Читать книгу Бенита - Генри Хаггард - Страница 7

С той памятной ночи, когда Бенита приехала в Руи-Крантц, прошло около шести недель. Наступила весна, вельд казался изумрудным от густой травы, и на нем пестрели цветы. Только сердце Бениты было мертво и пусто…

Она целыми днями думала, а по ночам грезила о человеке, который хладнокровно принес в жертву свою жизнь, чтобы спасти погибавшую женщину и ее малютку. Она спрашивала себя, мог ли он сделать это, если бы узнал тогда ее ответ?

Никаких известий не приходило больше о Роберте Сеймуре, и трагедия парохода «Занзибар» уже была забыта. Живые погребли своих мертвых, и с тех пор в мире произошло много еще худших событий.

Но Бенита не могла забыть своего Роберта. Она ездила верхом по вельду, сидела на берегу озера, наблюдая за дикими птицами или слушала, как ночью их стаи проносились над нею; прислушивалась к воркованию голубок, к завыванию выпи в тростниках, считала животных, бродивших по холмам, чтобы отвлечься от грустных мыслей, она искала утешения в природе, но не находила его; искала отрады в звездном небе, но блестящие огоньки были так далеко… В душе ее царила смерть, хотя ее цветущая внешность говорила о другом.

Ей было приятно беседовать с отцом, потому что он любил ее, и его любовь поддерживала ее израненное сердце. Джекоб Мейер тоже занимал ее, потому что теперь, когда безотчетное боязливое чувство замерло в ней, он казался Бените очень интересным и, до известной степени, образованным человеком.

Он рассказывал, что родился в Германии, позже был отослан в Англию, чтобы избежать воинской повинности. Там он сделался клерком в доме южно-африканских купцов и, благодаря своим способностям, получил должность заведующего отделением этого дома в Капской колонии. Что случилось с ним там, Бенита никогда не узнала, но, вероятно, он проявил себя далеко не с лучшей стороны. Во всяком случае, его связь с фирмой прекратилась, и он на несколько лет сделался путешествующим торговцем, а потом компаньоном его отца.

Какого бы ни было прошлое Джекоба, его можно было назвать необычайно способным человеком и приятным собеседником. Именно он написал акварельные картинки, украшавшие ее комнату, играл он и пел тоже очень хорошо.

Кроме того, как и говорил Роберт Сеймур, Мейер много читал и интересовался вопросами, которые не часто изучают в Южной Африке; у него была целая библиотека, по большей части, философских, исторических и научных сочинений. Он охотно предоставил Бените свои книги. Но беллетристики он не любил, говоря, что истинная жизнь, ее тайны и загадки гораздо интереснее воображаемых приключений.

Раз вечером, когда они вместе гуляли по берегу озера, наблюдая, как отсвет вечерней зари дрожал на поверхности воды, любопытство Бениты заставило ее спросить Мейера, почему человек с его способностями довольствуется той жизнью, которую он сейчас ведет.

– Я живу так, чтобы иметь возможность потом жить лучше, – был ответ. – О, не на небесах, мисс Клиффорд, потому что о них я ничего не знаю, да, как мне кажется, о них и знать-то нечего… а здесь, здесь, на земле.

– Что вы называете «жить лучше», мистер Мейер? – спросила она.

– Я говорю, – и его черные глаза вспыхнули, – о большом богатстве и той власти, которое оно дает. Ах, я вижу, вы считаете меня низким материалистом, но в здешнем мире деньги, мисс Клиффорд, деньги – это все!

Она улыбнулась и ответила:

– Боюсь, что здесь, на возвышенности вельда, мистер Мейер, ваше богатство – одна фантазия. Вряд ли вам удастся добиться богатства, разводя лошадей.

– А вы думаете, что я остаюсь на ферме Руи-Крантц, чтобы разводить лошадей? Разве ваш отец не говорил вам о сокровище, зарытом в стране макалангов?

– Я слышала о нем, – во вздохом ответила она, – а также знаю, что оба вы однажды отправились отыскивать клад, но без успеха.

– Ага, утонувший англичанин, мистер Сеймур, говорил вам об этом? Он нас застал там.

– Да, и вы хотели его застрелить. Помните?

– Бог великий! Да я думал, будто он собирается ограбить нас. Я не стрелял, и скоро нас выгнали из этого места, потому что глупые туземцы не позволили копать землю.

– Так почему же вы все еще думаете о сокровище, вероятно, не существующем?

– Почему, мисс Клиффорд, вы также думаете иногда о вещах, которые, вероятно, не существуют? Может быть, потому, что вы чувствуете, что тут или где-то в другом месте, они все-таки существуют. То же чувствую и я относительно этого сокровища. Оно – факт, и я найду его.

Поэтому-то я и продолжаю разводить лошадей на трансваальской ферме. Ах, вы смеетесь, вы думаете, что это мой кошмар?

Он не договорил, увидев старую служанку, которая показалась из-за выступа гор, и раздраженно спросил:

– Что там такое?

– Баас Клиффорд желает поговорить с вами, баас Джекоб. К вам издалека пришли какие-то люди, с известиями.

– С какими известиями? Какие люди? – спросил Джекоб.

– Не знаю, – ответила Салли, обмахивая свое толстое лицо большим желтым носовым платком. – Какие-то незнакомые мне люди, они исхудали от дороги и говорят по-зулусски. Баас просит, чтобы вы пришли.

– Вы тоже пойдете, мисс Клиффорд? Нет? Тогда простите, я оставлю вас. – И он ушел, приподняв шляпу.

Бенита села на берегу озера и пробыла там долго. Дикие гуси тянулись над ее головой. Потом она направилась домой, не думая больше о Мейере, чувствуя только, что ее утомила ферма, где ничто не занимало ее по-настоящему, не отвлекало от тяжелой печали.

За обедом или, вернее, за ужином, она заметила, что ее отец и Мейер с трудом сдерживали волнение.

– Вы застали пришедших, мистер Мейер? – спросила она, когда Джекоб и ее отец закурили трубки, и на стол поставили «широколицего», как в те времена называли голландские сыры.

– Да, – ответил он. – Они и теперь сидят в кухне, – и он посмотрел на Клиффорда.

– Бенита, дорогая, – сказал отец, – случилась очень любопытная вещь. – Ее лицо оживилось, но он покачал головой, сказав: – Нет, нет, это не касается крушения парохода. Но все же новость может заинтересовать тебя, если ты не прочь выслушать один рассказ.

Бенита утвердительно кивнула головой, она радовалась всему, что могло занять ее мысли.

– Ты кое-что знаешь о кладе, – продолжал старик. – Вот в чем дело. Много лет тому назад, после того, как ты и твоя мать уехали в Англию, я отправился в глубь страны, чтобы поохотиться на крупную дичь. Со мной был старик по имени Том Джексон-Перекати Поле и один из лучших охотников на слонов во всей Африке. Дело шло недурно, кончилось тем, что на севере Трансвааля мы разделились с ним; я повез на юг клыки убитых животных, а Том остался еще на один охотничий сезон, говоря, что позже отыщет меня и мы разделим деньги. Я приехал сюда, купил эту ферму у одного бура, которому она надоела, и заплатил за нее довольно дешево, я дал сто фунтов за шесть тысяч акров. Скоро я выстроил новый дом. Только через год мы свиделись с Томом Джексоном, но он был, что называется, еле жив. Беднягу ранил слон, и он несколько месяцев пролежал в поселении племени макалангов, к северу от страны матабелов, которое называется Бомбатце.

Эти макаланги странный народ. Кажется, их название значит «дети солнца», во всяком случае, они потомки какой-то расы. Ну, вот, пока Том лежал там, он вылечил старого Молимо, верховного жреца этого племени, от жестокой лихорадки, давая ему большие дозы хинина; это исцелило старика, и они, понятно, подружились. Молимо жил в развалинах, которых так много в южной Африке. Сейчас никто не знает, кто их выстроил, вероятнее всего, народы, жившие там несколько тысяч лет тому назад. Как бы то ни было, Молимо открыл Тому Джексону легенду позднейшего происхождения, которая связана с Бомбатце.

Он сказал, что за шесть поколений до нашего времени, когда его пра-пра-пра-дедушка был вождем племени (по его выражению «Мамбо»), туземцы всей этой части южной Африки восстали против белых поселенцев – предполагаю, португальцев, – которые добывали золото. Туземцы целыми тысячами убивали их и их рабов, оттесняя с юга, где теперь властвует Лобенгула, к Замбези, по которой португальцы надеялись добраться до моря. Наконец, все уцелевшие, всего каких-нибудь две-три сотни мужчин и женщин, пришли в крепость под названием Бомбатце, в которой теперь живет Молимо посреди громадной развалины, выстроенной древними на неприступной горе над рекой. Они принесли громадное количество золота, в надежде увезти его потом с собой. Однако даже достигнув реки, они не могли спастись по ней, потому что туземцы, которые целыми тысячами гнались за ними, день и ночь сторожили в своих челнах, а у бедных беглецов не было лодок. Португальцы заперлись в крепости. Взять ее штурмом не было возможности, но они погибли в ней от голода.

Когда узнали, что они все умерли, туземцы, следившие за ними и жаждавшие крови и мести, а не золота, которое не могло принести им пользы, ушли. Предок Молимо, который знал тайный ход в крепость и хорошо относился к португальцам, пробрался в Бомбатце и там, среди мертвых, нашел еще живую девушку, полубезумную от горя; это была молодая и красивая дочь одного из португальских знатных людей или предводителей. Он выходил ее, однако ночью, когда к ней вернулась сила, она ушла от него, и на рассвете он увидел ее на вершине, над рекой; она стояла вся в белом.

Он созвал своих советников, и они вместе стали уговаривать ее сойти с утеса, но она ответила: – Нет, мой жених, вся моя семья и все друзья умерли, и я хочу последовать за ними. – Тогда они спросили ее, где хранится золото, так как день и ночь наблюдая за португальцами, отлично знали, что сокровище не было брошено в реку. Она ответила, что золото скрыто и что как бы туземцы его ни искали, они никогда его не отыщут. Потом прибавила, что отдаст клад на сохранение Мамбо и его потомкам до тех пор, пока на земле снова не появится женщина ее имени. Сказав, что если они не исполнят ее завета, дикари, убившие ее отца и всех близких, убьют также и их народ, она замолчала, стоя высоко над рекой, потом внезапно кинулась в воду и исчезла.

С тех пор считается, что развалины посещает дух, и кроме Молимо, который входит в крепость для размышлений, никому не позволено вступать в ее верхнюю часть. Действительно, туземцы скорее умрут, чем нарушат этот запрет. Итак, золото по-прежнему лежит там, где оно было спрятано. Самого этого места Том Джексон не видал, потому что, несмотря на расположение к нему, Молимо не впустил его туда.

Том не поправился. Он умер здесь и его похоронили на маленьком бурском кладбище за нашим домом. Вскоре после его смерти мистер Мейер сделался моим компаньоном. Я ему рассказал всю эту историю, и мы решили попытаться достать сокровище. Остальное ты знаешь. Мы отправились в Бомбатце под видом купцов, видели старого Молимо, который знал, что я друг Тома Джексона. Мы спросили его, правду ли рассказывал он Джексону, и старик ответил, что каждое слово его истории такая же истина, как то, что солнце светит в небесах. Этот рассказ и еще многое другое, о чем он говорил, передавалось от отца к сыну. Молимо прибавил, что он даже знает имя той белой девушки, которая убилась. Ее фамилия была Ферейра – фамилия твоей матери, Бенита, очень распространенная в южной Африке.

Мы попросили старика позволить нам войти в верхнюю часть развалин, но он отказал, ответив, что заклятие все еще лежит на нем, что туда не войдет ни один человек, пока дама по имени Ферейра не явится снова. Все остальное пространство было открыто для нас. Мы могли копать, где угодно. И мы копали, нашли золото, зарытое вместе с древними телами: бусы, кольца и проволоки, всего, приблизительно, на сто фунтов. А также (это случилось в тот день, когда молодой Сеймур встретился нам и стал причиной раздражения Мейера, думавшего, что мы напали на след сокровища) мы отыскали золотую монетку, без сомнения, потерянную португальцами. Вот она, – старик бросил золотой на стол перед Бенитой. – Я показывал его человеку, знающему подобные вещи, и тот сказал мне, что это дукат, выпущенный одним из венецианских дожей.

Другие деньги мы не нашли. Наконец, макаланги поймали нас во время попытки пробраться украдкой в крепость, и предложили на выбор или уйти, или подвергнуться смерти. Понятно, мы уехали, потому что мертвым сокровища не нужны.

Клиффорд замолчал и набил трубку. Мейер рассеянно резал голландский сыр. Бенита смотрела на странный старинный золотой с пробитым отверстием и мысленно спрашивала себя, с какими ужасами и кровопролитиями был он связан.

– Оставь себе, – сказал отец, – его можно надеть на твой браслет.

– Благодарю тебя, милый, – ответила она, – хотя не знаю, почему я должна взять весь португальский клад, ведь больше мы не увидим из него ни одной монеты.

– Почему, мисс Клиффорд? – быстро спросил Мейер.

– Ответ в самом вашем рассказе, – сказала она, – ведь туземцы не позволят вам даже искать его, хотя поиски и находка – вещи совершенно разные.

– Туземцы иногда изменяют свои намерения, мисс Клиффорд. История еще не окончена, только начата, и скоро вы узнаете вторую главу романа. Клиффорд, я могу позвать «посланников»?

И не дожидаясь ответа, он вышел из комнаты.

Ни мистер Клиффорд, ни его дочь не сказали ни слова. Бенита старалась надеть золотую монету на маленькое кольцо от браслета. В глубине ее души шевелился какой-то странный страх, в котором она не могла себе дать отчета.