Читать книгу Пожизненная прививка - Георгий ДеПеРе - Страница 3

Если тоннаж вашего корабля мал…

Или, ещё хуже, вы отправились в плавание на резиновой лодке, – бойтесь попасть под грузовое судно. Затянет вас кормовая сила присасывания, и потащит в кильватере сухогруза, чёрт знает куда. И тогда уж бесполезно паниковать и судорожно булькать вёслами. Не справиться вам с неумолимой силой подчинения. Не вырваться вам из колеи. Понесёт вас мимо золотых пляжей и необитаемых островов прямо в какой-нибудь промышленный порт. И вместо увлекательного путешествия окажетесь вы в портовом отделе милиции, где тут же накатают телегу в школу, а родителям дадут штраф.

Ещё хуже попасть в турбулентность. Закрутят судёнышко вихри враждебные и утянут, не дай бог, прямо под винт. И останутся от вас рожки да ножки. Поплачут родители, погрустят друзья и скажут:

– Какое несчастье! Будь у него большой корабль, мог бы стать знаменитым путешественником! Судьба.

А враги-второгодники из параллельного класса – наоборот, скажут другое:

– Так ему и надо, этому балбесу! Возомнил себя моряком, тоже мне, Пржевальский. В школу надо ходить, а не в Монголию плавать.

Но уж если попали вы под тяжёлый танкер-сухогруз, то главное – не паникуйте. Сложите вёсла и смиренно надейтесь на лучшее. Может случится, поднимет ваше судёнышко набегающая от корпуса волна, понесёт и выкинет на отлогий песчаный берег. Оглянетесь вы и удивитесь:

– Откуда здесь, в Западно-Сибирской низменности, взялось тропическое жаркое солнце? И почему посреди болот Васюганья растут банановые пальмы?

В замешательстве будете вы бродить по берегу, пока не встретите чернокожего аборигена. И тогда, с трудом подбирая слова, спросите вы его по-английски:

– Эй, малый, а что это за остров?

Выплюнет он жеваную мякоть кокоса и ответит по-русски:

– Чунга-Чанга. А че?

Как тяжёлый танкер, груженный кучами донного песка, раздвигает крутобокими бортами водную стихию, так учительница по пению продвигается по школьному коридору курсом на учительскую. Обхватив могучими руками концертный аккордеон, похожий на раскладной диван, она гудит голосом вокзального грузчика: «Побереги-ись!». В хоровом пении подобный женский бас принято называть альтом. Предупредительный сигнал перекрывает шум и гам большой перемены. Старшеклассники почтительно расступаются.

Год назад случилась авария: Петров из 5‑го «Б» на всём скаку залетел под Таиську. Месяц она отдыхала на больничном, уроки по пению заменили физкультурой. А пятиклассника за нарушение дисциплины разобралина педсовете. До последнего винтика раскрутили и вызвали родителей. Глянув на кучу деталей, мать прослезилась и выкатила претензию: «За что мальчонку уделали?! Где жопа, где голова – ничего не понятно!». Сложила железяки в большую сумку и от греха унесла в другую школу, в сорок вторую, продвинутую. У них, говорят, там сборочный конвейер. Всё по уму – робототехника. Собрали его там к десятому классу и выпустили в большую жизнь. Ходит теперь Петров с надёжной перфокартой и знает все ответы на все вопросы.

А у нас тут всё ещё средневековье. Седьмой признак феодализма, низкий рутинный уровень труда, – ручная сборка. И выходят из школы намбер девятнадцать какие-то полуфабрикаты, годные или в армию или в ремесленное училище. Молодые и прогрессивные учителя в нашей школе не задерживаются. Их романтические семена не приживаются наскудной хулиганской почве с одной стороны. С другой, – шпыняют молодых старики-педагоги, дерут на куски и не дают жить.

Англичанка вот была в восьмом классе. Утончённая дама ходила на высоких каблуках, девчонки ей завидовали; говорила только по-английски и обращалась к ученикам только на «Вы». А как поскользнулась на горохе, да растянулась на полу, – так сразу по-русски заговорила и уволилась. Это всё Раковский подстроил. Принёс из дома килограмма три гороха и поделился с товарищами. Следует сказать, что сухая горошина – отличный снаряд для харкалки. Делать её нужно из нижнего сегмента телескопической антенны от телевизора. Чтобы не поранить губы края трубки нужно выровнять и отшлифовать наждачкой. Если потренироваться, то не каждое оконное стекло выдерживает. Из одной антенны получается две трубки крупного калибра под горох и две мелкого – под пластилиновые шарики. Повальное увлечение гороховыми харкалками, кончилось педсоветом по просьбе родителей. Лишились они средств информации и во всём школу обвинили.

Или, была у нас в девятом молодая училка по литературе. Поставила она себе непосильную задачу воспитать в детях любовь к Толстому и Горькому. Всю дорогу распиналась перед нами, как здорово, что Павел бросил пить и пошёл в кружок большевиков. Только всё зря. Получила она вместо сочинения на произведение «Мать» анонимный рисунок. На рисунке – зек небритый весь в татуировках, ипапироской дымит. А на груди выколото: «Не забуду мать родную».

А когда завучу показала, тот сказал:

– А вы ещё большеперед этими ублюдками ноги раздвигайте.

Уволилась она и ушла в вечернюю школу для рабочей молодёжи. Говорят, там одни сознательные учатся.

Старшеклассники знают, что когда училка по пению марширует курсом на учительскую, то «ничего перед собой не видит из-за своего баяна». Поэтому почтительно расступаются. А мелкий народец не знает. Вечно они орут и лётают друг за дружкой, как стая воробьёв. Поэтому постоянно попадают под Таиську. Их растоптанные трупики тонкими лепёшками остаются на грязном паркетном полу. Вечером, после уроков, приходит уборщица баба Поля со шваброй. Ототрёт дырявой тряпкой и выжмет в маркированное ведро. Выльет куда надо, дёрнет за шнурок, и весело понесётся очередная ватага первоклашек по водопроводным трубам. Через городской коллектор прямо в реку. Перегоняя друг друга на мелкой волне, поплывут мультяшные человечки по могучей сибирской артерии. Чтобы, преодолев тысячу километров пути, соединиться с водами Арктики и затеряться в просторах Карского моря.

Впрочем, Таисия Тимофеевна ничего такого не замечает.

Старшеклассники замечают всё. Поэтому провожают её взглядами, шепчутся и хихикают:

Аккордеон приходилось носить по причине сломанной на двери класса задвижки. А так же, учитывая прискорбный случай вандализма. Оставленный без присмотра инструмент потерял две клавиши: ноту «фа» второго регистра и ноту «соль» первого. Остальная клавиатура обезобразилась надписями хулительного содержания. В результате попыток стереть химические буквы клавиши приобрели пятнистый трупный оттенок. Мелкие отверстия в мехах, проковырянные гвоздиком, музычка заклеила липкой лентой, после чего аппарат стал задыхаться, хрипеть и подсвистывать. Эмфизема!

А кода-то он был молодым красавцем. Выступал на концертах в составе оркестра народных инструментов. Был влюблён в русскую балалайку и пел ей романсы. Поговаривали, дрался на дуэли с соперником баяном и отбил таки у него красавицу. Но потом спутался с гармошкой и пошла его жизнь под откос. Запил он по-чёрному и был продан. Попал в крепкие руки училки по пению, из которых уже не вырвался. Замучила она его до смерти, так и зачах.

Ходят слухи, что у Таиськи оттого такие огромные плечи, что она их «накачала на баяне». В среде старшеклассников культивируется следующая теория: если бы снять с неё вечно зелёное в рюшечках платье, то открылась бы такая красота, что вечный второгодник-рецидивист Черноштан, показался бы младенцем. А чемпион мира Алексеев заплакал и пообещал больше никогда не поднимать штангу. И возгордилась тогда Таиська и бросила играть на баяне, покинула школу. И пошла она в бодибилдинг выступать на международных конкурсах. А через пару лет завоевала наша музычка титул чемпионки мира! А потом, на соревнованиях, удрала в Америку и стала предателем Родины. Так ей и надо!

– Наши дети не любят музыку! – заявляет Таисия Тимофеевна, протискиваясь в дверь учительской комнаты. – А всё потому, что школу построили где попало! В хулиганском районе.

– Отчего же в хулиганском? – снимает очки и близоруко щурится Николай Иванович, учитель физики.

– Конечно в хулиганском! Вот я работала в 173‑ей школе, в Октябрьском районе, так там, куда не плюнь– у всех абсолютный слух был, особенно у девочек из 7‑го Б.

– А, да вы уже рассказывали… – обречённо вздыхает физик и готовится слушать историю про детей-ангелов.

– Да. И все дети там были воспитанные. Ну, просто ангелы, а не дети. А здесь что?!

– Это потому, Таисия Тимофеевна, что школа работает сразу на два района. А вы же знаете, что там за озером частный сектор. Шанхай какой-то, – поддерживает учительницу по пению завуч, Надежда Михайловна.

Она права. В частном секторе, за озером, безостановочно работает семейный конвейер: дед сидел и папаша сидел, старший брат сидел, а теперь твоя очередь.

Время от времени приходит к ним «беда, откуда не ждали», как в сказке про мальчиша-кибальчиша. «Чтоже, – говорит папаша Мальчишу, – я жизнь круто прожил, и пожить заменяспокойно, видно, тебе придется».

Так сказал он, крепко поцеловал младшего сына и ушел в тюрьму. Год проходит, пять проходит. Встал тогда старший брат, и сказал:

– Прощай, Мальчиш…Остаешься ты один…Щи в котле, каравай на столе, вода в ключах, а голова на плечах…Живи, как сумеешь, а меня не дожидайся.

Сказал он так младшему брату и поехал на чёрном воронке в гости к папаше. И помахал Мальчиш воследбратишке и прошептал страшную военную тайну, чтобы не забыть: «Я ещё поучусь маленько в школе, а потом к тебе приеду обязательно!»

– Ничего не говорите. У вас все хулиганы, Таисия Тимофеевна, потому что вы детей не любите, – неожиданно заявляет Нона Александровна. Член КПСС с какого-то года, заслуженный учитель географии и директор музея военной славы, имеет предпенсионный возраст, крутой характер и свежевыщипанные усы. Нона Александровна числится на особом счету в городском отделе народного образования, поэтому никто в школе не отваживается с ней спорить, даже лысый и солидный директор Захар Сергеевич. Никто, кроме учительницы пения.

– Зато у вас, Нона, все любимчики и подхалимы! – Таисия Тимофеевна, освобождается от лямок аккордеона и в раздражении бухает его на стул, отчего тот взвизгивает и кренится.

– У-у, сейчас опять начнётся… – бормочет физик, собирает тетради и по-тихому линяет из учительской.

Взаимная неприязнь двух равных по возрасту педагогов с одинаковым стажем периодически порождала вихревые потоки, что затягивали внутрь скандальных разборок большую частьучительского коллектива. Так, где-нибудь в штате Огайо свирепый торнадо накрывает и затягивает в себястадо бурёнок; покрутит коровок в воздушной центрифуге своего брюха, да и выплюнет. И разлетаются рогатые ангелы в разные стороны, растопырив парнокопытные крылья и вытянув лысые хвосты, чтобы бухнуться в итоге на кукурузное поле Оклахомы. Или, долетев до штата Канзас, с воем спикировать на крышу вагончика, где живёт девочка Элли и её верный пёсик Татошка. И оставить на территории Соединённых Штатов хоть одну бомбовую воронку, вот такой глубины, вот такой ширины! И долго после этого по домам, в свете кухонных светильников, будут обсуждать катастрофические последствия двух разбушевавшихся училок.

Противостояние школьных дисциплин: географии и пения, не является секретом для учеников старших классов. Объясняется такая осведомлённость просто. И та и другая тётя занимает должность классного руководителя: Нона ведёт класс «Б», с восьмого по десятый, а Таисия – класс «А». Стараниями враждующих сторон третий год создаются все условия для конкурентной борьбы двух параллельных классов. Война идёт на всех фронтах: от усреднённого бала успеваемости за четверть, до разборок с мордобоем на заднем дворе, после уроков. Впрочем, на этом фронте географичка несёт потери по причине отсутствия в мужской половине класса второгодников и спортсменов. И наоборот, таиськиных подопечных, Творец подобрал, казалось, для того, чтобы явить миру процесс роста будущих уголовников в отдельно взятой средней школе.

Не верьте тем, кто говорит, что ученики не обсуждают внешность педагогов. Они врут. С восьмого по десятый класс все только и занимаются, что оценивают друг друга и всех остальных по внешности.

Если бы Нона и Таисия оделись одинаково, то, подойдя сзади, вы не смогли бы определить кто из них кто. Обе тёти по комплекции похожи на тумбочки. Разве что у географички ноги упираются в пол под углом, врозь, а у музычки – прямо. Если вы сравните их причёски, то большой разницы тоже не увидите, – обе носят на голове шиньон, собранный в тугую башенку. И та и другая имеют мужские черты лица: крупный подбородок и ещё один, крупный нос с крапинками и густые брови вразлёт. Грудь у обеих давно легла на живот, и всё вместе образовывает под платьем овал. Незначительная разница заключается в том, что Таиська жутко конопатая – от кончика носа до мизинца, а у Ноны никаких артефактов на поверхности не наблюдается.

Оценка внешности учителей стала темой педсовета после того, как ученик 9‑го «Б» Александров изобразил двух толстых эсесовцев в рогатых касках, с табличками в виде подковы на груди и дымящимися МР‑40 наперевес. И чтобы исключить иные толкования автор подписал таблички: Нона Александровна и Таисия Тимофеевна.

Оба фашиста плохо выбриты, с гитлеровскими усиками под носом. У одного ноги-кегли упираются в землю под углом – Х-образно, а у другого прямо. Рядом с немецкими нацистами лежит расстрелянный узник в полосатой пижаме. Шедевр имеет название: «Так будет с каждым, кто не знает географию и не умеет петь!».

Рисунок путешествовал по школе до тех пор, пока не попал к учителю химии, а затем к Захару Сергеевичу на директорский стол. Неизвестно, что подумал Захар, когда остался один в своём кабинете. Может быть, сказал, глядя на рисунок:

– Совсем разболтался девятый «Б», надо закручивать гайки.

А потом усмехнулся и добавил:

– А что, очень даже похоже… Меткий глаз у этого Александрова.

Уделали тогда Игорёху. Всей педагогической стаей накинулись и разорвали. И полетели от него клочки по закоулочкам. Так и остался он недоукомплектованный до самого выпуска. Напророчила ему Нона Александровна вечное горюшко и выписала волчью характеристику. И если бы не полезные знакомства родителей, всю жизнь подметал бы улицы Александров. А так сделался он врачом-стоматологом. А потом как Илья Муромец тридцать лет и три года бухал по-чёрному. Пока не умер от диабетической комы в сельской больнице.

На самом деле, существенное различие между педагогами заключалось в статусе. Нона Александровна ежегодно отмечалась грамотами и благодарностями от месткома, парткома и горкома. Она висела на районной доске почёта возле магазина «Детский мир». Она приглашалась на районные и городские конференции. Её даже показали один раз на канале местного телевиденья в передаче, посвящённой юбилею победы в Великой Отечественной Войне.

Восемь лет назад она принесла в школу фронтовые письма бойца отдельного стрелкового батальона. География писем прочерчивала пунктирную линию от Сталинграда до Кенигсберга. Письма ей передала соседка по подъезду, Екатерина. Жена геройски погибшего под Кенигсбергом-старшего сержанта Сомова. Идею создания музея предложил опытный в политике директор, Захар Сергеевич. Предложение оформили и бумагам придали ход. Пройдя множество инстанций, полежав на столах и в ящиках соответствующих организаций, они вернулись с кучей подписей и главной верховной пометкой «Возражений нет. Назначить ответственным за исполнение того-то и того-то». Так было положено начало организации Музея Боевой Славы имени 128 Сибирской Гвардейской Дивизии. Восемь лет работы нового образования увенчалось кучей благодарностей, ценных подарков и премий всем, кто имел и не имел отношение к разрешительному документу о создании системы патриотического воспитания в Дзержинском районе г. Н-ска. А средняя школа № 19 приобрела живой орден в лице Ноны Александровны.

Таким образом, географичка с достоинством императора носила золотой лавровый венец, на каждом листе которого было выгравировано: «За общественно-политическую работу». А музычка, Таисия Тимофеевна, носила раздолбанный аккордеон и партийный билет с одна тысяча девятьсот нанадцатого года. И ничего больше.