Читать книгу Учитель истории. Книга вторая. Обманутый советский человек - Георгий Кончаков - Страница 3

Что вы подумаете, когда увидите цифры: 1941? О чем говорит, что напоминает число? Без каких-либо указаний и ссылок. У граждан России, переживших войну либо знающих её по школьному учебнику истории, будет ассоциироваться с 1941 годом, началом Великой Отечественной войны с фашистской Германией.

Приведу другие числа: 1812, 1914, 1917. Отечественная война с Наполеоном, начало Первой мировой войны, год Великой Октябрьской социалистической революции. Не все мы достаточно прилежны в изучении истории. Серьезного отношения требовали математика, русский язык и литература. За ними шли физика и химия. Биология и география не требовали больших усилий, в большинстве случаев изучать их было даже интересно.

К урокам истории мало кто относится всерьез. Захватывающе интересно изучать историю Древнего Египта, Междуречья, Вавилона и, безусловно, Древней Греции.

На Древнюю Индию и Древний Китай учебного времени отводится мало, но обе страны оставляют в памяти ощущение соприкосновения с волшебным, сказочным миром. Искусство мастеров древнего Востока – скульпторов, архитекторов, строителей – поражает воображение.

Исторические даты с неизменным указанием – до нашей эры – редко у кого сохранились в памяти. Лишь Новое время и современность, когда мы оказываемся участниками или современниками исторических событий, запоминаются в виде отдельных дат, запечатлённых на ленте исторической хронологии.

Студент исторического факультета Аркадий любил воскресные дни проводить в Публичной библиотеке, которую уважительно называли «ленинкой», носившей имя вождя революции. Наряду с учебной любил заказать что-нибудь интересненькое, случайно замеченное в картотеке. На этот раз заказал Гастино «Гениальные личности». Полное название «Гениальные личности в области науки, техники и промышленности». Обратил на себя год издания: 1905, СПб, Сойкин. Для студента-историка 1905 – год начала первой русской революции. Кровавое воскресенье. Забастовки фабричных рабочих. Крестьянские бунты. Восстание на броненосце «Потемкин».

И вдруг издание книги, не имеющей ничего общего и никакого отношения к событиям, которые потрясали Россию. Вот ведь, как оказывается, было на самом деле. В промышленных городах выступали рабочие. Недовольные крестьяне сжигали помещичьи усадьбы, матросы на «Потемкине» убивали офицеров и бросали за борт. А в это время в стране ежедневно пекли хлеб, издавали книги, рождались дети. Жизнь продолжалась как в обычное время. Это было открытием для Аркадия. Как ясновидение. Вот ведь как устроена жизнь.

1961-й. Аркадию, как и всем советским людям, запомнился двенадцатым апреля. Кто-то услышал по радио торжественный голос Левитана, извещавший о первом в мировой истории полете человека в космос. Кто-то из газет. Для студентов-историков вторая пара началась со знаменательного сообщения. Аудитория дружно и восторженно зашумела. Все были радостно возбуждены. И лишь у Аркадия сообщение вызвало чувство глубокого огорчения. Первым космонавтом мог и должен быть он. Нелепые придирки женщины-терапевта и он не попал в авиационное училище. А если бы…

После лекций в вечернем выпуске газеты прочитал. Оказалось, Гагарин всего на два года старше. И если бы тогда сразу же после школы оказался в училище, у него был шанс попасть в отряд космонавтов. Пусть не стал первым. Но космонавтом обязательно. Кому и быть космонавтом, если с пятого класса зачитывался книжками о Циолковском, вместе с Жюль Верном летал на Луну, вчитывался в прогнозы Штернфельда в его знаменитой книге «Полет в мировое пространство». У кого, как не Аркадия, было полное право быть зачисленным в космонавты. Но оказалось, не всем желающим стала доступна дорога в космос. Вот их школьный друг Володька, как и Гагарин, окончил Оренбургское училище. Проходил вместе с другими лётчиками-сослуживцами комиссию в команду по освоению новой техники. Не прошел. Но ему все равно повезло. Стал летчиком-испытателем.

Позже Аркадий узнает, что отбор был жесткий. Со своими погрешностями в здоровье точно не прошел бы. Оставалось смириться. Видно не судьба. Значит, надо проявить в избранной специальности наилучшим образом. Добиться заслуженного успеха там, где это оказалось доступно. Девиз Чкалова: «Если быть, то быть первым!» применим к любой профессии, к любой специальности. Жизнь не утратила смысла, не перестала быть значимой от того, что не стал знаменитым певцом или не смог прыгать выше Брумеля.

Надо сообразовываться со своими природными данными и врожденными способностями. Как часто можно слышать: «Нет бесталанных детей. Все дети талантливы». Спрашивается: «Откуда в таком случае мы встречаем множество бездарных работников, неудавшихся специалистов?» Все они ранее были детьми. Понятно, что талант может проявиться в чем-то одном. И человек в силу обстоятельств может избрать не ту профессию. Его призвание и талант в чем-то ином. Но согласимся, способности интеллектуальные и физические у людей неодинаковые. А талант – большая редкость. Не будем всех зачислять в таланты.

Аркадий на протяжении всех школьных лет не сомневался, что будет отличным, превосходным летчиком. Сумеет так летать, что наверняка прославится. А теперь не знал, есть ли к чему другому у него талант? Хотелось бы. Очень хотелось. Но как узнать?

Нравится история. Но и здесь надо определиться. Сколько разных специализаций. Научная деятельность. Копаться в земле – археология. Зарыться в архивах – объективное воспроизведение исторических событий, хода истории. Преподавать в школе, а ещё лучше в вузе. Писать и защищать диссертации или делать настоящие открытия в науке. Чтобы достичь подлинного успеха, нужен талант. В любой области, в любой сфере человеческой деятельности.

Хотелось бы изначально знать свой талант. Как бывает у художников, спортсменов, артистов. У них талант сразу виден. А как определить талант к науке, к той же истории? Когда ты только начинаешь. Когда ты только приступаешь к изучению этой дисциплины. Ох, как все сложно в жизни. А так хочется успеха, признания, славы. Слава достается единицам. Вот и Гастино в своей книге «Гениальные личности» насчитал за всю историю от силы четыреста гениев. Но были еще великие. В каждое области человеческой деятельности, в науке, культуре, искусстве число великих значилось сотнями. В каждой эпохе, в каждом столетии свои великие. А уж знаменитых можно насчитать неведомо сколько, если брать отдельные узкие отрасли и специальности.

Всем этим размышлениям Аркадий предавался и в школьные годы, тем более теперь в студенчестве. Полет Гагарина огорчил молодого человека, но не утратилась надежда, что у него есть еще время, что он сумеет увековечить своё имя. Будучи атеистом, однозначно понимал, что человек смертен. Единственный способ обрести бессмертие, обессмертить имя. Для Аркадия уже не имело значение, где и в чем себя проявит. Надо, чтобы это было что-то значительное, такое, что вызвало изумление всех живущих на земле, восхищение и всеобщее признание. Вслух такими мыслями никогда и ни с кем не делился. Прослыть тщеславным не хотел. Но себе самому признавался. Все считают меня скромным, в меру честолюбивым. А я не скромный, я застенчивый. Мою стеснительность, робость в самоутверждении принимают за скромность. На самом деле я человек, тщеславный, славолюбивый. Я хочу выдающегося жизненного успеха, жажду славы. Но благодаря застенчивости этого никто никогда не заметит и не узнает. И превосходно. Пусть меня почитают, когда славу обрету, заслуженную славу. А эта моя слабость пусть останется при мне и со мной.

Во время каникул опубликован проект новой Программы КПСС. По возвращении с каникул разговоров среди студентов-историков было много. А после принятия на XXII съезде материалы были включены во все учебные дисциплины. Ссылки, цитирование.

Преподавателем марксистско-ленинской этики студентам этих лет обучения достался доцент из полковников запаса. Он сам время от времени подчеркивал свою значительность внушительным воинским званием. На студентов его звание впечатления не производило. А вот то, что он из военных, скоро почувствовали.

Двенадцать пунктов морального кодекса строителя коммунизма потребовал к экзамену выучить наизусть. Как статьи воинского устава, для него это привычная процедура. Во время службы Аркадий на всю жизнь запомнил статью 30-ю Строевого устава – строевая стойка, статью 57-ю Устава караульной службы – обязанности часового, там же 58-ю о том, что часовому на посту запрещается пить, курить, отправлять естественные надобности, множество других уставных предписаний. Но учить наизусть основные принципы морального кодекса, это даже Аркадию, не говоря о сокурсниках, представлялось абсурдом. Только с преподавателем, принимающим экзамен, не поспоришь. Выучили.

На лекциях по философии не раз напоминали и подчеркивали, что попытки философов прошлого сформулировать моральные кодексы, с помощью внедрения которых решить социальные проблемы, сделать жизнь общества благопристойной, не принесли успеха. Та же судьба ожидала и моральный кодекс строителя коммунизма. Но против самих принципов никто не возражал. В благополучном обществе люди должны соблюдать нормы морали. Правда, появились со стороны верующих, в церковной печати заявления, что в основе морального кодекса христианские заповеди. Но это сравнение официальной идеологией отрицалось. Коммунистическое общество – безрелигиозное.

Не было у студентов возражений и против того, чтобы через двадцать лет была построена материально-техническая база коммунизма. Не за двадцать, а через двадцать. Студенты были не настолько сильны в экономической науке, чтобы подвергнуть сомнению, за такой срок увеличить объемы производства в три раза невозможно. Такой рост не под силу никакой экономике.

Но то, что к 80-му году все советские граждане будут жить в благоустроенных квартирах, все материальные потребности в разумных пределах будут удовлетворены, устраивало всех. Просто люди постарше не очень в это верили. А что скажешь про студентов, которым перевалило едва за двадцать? Для них двадцать лет громадный срок. Почему бы и не производить всего столько, чтобы перейти к распределению: каждому по потребностям? Почему бы питание не только в студенческих, но и в общественных столовых не сделать бесплатным. Очень даже удобно.