Читать книгу Переворот - Георгий Филимонов - Страница 3

С современной теорией и практикой ненасилия можно ознакомиться в трудах профессора Гарвардского университета Джина Шарпа – «архитектора» теории и практики реализации «бархатных революций»[1] как компонента внешнеполитической технологии «мягкой силы». Превратившись, по мнению большинства специалистов, в «Клаузевица ненасилия», он, в отличие от М. Ганди и М. Лютера Кинга, предлагает людям использовать его методы, не превращая ненасилие в образ жизни, так как оно «не имеет ничего общего с религией, моралью и социальной справедливостью»[2]. Разница состоит в том, что его предшественники видели в ненасильственном сопротивлении «программу изменения отношений, заканчивающуюся мирной передачей власти»[3], а Шарп – методику захвата власти.

Интерес американских военных и политиков к его исследованиям берет свое начало с ввода советских войск в Чехословакию в 1968 г. С 1970-х гг. Белый дом, стремившийся блокировать военный потенциал Кремля, начинает разработку методов ненасильственного сопротивления. В 1983 г. по инициативе Дж. Шарпа в Бостоне создается международный центр исследований ненасильственного сопротивления – Институт Альберта Эйнштейна, впервые применивший свои наработки во время демонтажа советского влияния в Центральной и Восточной Европе[4]. Претворяя в жизнь концепцию «нового мирового порядка», выдвинутую президентом Бушем-старшим (1989–1993), стратегическое ненасильственное действие (strategic nonviolent action) нашло свое применение в важнейших с точки зрения геополитики Вашингтона регионах мира: в Восточной Европе, на Ближнем Востоке, в Азиатско-Тихоокеанском регионе, Африке и Латинской Америке.

В последующие годы преимущества этого действия успешно использовались администрацией Клинтона для смены власти в Югославии в 2000 г. («бульдозерная революция»). С приходом в январе 2001 г. неоконсерваторов в Белый дом ненасильственное сопротивление выдвигается в авангард внешнеполитической борьбы. Так, например, эта методика позволила сменить власть в Грузии («революция роз» 2003 г.), на Украине («оранжевая революция» 2004 г.), в Ливане («кедровая революция» 2005 г., приведшая к выводу сирийских войск из страны) и Киргизии в 2005 г. («тюльпановая революция», повторно проведенная в 2010 г. для смещения К. Бакиева).

В 2009 г. Дж. Шарп (наряду с Дж. Маккейном и Дж. Соросом) был обвинен иранскими руководителями в причастности к попытке государственного переворота. Причем негодование Тегерана подкреплялось появлением (накануне волнений) в Интернете знаменитого пособия профессора Шарпа «От диктатуры к демократии» в переводе на фарси[5]. Спустя два года администрация Б. Обамы, отягощенная участием одновременно в двух военных кампаниях, сделала ставку на непрямое участие в смене режимов в Тунисе (январь 2011 г.) и Египте (февраль 2011 г.)[6]. Ненасильственным сопротивлением также охвачены Алжир (2010–2011), Йемен (2011), Сирия, Бахрейн, Иордания и Ливия. В меньшей степени протестный потенциал проявился в Марокко, Саудовской Аравии, Ливане, Ираке, Омане, Кувейте, Мавритании, Судане, Сомали, Западной Сахаре и Джибути. Этот широкий список стран приближает решение долгожданной задачи Соединенных Штатов: перестроить Большой Ближний Восток на свой лад, предоставив проамериканским элитам новую легитимность, необходимую в условиях ослабления глобальных позиций доллара.

В теории каждая операция, вне зависимости от страны и ситуативных характеристик, прорабатывается в несколько этапов:

1) оценка и анализ;

2) разработка стратегии;

3) выстраивание возможностей;

4) борьба;

5) завершение конфликта.

Анализируются возможности и ресурсы той или иной страны, могущество режима и потенциальных третьих сил, которые могут быть задействованы или вовлечены в конфликт. США выстраивают стратегию по принципам военного планирования, избирая концепцию наилучшего достижения своих целей в конфликте: каким образом и когда бороться, как достичь максимальной эффективности в осуществлении своих целей. Это своего рода план распределения, адаптации и применения имеющихся средств[7].

Планировщики ждут ответов на следующие вопросы: каковы основные препятствия для ненасильственных действий? какие факторы будут способствовать достижению победы? на какие основные силы опирается действующий режим? какие слабости он имеет? насколько уязвимы его источники силы? какие силы на стороне революции? каковы ее слабые стороны и как от них избавиться? каков статус сторон, непосредственно не вовлеченных в конфликт, кто оказывает помощь или может ее оказать как режиму, так и революционерам, а также какими способами?[8]

«Основные усилия стратегов направлены на блокирование таких сторон политической власти, как ее авторитет – уверенность народа в том, что власть легитимна и его моральный долг подчиняться ей; человеческие ресурсы – число и значение лиц и групп, которые выполняют указания, сотрудничают или предоставляют помощь своему правительству; умение и знания, необходимые режиму для выполнения конкретных действий; нематериальные факторы – психологические и идеологические стереотипы, делающие население лояльным; материальные ресурсы – степень контроля или доступа правительства к имуществу, природным и финансовым ресурсам, экономической системе, а также к средствам связи и транспорта; санкции – необходимые для существования режима и проведения его политики наказания, грозящие или применяемые против непослушных или отказывающихся сотрудничать»[9].

Для претворения теории в практику еще в 1973 г. Дж. Шарп написал книгу под названием «198 методов ненасильственных действий», содержащую весь перечень протестов и забастовок, начиная от бойкота выборов и заканчивая отказом от уплаты налогов или всеобщей забастовкой. Их актуальность объясняется двумя постулатами:

1) сила государства основывается на сотрудничестве с населением и его послушании;

2) если люди прекращают взаимодействие с режимом, то последний теряет столпы, на которых держится[10].

Иными словами, власть – своего рода психологический феномен, авторитет которого определяет степень порядка; иллюзия, навязанная обществу посредством различных догм, в том числе и религиозного характера. Из этого следует ключевой закон: правительство дееспособно до тех пор, пока сохраняется вера в его превосходство.

Наряду с обозначенными факторами успех ненасильственной борьбы во многом зависит от культурно-коммуникационной войны, нацеленной на психологическое подавление противника.

Обобщенно ее ведение предполагает следующий порядок действий:

1) созданная оппозиция под аккомпанемент американских СМИ и НПО начинает постоянное информационное воздействие на население страны для подрыва существующего режима;

2) решающая фаза операции зачастую приходится на начало электорального цикла, когда политическая система находится в уязвимом положении (президентские либо парламентские выборы); весь механизм приводится в действие после оглашения итогов выборов, которые, как правило, не отвечают запросам оппозиционного лидера;

3) толпа (в среднем от 50 до 100 тыс. человек), называемая в западных СМИ «народом», выходит на улицы и начинает бессрочный митинг, требуя отставки «узурпатора»; организованные массы блокируют основные транспортные и коммуникационные артерии; главное условие – не вступать в вооруженную борьбу с органами правопорядка, поскольку силовой конфликт (в котором преимущество за правящим режимом) может привести к насильственному подавлению восстания; постепенно парализуется весь город, приостанавливаются поставки топлива, назревает продовольственный кризис;

4) администрация США (через Госдепартамент и другие ведомства) объявляет о преднамеренной фальсификации выборов, выступает в поддержку «борцов за демократию» и призывает руководителя государства уйти в отставку;

5) англо-американские телеканалы, информационные агентства, интернет-ресурсы, радио и газеты продолжают давление на власть, которая в большинстве случаев решается уйти в отставку, а парламент, в свою очередь, назначает дату выборов либо ограничивается пересчетом голосов;

6) США объявляют о «победе демократии» и обеспечивают информационную поддержку нового режима, превращая собственную «мягкую силу» в источник его легитимности.

Политические процессы в Северной Африке и на Ближнем Востоке, запущенные в конце 2010 г., продемонстрировали значимость американских социальных сетей в синхронизации массовых выступлений, сместивших президентов Туниса и Египта. Поражающий эффект этих интернет-ресурсов, дестабилизирующих весь арабо-мусульманский мир, обусловливается численностью их активных пользователей: «Фейсбук» по состоянию на июль 2011 г. объединил порядка 750 млн человек, а аудитория «Твиттера» к аналогичному периоду увеличилась до 200 млн. Вместе с этим важно учитывать, что «они не провоцируют революцию, а служат лишь инструментами, позволяющими революционным группам снизить расходы на участие, организацию, набор и обучение». Однако «как любой инструмент, социальные сети имеют присущие им слабые и сильные стороны, и эффективность их зависит от того, насколько эффективно лидеры используют их и являются ли они доступными для людей, которые знают, как их использовать»[11].

Социальные сети, превратившиеся, по сути, в информационные агентства, способны распространять данные по всему миру за считанные секунды, ускоряя тем самым ход всей операции. Это вовсе не означает, что телевидение и радио теряют популярность: происходит своего рода симбиоз крупнейших телевизионных гигантов с такими сетями, как «Викиликс», «Фейсбук», «Твиттер», YouTube, что в конечном итоге усиливает эффект информационных операций, выводя на улицы сотни тысяч манифестантов. Примером такого взаимодействия служит деятельность международной телекомпании «Аль-Джазира», размещающей видеоматериалы на собственном портале в YouTube. Подобная практика наблюдается также среди российских вещательных организаций.

Переворот в Тунисе, организованный через Всемирную паутину, – результат длительной подготовительной работы Центра прикладных ненасильственных акций и стратегий «Канвас» (CANVAS – Center for Applied NonViolent Action and Strategies). Основанный в 2003 г. в Белграде на базе «Отпора» (НПО, организовавшая революцию в 2000 г. в Югославии, в 2003 г. – в Грузии, в 2004 г. – на Украине и т. д.), «Канвас» во главе с С. Поповичем реализует на практике наработки Института Альберта Эйнштейна. Члены организации также участвуют в семинарах, финансируемых ОБСЕ и ООН. Сотрудничая с американской организацией «Freedom Haus», которую, в свою очередь, поддерживает республиканский Национальный фонд за демократию[12], «Канвас» подготовил к 2011 г. активистов из более чем 50 стран мира, в том числе из Зимбабве, Туниса, Ливана, Египта, Ирана, Грузии, Украины, Белоруссии, Киргизии и Северной Кореи.

В ходе обучения центр исходил главным образом из того, что широкий доступ к транснациональной информации, предоставляемый народам во многом через Интернет, вытесняет национальные правительства из процесса формирования общественного мнения. Примечательно, что Тунис, запустивший революционную волну, перекинувшуюся затем на Египет, еще в 1991 г. стал первой арабской и африканской страной, подключившейся к Сети. Несмотря на последующие меры руководства страны по контролю над Всемирной паутиной, количество ее пользователей среди тунисцев (по состоянию на 2005 г.) в сравнении с Египтом (6,8 %) составило 9,5 %. По уровню же развития мобильной телефонии Тунис занял второе место (56,3 %) в мусульманском мире, уступая лишь Турции (59,6 %)[13].

С учетом этих данных убедительна позиция американского издания «Бизнес инсайдер», отметившего, что именно публикация на сайте «Викиликса» компрометирующих материалов, затрагивающих семью тунисского президента З. Бен Али (обвинения в коррупции и излишней расточительности), послужила пусковым механизмом народного недовольства, позволившего вывести на улицы сотни тысяч людей, озабоченных ростом цен на продовольствие и всеохватывающей безработицей[14]. Массовая истерия была также усилена актом самосожжения (совершенного рядовым тунисцем 4 января 2011 г.), который включил в революционный процесс даже лояльную правительству часть населения.

События развивались стремительно: организовав антиправительственную пропаганду и координируя революционные выступления через популярные среди арабской молодежи сети «Фейсбук» и «Твиттер», оппозиция захватила основные коммуникационные артерии государства. Дефицит продовольствия, усиливающийся с каждым днем, подтачивал ресурсы и волю правительства, что неизбежно отразилось на армии, отказавшейся подавить восстание силой. Выступления официальных лиц Евросоюза и США лишь ускорили падение режима, убедив протестующих в необходимости бессрочного неповиновения властям, что в конечном итоге вынудило президента З. Бен Али покинуть страну 14 января 2011 г.

Тунисский сценарий вселил уверенность в региональные оппозиционные движения, позволив египетскому активисту В. Рашиду заявить: «События в Тунисе привели в движение Египет, который, в свою очередь, будет усиливать аналогичные процессы во всем регионе»[15]. Первая реакция не заставила себя ждать: 22 января начинаются демонстрации в Йемене с требованием отставки президента А.А. Салеха, правившего страной с 1978 г. Располагая самым низким индексом развития человеческого потенциала в арабском мире (более половины йеменцев живут на 2 доллара в день или меньше, а треть населения страдает от постоянного голода), правительство Йемена с каждым днем протеста теряло общественную поддержку. В итоге после многочисленных вооруженных столкновений правительственных сил и протестующих президент А. Салех, будучи раненым после обстрела своей резиденции, 3 июня покинул страну. Изменения затронули даже дружественную американцам Иорданию, где инфляция и безработица, усилившиеся при правительстве С. аль-Рифаи, вынудили короля Абдаллу II сформировать новый кабинет министров и пообещать социально-экономические преобразования.

Следующей ареной применения социальных сетей стал Египет. Расширение контактов «Канваса» с египетской оппозицией пришлось на серию забастовок 2008 г. в знак протеста против роста цен на продовольствие и низкой заработной платы (разогнанных полицией). С этого периода объединение сведущих в информационных технологиях египтян, назвавшее себя «Движением 6 апреля» (в знак солидарности с участниками подавленной правительством забастовки ткачей в городе Махалла 6 апреля 2008 г.), создает в «Фейсбуке» группу для проведения ненасильственных акций по всей стране. Набрав уже на первых порах 70 тыс. сторонников, они решили развить успех сетевых акций, отправив для подготовки в Белград своих активистов. Так, одним из первых обучение прошел М. Адель, прослушавший в 2009 г. недельный курс по стратегии ненасильственных действий: акцент делался на методах трансформации виртуальной пропаганды в уличные протесты.

Вскоре полученные знания были использованы египетским движением за перемены «Кифайя» (с араб. kifaya – «достаточно», «хватит»). Созданная в июле 2004 г. по аналогу «Отпора» (включая одинаковую эмблему – кулак), организация черпает силы из идейного протеста египетской молодежи, берущего свое начало со второй интифады (народного восстания) в Палестине в октябре 2000 г. Набрав популярность, организация вступила в альянс с Объединенным национальным фронтом за перемены (октябрь 2005 г.). Влияние «Кифайи» и ее сотрудничество с «Братьями-мусульманами» росло в стране и за ее пределами неуклонно, хотя последние, опасаясь репрессий со стороны властей, не приняли прямого участия в восстании. Исламисты предпочли действовать в кибернетическом пространстве, выложив для этого на своем сайте пособие Дж. Шарпа «От диктатуры к демократии»[16].

По мнению экспертов из Фонда Карнеги, «Кифайя» – первая политическая сила в Египте, сумевшая извлечь максимальную выгоду из социальных сетей и цифровых технологий в качестве основного средства связи и мобилизации протестных выступлений. Будучи «независимой» политической трибуной, блогосфера не только формирует необходимую контекстуальную среду, но и собирает информацию о настроениях в обществе, позволяющую задавать необходимую тональность антиправительственной пропаганде. Само возникновение политических блогов в Египте связано преимущественно с ее деятельностью. Блогеры, размещая в Сети аудиовизуальные файлы и фотографии антиправительственного характера, стали основными популяризаторами революционных идей. Активно задействовались также электронная почта, текстовые сообщения, онлайн-реклама и официальный сайт движения[17]. В конечном счете бессрочный протест, подогреваемый их действиями, привел к тому, что власть, пребывающая в нерешительности из-за массированного информационного воздействия, не сумела привлечь армию для подавления протеста, капитулировав 11 февраля 2011 г. (за 18 дней).

Спустя несколько дней, 15 февраля (после воззвания 213 представителей интеллигенции с требованиями ухода от власти М. Каддафи, поддержанного зарубежными оппозиционными фракциями) начались волнения в самой материально обеспеченной стране Северной Африки – Ливии. Однако ненасильственное сопротивление было вскоре подавлено правительством (предвидя подобный вариант развития событий, Дж. Шарп призывает в своих работах соблюдать строжайшую дисциплину и не поддаваться на провокации спецслужб и полиции). Безоружная толпа, преимущество которой в ненасилии, оказалась беспомощной перед армией, навязавшей противнику бой на том поле, где она имеет превосходство.

Схожие действия были предприняты руководством КНР в июне 1989 г. на площади Тяньаньмэнь, где статус-кво был восстановлен только благодаря сторонникам силовой линии, объявившим чрезвычайное положение. Разница лишь в том, что тогда Америка ограничилась показным негодованием, а авторитетный Г. Киссинджер заявлял, что «если М. Каддафи останется у власти, то влияние звездно-полосатого флага в мусульманском мире будет поставлено под сомнение»[18]. Основываясь на резолюции СБ ООН № 1973 от 17 марта 2011 г., созданная Вашингтоном коалиция начала гуманитарную интервенцию, которая, несмотря на преобладающее участие Англии и Франции, стала очередным американским испытанием, причем даже после занятия союзниками Триполи и признания переходного ливийского правительства угроза крупномасштабной гражданской войны между племенными группировками, ранее сдерживаемыми усилиями Каддафи, до сих пор существует.

Примерно за месяц до начала ненасильственной борьбы, запущенной в феврале 2011 г., в «Фейсбуке» появилась новая группа «Сирийская революция – 2011» (набравшая на первых порах более 15 тыс. сторонников), призывающая президента Сирии Б. Асада уйти в отставку. К 15 марта 2011 г. протесты охватывают Дамаск и Дараа (суннитский юго-запад страны, враждебный алавитам). Далее они затрагивают Латакию, Алеппо и пригороды сирийской столицы, рассыпаясь после многочисленных силовых акций правительства, приведших к жертвам. В итоге именно принцип силы, задействованный сирийскими властями, спасает их от падения.

Рассматривая эти события в динамике, американское разведывательное агентство «Стратфор» (Stratfor), объясняет стратегические преимущества сирийского руководства четырьмя факторами:

1) вся политическая власть в стране сконцентрирована в руках клана Асадов;

2) алавиты, из которых формируется сирийская элита, демонстрируют единство;

3) они контролируют военную разведку;

4) партия «Баас» удерживает монополию на власть[19].

Тем временем Вашингтон, форсируя события, продолжает натиск на Дамаск, вводя международные санкции (один из 198 методов ненасильственных акций) против представителей спецслужб и родственников президента. Заморожены торговые отношения между двумя странами. Совет ООН по правам человека также не остался в стороне, приняв резолюцию, осуждающую применение силы против манифестантов. Глава отдела политического планирования в Госдепартаменте Дж. Салливан пошел еще дальше, пригрозив, что если президент Сирии не откажется от насилия, то он также будет включен в список лиц, на которые распространяются санкции[20]. В свою очередь, Евросоюз после согласования со своими 27 членами уверенно последовал примеру могущественного союзника.

Информационное давление на сирийское руководство растет постоянно. Под влиянием напряженной ситуации в регионе Государственный департамент все более критично оценивает и внутриполитическую ситуацию в Иране, обвиняя правящие круги страны в попытках «подорвать арабскую весну» в сопредельных государствах. Х. Клинтон выражает надежду на то, что «в Иране создалась ситуация, в результате которой простые люди могут повлиять на развитие событий», призвав оппозицию искать международную поддержку, как это имело место в Ливии. Впервые с 1980 г. (дата разрыва дипломатических отношений с Исламской Республикой Ираном) администрация США делает ставку на полноценное использование Всемирной паутины для трансляции «мягкой силы» среди молодых иранцев, планируя запустить к концу 2011 г. «виртуальное посольство», информирующее о визах и программах студенческого обмена[21].

Более того, в феврале 2012 г. на конференции в Гамбурге по социальному измерению Интернета советник госсекретаря США Бен Скотт официально признал ставку Вашингтона на социальные сети, заявив, что «американская дипломатия рассматривает социальные сети как один из основных инструментов внешней политики США»[22]. По его мнению, в эпоху виртуальных технологий традиционная дипломатия должна принципиально измениться, потому что «Фейсбук» или «Твиттер» предлагают правительствам мощный инструмент прямого общения с огромным числом граждан, позволяют легко выяснить их настроения.