Читать книгу Шах и мат - Георгий Олежанский - Страница 3

г. Москва, июнь 2011 года

Мир проваливается. В бездну, в бесконечную пустоту, откуда не выбраться. Пытаешься зацепиться за что-то, что остановит падение, но не получается. Пальцы разжимаются, сами, непроизвольно. Просто нет сил, ни физических, ни моральных. А возможно, нет и желания. Воля подавлена, ведь мечты разрушены и надежды разбиты. Будущее сменило статус с «безоблачное» на «будущего нет». И жизнь потускнела, превратилась в невыразительное серое пятно. И мир стал похож на прерывисто моргающую тревожную красную лампочку «alarm».

Слушатель четвертого курса юридического факультета Академии ФСБ России Илья закрыл зачетную книжку, где красовалась вторая «пара». Вот так размашистым почерком преподаватель по уголовному процессу определил дальнейшую судьбу Ильи, которая теперь пойдет противоположным от органов безопасности курсом.

Молодой, крепкого сложения, жилистый простой рязанский парень Илья, некогда полный амбиций и желаний, сейчас был подавлен и утомлен. Он оказался не готов к сильному удару судьбы в лице преподавателя по уголовному процессу, отправившему его в нокдаун на канаты жизни. И не важно кто ты, как ты бьешь сам – а бил Илья крепко и наверняка, – главное, можешь ли держать удар. Удар Илья выдержал. Вот только пришедшая после боль, сбив с ног, мешала собрать волю в кулак и подняться с канатов. Лишь пустой, хаотичный взгляд и крепко стиснутые зубы и губы, сквозь которые рвался крик, являлись немыми свидетелями тяжести такого удара.

– Ну? – хлопнул Илью по плечу однокашник Коля. – Как?

– Никак, – отмахнулся Илья, показав другу зачетку.

Коля присвистнул от удивления.

– Ни хрена себе!

– Да уж… – Илья забрал зачетную книжку и принялся теребить ее. – Тройку не поставил из прин ципа.

– Это из-за того прогула? – спросил Коля, на что Илья просто кивнул. – Вот же принципиальный попался.

Но в данный момент преподаватель по уголовному процессу Илью нисколько не интересовал. В голове сидел другой вопрос, философский, в духе Чернышевского: что делать? Не представляя себя на другом поприще – не в рядах госбезопасности, которой Илья грезил со школьной скамьи, – он пытался вообразить себе дальнейшую судьбу. И не мог.

– Он же сказал тогда, что мне придется очень сильно постараться, чтобы сдать ему экзамен.

– И что теперь будешь делать?

Илья ответил не сразу.

– Да пошло оно все! – зло бросил он зачетку. – Если служба в «конторе» зависит от прихоти и уязвленного самолюбия преподавателя-теоретика, сдалась она мне! Зато есть повод, в конце концов. Сегодня можете меня не ждать.

* * *

Китайский колокольчик, висевший над дверью бара «Знатный фазан», славившегося собственной пивоварней, мягко звякнул, мелодично переливаясь сотнями звуков полых металлических трубок. Официант около барной бросил в сторону входа ленивый взгляд, бегло оценив молодого человека, и, не увидев в нем того, кто оставляет чаевые, снова углубился в телепрограмму «Пусть говорят».

Между тем посетитель, нисколько не удивившись столь равнодушному приему, прошел в глубь зала и устроился за стойкой.

– Ром, – сухо бросил молодой человек, обратившись к тому самому официанту, что лениво поглядывал телевизор.

– Я налью вам, – произнес немолодой и довольно полный мужчина, похожий на типичного бармена.

Официант облегченно вздохнул.

– В это время, – продолжил бармен, ловко проскользнув за стойку несмотря на комплекцию, – редко кто заходит, чтобы выпить. Поэтому с обслуживающим персоналом возникают небольшие, так скажем, проблемы.

Через мгновение на стойке появился стакан. Бармен бросил в него несколько кубиков льда и налил пятьдесят граммов «Bacardi black».

– Спасибо, – грустно улыбнувшись, поблагодарил молодой человек.

– Как тебя зовут? – спросил бармен, облокотившись о стойку.

– Илья.

Залпом выпив поданный ром, Илья попросил еще одну порцию, легко постучав по стакану.

– Я, конечно понимаю, что это не мое дело, – бармен налил Илье еще порцию, – просто положение бармена обязывает предупредить тебя. Какими бы ни были причины напиться, пойми, что оно того не стоит.

Илья залпом опустошил второй стакан.

– Повтори, – попросил он.

– Посетитель всегда прав. – И бармен налил третью порцию.

Не донеся стакан до губ, Илья опустил его на барную стойку.

– Почему ты решил, что мои проблемы не стоят того, чтобы утопить их в спиртном?

Протирая пивной бокал полотенцем, бармен ответил:

– Каждый день сюда заходит с десяток таких молодых людей, считающих, что именно у них самые серьезные проблемы. Я так же как и тебе, наливаю им чего покрепче и слушаю их. Обычно оказывается какая-нибудь ерунда. Сократили на работе. Бросила девушка. Застукал жену с любовником, жена застукала с любовницей. Жизнь не такая сладкая штука, какой ее воспринимают. Надо уметь держать удары. Вот, – бармен взял пульт от телевизора и переключил на «Россию 24», – крутят с самого утра.

– И сразу к главной новости, – сообщила ведущая новостного блока. – Сегодня произошел беспрецедентный за всю историю современной России террористический акт. Взрыв, мощность которого, по мнению экспертов, превысила 500 граммов в тротиловом эквиваленте, прогремел в 11 часов 37 минут около входа в здание Московского городского суда. Бомба, заложенная в машину конвоирования Федеральной службы исполнения наказаний, была приведена в действие как раз в тот момент, когда в ней находился доставленный на предстоящее заседание член бандформирования Оздамиров Ислам, более известный под псевдонимом Кхутайба. Напомним, что Оздамиров некогда являлся правой рукой одиозного полевого командира Гагкаева Сулимана, ликвидированного спецслужбами в ходе контртеррористической операции в сентябре 2009 года на территории Чеченской республики. По счастливому стечению обстоятельств, никто из сотрудников службы исполнения наказаний, осуществлявших конвоирование задержанного, не пострадал.

Показали оцепленный полицией небольшой участок улицы, заполненный сотрудниками различных ведомств, а голос ведущей за кадром продолжал:

– В настоящее время на месте происшествия работает оперативно-следственная группа и взрывотехники Федеральной службы безопасности. Каких-либо точных данных получить о ходе расследования не удалось. Но, как сообщили репортерам канала компетентные источники в правоохранительных органах, следствием сейчас отрабатывается одна основная версия, которая, вероятно, и будет подтверждена. Данный террористический акт – это акция все еще остающихся на свободе лидеров бандформирований Северного Кавказа по ликвидации оказавшихся в руках правосудия участников или свидетелей совершенных ими преступлений. Мы будем держать вас в курсе происходящих событий.

г. Москва, СИЗО «Лефортово», несколькими часами ранее

Массивная металлическая дверь с лязгом отворилась, и во двор следственного изолятора «Лефортово» въехала предназначенная для конвоирования заключенных бронированная машина-автозак ФСИН России. Не заглушив мотор, из кабины вышел рослый, крепкого телосложения мужчина в форме сотрудника службы исполнения наказаний с погонами майора. Лицо его скрывала черная маска. Он отворил дверь фургона автозака, где находились еще два сотрудника охраны.

– Готовьте! – отдал короткое распоряжение майор.

Сотрудники, не проронив ни слова, отворили железную дверь предназначенной для перевозки заключенных мини-камеры, находящейся в фургоне, и приготовились к приему «объекта».

Во двор вывели заключенного: Ислама Оздамирова с позывным Кхутайба – бывшего личного телохранителя полевого командира Сулимана Гагкаева.

С вывернутыми назад руками и надетым на голову непроницаемым мешком Кхутайбу подняли в фургон и поместили в мини-камеру, надев наручники. Двое конвоиров, находившихся внутри фургона, захлопнули дверь, а майор, убедившись, что она плотно закрыта, сел обратно в кабину, и машина тронулась.

* * *

Съехав с основной трассы по указателю «ООО «Химпром-сервис» в сторону огороженной территории с КПП, перед которой информационное табло извещало о нахождении оптовой базы промышленных химикатов, машина остановилась.

Замок мини-камеры, где находился с надетым на голову мешком Оздамиров, щелкнул, и дверь открылась. Две пары сильных рук, подхватив заключенного под мышки, вытащили его на улицу.

– Эй, что происходит? – недоуменно спросил Кхутайба.

Но в ответ только молчание.

Оздамиров попытался сопротивляться, насколько позволяли сковывающие его наручники, но тут же получил сильный удар в живот и затих.

Кхутайбу перегрузили в другой фургон.

– Какие ощущения? – пренебрежительно бросил в сторону Оздамирова один из охранников, когда машина тронулась с территории базы.

Холодок пробежал по спине Кхутайбы: этот голос он уже когда-то слышал.

– Что здесь происходит? – Ислам старался не выдать страха.

– Ничего, – равнодушно ответил один из конвоиров, снимая мешок с головы бандита.

Кхутайба мгновенно вжался в стенку фургона, а в широко раскрытых глазах читался неподдельный ужас.

– Узнал? – спросил охранник.

Ислам судорожно закивал.

Напротив него сидел сотрудник ФСБ, капитан Максим Доментьев, и причины бояться его у Кхутайбы были.

– Еще бы! – пренебрежительно заметил Доментьев.

Но не такой Максим представлял последнюю встречу с Исламом, проигрывая ее до этого чуть ли не поминутно у себя в голове. Совсем не такой. Исчезли слова, которые он так хотел сказать напоследок бандиту, злость, которую хотелось выплеснуть. Остались только пустота и безразличие.

– Ты думал, что тебе дадут уйти безнаказанно? – равнодушно произнес Максим. – После всего того, что ты сделал, судить тебя – значит проявить к тебе сострадание, которое такая мразь, как ты, не заслуживает нисколько.

– Куда вы меня везете?

– На казнь.

– Вы не можете! – выпалил Кхутайба. – По закону меня должны сначала судить, признать виновным и назначить наказание. Вы же сотрудники ФСБ, вы действуете по законам, вы обязаны их соблюдать.

– Мы – да! – сказал Максим. – А вот вы, к счастью, нет! Смотри репортаж, но уже с того света.

* * *

Максим держал в руке пульт от взрывного устройства, установленного в фургоне.

– Пора, – сказал он тихо, как будто сам себе, посмотрев на часы.

«Их поступки взвешенны и решительны, они поклялись служить на благо других!»

Когда-то Максим уже прошел эту игру до конца. Казалось, было это давно.

Легкий щелчок кнопки, и раздался оглушительный взрыв, вобравший в себя крики случайных прохожих, вой сирен сигнализаций машин и треск стекол в квартирах ближайших домов.

В этот самый момент, когда прогремел взрыв, оборвавший жизнь последнего боевика банды амира Ножай-Юртовского района Гагкаева Сулимана, Максим почувствовал облегчение, словно скинул с плеч тяжеленный груз, но в то же время горечь охватила его. Последние годы он жил только ради мести Кхутайбе. Гонялся за ним, как за призраком, проверял сотни источников информации, сличал фотографии, сутками просиживал на работе. Он посвятил свою жизнь розыску человека, ненависть к которому выжгла в его душе пустоту.

Когда-то друг Максима Игорь говорил, что случаются победы, равносильные поражению.

– За ребят, которые пожертвовали жизнями за право остаться собой, – пробормотал Максим и, развернувшись, пошел прочь от места взрыва.

Была ли это победа, равносильная поражению, Максим не знал. Об этом он подумает потом, когда пройдет время, и жизнь вернется в прежнее размеренное русло. А сейчас в войне, которая началась задолго до этого дня, была поставлена точка.

По крайней мере, Максим так думал.