Читать книгу Начертание русской истории - Георгий Владимирович Вернадский, Георгий Вернадский - Страница 8

Освоение народом исторического своего месторазвития вполне прочно лишь тогда, когда оно осознано народом.

Историческое самосознание народа есть в значительной степени осознание исторической и органической цельности своего месторазвития.

Осознание народом своего месторазвития ведет всегда к установлению целостного и органического миросозерцания. Историческое миросозерцание русского народа (или его руководящих верхов) далеко не всегда связано было с осознанием своего месторазвития.

Гениально понята была эта связь в X веке первым русским каганом – Святославом Игоревичем. Второй каган – сын первого, Владимир, – сумел в намеченные геополитические рамки[17] влить мощное идейное содержание – миросозерцание восточного православия. Однако вскоре вслед за тем наступает перерыв в историческом евразийском самосознании русского народа (княжеско-вечевая эпоха). Начиная с XIII века, под монгольским игом, в русском народе складывается глубокое осознание своих исторических задач, а позже московская государственность приносит их частичное разрешение. От Александра Невского до царя Алексея Михайловича – время целостного миросозерцания; власть глубоко ощущает свои исторические задачи. Это есть время сознания органической связи России с Востоком и в этом смысле – эпоха евразийского миросозерцания.

Вторая половина XVII века подготовляет решительный идейный перелом.

Правительственный аппарат, военная и бюрократическая техника совершенствуются (Петровские реформы).

Этот улучшенный технический аппарат власти разрешает задачи, не решенные Москвой: к концу XIX века Государство Российское охватывает почти всю Евразию.

Но параллельно с этим идет процесс духовно-нравственного разложения – утрата прежней веры и потеря правящим кругом исторического евразийского чутья.

В результате объединена плоть Евразии, но утрачено сознание евразийской миссии России. Разбита целостность миросозерцания.

Исторической чертой русского православия являлось его обособление не только от магометанства и буддизма, но и от латинства. Эта черта приводила к тому, что русский человек в течение многих веков чувствовал себя одинаково далеко и от мусульманина и от латинянина, следственно, не видел между тем и другим почти никакой разницы (что позволяло русскому человеку не более нетерпимо относиться к Востоку, чем к Западу).

Внутренняя духовно-религиозная цельность русского народа потерпела тяжкий удар в середине XVII века – раскол старообрядства.

Давши трещину, религиозное сознание русского народа тем менее могло устоять против напора западных идей, подтачивавших духовную сердцевину русского народа начиная с XVIII века в виде протестантизма и протестантских сект, деятельности иезуитов, масонов, а позже и прямой пропаганды атеизма.

Кризис духовно-религиозной жизни русского народа достиг высшего напряжения в XX веке. Всякий кризис может закончиться или смертью, или возрождением.