Читать книгу Марионетки судьбы - Генри Малле - Страница 7

Майор Лазарев еще раз перечитал досье на тех, с кем ему придется иметь дело в последующие дни. Он посмотрел расписание репетиций и спектаклей в театр-студии «Молодость», а также план здания и приложенный к нему лист с пояснениями Михаила Федорова.

– Ну что, девушки, станцуем? – произнес он негромко любимую шутку.

Эту фразу он взял из какого-то фильма. Где главный герой перед схваткой с толпой врагов, взяв два огромных револьвера, произносил бравурным тоном «ну что, девушки, станцуем?» затем высоко подпрыгивал, переворачивался в воздухе, уворачивался от пуль почти танцевальными движениями и при этом стрелял, и стрелял метко, в результате уложив всех недругов. И, конечно, на нем самом не было ни царапины. Лазарев хмыкнул, убрал папку в сейф и вышел из кабинета.

Через боковую дверь Анатолий вошел в здание театр-студии «Молодость». Пройдя холл, на стенах которого висели фотографии актеров, сцены из спектаклей и афиши, он попал в зрительный зал. Там витал тот особый и ни с чем не сравнимый запах театра. Свет был только на сцене, где проходила репетиция спектакля. Анатолий осторожно, чтобы не произвести шума, присел на одно из откидных кресел и стал наблюдать за происходящим. Он сразу узнал Михаила Федорова – актера необычайно обаятельного и талантливого, известного по многим ролям в кино, а теперь еще и руководителя собственной театральной труппы. Женщины всех возрастов по нему сходили с ума. Михаил, со стопкой листов в руке, легко передвигался по сцене, на ходу давая указания.

– Сергей, если я говорю, что заиграла музыка, то музыка заиграла! Чем ты там занимаешься? Уснул что ли? Маша, ты, пожалуй, выходи на сцену не между этими деревьями, а вон оттуда и сразу же начинай пританцовывать и двигаться вот сюда, – Федоров слегка топнул ногой в нужном месте.

– Лара, чудо моё, что на тебе надето? Ты хоть подол своих юбок подбери так, чтобы они не накрывали все на столе, когда ты на него усаживаешься.

Лазарев всмотрелся в девушку, которую Федоров назвал Ларой. На фото она показалась ему более миловидной, чем в жизни. Фигура у нее шикарная, прекрасная осанка, и передвигается грациозно. А вот личико простовато, да и «утиный» носик явно портили общую картину, но яркие, выразительные глаза притягивали и перекрывали все остальные недостатки внешности.

– Высокая работоспособность, вынослива, талант к перевоплощению, любвеобильна, – память услужливо выдала Анатолию слова из характеристики на Ларису.

– Привет, будущая мама наследного принца, – Лазарев всматривался в девушку, стараясь сходу найти к ней нужный подход.

– А где тут у нас «Принц»?

«Принц» Анатолий прозвал Глеба Светлова, так как тот был внуком и наследником императора Николая II. Майор всматривался в актеров на сцене, но не нашел среди них Глеба. А переведя взгляд в партер, сразу же его увидел. Светлов сидел рядом с Рошиной.

– А вот и наши голубки, – удовлетворенно констатировал Лазарев.

Он слегка наклонился вперед и стал рассматривать сидящих в зале актеров. В этот момент Федоров хлопнул в ладоши и зычным голосом начал отдавать команды.

– Все, хватит прохлаждаться, поднимайтесь все на сцену и пройдем весь эпизод. Сергей, не спи, пожалуйста, и следи за сюжетом, музыка должна плавно вливаться в происходящее действие. Игорь, нет, ты, пожалуй, оставайся и только отойди назад… да, так хорошо.

Федоров спустился в партер и остался стоять, – начали!

На сцене актеры проигрывали эпизод, а Лазарев следил за происходящим, сидя в затемненной части зрительного зала. Сам спектакль его нисколько не интересовал, а вот игра, подопечных ему актеров, была очень даже интересна. В какой-то момент в игру вступил Светлов, он произносил фразы из текста и при этом двигался в направлении Ларисы.

Анатолий увидел, как глаза Панко загорелись.

– Или она гениальная актриса, что, впрочем, сказано в ее досье, или она имеет к Глебу и свой собственный интерес, и не только как к партнеру по сцене. А это уже очень хороший знак.

В целом, даже если бы Анатолий и не прочитал ее досье, то он бы все равно сразу сказал, что эта девушка произошла из породы явных аристократов. Панко излучала такую уверенность и гармоничность во всем, что сомнений не вызывало – эти качества вырабатывались в ее предках несколько поколений. Она напоминала грациозную пантеру, готовую к прыжку. Память ему опять, услужливо, нарисовала картинку из сказки его детства – скачущий на белом, статном коне принц и прекрасная принцесса, ждущая его в старинном родовом замке.

– Да уж, история… Ладно, справимся и не такие задачки решали. Если уж этот наследник так нужен на самом высоком уровне, то явно его будущее будет хорошо обеспечено. Так что моя совесть перед ним или перед ней будет чиста.

Тем временем актеры закончили разыгрывать эпизод, и Федоров, подведя итоги репетиции, отпустил всех отдыхать.

Анатолий встал с места и пружинящей походкой стал спускаться к сцене.

– Михаил Николаевич, пожалуйста, уделите мне несколько минут вашего времени, – Лазарев нацепил на лицо улыбку удава и двинулся к сцене.

Федоров слегка дернулся, как от удара в челюсть, но быстро взял себя в руки и уже поворачиваясь к майору успел «сделать лицо». Поэтому Анатолий лицезрел самую любезную и удивленную улыбку.

– А вы, собственно, кто будете?

Федоров слегка откинул голову, и даже в его глазах, красивого стального цвета, появились неподдельный интерес и удивление одновременно.

– Умен, талантлив настолько, что никогда не надо верить выражению его лица, патриот до мозга костей, – сразу же вспомнил Лазарев информацию из досье на Михаила и продвинулся еще на пару шагов в направлении своей цели.

Федоров с интересом рассматривал незнакомца, но опыт ему подсказывал, что только сотрудник одной единственной службы может двигаться вот такой походкой породистого гепарда и говорить искренним тоном самаритянина.

– Здравствуйте, Михаил Николаевич, меня зовут Анатолий Лазарев, – он привычным жестом показал свое удостоверение майора КГБ.

– О, вы из особого отдела, здравствуйте, – кивнул Федоров, – чем обязан вашему визиту? Пойдемте ко мне в кабинет.

Федоров протянул руку для приветствия, и в его глазах появился оттенок легкой грусти. Естественно, Лазарев все это заметил, но не понял подоплеку и решил, что Михаил устал и хочет побыстрее от него избавиться, ведь вечером спектакль.

– Да, есть у нашего отдела к вам небольшая просьба, – Анатолий пожал протянутую руку.

Мужчины вышли из зрительного зала и, пройдя маленький коридор, вошли в кабинет директора театр-студии. Федоров плотно закрыл дверь, придвинул своему гостю стул и сам сел по другую сторону стола.

– Слушаю вас внимательно, – произнес он, усаживаясь поудобнее.

– У вас в театре служат Татьяна Рошина и Глеб Светлов, нам стало известно, что актеры собрались пожениться в скором времени. Так вот, этот брак крайне нежелателен. И я вас прошу нам помочь его расстроить.

Михаил продолжал смотреть на майора. На его лице не отразилось ровным счетом ничего, но в голове произошло не просто зашкаливание эмоций, а целый табун мыслей одновременно пронесся ураганом.

– Вот так да! То есть, эта свадьба не устраивает спецотдел КГБ, ничего себе расклад. Что ж такого особенного в этом Глебе? То, что это не связано с Рошиной, Федоров был уверен. Он давно знал Татьяну, и никакие ее проделки никогда не вызывали интерес у спецов. А вот то, что КГБ до такой степени опекает Светлова, это и удивило, и насторожило одновременно.

Глеб талантлив, спору нет, но здесь кроется что-то совсем другое. Что ж, расстроить эту свадьбу все равно придется. Если такой человек, как майор КГБ, лично об этом попросил, то выбора всяко нет никакого. Да и ему самому этот фарс со свадьбой не очень-то нравился, – бешеный поток эмоций затих.

– Понятно, сколько у меня на это времени?

– Чем быстрее, тем лучше. Но вы понимаете, нужно не просто расстроить брак этой пары, нужно чтобы они прекратили их близкие отношения, так как беременность Рошиной от Светлова крайне нежелательна. С нашей стороны будут также приняты некоторые меры, но думаю, и ваша помощь нам пригодится.

– Да, все понял. Мне нужно будет связаться с вами по окончании этой миссии?

– Нет, не стоит, за вами будут присматривать, но если понадобится помощь, то можете обратиться лично ко мне, – Лазарев протянул Михаилу листок бумаги с номером телефона.

– Понятно, что-то еще? – глаза Федорова выражали только вопрос и ничего больше, ни досады, ни недовольства – ничего.

– Он явно сможет без репетиций сыграть все, от лешего на болоте до византийского императора. Невероятный талант, – да и манера двигаться, говорить сразу же очаровали Федорова в его собеседнике, – необычайный дар у этого парня. А глаза-хамелеоны с переливом от голубого до зеленого большая редкость. Какой редкостный талант пропадает, – мелькнула мысль, но сразу же на смену ей пришла другая, – а почему пропадает? Именно настолько талантливые и сильные люди должны выполнять такую сложную работу, на которую нормальный человек не способен.

– Нет, это все, до свидания, – Лазарев встал и протянул руку для прощания.

– Хорошо, я все сделаю, как вы просили, до свидания.

Когда дверь за визитером закрылась, Федоров подошел к небольшому зеркалу, висящему в кабинете. Он увидел симпатичного мужчину, в глазах которого отразилась грусть, усталость и легкая печаль от того, что в расплату за занятие любимым делом, ему частенько приходилось выполнять задания сотрудников КГБ.

– Что ж, на этот раз не самое худшее предложение, прорвемся.

Он выглянул из кабинета, увидел в коридоре нескольких актеров.

– Татьяна уже ушла? Не знаете где она сейчас?

– Она там в холле, ее позвать?

– Да, позови, пожалуйста, пусть зайдет ко мне.

Через пару минут Татьяна легонько стукнула в дверь и вошла к своему шефу. Вырез бордового сатинового платья открывал мягкие, округлые плечи и выгодно подчеркивал шикарную грудь, предмет восхищения мужчин и зависти у женщин. На круглом лице, обрамленном локонами кудрявых волос, сияли большие серые глаза, в глубине которых плескалась тревога. Пухлые, недовольно поджатые губы, выражали протест и обиду.

– Закрой, пожалуйста, дверь и хватит разыгрывать из себя вселенскую печаль. Я знаю, ты талантливая актриса, – улыбнулся доброжелательно Федоров, – присядь, у меня к тебе есть серьезный разговор, – он приглашающим жестом указал девушке на стул.

Рошина дернула плечом, вздернула курносый нос повыше и присела на предложенное место. Она упорно смотрела в окно и не желала повернуть голову в сторону Михаила.

– Знаю, что ты на меня в обиде. Но я тебе говорил уже много раз, что не могу развестись с женой и жениться на тебе. Это сильно повредит моей карьере. Это не эгоизм, это неизбежная реальность. Знаю, ты недовольна, но пойми, пожалуйста, я ничего не могу изменить. Мы можем с тобой видеться, как и раньше. Конечно, если ты этого хочешь. Поэтому очень прошу тебя не делать то, что ты собралась устроить. Ты не любишь Глеба, и он не любит тебя. Уж я-то в этом разбираюсь. Не знаю подлинные мотивы самого Светлова, но твои мотивы мне хорошо известны. И поверь, я не желаю тебе зла, а поэтому прошу аннулируй вашу грядущую свадьбу. Это принесет вам обоим только неприятности. Если ты согласна, то я сам могу поговорить с твоим женихом, – Федоров говорил спокойным, проникновенным голосом и внимательно смотрел на Рошину.

Но лицо профессиональной актрисы никак не проявило истинных эмоций. Она по-прежнему сидела, вскинув голову и не шевелясь смотрела в окно, а модный кулон из прозрачного пластика в виде сердечка запал между округлостей груди, вздымавшейся при дыхании.

– Все, хватит, паузу ты уже выдержала достаточно, дальше идет перебор, – еще раз улыбнулся Федоров. Он одной рукой взял ее ладонь и поцеловал, а другой нежно провел по плечику, кокетливо выставленному на показ по последней моде.

Татьяна повернула голову и глядя в глаза Михаила, спросила самым холодным тоном, на который была способна, – все? Я могу идти?

– Ты хочешь уйти? Так просто встать и уйти? – Федоров легонько приподнял девушку.

Татьяна резко вывернулась. Ее глаза, обрамленные пушистыми ресницами, пылали страстью и гневом. Из серых они превратились в бархатно-черные. Михаил притянул ее к себе, но она уперла свои маленькие кулачки ему в грудь.

– Нет, постой, я уже не та, что прежде, я больше не хочу быть твоей любовницей. Понятно? Я могу идти? – девушка возбужденно дышала.

– Конечно иди, но, пожалуйста, подумай о том, что я тебе сказал. Поверь, это очень важно и для тебя, и для Глеба.

– А то, что, ты нас уволишь? – актриса надменно взглянула на Михаила и подошла к двери.

– Татьяна, прошу тебя, успокойся и посмотри со стороны на весь этот цирк. Ты его значительно старше, он совсем еще юный. Это тоже существенные доводы не в пользу вашего брака.

– О! Ты еще и про мой возраст вспомнил! А то, что я потратила на тебя несколько лет жизни, и у меня в результате нет ничего! Ни дома, ни семьи! Ты не хочешь мне об этом рассказать? – девушка перешла на визгливый тон, – я не изменю моё решение и выйду замуж за Глеба!

Она демонстративно хлопнула дверью, и стук ее каблуков затих в отдалении.

– Да никуда ты не выйдешь, – со вздохом произнес Федоров и посмотрел в окно.

Там была осень, московская осень, пора волшебных изменений и перерождения от теплого, ласкового, сладкого лета к леденящему, зимнему холоду и пушистому, белому снегу.