Читать книгу Марки. Филателистическая повесть. Книга 2 - Георгий Турьянский - Страница 2

Жилище Павлова носило явные следы борьбы. Постельное бельё и одежда, книги и черновики рукописей, буквально всё казалось разбросанным в беспорядке.

– На пьяную разборку похоже.

– Боюсь, мы имеем дело с похищением, – сказал мой друг.

– Раскрутим и это дельце, – согласно кивнул я.

– Следов борьбы много, а крови нет. Его куда-то увели.

Вдруг мне показалось, что за небольшой подозрительной дверцей журчит вода. Я зажмурился и одним рывком распахнул дверь. Там была уборная. Журчал бачок.

– Трогать руками ничего не стоит, – послышался голос Попова.

На всякий случай я решил простучать стены костяшками пальцев. Ни малейшей зацепки.

– Что же теперь делать? – размышлял я вслух.

– Прежде всего, не станем поддаваться панике. Мне кажется, одна спасительная идея у меня уже есть.

С этими словами Попов осмотрел стол, усыпанный крошками хлеба. На давно не стиранной скатерти лежало несколько вилок, ножей, тарелок. Стояла супница с недоеденным супом и солонка. Профессор засунул нос в супницу и скорчил гримасу. Я проделал то же и сделал замечание:

– Трупный запах отсутствует.

– Вам придётся помочь мне, Алексей Максимович. Не сочтите за труд взять скатерть, как я, за оба края, и снимем её со стола.

Мы отнесли посуду и сложили её возле двери. Я привык доверять Попову, поэтому часто наша совместная работа спорится, как нельзя лучше.

– Дорогой Буревестник, возьмите теперь с пола и из серванта оставшиеся приборы. Они могут нам понадобиться. Только берите их крайне осторожно, чтобы не повредить отпечатков пальцев.

Я молча выполнил и это указание.

– Неужели Ивана Петровича взяли в качестве заложника? – спросил я.

– Примем эту вашу версию в качестве рабочей, – отозвался Попов.

И тут же задал мне загадку в своём стиле:

– Как вы думаете, Буревестник, мыл ли академик за собой тарелки?

– Что за вопрос? – ответил я. – Нисколько в этом не сомневаюсь.

– Вот и я тоже так думаю, хотя не так категоричен в своих предположениях, как вы.

– То есть?

– То есть, в пылу борьбы можно и не успеть помыть посуду, – кивнул Попов в направлении обеденного стола. – Это значит, мы найдём на грязных ножах отпечатки пальцев преступников.

– Никогда не искал отпечатков пальцев, – промолвил я.

– А вы думаете, я только этим и занимаюсь? Я тоже никогда не искал. Смею вас заверить, нет ничего проще обнаружения отпечатков жира от пальца человека, – ответил профессор, заворачивая наши находки в скатерть узлом. – Для этого существует ряд проверенных методов.

Вскоре с набором серебряных ножей, вилок и ложек, а также с горой грязной посуды мы двинулись в обратный путь. Признаюсь, я не сомневался, что расследование дела теперь пойдёт куда быстрее, поэтому даже не потрудился составить список взятого нами. Но в мою голову ни на секунду не закралось и тени сомнения. Современная наука криминалистика совершает поистине чудеса. Об этом я имею обширные сведения, почерпнутые мной из газет и особенно журналов, таких, как, например, любимый мною ежемесячник «Наука и жизнь».

Мы отнесли наши находки прямиком в лабораторию. Александр Степанович надул резиновые перчатки атмосферным воздухом. Получилось нечто, напоминавшее коровье вымя. Затем он натянул их себе на обе руки и принялся раздумывать. Окончив свои размышления, он тяжело вздохнул и достал некий тёмный флакон с непонятным содержимым.

– Акриловая кислота. Прекрасное, хотя и небезупречное оружие криминалистики.

С этими словами Попов взял большое ведро, по-научному «ёмкость», и вылил туда жидкость, разбавляя её водой. Сразу после этого профессор принялся одну за другой опускать вилки и ложки академика в ёмкость-ведро. Мутная гадость издавала довольно-таки неприятный запах.

Я знаком с Поповым не один десяток лет, и частое общение с ним не прошло для меня даром. Так, например, я знаю, что сильная вонь химических жидкостей указывает на присутствие в них эфирных масел. Об этом мне не раз рассказывал профессор. Я стараюсь держаться подальше от всякого рода химии. Во-первых, любая смесь может взорваться, во-вторых, если и не взорвётся, то вонь, как правило, страшная. И голова потом болит.

Купание столовых приборов в эфирных маслах не принесло нам ожидаемого успеха. Они почернели, а никаких следов пальцев мы заметить не смогли. Сколько мы ни пытались позднее вернуть блеска ножам и вилкам, всё напрасно. Вонючая дрянь въелась глубоко. Изъятые нами вещи теперь можно было лишь выбросить в мусор, что Попов и проделал по окончании своего опыта.

– Н-да, – сказал он, стягивая перчатки. – Отрицательный результат в науке является не менее ценным, чем положительный. Жаль, мы не можем воспользоваться его плодами. Но я совершенно не понимаю, где произошла ошибка. Решительно не понимаю. Не мог же я перепутать кислоту с проявителем.

– Вилки жалко, – заметил я. – Чужое серебро всё-таки.

– Произошла техническая накладка. Отпечатков пальцев нам с вами не видать, – твердил своё профессор. – Плюньте вы на это и забудьте.

– Легко сказать «плюньте»! Вы знаете, сколько денег она стоит, ваша техническая накладка? А Павлов – старик прижимистый, – заметил я.

– Не отчаивайтесь, – отозвался Попов. – Хорошо ещё, что академик не пользовался золотыми столовыми приборами.

Думаю, любой на месте Попова, испортив столько соседского имущества, пришёл бы в ужас, принялся бы проклинать судьбу и рвать на себе волосы. Но не таков был мой друг. Он, по своему обыкновению, уселся в глубокое кресло и принялся о чём-то раздумывать. Я же с горечью продолжал досмотр столовых принадлежностей, напоминавших обгоревшие головни.

– Да не грустите, вы так. Знаете, у меня есть для вас ещё одно определение.

– Определение чего? – не понял я.

– Есть такой термин «артефакт». «Артефакт» означает некое закономерное отклонение от намеченного результата опыта. И «артефакт» мне нравится даже больше, чем полицейско-криминологический термин «вещественное доказательство». А вам?

У этого невозможного человека оставалось желание шутить! Мне не оставалось ничего иного, как последовать его примеру.

– Из всех ваших каламбуров мне серебро всего дороже! – засмеялся я саркастически.

– Кажется, у меня появилась новая идея, – не замедлил отозваться из угла профессор.

– Опять идея? – меня словно пчела ужалила. – Только чур, не брать из павловского дома ничего!

– Что вы так пугаетесь, Буревестник? А ещё фронтовик, – покачал головой Александр Степанович.

Он привстал со своего места и принялся расхаживать взад и вперёд.

– Я не пугаюсь, а просто ума не приложу, что мы теперь скажем Ивану Петровичу, – заметил я.

– Не отпечатки пальцев бандитов, а самого пропавшего следует искать. Моя идея звучит так: «Собака Павлова».

– Знаменитую собачку украдём?

– Ну, разумеется.

– Увольте меня от ваших идей! Не согласен!

– Помилуйте, кто лучше павловского Цербера знает своего хозяина? Цербер – прекрасный пёс, и он в два счёта наведёт нас на след похищенного академика.

С этими словами Попов прекратил ходить взад-вперёд и снова уселся в кресло. Признаюсь, вздох облегчения вырвался в ту секунду из моей груди. Всё гениальное просто. Не знаю, почему мне самому не пришла в голову эта спасительная идея?

Итак, мы направились к дому нашего соседа во второй раз за этот день. Собака, пролаявшая всю ночь без остатку, теперь молчала и даже не скулила.

Когда мы подошли к грозному Церберу, тот лежал возле будки, прикованный цепью в самом скорбном положении, и лишь однажды жалобно вильнул хвостом при нашем появлении.

– Видите, что делает голод с животными? Волкодавов он превращает в ручных пуделей, – заметил Александр Степанович.

– Может, у него желудочный сок кончился? – сделал я осторожное научное предположение.

Дело в том, что с трудами Павлова я, разумеется, был ознакомлен. И знаю его книжку «Лекции о работе главных пищеварительных желез» про рефлексы у собак, как свою собственную. Мы напоили Цербера из мисочки и добыли ему небольшой кусок мяса. Цербер поел и немного оживился. Однако, и я, и мой друг были уверены, что с таким слабым животным невозможно долго идти по следу похитителей. Следовало приводить павловского пса в чувство и ждать, пока он восстановит силы. А потеря времени была для несчастного академика сейчас, быть может, смертельно опасна! Но что же делать, из-за неудачного эксперимента с вилками и полученных опытным путём артефактов мы слишком долго провозились в доме и не подумали о решении, лежащем на поверхности. Я дописываю эти строки и наблюдаю за профессором, который в эту минуту пытается поставить Цербера на ноги. Тот ни в какую не хочет.