Читать книгу Жизненные откровения. Сборник рассказов - Георгий Скрипкин - Страница 3

В этот вечер гаражные собратья встретились в гараже малого бизнесмена Эдуарда Потехина. Хозяин гаража только что вернулся из жаркой и в прямом, и в переносном смысле Турции, и эта весть с невероятной скоростью облетела гаражный кооператив.

Бледнолицые собратья с нескрываемой завистью смотрели на пышущего загаром Эдуарда, изредка переключая свое внимание на бутылку с экзотическим напитком, стоявшую на столе.

Но Эдуард делал вид, что не замечает переключений внимания собратьев, и не спешил разливать напиток по стаканам.

О посадке в самолет он уже успел рассказать и хотел продолжить повествование о многочасовом перелете в Турцию, но Тимоха Трепалов безапелляционно перебил его:

– Эдуард, на кой черт слушать твои воздушные переживания, ты нам что-нибудь про Турцию выдай.

– Правильно Тимоха, – поддержал Трепалова Тюлькин, – мы все когда-то летали и знаем, как это волнительно. Ты нам про Турцию давай.

По решительному тону Тюлькина Эдуард понял, что слушатели излишне напряжены, и это напряжение пора снимать алкогольным омовением организмов.

Взяв в руки бутылку, Эдуард произнес:

– Господа-товарищи, сегодня я хочу угостить вас национальной турецкой водкой Ракы, которая готовится из винограда. Для придания водке специфического вкуса в нее добавляется анис.

Сказав это, он разлил по стаканам грамм по 25 анисовой водки и попросил собравшихся прочувствовать весь аромат турецкого напитка. Собравшиеся втянули носами анисовый аромат, поморщились, а Всеволод Бычаркин сделал попытку отпить напитка из стакана.

– Всеволод, – остановил его Эдуард, – эту водку в Турции пьют разбавленной.

– А чего тут разбавлять-то, – возмутился Всеволод, – всего-то 45 градусов.

– Не гони лошадей, Всеволод, – поддержал Эдуарда майор в отставке Иван Чубатый, – разбавлять, так разбавлять.

Почувствовав поддержку, Эдуард взял со стола бутылку минеральной воды и разбавил водку 50 на 50. От этого разбавления водка немного побелела, и это насторожило собравшихся.

– А чего это с ней, – воскликнул глуховатый пенсионер Артем Палыч.

– Ну и серый ты, Палыч, – вступил в разговор диссидент Пафнутий Мочалов, – это побеление говорит о том, что данная водка только для белых.

– Вот ведь супостаты, и тут нас обошли, – не поняв подвоха, удивился Палыч, – разбавил водичкой и смотри для кого эта водка. Побелела – для белых, осталась бесцветной – для всей остальной братии.

За столом раздался дружный хохот, который прервал Эдуард:

– За такое побеление эту водку называют львиным молоком.

– Красивое название, – воскликнул начальник отдела снабжения Андрей Тюлькин.

– Красивое, красивое, давайте уж вздрогнем, – воскликнул нетерпеливый Тимоха и первым осушил содержимое своего стакана.

За ним одним бульком опустошили стаканы остальные участники данной дегустации.

И только Эдуард с укоризной посмотрел на собравшихся и изрек:

– Да разве так пьют этот божественный напиток. Чтобы как следует прочувствовать весь нектар, его в Турции пьют маленькими глотками.

– А они там и пить-то не умеют, – уверенно произнес Тимоха, – ну кто же водку разбавляет. У нас на работе даже спирт не все разбавляют.

– Нашел чем хвалиться, – с укоризной посмотрев на Тимоху, произнес Пафнутий, – поэтому турки так и не нажираются, как наши.

– А ты, Пафнутий, наших не трогай, – обиделся за соплеменников Чубатый, – да наши кому угодно фору дадут.

– Мы уже и так дали, – воскликнул Тюлькин, – никто больше нас в мире не пьет.

– А потому и не пьют, что боятся, как бы не окочуриться, – со знанием дела заявил Палыч.

– Ишь, какой храбрый нашелся, – усмехнулся Тюлькин.

– А ты не смейся, – обиделся Палыч, – нам в войну эти самые сто грамм храбрости прибавляли, и жизни помогали сберечь.

– А не выпить ли нам по этому поводу еще по одной, – предложил Пафнутий.

Эдуард хотел разлить остатки Ракы по стаканам, но Чубатый остановил его и, достав из бокового кармана бутылку Столичной, предложил:

– Это пойло оставь на потом, а сейчас давайте выпьем нашенской.

Сидевшие за столом оживились и с благодарностью посмотрели на Ивана.

– Давай лучше нашенской, – раздались голоса.

Выпив Столичной, Палыч вытер рукавом рот и с блаженством произнес:

– Но это же совсем другое дело. Ишь, как она, родненькая, пожигает, прямо жить хочется.

– Да, про Турцию сегодня мы так и не услышим, – с сожалением произнес Бычаркин.

– На самом деле, давайте послушаем Эдуарда, – поддержал его Тюлькин и, обратившись к Эдуарду, – Эдуард, давай про Турцию.

– А можно я еще немного расскажу про полет, – спросил Эдуард.

– Валяй, только немного, – послышались голоса.

И Эдуард продолжил свой рассказ:

– Не успел самолет оторваться от земли, как некоторые пассажиры раскупорили спиртное и приступили к массовому братанию. Вскоре возгласы «Ты меня уважаешь», «Я тебя уважаю», «Ты мой брателла», «И за что я в тебя такой влюбленный» сменились раздражительными «Да пошел ты», «Ах, ты козел», «Ты на кого прешь, сучара». А потом началось выяснение отношений с применением силы. Представляете, на высоте десять тысяч метров то там, то тут возникают конфликты, перерастающие в потасовки. Слава богу, что их удалось вовремя остановить.

В общем, приземлились мы в Анталии поздно вечером, и первыми на борт самолета вошли полицейские. Они повязали наиболее агрессивных и вывели их из самолета.

– А куда они их повели, – спросил Палыч.

– Как куда, в полицейский участок, – ответил Эдуард, – сами понимаете, что отдых для них на этом и закончился.

– Жалко мужиков, – произнес Тимоха.

– Там не только мужики были, – сказал Эдуард, – одну бабу полицаи тоже забрали.

– Ну и дела, – воскликнул Бычаркин, – международный конфликт получается.

– Да какой международный конфликт, – возразил всезнающий Пафнутий, – некоторых наших земляков постоянно выгружают из самолетов и отправляют обратно.

– Скажешь тоже, выгружают, что они груз какой, что ли, – обиделся за земляков Чубатый.

– Многие из них лыка не вяжут и их, действительно, приходится выгружать, – ответил Пафнутий.

– Да, с нашего самолета двоих тоже пришлось выволакивать, – подтвердил Эдуард, – в общем, около часа мы не могли выйти из самолета. В свой отель я попал только в два часа ночи.

Эдуард хотел продолжить свой рассказ, но Тимоха его остановил:

– Мужики, не гоже оставлять своих земляков в беде. Уж если мы им помочь сейчас не можем, то давайте, хотя бы, выпьем за них.

Собравшиеся дружно поддержали Тимохино предложение и так же дружно опорожнили наполовину налитые стаканы.

– Теперь продолжай, – занюхав выпитое коркой хлеба, разрешил Тимоха.

И Эдуард продолжил:

– Утром я спустился в столовую, где оторвался от души. Одних только закусок штук двадцать, а десертов и того больше.

– Неужели можно брать сколько угодно, – спросил Тюлькин.

– Конечно, что хочешь, то и бери, – ответил Эдуард, – да и выпить на халяву можно с самого утра.

– Это как это так выпить, – удивился Палыч.

– А так и выпить, – подтвердил Эдуард, стоят себе два бочонка с вином. Один с белым, другой с красным. Подошел с бокалом, открыл крантик и пей на здоровье.

– Неужели сколько хочешь, столько и пей, – в свою очередь удивился Тимоха.

– Да никто тебе даже слова не скажет, – подтвердил Эдуард, – а потом закусывай всякими восточными сладостями или фруктами.

– Неужели и фрукты дают, – проглотив слюну, переспросил Чубатый.

– Да сколько хочешь, – ответил Эдуард, – тут тебе и арбузы, и дыни, и …. В общем, всего и не перескажешь.

– Вот это лафа, – воскликнул Тимоха, – пей в три горла и ешь в три пуза. Прямо не жизнь, а малина.

– Не верится мне что-то, не лихо ли ты заливаешь, – засомневался Палыч.

– Ничего он не заливает, – вступил в обсуждение Пафнутий, – я тоже могу подтвердить, что в Турции так все и есть.

– Из тебя Пафнутий такой же подтвердитель, как из барана лектор, – с сомнением произнес Палыч, – у тебя, что за бугром – то хорошо, а что у нас – то плохо.

– Поверь, Палыч, в этот раз Пафнутий не врет, – высказал свое мнение Бычаркин, – мой кум недавно тоже был в Турции. Так вот, наелся и напился он там от души.

Палыч в задумчивости почесал затылок, но ничего не сказал.

– Значит, со жратвой и питьем там все нормуль, – заключил Тимоха.

– Это еще не все, – продолжил Эдуард, – возле бассейна расположен бар, в котором можно пить местные алкогольные напитки с десяти утра до одиннадцати вечера.

– И все на халяву, – спросил Чубатый.

– И все на халяву, – подтвердил Эдуард.

Такая новость совсем подкосила Тимохин разум и, давясь слюной, он спросил:

– А как же ты оттуда уехать-то смог?

Эдуард ненадолго задумался, так как Тимохин вопрос мог ввести в задумчивость любого трезвомыслящего человека.

После минутной паузы Эдуард произнес:

– А ты думаешь, что я там все время в отрубе находился?

– Ну не в отрубе, конечно, а под хорошим шафе, – ответил Тимоха.

– Даже под хорошим шафе мне там быть не хотелось, – твердо заявил Эдуард, – да разве будешь напиваться, когда вокруг тебя полуголые красотки томятся.

– Это как это томятся, – проявил интерес Бычаркин.

– А так и томятся, что лежат себе под солнцем, да на мужиков пялятся, – ответил Эдуард, – а еще подворачивают для обзора свои выпирающие прелести.

– Да, устоять тут непросто, – вздохнул Палыч.

– Но отказываться от интима тоже не резон, – заявил Тюлькин, – обозрел объект и вперед.

– Да кто бы спорил, – поддержал его Чубатый, – Эдуард – парень не промах, с женщинами обращаться умеет. Верно, Эдуард?

– Отпираться не буду, красивых женщин ценю и не пропускаю, – выпятив грудь, заявил Эдуард.

– А вот тут поподробней, – предложил Тимоха.

– Вечером на дискотеке познакомился я с одной чернявенькой. Глазищи – во, грудь – во, – показал слушателям Эдуард, – сбежали мы с ней на пляж, а там под шелест волн и прощупали друг друга по полной программе.

– Что, так сразу и дала, – удивился взбодрившийся Палыч.

– Ну почему сразу, немного покочевряжилась, а потом и разомлела под моими ласками, – сообщил Эдуард.

– Да, повезло тебе, паря, – не то с поощрением, не то с завистью выдохнул Палыч.

Вздохнешь тут, если из памяти Палыча напрочь вылетел момент, когда он последний раз лазил на свою любезную Анну Спиридоновну.

– Ну, а дальше что, – поторопил Эдуарда Тюлькин.

– А на следующий день при свете она мне разонравилась, и я нацелился на другую, – продолжил Эдуард, – та была голубоглазой блондинкой, ноги от ушей, талия как у осы, а губки. Мужики, не губки, а алые бантики под греческим носом.

При этом мужики, не сговариваясь, начали давиться обильным слюновыделением, но уши свои навострили еще больше.

– С ней мне пришлось повозиться несколько дней, – продолжил Эдуард, – и все эти турки. Они толпами ходили за блондинкой, напевая ей в уши свои слащавые признания.

– Да, – поддержал Эдуарда Тюлькин, – мне тоже пришлось с турками из-за женщины бодаться.

– Ничего себе тихарила, – воскликнул Чубатый, – что-то раньше ты нам не рассказывал о своих подвигах.

– Да, просто, случая не представлялось, – взбодрившись, сказал Тюлькин, – а турки до наших женщин, ой как, охочи.

– До наших женщин все охочи, – поддержал его Бычаркин, – нигде в мире таких красавиц не найдешь.

– В других странах женщины тоже ничего, – возразил ему Пафнутий.

И тут на Пафнутия озлобились все мужики.

– Заткнись, Пафнутий, – заорали одни.

– Ну и езжай в другие страны, – посоветовали другие.

Пафнутий впервые в жизни пожалел о том, что неосмотрительно вступил в дискуссию.

Выручило его появление Тимохиной жены.

– Опять баб обсуждаете, – воскликнула она, перекрыв своим дородным телом гаражную дверь.

Возникла минутная пауза, после которой Эдуард, по праву хозяина, предложил:

– Анфиса, милости просим за наш сервированный стол.

– Спасибочки, но нет времени с вами тут рассиживать, – сбавив тон, произнесла Анфиса.

– Радость моя, – заворковал Тимоха, – а ты все же присядь, да попробуй заморской водочки. Она, говорят, для женщин очень даже полезная.

Информация о заморской водочке заинтересовала Анфису и она согласилась:

– Ну, разве только на минутку.

Ее усадили за накрытый стол и придвинули стакан с турецкой водкой.

Анфиса взяла стакан, понюхала его содержимое и произнесла:

– Самая настоящая анисовка. Мой отец любил анисовку делать.

Сказав это, она отпила два глотка, скривилась и отметила:

– Нет, у отца лучше получалось.

Мужики переглянулись и стали собираться по домам.

За хорошее обращение Анфиса разрешила им выпить на посошок.

Вот ведь какие русские бабы. Не только красивые, но и душевные.

Найди только к ним подход соответствующий, да словом ласковым не скупись.