Читать книгу Улыбающийся святой. Жизнь и чудеса старца Порфирия Кавсокаливита - Георгиос Крусталакис - Страница 5

Святой Порфирий, в миру Евангелос Байрактарис, родился в бедной семье на острове Эвбея, в деревне Агиос Иоаннис Каристийской епархии. Уже с десяти лет он был вынужден работать в продуктовом магазине в Пирее. В возрасте двенадцати-четырнадцати лет он зачитывался житием святого Иоанна Каливита. Образ этого праведника пленил юношу, и тот решил подражать его жизни. Положившись на волю Божию, Евангелос тайно покинул свою деревню и отправился на Афон в скит Кавсокаливия, чтобы осуществить там свои высокие стремления.

Святой Порфирий так пишет об этом в своем духовном завещании: «С детства я был весь в грехах. Отец мой, по нашей бедности, уехал в Америку, работать на Панамском канале ради нас, детей. Когда мать отправляла меня в горы стеречь скот, я там читал по слогам житие святого Иоанна Каливита и очень много молился; я был тогда еще ребенком лет двенадцати-пятнадцати, не помню точно. Желая подражать святому, я с большим трудом тайно ушел от родителей и пришел на Афон в Кавсокаливию, где поступил в послушание к двум старцам, родным братьям, Пантелеймону и Иоанникию. Мне повезло, они оказались весьма благочестивыми и добродетельными. Я очень полюбил старцев, поэтому их молитвами пребывал у них в полнейшем послушании. Это мне очень помогло. Я стал чувствовать великую любовь к Богу».

Благодать Божия очень рано украсила этого скромного, неприметного юношу, горящего любовью ко Христу, редкими дарованиями, способными вознести человеческий дух на недостижимые высоты. Бог предназначил ему особый путь – стать одним из выдающихся духовников нашего века.

В 1923 году, семнадцати лет от роду, Евангелос как-то шел по лесу, чувствуя себя бесконечно счастливым после воскресной литургии и Причастия, как вдруг почувствовал, что преисполняется Божественной благодати. Новый мир открылся перед ним. Господь в тот день наделил юношу даром прозорливости, который святой старец использовал на протяжении всей своей жизни с благоразумием и страхом Божиим.

Когда один духовный сын преподобного Порфирия как-то спросил его во время беседы (это было 18 июня 1986 года): «Ге́ронда10, вы когда-нибудь просили у Бога какого-нибудь дара?» – старец ответил: «Никогда. Мне это ни разу даже в голову не приходило. Но благодатью Божией так получилось. Об этом нельзя просить. Развивайся духовно, и Господь дарует тебе по достоинству».

Однажды молодой монах тяжело заболел, и старцы отправили его лечиться к родителям домой. На родине он встретился с архиепископом Синайским Порфирием III, который понял, что перед ним человек глубоко духовный, наделенный благодатными дарами и даже способный к прозорливости. И в 1927 году, когда иноку был всего лишь двадцать один год, архиепископ рукоположил его во пресвитера с именем Порфирий.

В последующее время, вплоть до 1940 года, отец Порфирий трудился как духовный отец, исповедник и священник, к которому миряне обращались за духовным советом, в монастыре святого Харалампия (Левкон). Там на протяжении тринадцати лет он долгими часами принимал исповедь у тысяч верующих, главным образом жителей окрестных областей Эвбеи: Кими, Каристоса, Аливери, Вафьи и других. Всем приходящим к нему отец Порфирий помогал выбрать правильный путь в жизни и благоразумно разрешить тяготившие их проблемы.

Благодаря дару рассуждения, а главным образом дару прозорливости отец Порфирий проливал свет на те стороны человеческой жизни, которые были сокрыты, и таким образом открывал своему чаду путь к самопознанию и покаянию. Люди, которым довелось столкнуться с этим даром старца, называли его «батюшка-пророк».

Когда в октябре 1940 года Греция вступила во Вторую мировую войну, старец Порфирий был назначен настоятелем часовни святого Герасима при больнице, которая называлась Афинской и находилась рядом с площадью Омония, на пересечении улиц Пирея и Сократа. Эту больницу в 1903 году основали и с тех пор управляли ею два брата: профессор хирургии Афинского университета Николаос Аливизатос (1876–1945) и Амилкас Аливизатос (1887–1969).

Целых тридцать лет достопочтенный старец служил в этой лечебнице, проявляя всевозможную пастырскую заботу о страждущих. По его собственным словам, вместо пустыни Святой Горы он подвизался в пустыне Омонии. В той же «пустыне» центра Афин трудился и другой святой Церкви – отец Епифаний (Феодоропулос) (1930–1989), подвижник, исполненный любви, и старец, обладающий даром рассуждения. Двух этих наставников связывала крепкая дружба, они общались и обменивались духовным и пастырским опытом. В конце земной жизни отца Епифания, когда он, пораженный раком, страдал от ужасной боли, старец Порфирий разговаривал с ним по телефону в ночные часы. И боль утихала, когда эти два подвижника духовно возносились в небесные области.

Служа в Афинской больнице, святой старец исповедовал, наставлял, подбадривал, руководил, исцелял души, внимал ежедневной боли. Он жил рядом со смертью, осязал смерть, не раз исцелял телесные болезни. Часто в критических и сложных медицинских случаях благодатное присутствие старца было единственной надеждой на исцеление. Врачи, в то время работавшие в больнице, с восторгом говорили о многих чудесных событиях тех лет.

Сам старец с умилением рассказывал о некоторых из них. Особенным образом он описывал последние мгновения земной жизни умирающих, рядом с которыми пребывал в молитве. Иногда старец Порфирий видел над кроватью уходящего человека некое темное облако. Тогда он прерывал молитву, спускался в храм и, преклонив колени, со слезами взывал к Богу перед святым престолом. Когда старец возвращался, облако рассеивалось, больной выглядел умиротворенным, от него исходил свет – его освобожденная душа отправлялась на небеса. Врачи, которые часто видели отца Порфирия у изголовья больных в такие часы, говорили: «Батюшка, ты опять здесь?» – «А что же делать, дорогие? Им ведь одиноко», – отвечал старец.

В больнице была одна собака, которую старец очень любил, как и всех животных, птиц, растения и цветы. Любовь к природе, уважение к ней, желание проникнуть в ее тайны свойственны всем святым – ведь отеческое богословие и Предание Православной Церкви учат духу глубочайшего уважения к материальному творению11. Итак, батюшка любил эту собаку, она была его «другом». Как-то в Грецию приехала группа ученых из Америки, которые в сотрудничестве с учеными Афинской больницы должны были сделать некоторые опыты. В качестве подопытного животного они собирались использовать эту собаку, «друга» старца.

В день опыта отца Порфирия не было в больнице. Когда он вернулся вечером, то сразу же пошел в палату, где проводилось исследование. Он открыл холодильник, в котором находилось мертвое животное, посмотрел на него печально и сказал: «Бедняга! Что с тобой сделали!» Тогда, как батюшка сам с изумлением рассказывал, собака, прощаясь с ним, взмахнула хвостом в последний раз. Да, природа преклоняется перед святостью, и естественные законы упраздняются!

В то время директором Афинской больницы был профессор канонического права и пастырского богословия богословского факультета Афинского университета, академик Амилкас Аливазатос. Этот ученый многое сделал для науки и общества. В то время он по совместительству был председателем больницы «Мандзавинатио» в Ликсурионе. Амилкас Аливазатос, человек строгий и немного своенравный, особенно ценил дух, дары и бесценный пастырский труд отца Порфирия. Он любил и глубоко уважал старца – тот был его духовным отцом.

Как мы знаем из достоверных церковных источников того времени, в своем духовном завещании приснопамятный профессор выразил желание, чтобы его похороны были простыми и в них не участвовали архиереи или другие клирики – только его духовник, отец Порфирий.

Старец духовно и душевно привязался к больнице, которую был поставлен окормлять, и особенно к часовне святого Герасима. Ниже мы приведем примечательный рассказ самого старца, воспроизведенный по аудиозаписи:

“Как-то я сильно повредил левую ногу, сломал большую и малую берцовые кости: щелк – как стекло! Меня положили в больницу, я кричал… Собрались все хирурги во главе с профессором, наложили мне гипс. Прошло дней десять. Стал я смотреть на ногу и увидел, по благодати Божией, что гипс наложили неправильно. Ну и ну! Я стал молиться. Как я об этом скажу? Поделился с одним младшим врачом, К., человеком приветливым и услужливым, мол, неправильно гипс-то наложили. «Не может быть. Столько врачей смотрели рентген!» – ответил он. В самом деле, мне делали рентген. Врачи тянули ногу, профессор смотрел. Видимо, когда ногу перекладывали и начали накладывать гипс, кость сместилась – так вкривь и загипсовали. Итак, я сказал врачу К., что гипс наложили криво, а он уже передал остальным. «Скажи ему, пусть он занимается своим священническим делом, а в нашу работу не вмешивается», – ответили ему.

На мой зов пришел другой врач, ассистент.

– Скажи профессору, что я хочу, чтобы снова сделали рентген, – сказал я.

– Но нам это обидно! – отвечает тот.

– Исполните, пожалуйста, мою просьбу, я старый человек.

Профессор не выдержал:

– В конце концов, сделайте уже ему рентген! Разве мы не знаем своего дела? Уже столько лет этим занимаемся!

Отвезли меня вниз и в самом деле убедились, что кости сместились из правильного положения и начали срастаться криво.

– Ну и ну, – говорит мне профессор, – батюшка, ты – большой грешник.

– Да, я знаю, господин профессор, – отвечаю я.

– Теперь знаешь, что нам придется делать? Опять ломать ногу, потому что кость уже срослась.

– Как положено по вашей науке, – отвечаю ему.

Итак, позвали врачей, они взяли меня за ногу, а профессор кулаком по ней – бум! – в середину. Мне даже обезболивающего укола не сделали. Двое держали ногу, один – сверху, другой – снизу, а профессор кулаком ударил. Наконец сломали. Я читал Иисусову молитву. Боль была ужасная! Сломали ногу, положили, как надо, и снова наложили гипс.

Теперь профессор выражал свое удивление:

– Невероятно! Такого в моей практике никогда не случалось, чтобы пациент говорил, что ему неправильно наложили гипс. К тому же прошло уже пятнадцать дней с момента травмы!

Месяца три я провел в гипсе. С гипсом очень трудно! Когда я кое-как поправился, мне дали костыли, и я спустился в церковь. Через несколько дней я попросил Хариклею раздобыть мне посох. «Хорошо, говорит, достану». На следующий день в одиннадцать утра я спустился в церковь и сел в стасидию. Напротив меня – монахиня Хариклея. Я ей говорю: «Пойди, принеси посох». Она отвечает: «Я попозже схожу». Я ничего ей не сказал.

Вскоре заходит в церковь одна женщина и несет палочку. Несла она ее вот так, держа высоко. Войдя внутрь, она повернулась к нам и говорит: «Святой Герасим здесь?» – «Да, милая моя», – отвечает монахиня. Тогда она подошла и внимательно посмотрела на икону. «Точно, это он, – сказала она монахине и поклонилась святому. – Я ездила в паломничество в Иерусалим. Там продавали палки, и я купила вот эту. Сегодня вечером мне во сне явился тот святой, который у вас на иконе. Я его не знала, но он мне сказал: “Хочу, чтобы ты принесла мне ту палку, что ты привезла из Иерусалима“. Вот я ее и принесла. Куда положить?»

Только представьте себе, она, бедная, даже этого святого не знала. Она спросила, и ей сказали: «Иди на Омонию, спроси там, и тебе скажут, где святой Герасим».

Я ей говорю: «Подойди сюда. Послушай, святому не нужна палка. Я у него здесь служу в его храме уже тридцать лет. Вчера я попросил сестру Хариклею купить мне палку, и она вскоре собиралась пойти за ней. Святой сказал тебе принести эту палку сюда, а я его служитель – он заказал ее для меня». Тогда женщина подошла к иконе святого Герасима, взяла палку в руки, положила ее на кивот, поцеловала икону и, обращаясь к святому, сказала: «Святый отче, я принесла тебе палку и теперь отдаю ее твоему служителю». Потом она повернулась, снова взяла палку, подошла ко мне и, поцеловав мне руку, вручила ее мне.

Удивительное дело! Ты можешь объяснить этот случай? Я был очень тронут. „

По прошествии многих лет старец Порфирий основал новый центр духовного и пастырского служения в маленьком храме святого Николая в Кали-сии в Пендели. Там он с особым усердием трудился с 1955 по 1978 год.

В начале 1980 года старец сконцентрировал свои духовные усилия в Оропосе, в Милеси. Сначала его келлия размещалась в фургоне. После многолетней усердной работы самого старца и его духовных детей и под его постоянным руководством и наблюдением в Оропосе возник огромный комплекс зданий с прекрасным многоуровневым храмом в центре. Строительство велось на пожертвования тысяч людей, но в первую очередь оно стало возможным благодаря чудесному Божественному вмешательству.

Зимой 1988 года, во время нашего разговора со старцем о дальнейших планах касательно центра, он предсказал: придет время, когда комплекс будет играть чрезвычайно важную духовную роль в жизни Афинского региона, станет центром православного богословского образования и антропологии, особенно в трудные для Церкви и для Греции времена.

Мы тогда говорили о вкладе современной психологии и психоанализа, педагогики и вообще гуманитарных наук в разрешение внутренних проблем человека. Отец Порфирий говорил со знанием дела. Мне казалось, что я слушаю какого-то ученого специалиста, просвещенного профессора, прекрасно и глубоко понимающего свой предмет. Но старец Порфирий не был ученым мира сего. Его глубокие познания – в психологии и педагогике, медицине, физиологии, анатомии, физике, астрономии – были следствием мудрости свыше (см.: Ин. 8: 23).

Блаженной памяти старец всегда настороженно относился к теории психоанализа и к другим современным психологическим направлениям и практикам. Но всякий раз он добавлял: «Я не сведущ в этом, вам лучше знать». В тот день, когда я рассказал старцу о моем мнении, он, завершая беседу, пророчески заметил: «Все эти психологические вопросы рассматривают в своих трудах отцы-исихасты…12 Придет время, когда в наш центр будут приезжать афонские монахи и преподавать эти темы на основании антропологической теории отцов Церкви».

Досточтимый старец постепенно и незаметно перебрался из Оропоса в свою любимую духовную обитель – Афон. Его заветным желанием было окончить свои дни в месте, где он принял монашеский постриг. Как и все праведники, он сподобился святой кончины. Божиим промыслом старец предчувствовал время своей смерти. Он попросил своих духовных детей-монахов совершить всенощное бдение, причаститься и подготовиться к тому, чтобы сопроводить его в этот великий путь. Также его просьбой было не сообщать о его смерти никому из духовных чад в Афинах.

Вскоре старец Порфирий почил. На рассвете 2 декабря 1991 года, когда в Эгейском море свирепствовал шторм, он отправился на небеса. Его многострадальное и немощное тело было предано земле в Кавсокаливии. Над ним только земля, сухие листья каштана и простой деревянный крест: «Иеромонах Порфирий почил в Бозе 19 ноября 1991 года».

Когда я смотрю на его могилу, мне на ум приходят эти строки из стихотворения, которое любил старец. Он декламировал его так, что каждый образ, казалось, оживал.

Сосны

Вот так отец Порфирий, старец, исполненный сострадания и любви, смиренно жил, как «беспризорник Христов»; смиренно и скромно почил, был тихо погребен среди сосен и каштанов, вдали от шумных Афин, которые он, несмотря ни на что, любил, где он служил и творил добро, преданный безграничной любви Христовой.