Читать книгу Посланник МИД. Книга третья - Георгий Комиссаров - Страница 2

И вот я в экспрессе Берлин-Париж…

Я много раз за время своей жизни в Германии покидал её…

Но в этот раз нахлынули на меня чувства, заставившие меня оглянуться назад…

Я приехал в Германию в 1930 году.

Раздавленная Версальским договором, загнанная как мышь под плинтус, разгромленная, она имела весьма убогий и даже растерянный вид, – как точно подметил мой друг Александр Вертинский. С которым меня свела судьба во время моего пребывания в Германии, где он гастролировал.

Немцы, что называется, ходили на цыпочках, стараясь не шуметь, как в доме, где только что умер кто‑то. Они были грустны и любезны. И растерянны.

Им свойственна медлительностью мышления, и они всё ещё не могли постичь своего краха.

Это было для их разума слишком неожиданным.

Военное поражение, революция и бегство кайзера.

И самое страшное – с них содрали форму!

Для того, кто не жил в Германии, тому не понять, что значит для немца военная форма, дисциплина и порядок.

Это жизнь, которой он живёт. Это краеугольный камень его существования.

А эта скотина Гитлер, когда пролез во власть, вернул это всё немцам. Их военную форму! Этим ничтожно малым, незначительным, но филигранным жестом он завладел их душами.

В 1930 году, когда я сюда приехал, немцы почти все ходили в штатском. Форма была уничтожена.

Придурковатые прусские помещики – юнкера, битые генералы, полковники и майоры, были поголовно переодетые в цивильное, и поэтому выглядели как скрывающиеся в чужой одежде мошенники или простые разорившиеся бюргеры.

От всего воинственного их прежнего вида у них остался один блестящий и надменный монокль в глазу.

Для них это было по настоящему тяжелое испытание!

А тут ещё и их любимы монарх трусливо сбежал! Тот самый кайзер, на которого они… без преувеличения… молились словно Богу.

Немцы были воспитаны с детства в духе подчинения и обожания своего монарха, как в России – Царя-батюшки!

Череда послевоенных невнятных «демократические правительств» никого не могла тут обмануть.

Портреты Вильгельма имелись по прежнему в каждом доме, но теперь не висели на самом видном месте, а были спрятаны.

Но каждый год… в день рождения кайзера… доставались и подальше от посторонних взглядов немцы проливали над ними горькие слезы.

Миллионы немцев отсылали в этот день открытки с поздравлениями в Голландию, в город Дорн, где открыто и скромно жил бежавший туда Вильгельм.

И он… оттуда… неизменно присылал каждому обратно по открытке с благодарностью за поздравления… Правда они были напечатанные на дешёвой бумаге и с одинаковым сухим для всех текстом… Но! За его подписью!

Немцы… привыкшие повиноваться, шагать строем, тянуться и подчиняться, были на распутье…

Они, были предоставленные самим себе, как собака без будки и хозяина… Потерявши «палку», «ошейник» и «цепь», в которые они слепо верили, немцы растерялись до такой степени, что вызывали жалость у некоторых сердобольных людей.

Как будто стадо овец выгнали из тёмного хлева на свободу… без пастуха.

Однако… со временем они стали приходить в себя…

Было открыто сообщение с Миром… Прежде всего с Францией и Англией. Появились туристы…

Немцы из злых волков переоделись в мирные овечьи шкуры.

Постепенно кайзеровский вид граждан послевильгельмовской Германии исчезал.

На его место приходил обычный штатский облик населения Западной Европы.

Как я уже знал, очень сильно по немцам, ударила инфляция в 23‑м году…

По рассказам многочисленных моих собеседников, это была жуткая картина послевоенной экономической катастрофы.

Немецкая марка в те дни скатывалась вниз с молниеносной быстротой.

– Настоящий «блиц-крах» Германии!, – как прокомментировал мне те дни Александр Вертинский, заставший всё это тут.

– Удержать её не могли никакие силы, ни земные, ни небесные, – говорил он.

По его словам, немцы тогда окончательно растерялись… началась паника. Массовые самоубийства охватили Германию.

А ловкачи всякого рода кинулись скупать дома целыми кварталами…

И немцы, как одурманенные, продавали их за ничего уже не стоящие миллионы марок, которые через несколько дней оказывались простыми бумажками.