Читать книгу Бунт оплачен наличными. За каждой революцией стоит банк - Георгий Владимирович Лысенко - Страница 8

Parlements

От французского слова parle означает «говорить», так это имя и разошлось по всему миру. Ну вот, честное слово, лучше бы французы создали общественный институт от слова ecouter – что значит слушать. Мы знаем, что в Парламентах говорят, а вот слушают и слышат ли – большой вопрос. Надо сразу сказать, что данный институт во Франции никогда не поднялся до позиции Английского Парламента. Как мы знаем, с древнейших времен, главной задачей ВОЖДЯ являлось разбирать противоречия и ссоры между членами сообщества. Во Франции, со временем, эта задача была переложена Королём вначале на членов Королевского окружения, а затем – на членов аристократической общины, пожелавших платить за эту почетную позицию. При разбавлении аристократической прослойки «новыми дворянами», последние покупали и места в Парламентах, как Парижском (первом, старейшем, наиболее престижном и влиятельном), так и в периферийных Парламентах. Хотя, честно говоря, дворянство изначально, если и не покупалось за деньги, титулы приобретались, или, скажем, получались от короля взамен на что – то, что тому или иному правителю было необходимо или для личного пользования, или на благо королевства. Ко времени Революции в Парижском Парламенте только менее 10% членов являлись потомственными аристократами, остальной аристократизм его членов происходил из денежной олигархии. Переход в другое, более высокое, сословие объяснялся не только престижностью и более высоким социальным статусом. Попадая в аристократы, можно было освободиться на все времена, от многих, если не ото всех, налогов. Зависело это от места проживания и рода бизнеса, если таковым занимался.

Людовик XIV

Людовик XIV утверждал: «Мы получили нашу Kорону от Господа Бога. Он же даровал Нам право независимо и безраздельно создавать законы, которыми наши подданные будут руководимы и управляемы. Право это принадлежит Нам и только Нам». Он же и распустил Парижский Парламент. Это и понятно. К этому времени Парижский Парламент на 90% состоял из новых аристократов, то есть состоятельных буржуа, купивших себе аристократические титулы и места в Парламенте. И вполне естественно, что они стояли на стороне тех интересов, которые они представляли, несмотря на аристократическую шелуху титулов, интересы они имели свои, а не абсолютистско – монархические. Точно так же, как и силой обращенные в католичество, протестанты и евреи всегда оставались верны своим религиозным первоосновам. Но не всё так просто было в те времена во Франции.

Кроме Парламентов существовали и другие формы судов. Суд местного дворянина, церковный суд и так далее. Так, в Париже ко времени Революции существовало порядка 40 различных судов и трибуналов. А во всей Франции существовало более 30 000 судов феодалов. Парламентам же всё больше отводилась роль интерпретации новых законов, изданных Королём, их согласованность с предыдущими, и их применимость к местным, так сказать, условиям. Королю принадлежало и первое, и последнее слово при решении любых вопросов. Король, конечно, мог изменить и отменить какое-нибудь решение французского суда. Как впрочем, и всякое решение любого из Парламентов, или вообще распустить последний, или отправить в ссылку (везунчики эти французские аристократы, не было у них Сибири; самое отдаленное место от Парижа – Средиземноморское побережье).

Наиболее строптивых парламентариев можно было даже посадить в тюрьму, например в Бастилию. Там последние проводили время, разыгрывая пьесы в местном тюремном драматическом кружке, и поедая на ужин куропаток, нашпигованных трюфелями, заказанных в ресторане через дорогу от крепости. Революция отменила Парламенты, как впрочем, и все остальные формы судов прошлого режима. Их функции в большей мере перешли к местным муниципалитетам, со временем, переименованным в Коммуны и разбитым на секции, или районы. Что, впрочем, не внесло ясности в порядок работы городских служб. Например, за последние 200 с лишним лет так и не удалось выяснить, кто виноват, и как могло произойти истребление нескольких десятков тысяч заключённых в тюрьмах по всей Франции за несколько сентябрьских дней 1790 года.