуация становилась уж вовсе неприятной. Надо было срочно вызывать врача, однако делать этого совершенно не хотелось. Вызов врача – необратимый шаг, потом будут дотошные разбирательства, и хорошо известно, кого сделают козлом отпущения: вместо того, чтобы уложить детей спать в тихий час, вожатая затеяла с ними какую-то сомнительную игру. И не совсем ясно, какие цели она преследовала, тут еще надо разобраться…

Наташины мысли с головокружительной быстротой понеслись в этом невеселом направлении. Чего уж тут скрывать, начавшись предательской дрожью в коленях и астматическим удушьем, девушку стала охватывать паника, невыносимо захотелось заплакать. Но Димка, вдруг, заморгал и промычал что-то невразумительное.

– Димочка, Димочка, миленький мой, ты очнулся? – Наташа уже не пыталась скрывать свои слёзы.

– Ох… Где это я… Что за ерунда?.. Как я здесь оказался? Я что, в метро? – каким-то бесцветным, глухим голосом пробормотал Дима, девчонки за Наташиной спиной нервно зашушукались.

– Точно, в метро. Вышел из поезда и иду в толпе. К выходу, наверное… – после короткой паузы снова заговорил Дима.

– Димка, ты что! Ты слышишь меня? – Наташа затрясла мальчика за плечи. – Ты здесь, в классе, просто тебе плохо стало.

Санёк тоже попытался пробраться к другу, но вожатая ему не позволила.

– Двери поезда закрылись, и он с оглушительным грохотом умчался в тоннель. – голос Димы стал ровнее и твёрже, оставаясь по-прежнему глухим. Мальчик не отвечал на вопросы, не реагировал на прикосновения, продолжая говорить, как включенный радиоприёмник:

– Мы довольно быстро идем по станции, направляясь к широкой лестнице в конце зала, мимо колонн из светло-серого мрамора, которые у потолка имеют форму пятиконечных звёзд. Это станция «Кропоткинская». Впереди на стене большое табло с красными цифрами, электронные часы. Время – восемь часов, сорок две минуты. Вокруг множество людей, бросается в глаза их яркая, необычная одежда. Очень многие в джинсах: голубых, белых, серых с белыми разводами, коричневых. Почти у всех в ушах какие-то маленькие штучки с проводами, как слуховые аппараты для глухих. Девушки в разноцветных полупрозрачных платьях. Много мужчин в костюмах. Я тоже в строгом тёмно-синем, почти чёрном костюме, в голубой рубашке с синим галстуком, на ногах чёрные лаковые туфли. Я иду и цокаю каблуками об пол, как женщина. Очень жарко и я вспотел, рубашка липнет к спине, даже волосы на голове намокли от пота.

Наташа больше не пыталась привести Диму в чувство. Она сидела прямо на полу, прислонившись спиной к стене, а он лежал рядом с ней. Девушка положила Димину голову к себе на колени. Дети, немного успокоившись, стояли рядом или сидели прямо на партах. Было уже понятно, что происходит что-то необычное, необъяснимое. Кирилл хлопал глазами, Маша махала над Димой какой-то фанеркой, а Саша украдкой перекрестился и отошел к окну. Все сохраняли тишину и, замерев, внимательно прислушивались к словам мальчика.

– Я поднимаюсь по лестнице. Некоторые идут очень медленно, и это сильно раздражает, они мешаются, путаются под ногами. Хочется всех растолкать и быстрее пробраться к выходу. Я куда-то спешу… – Димка закашлялся. Ему тотчас же дали глотнуть воды, что он и сделал, в этот раз успешно. Через пару мгновений он продолжал:

«Я спешу на работу. Мне к девяти часам, и остаётся пятнадцать минут. Ну вот, длинный коридор заканчивается, еще один подъём по лестнице, и я на улице. У выхода два негра суют мне прямо в руки какие-то цветные картинки, я ловко обхожу их стороной. «Стоматология, здоровье, «кремлёвская» диета!» – наполовину поёт, наполовину говорит какая-то бабулька. Она держит в руках пачку газет с цветными фотографиями на страницах. Поток людей течёт мимо, не обращая на неё никакого внимания, спешит вниз по лестнице к пешеходному переходу. Я вижу светофор, горит зелёный человечек, можно идти.

Перехожу дорогу, поворачиваю налево, вижу красный свет и останавливаюсь. День сегодня просто чудесный, солнечно, жарко, природа ведь не виновата, что я обязан ходить на работу в костюме. Небо такое синее, как бывало только в детстве в пионерском лагере «Сказка» на речке Кададе. Сейчас бы позагорать и поплавать на водохранилище в Подрезово, а вечером шашлычок сообразить! Из ближайших ларьков пахнет то ли пончиками, то ли блинчиками, доносится аромат кофе. Мне надо перейти еще две улицы, Пречистенку и Остоженку, разделенные площадью «Пречистенские ворота» со старым облезлым, заляпанным голубиным помётом памятником Фридриху Энгельсу. Впереди слева расположилась величественная громада храма Христа Спасителя. Ещё немного левее виднеются купола Кремля. Мимо, глухо шурша шинами по асфальту, проезжают большие чёрные автомобили с затемненными стёклами и разноцветные машинки попроще.

Что-то всё красный, да красный, слишком долго, так и опоздать можно… Ну вот, наконец, зелёный, перехожу Пречистенку. Толпа забирает правее. Мы с симпатичной девушкой в розовом сарафане идем прямо до перехода через Остоженку и останавливаемся: снова красный. Дует ветер, развевая подол её сарафана, девушка придерживает его левой рукой, одновременно правой инстинктивно прикрывая грудь, ткань-то прозрачная. «Зачем же ты так оделась, раз стесняешься!» – мелькает у меня мысль, и я улыбаюсь уголком рта.

В этот момент вдруг накатывает волнами и разливается вокруг низкий ритмичный звук. В храме Христа Спасителя забили колокола. Вот уж, действительно, малиновый звон!.. Наверное, сегодня праздник какой-то. Господи, до чего же красиво! Так приятно покалывает миллионами иголочек вдоль позвоночника, и кажется, что колокольный звон пробирает до самой глубины души! Смотрю на колокольни храма под золотыми куполами и вижу там крошечных звонарей, они ритмично двигаются в такт колокольному звону. Наконец-то зажёгся зелёный свет, скорее вперёд! Я тороплюсь, стеснительная девушка остается позади.

Прохожу мимо ресторана на углу Остоженки, у входа стоят элитные иностранные автомобили, рядом с ними курят охранники – большие ребята в чёрных костюмах с каменными лицами. Я опять поднимаю взгляд на храм. Какой же он здоровенный. Понятно, его восстановили после падения советской власти, используя современные материалы и технологии. Но, говорят, что до революции, до разрушения храма большевиками, он был в точности такой же, как сейчас. Как же такую громадину люди сумели построить в позапрошлом веке?.. Удивительно! Я слышал, что в советские времена на месте храма Христа Спасителя соорудили открытый бассейн, который работал круглый год. В нем купались советские люди, молодые и старые, а те, что были повзрослее, считали, что плавают в святой воде. Большего суеверия и большей глупости трудно себе представить. А какие выходили затраты энергии на подогрев воды, особенно зимой? И кому всё это было нужно? Как бы то ни было, недавно храм Христа Спасителя восстановили, вернее отстроили заново, с нуля. Для меня в этом есть еще один маленький плюс – в храме работает столовая, точнее «трапезная» – и я вместе с сослуживцами иногда хожу туда обедать, ведь это одно из очень немногих в округе заведений общественного питания с приемлемыми ценами.

Звон не прекращается. Наверное, в перезвон вступил какой-то большой колокол, звук стал ниже и глубже. Несколько человек азиатской наружности в грязной оранжевой форме кивают в сторону храма и криво усмехаются. Во мне растет раздражение. Проходя мимо, я смотрю в глаза одному из них, не отрываясь. Наверное, в моем взгляде маловато доброжелательности, поэтому улыбка мгновенно исчезает с его лица, и вся группа оранжевых рабочих быстро уходит куда-то во дворы. «Гастарбайтеры», всплывает в памяти слово. Люди из бывших советских, азиатских, в основном, республик. Приехали в Россию, в Москву зарабатывать деньги. Вкалывают на самых незавидных работах: дворниками, строителями, разнорабочими. Платят им гроши, но за счёт этих денег их семьи в Средней Азии как-то сводят концы с концами. После развала СССР в тысяча девятьсот девяносто первом году жизнь более-менее наладилась только в России, миллионы людей в остальных бывших братских советских республиках существуют в условиях, близких к нищете. Моё раздражение быстро уходит: трудно злиться на несчастных, в общем-то, людей, тем более, когда весь воздух в округе наполнен волшебным звуком колоколов…

Прохожу мимо итальянского кафе, затем японского ресторана. Они откроются позже, останутся полупустыми днем, зато вечером туда хлынут хозяева жизни со своими подругами, менеджеры высшего и среднего звена, просто поклонники итальянской или японской кухни. А сейчас у дверей толпятся какие-то люди в простой одежде, то ли рабочий персонал, то ли соискатели работы, впрочем, не важно…

По правую руку остается какой-то пустырь, огороженный забором. Странно, такая площадь в центре Москвы пустует? Да здесь каждый квадратный метр стоит, как три чугунных моста. Четверо гастарбайтеров на пустыре подстригают мотокосилками разросшуюся траву. Не знаю, может быть, просто отгородили до поры площадку под строительство, а строить пока не начали, финансовый кризис, всё-таки. Скорее всего так, но это не точно…

Впереди виднеется Москва-река, Пречистенская набережная, здание какого-то предприятия по обслуживанию дипломатического корпуса. Там, за поворотом открывается вид на огромный чёрный памятник Петру Первому, стоящий на платформе в форме корабля прямо в Москве-реке, на старые корпуса кондитерской фабрики, и здания Кремля в противоположной стороне. Но я, не доходя до набережной, сворачиваю направо, на узкую, тихую, тенистую улочку. Курсовой переулок. В тени домов и деревьев становится ощутимо прохладнее. Следую мимо теннисных кортов. Два старичка, все в белом, бьют ракетками по оранжевым мячам, отрабатывают подачу. Остальные корты свободны, ещё слишком рано. Слева через дорогу стоит здание за каменным забором с милицейской будкой – посольство Мадагаскара. Милиционер в будке одет в странную серую форму – ну вылитый фашист. Оставшиеся в живых ветераны говорят, что на немцах в сорок первом году была именно такая форма, как сейчас на наших стражах порядка.

По обеим сторонам Курсового переулка вплотную друг к другу, бампер к бамперу припаркованы автомобили. Среди них нет ни одной «Волги», «Жигулёнка» или «Москвича» – сплошь импортные автомобили, в основном, элитные иномарки, японские, немецкие, английские. Номера машин странные, белые, с трёхцветным флажком и надписью «RUS». Я знаю, бело-сине-красный флажок, царский триколор – это флаг Российской федерации, страны, в которой все мы живём после распада СССР.

Колокольный звон доносится и сюда, здесь он мягче, тише, но, по-моему, еще проникновенней. Так он разносится по всем окрестным переулкам, вселяя в сердца людей надежду, спокойствие, просто услаждая слух. Иду мимо больших красивых современных домов в кубическом стиле. Скорее всего, это жилые дома. Интересно, кто может себе позволить купить здесь квартиру? Миллиардеры, олигархи, известные артисты? Вот так, проснулся человечек раненько утречком, часиков в одиннадцать, в небольшой семикомнатной квартирке в центре Москвы, спустился вниз, поиграл в теннис с личным тренером, сел в лимузин и поехал заниматься своими тёмными делишками дальше, обворовывать народ и многострадальную родину. Нет, такая жизнь не для меня, даже если бы представился случай…

Иду дальше. Мужчины и женщины, неофициально по-летнему одетые, курят на крыльце узкого невысокого здания из тёмно-красного кирпича. Я знаю, что в этом доме находится какое-то государственное предприятие космической связи. У здания припаркованы два черных японских автомобиля. Машины – совсем, как у меня, только цвет другой. Кажется, в такой организации должны работать особенные, высокообразованные люди, немного не от мира сего, а вот нет, совершенно обыкновенные на вид, шутят, смеются, да ещё и курят. Улыбаясь собственным мыслям, прохожу мимо.

Впереди уже виднеется моё место работы, небольшой, но очень серьезный государственный банк. Хорошо, что я там работаю, есть надежда, что неурядицы очередного экономического кризиса обойдут меня и моих любимых стороной».

Тут Димка неожиданно дёрнулся, резко принял сидячее положение, больно стукнув Наташу темечком по подбородку, сильно закашлялся и открыл глаза. Наташа попыталась обнять его, но Дима вывернулся, встал и отошёл к своей парте.

– Ну, что уставились! Может быть, у меня рожки выросли, или спина белая?! – Димка отодвинул стул, присел на него и закрыл глаза, облокотившись на парту и обхватив голову обеими руками.