Читать книгу Библейские чтения: Пятикнижие - Георгий Чистяков - Страница 3

Уапостола Павла есть мысль о том, что Тора (Пятикнижие) может стать Евангелием. Именно так и читает ее автор нашей книги о. Георгий, делая ее книгой христианской надежды и этики. И барьер между Заветами исчезает не потому, что Евангелие понимается законнически и формалистически, а потому, что книги Моисеевы предстают вместилищем живой и неформальной веры, призывом к человеколюбию и милосердию.

Для о. Георгия это тем важнее, что он понимает роль Торы для Иисуса: Иисус знал ее «практически наизусть», воспринимая ее как «единый живой текст». Более того, из нее и почерпнуты основные принципы Евангелия (новое в Евангелии – личность Христа, а не учение!). Но если так, значит, и для современного верующего Тора должна быть не музейной ценностью, пригодной лишь для изучения, а «картой для продвижения вперед», «атласом автомобильных дорог» (смелый образ о. Георгия).

За последние десятилетия многочисленные исследователи Евангелия, в том числе нехристианские – такие, как Давид Флуссер, Геза Вермеш, Морис Кейси, Джеймс Кроссли – показали, что укорененность Иисуса в иудейской традиции была намного более сильной, чем предполагалось раньше. Едва ли не каждый этический постулат Евангелия имеет аналоги у древних мудрецов и законоучителей. Более того, в самом опыте богообщения многое роднит Иисуса с такими фигурами, как Хони «Начертатель Круга» или Ханина бен Доса. Или, читая ессейские гимны, нельзя не удивляться их перекличкам с раннехристианскими текстами (например, «Одами Соломона»)…

О. Георгий не вспоминает эти и другие научные открытия, но они вполне могут стоять за его подходом. Между тем в современной теологии открытие иудейства Иисуса и апостолов нередко оборачивается умалением последующей традиции, которая далеко (и подчас уж очень далеко) отошла от своих ветхозаветных корней. У о. Георгия же интересно умение совместить одно с другим: выражаясь евангельскими словами, «сия…творити, и онех не оставляти» (Мф 23:23). Ничего не теряя, христианская традиция у него обогащается духом веры Авраама, Моисея и Пророков. Очень органично сочетает о. Георгий, например, выводы раввинистической экзегезы с интуициями христианской мистики, отражением их в литургике.

В интерпретациях о. Георгия Тора неизменно предстает вестью о свободе и человеколюбии. Насколько это убедительно? Нехристианский скептик возразил бы, что некоторые этически проблемные места Торы не высвечены: акцент сделан на том, что можно объяснить кратко, не углубляясь в сложные богословские вопросы. Заметим, однако, что о. Георгий читает Тору глазами сердечной любви, – а только так и можно понять главное в ней. Более того, именно такого подхода придерживались Иисус и апостолы. Они не пытались апологетически оправдать или объяснить сложные места: они жили Торой, они были людьми своего времени, а внимание слушателей сосредотачивали на тех многочисленных отрывках, в которых видна любовь к Богу и любовь к человеку.

Следует отметить еще одну важную особенность книги: это настоящий учебник христианской культуры. Для автора христианство и образованность едины и нераздельны. О. Георгий сам, будучи человеком высокообразованным, – как мы помним по его блестящим и искрометным проповедям, в которых он свободно привлекал имена философов и историков, писателей и поэтов от Плутарха до Данте и Пушкина, – предъявлял высокие требования к культуре христианина. Эта черта, столь для него характерная, видна и в этой книге. Он всегда полагал, что если есть возможность получить знания, сделать это необходимо, причем не ограничиваться текстами, которые «принято» читать в данной церковной традиции (скажем, православной), но и обогащать себя сокровищами всей христианской ойкумены. Это тем более важно, что в традиции иногда целые столетия были ознаменованы духовным регрессом: например, автор отмечает, что женщины на Руси были более принижены, чем даже в древнем Египте, – и делалось это под знаменем православия, хотя Библия говорит о духовном равенстве мужчин и женщин перед Богом. (Кстати, и трактовка грехопадения у о. Георгия чужда патриархальности: грехопадение началось с безответственности Адама!)

Будучи человеком, способным вместить в себя разные христианские традиции, о. Георгий открывает читателю не только святых отцов неразделенной Церкви, но и таких авторов, как Поль Клодель, Данте и св. Тереза из Лизьё, которую он очень любил. Именно после Данте, полагает он, люди стали мыслить себя как человечество, осознали всемирное внутреннее родство.

Он говорит и об Андрее Рублёве, и о средневековых миланских фресках. Кстати, и сокровища иудейской традиции для него не закончились с I веком: он апеллирует к последующим философам и раввинам. Здесь не только христианство имеет кафолический, вселенский вектор: «Мир достоин восхищения» – эти слова, отнесенные о. Георгием к первой главе Бытия, можно применить к его готовности видеть дары повсюду.

При этом у о. Георгия нет того разменного морализаторства, которое неприятно у некоторых авторов. Например, когда он рассказывает об очередной книге, для него типично естественное вовлечение читателя в разговор, как бы на равных, через выражение «Мы все знаем…»

О. Георгий был, как мы помним, блестящим проповедником, и отголоски проповеди ощутимы и в этом его труде. Его книгу будет интересно прочитать и людям образованным (взять хотя бы гипотезы о влиянии Библии на Овидия!), и в особенности – тем, кто начинает свой духовный путь, только вступив в Церковь.

Глеб Гарриевич Ястребов, переводчик, библеист

26 октября 2016 г.