Читать книгу Февральская революция - Георгий Михайлович Катков - Страница 7

Тесное сотрудничество «буржуазии», патриотического руководства самодеятельных организаций, а также меньшевиков и эсеров из рабочих стало возможным благодаря их общей нацеленности потрясти основы царского режима. Это был тактический союз, плохо скрывавший различия в конечных целях. Такие деятели, как Гучков и Коновалов, надеялись добиться конституционных уступок путем ослабления правительства и дискредитации царя. С другой стороны, рабочие (точнее, их лидеры. – Ред.) надеялись открыть шлюзы революции. Сотрудничество революционеров-оборонцев и либеральных реформаторов осуществлялось открыто и публично. Также не составляло секрета и молчаливое негласное взаимопонимание между пораженцами или революционерами-«скрытыми пораженцами» и самодеятельными организациями. Несмотря на яростные нападки большевиков на рабочие группы и рабочих военной промышленности, все-таки сохранялись товарищеские связи в форме смешанных большевистско-меньшевистских рабочих комитетов в ряде промышленных центров. По таким каналам предпринимались меры с целью уберечь от военной службы революционных рабочих. Эти рабочие принимались в самодеятельные организации на «резервные должности», что освобождало их от призыва. Позднее адвокаты самодеятельных организаций старались отрицать наличие этой практики. Но в ранних мемуарах революционеров довольно часто признается использование такого метода уклонения от отправки на фронт[34]. Даже В.М. Молотов (под своей настоящей фамилией Скрябин) служил некоторое время в городском союзе Москвы до своего ареста в июне 1915 года[35]. Другие большевики приняли открытую оборонческую позицию и работали в самодеятельных организациях. Фактически они могли позднее заявить, что гораздо более были вовлечены в штурм самодержавия, чем в оборонную деятельность. И это было справедливо, например, в отношении Н.И. Иорданского, регулярно писавшего на животрепещущие темы в конфиденциальном журнале, публиковавшемся Объединенным комитетом союзов по снабжению армии.

Деятельность небольших групп большевиков и других революционеров-пораженцев в рабочих массах России следует рассматривать в контексте новой ситуации в промышленности, сложившейся в результате дезорганизации мирной жизни, а также создания самодеятельных организаций, особенно ВПК. Шансы добиться успеха, которые давали традиционные методы массовой агитации революционеров – выпуск прокламаций по принципиальным вопросам, таких как известная резолюция о войне, опубликованная в Швейцарии в ленинской газете «Социал-демократ» за № 33, – по сравнению с возможностями, которые предоставляла эта новая ситуация, выглядели тщетными.

Эсеры первыми поняли, что реальные надежды на продвижение дела революции в военное время заключаются не в эксплуатации предполагавшихся антивоенных настроений народных масс, – настроений, существовавших больше в воображении некоторых революционных догматиков и опровергнутых стихийными патриотическими и монархическими демонстрациями в начале войны. Эти надежды состояли в проникновении в военную администрацию, закреплении в ней и затем использовании ее в качестве теневого правительства в час расплаты, перед демобилизацией вооруженных сил.

Эту позицию отражает, например, резолюция самарского отделения партии эсеров[36]. Резолюция гласила:

«Принимая во внимание нынешнюю войну – к которой в целом мы можем отнестись только негативно – и учитывая, что политика милитаризма и империализма, противоречащая коренным образом интересам демократии и проводившаяся Германией многие годы до того, как она привела к нынешней войне, стала бы лишь еще интенсивней, если бы Германия выиграла эту войну; горячо желая победы Антанты над Германией, мы в настоящее время воздерживаемся от всех действий, которые могли бы привести к ослаблению способности России к сопротивлению.

Твердо убежденные в том, что в случае победы наше правительство использует любую возможность укрепить свои позиции и что всенародный энтузиазм, пробудившийся в результате последних событий – если он не примет революционных форм – принудит правительство в лучшем случае к незначительным уступкам, которые не приведут к победе демократии; мы должны сосредоточить наши усилия, учитывая настроения в стране, на возбуждении – после окончания войны или раньше, если возникнут благоприятные условия – революционного движения в виде вооруженного восстания и всероссийской забастовки. Наша нынешняя задача, определяющая тактику партии, заключается в подготовке народных масс и армии к таким действиям».

Те же идеи были выражены в гораздо более литературной форме в манифесте от сентября 1915 года конференции социалистов-оборонцев за рубежом (включая социал-демократов, последователей Плеханова, и эсеров), которая заявила, что победа Германии приведет к деградации и разложению значительной части рабочих России[37]. Обращение конференции указывает на опасность утраты рабочим классом интереса к исходу войны, что было бы равнозначно политическому самоубийству. Те, кто желают поражения России из ненависти к царскому правительству, смешивают правительство с Отечеством. Россия принадлежит не царю, но рабочему классу страны. Защищая Россию, рабочий класс защищает себя и дело своего освобождения.

Далее манифест обвиняет российских реакционеров в примиренческой позиции в отношении Германии и упоминает слухи о том, что недавно вышедшие в отставку министры, Маклаков и Щегловитов, вручили в ноябре прошлого года царю меморандум, в котором они разъясняли преимущества примирения с Германией[38].

В библейском стиле манифест призывает рабочий класс быть «мудрым как змея в использовании лозунга победы над внешним врагом. Любая демонстрация революционного вспышкопускательства в тылу армии, воюющей на фронте, равнозначна измене. Это сыграет на руку внешнему врагу, а также поможет внутреннему врагу в связи с появлением недопонимания и разрыва между российской армией и прогрессивной частью русского народа… Если эти элементы нашего населения оправдывают свой отказ принимать участие в обороне России стремлением ускорить падение нынешнего правительства, то они лишь замедлят это падение».

Манифест предостерегает также от следования революционному лозунгу «все или ничего» и утверждает, что германский Генеральный штаб желает, чтобы революционеры следовали этому лозунгу, и оказывает поддержку распространителям этого лозунга в России. Германскому Генштабу «нужны в России беспорядки, в Англии – забастовки – ему нужно все, что помогло бы немецким планам агрессии. Но российские трудящиеся не станут ему помогать». Наконец, манифест подчеркивает важность проникновения в учреждения, «которые под давлением общественного мнения создаются сейчас в целях борьбы с внешним врагом[39]. Чем прочнее будет опора (представительство трудящихся) в таких учреждениях, тем легче будет бороться за освобождение России от внутреннего врага. Ваши представители должны принять участие в работе не только специальных технических организаций (таких как ВПК), которые создавались для обеспечения потребностей армии, но также во всех других общественных и политических организациях (органах сельского самоуправления, деревенских кооперативах, профсоюзах и фондах медицинского страхования рабочих, городских и земских учреждениях и в Государственной думе).

Свободу можно добыть только на пути национальной самообороны.

Заметьте, однако, что мы далеки от того, чтобы говорить: «Сначала победа над внешним врагом и только потом разгром врага внутреннего».

Весьма вероятно, что победа над внутренним врагом может стать предпосылкой и гарантией для спасения России от германской угрозы»[40].

Оборонческий манифест можно считать основным кредо всех рабочих организаций, сотрудничавших в военных усилиях.

Но этот многословный манифест отражает также существенную слабость вынужденного оборончества. В конце концов, именно государство несло основное бремя военных усилий. Рабочим рекомендовалось помогать государственной машине в координации и управлении военной промышленностью, и в то же время их побуждали заниматься подрывом внутренней структуры государства. Подобная разновидность и противоречивость была характерна для типа мышления таких, как Плеханов. Она не могла воодушевить ни революционера, жаждущего активных действий, ни недовольного рабочего России. В целом оборонческие рабочие организации толковали такие двусмысленные рекомендации как призыв к умеренности их требований и отказу от использования оружия в военное время. Так им советовали поступать их лидеры, Потресов и Маевский, а также думские политики типа Керенского, который пользовался некоторым доверием рабочих.