Читать книгу Гордость и Боль - Герасим Аникин - Страница 2

Полковник

Особенностями увеличивающегося контингента мужчин на улицах стали видимые результаты тяжёлых ранений. Трости, костыли, позднее протезы, тёмные очки в сочетании с поводырём – вот показатели активных участников войны.

Появился как-то на улицах города не молодой уже мужчина, примерно, чуть больше тридцати лет, с правильными, можно сказать, красивыми чертами лица. Волосы в основном тёмные, но с проседью на висках, указывающей на непростые события в жизни их владельца. Как и многие фронтовики одет он был в военную форму без погон. Но не на это, прежде всего, обращали внимание все встречавшиеся с ним. Основное заключалось в том, что был он без обеих ног выше колена. Никаких колясок для перемещения таких инвалидов в то время не было. Когда и кто придумал для него и сконструировал небольшой деревянный настил, установив его на четырёх подшипниках, неизвестно. Сидя на нём с помощью двух специальных тоже деревянных рукояток, можно было отталкиваться ими от земли и катить в нужном направлении. Для преодоления бордюров на асфальтовых дорожках и других небольших препятствий обе оставшиеся части ног пристёгивались к настилу ремнями, что давало возможность упором на руки поднять его на нужный уровень и продвинуться вперёд.

Основным источником официальной информации в то время было проводное радио. Чёрные рупоры висели на стенках практически во всех домах и обеспечивали население новостями всесоюзного и местного значения. А вот личные сведения поступали интересующимся людям обычно в виде слухов, передаваемых в устной форме знакомым, родственникам, соседям по дому или улице. И вот, о безногом инвалиде пошли слухи, что он бывший полковник, что сам он повёл в атаку одно из подразделений, в которой потерял обе ноги. К счастью, медикам удалось спасти ему жизнь, хотя большая потеря крови и длительность доставки в лазарет не способствовали этому. Но, получив таким образом возможность существовать, он, вопреки логике, не обрадовался этому, а, потеряв жизненные ориентиры будущего, решил не возвращаться домой, где у него была жена и дети. Таким вот образом он не только заплатил за победу ампутированными ногами, но и пожертвовал своим вероятным благополучием в любящей его семье, потеряв возможность и самому демонстрировать своими поступками любовь к дорогим для него близким людям. Конечно, все перечисленные факты в слухах не обладали стопроцентной достоверностью, но это никак не влияло на чувство жалости посторонних к пострадавшему человеку, сопереживание с ним всей горести сложившейся ситуации.

Тяжесть морального состояния, естественно, не могла не оставить следа на поведении инвалида. Говорили, что он практически ежедневно заливает горечь своих мыслей известным в народе средством. Однако он не потерял самообладания, старался внешне не вызывать чувство жалости у окружающих, не зарос щетиной, не появлялся на людях в грязной одежде. Было видно, что этот когда-то достойный человек, никогда не унизится до безнадёжного состояния и продолжит остаток своей жизни с пониманием своего нового положения.

Достаточно долгое время инвалид на самодельной коляске показывался на улицах города, и все уже привыкли к звуку её подшипников, катящихся по асфальту, к его упорному отталкиванию от земли для продвижения только вперёд. Маршрут его поездок был практически всегда одним и тем же: от места его очевидного проживания на местный рынок. Именно там всегда было большое скопление народа. Жизнь кипела в направлениях: выгодно продать произведённое или оказавшееся сейчас ненужным, и с выгодой купить для сиюминутных нужд или на перспективу. Инвалид редко что-то покупал, чаще всего махорку. Видимо, рыночная среда просто оживляла его и была необходима для осознания того, что жизнь-то вокруг продолжается.

Однако, через несколько месяцев его не стало видно. Говорили, что жена нашла его и забрала домой. Только это ведь слухи, часто придумываемые для хорошего конца какой-то скверной истории. Правда это или нет, неясно. Но вот только то искренне жаль, что неизвестно также, остались ли после него наследники, которые могли бы с гордостью пронести его портрет в колонне «Бессмертный полк». К нему он, несомненно, относился хотя бы только за то, что уж точно был на передовой, лишился части своего здоровья и не потерял при этом человеческого лица. Но не меньшее уважение в этой истории заслуживает и его жена, если слухи о ней реальны, хотя в России такое не просто естественно, но и нередко. Не потерять со временем имевшиеся когда-то чувства и принять на свои плечи возможно длительную заботу о безнадёжном инвалиде, дано не каждой женщине. И дополнялась для неё общая для всех Победа торжеством высокой личной нравственности и морали над жестоким порой разумом. Для этого случая наиболее подходило бы создание и всемерная поддержка всенародного сообщества «Бессмертная любовь».

Анатолий

Вернулся Анатолий в свою деревню с небольшой задержкой после Победы в соответствии с порядком плановой демобилизации. В отличие от многих, стремящихся закрепится в городе, на что имели право все демобилизованные, сразу же приехал он к своей довоенной любви Сонечке. Самой красивой она была не только в школе и деревне, но и во всей округе. Чисто русское лицо, волосы светлые, стройная, высокая, с горделивым взглядом и с мягким приятным голосом. Многие парни своим поведением намекали ей на взаимную дружбу. Но за что именно долговязого, худющего и нескладного Анатолия предпочла она другим красавцам, он понять не мог. Даже сомневался какое-то время, а не играет ли она с ним, чтобы разжечь чувства у другого претендента. Но, видимо, разглядела она что-то скрытое для многих в его характере. Возможно, надёжность в отношениях, что намного дороже для жизни многих внешних привлекательностей.

И жизнь неоднократно подтверждала Сонино предчувствие. Вот один из случаев. Собрались несколько деревенских девчат и парней в город: на жизнь городскую посмотреть, купить что-то необходимое и красивое. Целый день по различным маршрутам мотались. Утомились уже, надо домой отправляться. Но перед отъездом подошли к ним более взрослые городские парни и стали навязчиво предлагать совместное проведение вечера. Особенно выделялся красавец с накачанными мышцами, видимо лидер для остальных, обративший внимание именно на Соню. Пошлые намёки и унизительные предложения привели всю деревенскую компанию в ступор. И тут неожиданно Анатолий встал между городскими и Соней. Внешне картина была пародийной: мощный здоровяк и ещё не сформировавшийся юноша стоят лицом к лицу, готовые к решению какой-то проблемы.

– Ты чего это? Давно не нюхал? – сказал лидер компании и поднёс к лицу Анатолия здоровенный кулак.

Вся городская компания ехидно захихикала.

– Отойдите, – сказал Анатолий, обернувшись к своим.

Они, как бы нехотя, внутренне готовясь к неизбежной драке, медленно отошли. А городские сразу же обступили противостоящую пару со всех сторон. Разговор между ними был не очень длинным и, к счастью, без активных действий. О чём они говорили, никто из деревенских не понял, но только в конце все услышали громко сказанное:

– Ладно, живи.

После этого вся городская компания последовала за своим лидером, оставив одиноко стоящего Анатолия с видимым внутренним напряжением и сосредоточенностью.

* * *

Война пришла для Анатолия и Сони неожиданно, не дав даже как-то начать исполнение уже возникающих планов. Перед самой поездкой в военкомат по повестке Анатолий сказал:

– Жди, я вернусь.

И такая уверенность была в этих словах, что Соня, знавшая его обязательность, мысленно даже не допустила другого результата. Да, он не будет прятаться за чью-то спину, не побоится пойти на риск, но раз обещал, обязательно вернётся.

Именно это и демонстрировал Анатолий, без задержки после победы и демобилизации рванувшийся к Сонечке. Мог бы он, конечно, не спешить, потратить время на оценку создавшейся в стране послевоенной обстановки. Рабочих мужских рук в восстанавливающихся городах критически не хватало, чем и пользовались многие победители. Но Соня ждала, и он не мог затягивать это время.

В колхозе встретили его с уважением. Две жёлтые тканевые полоски указывали на два ранения, к счастью, не тяжёлые. Предлагали разные должности, включая руководящие. Но преобладание женщин на большинстве работ не позволило ему, здоровому мужику, заниматься руководством, «засунув руки в карманы», как он это оценивал, вместо того, чтобы, засучив рукава, делать то, на что и дана ему необходимая сила и сноровка. А в колхозе работ таких, если пересчитывать, пальцев не хватит загибать.

Вот и зажили Анатолий с Соней обычной сельской жизнью, не хуже других в хозяйственном отношении. Но было одно существенное отличие: никто и никогда не слышал от них о каких-либо противоречиях и разбирательствах по какому-то поводу. Не всем это удаётся, поскольку ведь так жить только по большой любви можно.

Подправили они родительский дом ушедших со временем в небытие. Родили сына, спонсировали его высшее образование. В городе он и устроился работать. Женился на симпатичной девушке, и произвели они для Анатолия и Софьи внучку Катюшу. В полном составе и заявились они к родителям перед каким-то праздником. По случаю такой не частой встречи – застолье со всеми деревенскими разносолами да варёно-тушено-жареньями. Была у Анатолия одна особенность, которую родственники знали и не надоедали ему со своими «уваженьями»: рюмку свою он наполнять не возражал, но вот, чокнувшись ею, даже губами не прикасался. Видел он раньше, как меняются люди после подобного возлияния, и не хотел таким вот образом даже случайно обидеть свою Сонечку.

Посидели, поговорили, повспоминали, и тут вдруг Катюша сообщила, что им в школе дали задание ко дню Победы найти фронтовика и расспросить о его подвигах.

– А ты ведь, дедушка, на фронте был. Расскажи, сколько немцев убил.

Немного озадачился Анатолий таким простым и в то же время сложным для него вопросом. Не любил он вспоминать войну, и, тем более, рассказывать о каких-то подробностях. Сразу же по приезде в деревню после демобилизации многие пытались расспросить его, но не в его характере хоть чем-то превозносить себя. Вот и отделывался он ничего не говорящими фразами. Он ведь и тогда после встречи в городе с накачанным лидером никому не рассказал, что сказал ему, чтобы предотвратить конфликт. А уж тем более рассказывать о своей храбрости на фронте у него не было никакого желания. Многие возвратившиеся выходили иногда на праздничные мероприятия с полной грудью медалей, демонстрируя свою значимость в войне. А Анатолий, получив уже по окончании войны медаль «За победу над Германией», прикрепил её к выходному пиджаку, который никогда не надевал на людях. Были ещё несколько юбилейных медалей. Ездил он по вызову за ними в город, прикреплял их на тот же пиджак, и старался не вспоминать. А Сонечке на её вопросы отвечал, что это ведь медали не за подвиги на войне, а за то, что долго живу. То есть, это «Медаль за долголетие». И какой же это подвиг? Моя награда в этом случае – моя жизнь, которую удалось сохранить. А вот тот, кто отдал свою жизнь за победу, они-то и есть герои, достойные награды. И надо бы руководству по спискам погибших к каждому юбилею победы вручать медали отцам, матерям, братьям и сёстрам, внукам, в конце концов, как признательность и память о их родственнике или предке. Это какой бы эффект был!

Именно из-за этих особенностей характера Анатолия, война для него – закрытая тема. Только не хотелось ему из-за этого подводить внучку, а то могут попенять ей за нерадивость в выполнении задания.

– На фронте-то я был. Всю войну прошёл, – после незначительного раздумья ответил он, – но никаких немцев не убивал. Я ведь связистом был.

– А что это такое, быть связистом? – Спросила Катя.

– Быть связистом, это обеспечивать возможность командирам приказания своим подчинённым передавать на дальние расстояния. Или, если требуется, узнавать по телефону, как обстоят дела, и чем необходимо помочь для выполнения поставленной задачи.