Читать книгу Ветер в пустоте - Георгий Лебедев - Страница 18

Солнце уже без стеснения заглядывало в щель между шторами, голуби у кормушки наперебой курлыкали, а дворник Айбек уверенно задавал своей метлой утренний ритм.

Сережа приятно потянулся и хотел еще немного поваляться, но понял, что Айбек и голуби свое дело сделали – колесо с мыслями в голове уже завертелось и быстро набирало обороты.

В ванной, уже заканчивая бриться, он вдруг замер и несколько минут внимательно разглядывал свое отражение. Чем дольше он смотрел на лицо в зеркале, тем более непривычным и незнакомым оно казалось. Будто он не видел его прежде или видел совсем не так. При этом сформулировать, как он его видел раньше не получалось.

«Что я реально знаю о нем? Зачем он тут? Кто он вообще?» – пронеслась в его голове вереница мыслей.

«Привет. Кто ты?» – спросил Сережа у зеркала, чуть подождал и усмехнулся, представив, как эта сцена выглядит со стороны.

Выпив стакан теплой воды, он открыл настежь одно окно и расстелил перед ним коврик для йоги. Когда он пару недель назад похвастался Михаилу в переписке, что каждый день медитирует и бегает, тот прислал ему видео с практикой, которую предложил включить в утренний распорядок.

Практика называлась «Око возрождения», хотя иногда ее называли «Пять тибетских жемчужин» или «Пять тибетцев». Она состояла из пяти упражнений, каждое из которых следовало повторить 21 раз. Все вместе занимало меньше 10 минут. Чисто физически упражнения были простыми, не сравнить с кросс-фит тренировкой, куда Сережа одно время ходил. Хотя такое сравнение было не вполне корректным. Как он понял, смысл «тибетцев» был не в том, чтобы накачать мускулы, растянуться или развить выносливость, пусть даже такой эффект и возникал в небольших дозах. Основная же задача практики, по словам мужика из ролика, была в том, чтобы «прозвонить и включить энергетические контуры тела».

Смысл этих слов оставался Сереже не ясен, но доверие Михаилу было достаточным, чтобы просто начать делать упражнения без лишних вопросов. Кроме того, почитав комментарии под роликом, Сережа понял, что практика хорошо себя зарекомендовала. Даже если оставить за кадром таинственные «энергетические контуры», упражнения помогали Сереже проснуться и заменяли разминку перед пробежкой. В интернете было бесчисленное количество роликов с объяснением практики, из которых Сережа узнал, что существует еще шестое упражнение, направленное на подъем и трансформацию сексуальной энергии. Вокруг него было написано что-то совсем туманно-эзотерическое. Сережа хотел спросить Михаила на созвоне, нужно ли ему делать «шестого тибетца», но забыл.

Чтобы освоить предложенный Михаилом трюк с дыханием, ему потребовалось около недели. Сережа понял, что он на верном пути, когда в сессиях стало возникать характерное замедление времени, а темнота перед глазами стала делаться бархатной и объемной. Иногда даже перед носом ненадолго возникал знакомый конус. Дальше пройти пока не получалось, но Сережа и не торопился. Он воспринимал «четвертинки» (так он называл 15-минутные ситы) и «третьячки» как элемент гигиены. «Как голову изнутри помыть от мусорных мыслей», – говорил он друзьям, если они спрашивали, зачем он медитирует.

После медитации он стал одеваться для выхода. Утренняя пробежка сегодня отменялась – через 20 минут он встречался в Кофемании на Новом Арбате с Николаем. Знакомство с ним было одним из тех занятных совпадений, которых в последнее время стало заметно больше. Медитация, которая еще 2 месяца назад могла встретиться разве что в контексте сетевого мема, теперь стучалась к нему с самых разных сторон. Ютуб показывал ролики про медитацию, поисковик предлагал подушки для медитации, социальные сети подсовывали рекламу курсов и ретритов.

Но если эти изменения виртуального пузыря были ему ясны в силу его профессии, то offline совпадения каждый раз вызывали детскую восторженную улыбку. Кажется Юнг, Сережа читал его в рамках университетского спецкурса, называл подобные совпадения синхронией. Так, например, во внутренней сети Вайме, где, как казалось Сереже, никто медитацией не интересовался, неожиданно обнаружилась рассылка, посвященная созерцательным практикам. Из нее Сережа узнал, что два раза в месяц к ним в офис приезжает известный буддолог и рассказывает про светскую медитацию. На фотографии буддолог оказался молодым парнем в очках с макбуком и четками. Сережа добавил себе в календарь расписание и решил при случае сходить послушать.

Знакомство с Николаем тоже было проявлением синхронии. Сережа встретил его неделю назад на вечеринке по случаю дня рождения общей подруги. Празднование проходило на крыше одного столичного клуба, гостей было много, и как это бывает в таких случаях, все разделились на небольшие группы по интересам и знакомству. В какой-то момент Сережа оказался рядом с компанией, где модно одетый парень рассказывал про ретрит по медитации, откуда он недавно вернулся. Это и был Николай.

Раньше Сережа наверняка пошел бы дальше, но сейчас, когда он сам медитировал каждый день, ему стало интересно. Тем более, что рассказывал Николай хорошо – просто и искренне. Из его ответов Сережа понял, что он как-то связан с йогой, что показалось ему странным, поскольку на йога из книжек он был не похож.

Среднего роста, пружинистый, рельефный и атлетичный, он был старше Сережи лет на десять, а может и больше. Бритые виски, собранные в хвост светлые волосы и выглядывающие из под коротких рукавов футболки цветные татуировки намекали, что их хозяин не сидит в офисе с дресс-кодом. На груди висел замысловатый кулон, а итальянская оправа очков, стильно рваные джинсы и кеды Kenzo сообщали, что Николай не охладел к материальным радостям и имеет для них финансовые возможности.

Для канонических йогов в Сережином представлении Николай выглядел немного гламурно, но его рассказ и то, как он держался, вызывали интерес.

Про «медитационные ретриты» Сережа узнал недавно. Первый раз он услышал об этом от Михаила, а затем увидел объявления в контекстной рекламе.

Ретрит, откуда вернулся Николай, длился две недели и проходил где-то в Таиланде. Николай несколько раз произнес название то ли монастыря, то ли географической области, но Сереже оно ничего не сказало, поэтому он его не запомнил.

Атмосфера вечеринки не располагала к длинным связным рассказам. То и дело кто-то подходил, отходил или начинал громко разговаривать по телефону. Недавно подошедшие часто влезали с вопросами, причем они повторялись и по большей части касалась распорядка внутренних правил ретрита.

– Я слышала, там надо телефоны сдавать – это правда? – спросила высокая блондинка модельной внешности с мускулистыми руками.

– Не везде. Это зависит от традиции и места проведения. Там, где я был, надо сдавать, да. Причем не только телефон, но и часы, планшеты, компьютеры, плееры и другую технику.

– Вот так она попадает на рынок, – ухмыльнулся парень с бокалом шампанского и коротко оглядел толпу, ища, кому понравилась его шутка.

– В некоторых местах еще зеркала карманные надо сдать, – добавил Николай. – И в туалетах зеркал там нет.

– Это правильно, – снова ухмыльнулся парень. – Чтобы не пугаться своей охреневшей рожи.

Кто-то в группе засмеялся, но блондинка посмотрела на парня с неодобрением.

– А дальше что? – спросила она Николая. – После того, как телефон сдал.

– Дальше объясняют технику медитации, все принимают обет молчания и начинается ретрит.

– А как его принимают?

– Просто повторяешь текст обета за учителем.

– И потом вообще нельзя говорить? А если нужно что-то сказать или спросить?

– Если очень нужно, то можно. Идея не в том, что «вообще нельзя», а в том, что ты добровольно принимаешь обязательство воздерживаться от речи.

– А почему от нее надо воздерживаться? – томная девушка в вечернем платье постучала длинными красными ногтями по фужеру с шампанским.

– Речь делает ум более активным, – спокойно пояснил Николай. – Получается, что если ты говоришь, то мешаешь основной задаче, ради которой приехала – успокоить ум и сделать его ясным.

– Две недели молчать? – с сомнением спросил коренастый парень с коктейлем в руке.

– Ну погоди, дай послушать, – шикнула его спутница.

– Да жесть вообще. У меня бы крыша поехала, – наморщился шутник с шампанским.

– А я бы хотела попробовать, – серьезно сказала накачанная блондинка.

– Это сначала так кажется, – ответил Николай шутнику. – На самом деле помолчать бывает интересно и полезно.

– Слышала? – шепотом спросил бритый мужчина в костюме и галстуке женщину слева. Будешь много болтать, уеду от тебя в монастырь.

– Бу-бу-бу, – передразнила его женщина. – Кто бы говорил – ты про свою крипту часами трещишь и не замечаешь.

– Ребята, ну помолчите. Давайте послушаем, интересно же, – сказала блондинка. – А что дальше – там общее расписание?

– Здесь было общее. Все построено по гонгам. Подъем на рассвете в четыре тридцать, завтрак в шесть, обед в одиннадцать, отбой в десять вечера.

– Не понял, – нахмурился коренастый парень. – Ты сказал, обед в 11, а отбой в десять вечера. А ужин когда?

– Ужина нет, – улыбнулся Николай.

– В смысле нет? А в чем прикол?

– Вот ровно в этом и прикол – не тратить лишнюю энергию на переваривание.

– Хрень какая-то. Это же вредно, желудок посадишь.

– Суши сухари заранее, – засмеялся шутник с шампанским и снова оглядел людей. – А кстати, можно с собой пронести чего-нибудь или там обыскивают?

– Пронести можно. Но надо хранить грамотно, иначе быстро придут муравьи и тараканы. Холодильников же нет.

– Так, ну а вода-то есть хотя бы?

– Вода есть без ограничений. И еще травяной чай от запоров.

В группе громко засмеялись.

– А почему там запоры? – печально спросил лысеющий мужик с маленьким рюкзачком на спине.

– Потому что сидят все время. Профессиональная болезнь, как у таксистов, – серьезно сказал шутник и допил шампанское.

– А монастырь старый? – поинтересовалась томная девушка.

– Старый.

– Там, наверное, привидения есть, – с каким-то придыханием произнесла она.

Кто-то хмыкнул, а Николай улыбнулся и развел руками.

– Я не видел, – ответил он, хотя слышал, что есть. Некоторые специально ради них и приезжают.

– Как это?

– Подождите, не рассказывайте пока, очень интересно, я только пирожное возьму.

Сережа не понял, кто это сказал, но все снова засмеялись.

– А змеи там есть? Или пауки? – подруга мужчины в костюме подвинулась ближе.

– Есть и те, и другие. Змеи почему-то любят жить рядом с монастырями. В этот раз монах, который давал нам наставления, рассказал, что одного участника на предыдущем ретрите укусила кобра. Его быстро отвезли в госпиталь, сделали укол, и на следующий день он уже вернулся. Но вообще это редкость, обычно они отползают сами, в отличие от скалопендры.

– Кого-кого? – переспросила блондинка.

– Ядовитая многоножка.

– Сильно ядовитая? Можно кони двинуть? – встревоженно спросил коренастый парень.

– Навряд ли, но интоксикация сильная. Можно на несколько дней слечь с температурой.

– Ну такое себе… – констатировала девушка с розовыми волосами и тонким шипастым чокером.

– Не говори, – поддержала ее подруга с зелеными волосами. – Концлагерь какой-то. И ведь все добровольно. Может, там гипноз какой-то массовый или подмешивают чего?

– Так сказали же, чего подмешивают – средство от запоров, – громко сказал парень в гавайской рубашке, и все дружно засмеялись.

– Я бы не смогла, – сказала спутница бритого мужчины.

– Точно не смогла бы, – подтвердил он. – Ты даже когда дома одна остаешься, то в каждой комнате включаешь телевизор или радио.

– Да, я не люблю быть одна, ты же знаешь. Что тут такого?

– А мужчины и женщины раздельно живут? – спросила подруга коренастого парня.

– Да, в разных корпусах. А в зале ставится ширма между мужской и женской зоной. И в столовой тоже. Чтобы не встречаться глазами.

– А почему? Чтобы не отвлекаться? – понимающе кивнула блондинка модельной внешности.

– Да. Цель все та же – не подкидывать уму лишней пищи, чтобы он притих.

– Не, – усмехнулся шутник. – Не моя тема. У меня ум и так тихий, мне его наоборот взбодрить хочется. Он шмыгнул носом, огляделся и посмотрел на пустой бокал шампанского.

– Вот и я не пойму, – вмешался коренастый. – У меня половина сотрудников сидят как мухи сонные. Куда дальше-то затихать? Бывают какие-нибудь ретриты для бодрости?

– Может тебе их на тимбилдинг сводить?

– Да пробовал я. Повеселились и забыли. Бабки потратили, а для бизнеса толку никакого. Одна сотрудница только забеременела.

– А если мы пара и вместе приехали, нам тоже нельзя друг на друга смотреть? – обиженно спросила подруга коренастого парня.

– Конечно, – кивнул Николай. – Парам особенно.

– Извращенство какое-то, – нахмурилась девушка.

– Не волнуйся, – успокоил коренастый. – Если мы поедем, то я к тебе ночью в окно залезу. И использую особо извращенным способом.

Сережу немного удивляло, что никто не спрашивал про саму медитацию. Все вопросы крутились вокруг распорядков и организации быта, но, похоже, именно в этом заключался главный вызов для большинства. А может, им так просто казалось. Не начни он медитировать, тоже бы спрашивал про расписание и молчание.

Поток вопросов постепенно угасал, и люди перемещались к другим группам

– А что бы ты порекомендовал в качестве подготовки к первому ретриту? Я через месяц еду.

Вопрос задал высокий, немного сутулый парень с густой и ухоженной хипстерской бородой. Он с самого начала стоял с краю и до этого момента молчал.

Николай оглядел его коротким цепким взглядом.

– Ум подготовить сложно, да и не нужно, на мой взгляд. Смотри на это как на прыжок в воду холодную. Прыгнул, а дальше уже разберешься. А вот физику подготовить можно и нужно – тело поначалу часто доставляет основные хлопоты. Оно не привыкло сидеть на полу, да еще так долго – в среднем выходит 5 часов сидячей медитации и столько же в ходьбе. Так что начинают болеть колени, тазобедренные суставы, спина, шея. Рекомендую хатха-йогу и ци-гун. К чему больше душа лежит. Можно и то, и другое. Друзья, спасибо за ваше внимание. Я с вашего позволения отойду перекусить. Если захотите что-то спросить – подходите.

Николай направился к столу с закусками, а основная масса гостей переместилась внутрь – скоро должен был начаться просмотр ролика, который кто-то смонтировал для именинницы. Сережа хотел поговорить с Николаем, но решил выждать – по опыту конференций он знал, что не стоит сразу подбегать к человеку, который только что закончил выступление и положил себе еды.

Спустя минут 10, когда тарелка Николая почти опустела, он положил себе несколько больших помидорных ломтиков, накрытых моцареллой с песто, и направился знакомиться.

Оказалось, что Николай дает частные уроки йоги и ведет групповые классы в йога-клубе премиального сегмента недалеко от Сережиного дома. Сам он занимается уже больше 20 лет, на ретриты ездит минимум раз в год и уже перестал их считать.

Сережа в ответ поделился, что недавно тоже приобщился к медитации, и рассказал про технику, полученную от Михаила. Ему было интересно мнение Николая.

– Анапанасати, – кивнул Николай. – Для начала в самый раз. Сколько сидишь?

– Минут 20—25.

– А потом что – ноги затекают или спина болит?

– Да я не пробовал особо, – Сережа пожал плечами. – Надо дольше сидеть?

– Не то, чтобы надо, просто после 40—45 минут становится сильно интереснее, – заговорщицки сказал Николай и подмигнул.

– Знаешь, как заинтриговать, – засмеялся Сережа.

– Знаю, – кивнул Николай. – Ты, кстати, на холотроп ходил когда-нибудь?

– Нет, а что это?

– Холотропное дыхание. Техника, которая позволяет заглянуть в свое бессознательное. Сильная штука. У меня после нее другая глава началась в жизни, – Николай мечтательно улыбнулся, вспоминая что-то. – Ну и медитация становится гораздо глубже. Я потому и спросил.

– Хм. А что там в этом бессознательном видно?

– Это пробовать надо, так не расскажешь.

– Ну а все таки? Хотя бы в общих чертах.

– В общих будет непонятно. Считай, что там скрыты корневые аспекты твоей личности, на которых построено то, что ты о себе знаешь.

– Хм…

– Можно сказать, что там набор переживаний, которые твоя сознательная часть не помнит, но именно они делают тебя тобой. Например, родовые переживания и внутриутробный период. Есть теория, что они во многом определяют наши подсознательные жизненные стратегии.

Сережа вспомнил слова Лехи на Патриарших и посмотрел на Николая с удивлением и сомнением.

– Что, неужели можно рождение вспомнить?

– Некоторые фрагменты точно можно, у меня такое было. И это правда интересно. Я на минутку…

Он снова отошел к столу, где два официанта разгружали новые подносы с едой. Сережа с интересом наблюдал, как внутренний «кабинет министров» высказывает разные «за» и «против», хотя, как и в случае с Дзико, решение уже принято.

– А эта техника сложная? Долго учиться надо? – осторожно спросил он, когда Николай вернулся и поставил перед собой тарелку с рыбой и салатом.

– Сама техника простая, но нужна группа и ведущий. Я тебя спросил про холотроп, потому что через неделю приезжает очень хороший ведущий. Он раньше в Москве жил, а сейчас только изредка заезжает и проводит один-два семинара для старой гвардии. Широкой рекламы не бывает, только внутри старой тусовки новость рассылается и все. И приходит несколько новичков обычно, которым старожилы рассказали, как я тебе сейчас. В общем, можешь оставить контакт, и я тебе напишу, как конкретика появится.

– Друзья, просим всех внутрь, начинаем смотреть ролик с поздравлениями, – звонко объявила именинница, появившись в дверном проеме и сложив руки рупором.

Сережа обменялся с Николаем контактами, и они пошли в импровизированный зрительный зал, который был уже полон. Он сел на свободное место позади и, как скоро выяснилось, выбор был удачным. Ролик оказался сорокаминутной приторной нудятиной. Люди на экране, стесняясь, говорили банальные фразы, неестественно улыбались и хихикали. Некоторые читали стихи, и это было еще хуже. Спустя полчаса, проклиная создателей ролика и свою вежливость, Сережа выскользнул из зала. По дороге к лифту и в самом лифте он встретил несколько знакомых, которым сослался на дела, и только выйдя наконец на улицу, с облегчением вдохнул вечерний московский воздух и расслабился.

Спустя три дня Николай прислал детали семинара. Сережа отправил в ответ несколько вопросов, ожидая, что Николай ответит, но вместо этого он предложил встретиться и поговорить вживую. По вечерам Николай вел классы, поэтому они договорились позавтракать.

Где живет мастер? (Завтрак 1/2)

В 8 утра летний Арбат уже весело гудел, влажные после поливальных машин дороги и тротуары радостно искрились на солнце, а в воздухе пахло летним городским утром.

Настроение было хорошим, и спина делалась прямой, а походка легкой. Хотелось смотреть людям в глаза и улыбаться. Встречные прохожие выглядели сегодня более четкими и фактурными – возможно, дело было в особом утреннем свете. Сереже казалось, что он не просто видит их лица и детали одежды, но чувствует их эмоциональное состояние.

Несмотря на хорошую погоду, многие из них выглядели грустными и как будто досыпали на ходу. Кроме того, почти все они отчетливо спешили и смотрели либо себе под ноги либо куда-то в никуда, так что взгляд был отсутствующим.

Около спуска в подземный переход перед Новинским Бульваром ему встретилась группа французских туристов с гидом. У них был характерный удивленный и слегка растерянный взгляд, какой бывает у людей, оказавшихся в новой непривычной им среде. Особенно это было заметно на контрасте с отсутствующим взглядом спешащих вокруг соотечественников. «Модные обезьянки с другой операционной системой приехали в соседний лес проведать сородичей», – услышал Сережа мурлыкающий голос Дроздова в своей голове и улыбнулся.

Уже начав спускаться в переход, он, повинуясь какому-то спонтанному порыву, вдруг замедлился и обернулся через плечо. Все было тем же и одновременно другим. Неожиданно для себя он увидел привычный городской пейзаж так, будто оказался здесь впервые и был таким же туристом, как эти французы – свежо, ярко, сочно очень реально. Этот странный эффект длился всего мгновение, а затем все стало прежним, словно проходящий мимо фокусник показал короткий замысловатый трюк, и растворился.

В кафе, где они договорились встретиться было уже людно. Основной контингент составляли седеющие мужчины 45+ в дорогих рубашках и костюмах.

На их фоне Николай в стильно рваных джинсах выглядел нарушителем корпоративных устоев. Глазницы черепа на его футболке и пряжка ремня были украшены стразами. Он сидел за угловым столиком и помахал Сереже рукой.

– Доброе утро, – поздоровался он, когда Сережа подошел ближе. Я тебя не слишком рано выдернул? Ты вроде говорил, что живешь тут рядом, а я переписываться не люблю, мне удобнее голосом, по старинке.

– Привет. Да, мне тут 5 минут идти, – ответил Сережа, раскрывая меню.

Подошедший к ним официант, похоже, работал всю ночь и буквально валился с ног – пытаясь достать блокнот, он два раза его уронил, потом раздраженно скомкал и засунул в карман. Но даже этот маленький бунт вышел у него каким-то обессиленным.

– Доброе утро. Я вас слушаю, – он говорил еле слышно, Сережа понял его скорее по движению губ, чем на слух. «Как бы в обморок не свалился», – подумал он. Николай попросил сырники, а Сережа – омлет.

– Я тут читал в интернете про ретриты разные, – начал Сережа, когда официант повторил их нехитрый заказ и отошел. – Мне стало интересно – а как потом в город возвращаться после такого опыта? Сложно наверное в работу включаться, да?

– Жизненный вопрос, – кивнул Николай. – На него редко отвечают честно.

Он посмотрел на телефон, словно что-то прикидывая, а потом перевернул его экраном вниз.

– Ответ зависит от того, как ты в этом городе живешь, – Николай показал кивком на людей за окном. – У каждого из них свои отношения с городом. Один встает на рассвете, а другой спит до обеда. Один выживает, а другой оставляет его месячную зарплату за ночь в клубе. Кто-то приехал, чтобы этот город покорить, а кто-то тут вырос и, наоборот, мечтает уехать. И мало кто из всех них всерьез задумывается, почему и зачем он делает то, что он делает, и живет так, как живет. Если такие мысли приходят, то их чаще всего гасят работой или домашними делами, посиделками в баре и сериалами. – Он замолчал и посмотрел на Сережу внимательно. – А на ретрите от этих вопросов отмахнуться сложно. Они встают во весь рост и окружают тебя.

– Жутковато, – Сережа сделал страшное лицо, чтобы немного разбавить серьезность Николая, но тот не улыбнулся.

– Встречаться с собой и прощаться с иллюзиями трудно. Но то, что человек получает взамен, стоит несравнимо дороже. Поэтому люди приезжают на ретрит снова и начинают медитировать дома. Наблюдение ума – это природное лекарство.

«Интересно, как так получается, – усмехнулся про себя Сережа, – вроде бы я спросил простую конкретную вещь, а уже налетел на общую лекцию».

– То есть в город возвращаться непросто – я правильно понял?

– Чем менее счастлив человек в городе, тем сложнее ему будет туда возвращаться. Хитрость в том, что большинство людей даже не осознают, насколько они несчастны. Они так привычно маскируют собственную боль, что начинают верить своему счастью. Таким на ретрите бывает особенно трудно. Практика показывает человеку, где он себя обманывает – чтобы честно это принять, нужно много сил.

У меня был период, когда после ретрита я оставался в Азии еще на пару месяцев, потому что даже мысль о возвращении в город была невыносимой. А сейчас я спокойно возвращаюсь – мне нравится, как у меня здесь все устроено.

– Я еще на форуме читал, что после ретрита состояние очень легкое и возвышенное, а в городе оно теряется за несколько дней.

Николай полил сырники кленовым сиропом, отломил кусочек и положил в рот.

– Я тебе историю расскажу. У меня в старших классах были любимые белые кроссовки. Отец товарищу привез из загранки, а ему малы оказались, так что он продал мне. Зимой я так скучал по ним, что доставал с антресолей уже в марте. И вот выхожу я, значит, в этих кроссовках и шагаю через мартовские лужи, во дворах тогда лютая грязь была. И конечно, через 5 минут одно пятно, потом другое, а потом вообще наступил в лужу или яму глинистую. И тогда перестаешь париться и шагаешь без разбору. Понимаешь к чему я?

– Ты хочешь сказать, что после ретрита мы «в чистых кроссовках шлепаем по грязи»? – Сережа показал пальцами кавычки.

– Вроде того. После 100 часов медитации и молчания ум становится заметно яснее и тише, чем был до. Это переживается очень приятно, но с непривычки люди ошибочно думают, что так будет теперь всегда. Они начинают безудержно болтать и ныряют с головой в свои привычные дела, так что через пару дней их ум тарахтит как до ретрита и даже больше.

– Почему больше? – удивился Сережа.

– Потому что в общем хоре внутренних голосов появляется еще один очень самокритичный голос. Человек расстраивается, что состояние ушло, и ругает сначала себя, а потом ретрит и медитацию в целом. Как ребенок, который обжегся зажигалкой и кричит: «Дурацкая зажигалка. Кто такие придумал, тот самый дурак».

– И какой ты выход для себя нашел? Можно сохранить кроссовки чистыми?

– Во-первых, завести щетку и средства для ухода за обувью. Во-вторых, выбирать, где гуляешь, – это вроде бы очевидно, но изменить свои привычки и распорядки очень сложно. Без первого пункта вообще невозможно.

– А что входит в первый пункт?

– Любые практики и методики, позволяющие лучше узнать устройство своей психики. Например… – Николай улыбнулся и выжидательно посмотрел на Сережу, ожидая продолжения.

– Что? Холотропное дыхание?

– Именно. Почитал про него что-нибудь?

– Немного про Станислава Грофа, который его придумал, и еще меньше про Игоря, который будет вести семинар.

– Вот и хорошо, – кивнул Николай. – Лучше идти без ожиданий. Тогда получаешь то, что получаешь, а не пытаешься подогнать происходящее под то, что где-то прочитал.

Сережа неопределенно пожал плечами.

– А может быть такое, что техника не сработает?

– На сессиях Игоря такое случается редко. Семинар идет два дня и хотя бы в один из них у людей бывает глубокий опыт. А чаще в оба. Главное – довериться процессу.

– Хм. А все-таки – на что это похоже?

Николай улыбнулся.

– Ты же читал историю возникновения метода. Он возник как замена ЛСД-терапии. Ты кислоту когда-нибудь пробовал?

– Пробовал, но ничего не понял. Мы с подругой приехали в Гоа, и нас угостили европейские близняшки. Было странно и весело. Особенную глючность создавали эти близняшки, которые за нами присматривали.

– А внетелесные опыты были? Сны осознанные, например? Когда проснулся во сне, и не просто смотришь какую-то тарабарщину, которую спящий мозг тебе крутит, а осмысленно действуешь, зная при этом, что тело спит.

– Да, такое было разок. Недавно совсем, – сказал Сережа вспомнив странный сон. – Собственно, с этого медитация и началась.

– Ну вот, может быть похоже на это. Местами.

Разделавшись с половиной омлета, Сережа попросил апельсиновый фреш.

– Как я понял, метод помогает выйти из автоматических реакций. Можешь пояснить, как это работает?

– Это один из главный эффектов практики, – кивнул Николай. – Игорь иногда рассказывает все это для новичков перед началом, так что я сейчас коротко отвечу.

Он отодвинул пустую тарелку и немного помолчал, собираясь с мыслями.

– В течение жизни мы формируем шаблоны мышления и поведения. Эти шаблоны образуют коридор наших возможностей, пространство допустимых сценариев. Пока мы не осознаем свои шаблоны, мы живем по ним, то есть они, по сути, управляют нами. Это значит, что у нас происходит своего рода «день сурка» – мы ходим по замкнутому кругу стимулов и реакций, получая в результате один и тот же набор сценариев. Если человек в глубине себя считает, что не достоин любви, то жизнь раз за разом ему это подтверждает. Если мужик не доверяет женщинам или женщина не доверяет мужикам, то это, опять же, будет проявляться во всех отношениях. Если на работе человеку хронически кажется, что он облажается, то вскоре это начинает происходить. У каждого из нас свой мир, и он создается нашими представлениями о нем. Каждый получает то, во что он верит. Не думает, что верит, а реально верит, в самой своей глубине.

Слова Николая явно перекликались с рассказами Михаила, и Сережа снова поймал ощущение синхронии.

– Значит, холотроп помогает заметить эти свои шаблоны?

– Да. Они находятся ниже границы нашего осознавания, то есть мы про них не знаем и не замечаем. Наша бессознательная часть значительно больше сознательной, так же как подводная часть айсберга больше надводной.

Холотропное дыхание естественным образом меняет на время химию мозга так, что ты замечаешь эту подводную часть своего айсберга. Причем интересно, что ты встречаешься там именно с тем, что сейчас наиболее актуально для твоей системы. Почти всегда это отличается от тех запросов, с которыми ты идешь в сессию. Но это только на первый взгляд. А потом ты понимаешь, что получил ровно то, что было нужно. Я знаю, это все странно звучит, – усмехнулся Николай. – Поэтому пока сам не попробуешь – не поймешь.

– Про айсберг вроде понятно, а остальное туманно, да.

– Ну хотя бы в общих чертах про шаблоны ясно?

– В общих чертах, да. А скажи – бывают хорошие шаблоны, которые не мешают, а помогают?

Николай кивнул, показывая, что услышал вопрос, а потом задумался.

– Я не любитель лекций, это тебе лучше Игоря спросить – он хорошо объяснять умеет. Я бы сказал, что бывают шаблоны, хорошо подходящие для каких-то задач. Например, управлять бизнесом, знакомиться с женщинами, заниматься профессиональным спортом. Есть методики, позволяющие такие шаблоны установить и настроить. Но при этом любой шаблон ограничивает свободу, снижая здоровую спонтанность действий и свежесть восприятия.

– Ограничивает свободу, – тихо повторил Сережа. – А ты эту свободу нашел? – спросил он тут же смутился, что, возможно, заходит на слишком личную территорию.

Но Николай снова одобрительно кивнул.

– Не думаю. Наверное, нет. Но что-то я точно нашел. Я это понял, когда перестал таскаться по разным тренингам. – Он снова кивнул за окно. – Все разные и каждый ищет свою комбинацию методов, которые приведут его к свободе. Пока человек ее не нашел, он пробует чужие техники и ритуалы. Иногда этот процесс затягивается. Люди слепо бьют поклоны, думая, что цель в том, чтобы громче стучать и иметь красивую шишку на лбу.

– А ты встречал… – Сережа замялся, подбирая слово, – настоящих мастеров?

Николай посмотрел на него и засмеялся. Похоже этот разговор его развеселил.

– За 25 лет йоги и разных практик мне несколько раз казалось, что я нашел. Но затем каждый раз выяснялось, что у мастера есть свой шкаф со скелетами, так что я искал дальше. А потом я понял, что так мне мастера не найти. Понимаешь, почему?

Сережа вопросительно посмотрел на него.

– Потому что мастер, которого я искал, существовал только в моей голове. Слово «мастер» для каждого значит что-то свое. У меня в голове был собирательный образ мастера, и я прикладывал его к встреченным учителям. Проблема в том, что когда мы сильно чего-то хотим, то начинаем легко верить в свои фантазии, охотно очаровываемся и потом страдаем.

– И что с этим делать?

– Уяснить, что Мастерство относительно. Например, я мастер спорта по боксу. Для человека, который никогда не боксировал и не занимался серьезно никакой рукопашкой, я – Мастер с большой буквы «М». Но вот олимпийскому чемпиону я сгожусь только для разминки. Поэтому вместо того, чтобы бесконечно искать «настоящего», как ты выразился, мастера, стоит присмотреться к тем, у кого ты можешь и хочешь чему-то научиться. Они для тебя и будут настоящими сейчас. Понимаешь? Такие люди всегда есть в твоем окружении. Причем ближе, чем ты думаешь. Они вовсе не обязательно известны как учителя, но это не значит, что у них нельзя учиться.

– Хм…

– И еще важно не ставить такого человека на пьедестал с подписью «Настоящий Мастер» – это будет сильно мешать, я на таком не раз обжигался.