Читать книгу Мифы советской эпохи - Герман Назаров - Страница 1

Толчком к рождению этой книги послужили события более чем двадцатилетней давности.

После окончания в 1965 году МВТУ имени Н.Э. Баумана я был направлен на одно из оборонных предприятий, где еще с 1964 года работал над дипломным проектом. Наотрез отказавшись от конструкторской деятельности, я решил пойти по пути исследования – испытания объектов военной техники. Сначала занимался испытаниями торпедных аппаратов и морских пусковых установок для крылатых ракет конструкции В.Н. Челомея. А затем был перераспределен на предприятие Министерства общего машиностроения, где мне пришлось столкнуться с «живыми» конструкциями ракет различных КБ.

Расширению моего инженерного кругозора способствовало то обстоятельство, что мне часто приходилось выезжать на ракетные полигоны, в воинские части, где проводилось техническое обслуживание боевых ракетных комплексов, стоявших на вооружении и установка новых ракет на боевое дежурство. Это были ракеты конструкции М.К. Янгеля и В.Н. Челомея. Я гордился тем, что моя подпись вместе с подписями других специалистов стояла в актах государственной комиссии о приемке данного ракетного комплекса в эксплуатацию. В этой работе, общаясь с широким кругом различных специалистов, я стал ориентироваться в смежных областях ракетной техники.

Как-то, уже работая в НИИ, на территории которого находился Центр управления полетами космических аппаратов, я познакомился с известным в ракетных кругах главным конструктором ракетных двигателей академиком В.П. Глушко. Он тогда принес к нам в институт на рецензию энциклопедию «Космонавтика». Она была небольшой по объему, поэтому называлась «маленькой энциклопедией». Верстка книги побывала у разных специалистов, каждый из которых сделал свои замечания. Свои замечания сделал и я. Через несколько дней меня вызвали к директору НИИ, который сказал, что В.П. Глушко просит откомандировать меня на две недели в его распоряжение.

Предстояло устранить замеченные неточности и ошибки, притом в кратчайший срок, так как книга была уже сверстана. Но главное – в этой работе мне пришлось ближе познакомиться не только с В.П. Глушко, но и с другими главными конструкторами – соратниками С.П. Королева. Подобная книга была первой не только в нашей стране, но и в мире.

В середине 70-х годов уже прошлого века у В.П. Глушко возникла идея создания большой энциклопедии «Космонавтика», и он обратился ко мне с предложением войти в состав авторского коллектива, затем возглавить эту работу. Совмещать основную работу в НИИ с подготовкой энциклопедии было трудно. Поэтому, по просьбе Глушко, я был переведен в издательство «Советская энциклопедия», на базе которого и создавалась «Космонавтика». Работа была не такая уж простая. Предстояло собрать воедино все сведения о ракетах и космических аппаратах, когда-либо летавших в космос. Притом не только наших, но и зарубежных. Необходимо было дать сведения не только о ракетах, но и о двигателях, системах управления, системах жизнеобеспечения космических кораблей, скафандрах, космодромах и т. д. Не разглашая при этом государственной тайны. Тогда с этим делом у нас было очень строго. Каждая статья проходила не только большой цикл согласований в различных ведомствах, но и строжайшую цензуру.

Несмотря на это, вдруг – неожиданно для всех нас, членов редколлегии и специалистов, – представитель Главлита (Государственного комитета по охране тайн в печати), в нарушение своей же инструкции потребовал визу на всю книгу. И «Космонавтику» послали в ЦНИИМАШ Министерства общего машиностроения. Вместо того, чтобы дать заключение о том, что книга не содержит секретных сведений, работники этого НИИ под видом имеющихся якобы ошибок, запретили книгу к изданию. Началась неслыханная по своим масштабам волокита, в которую были втянуты не только несколько ведомств, но и Генеральный штаб Советской Армии, КГБ, ЦК, Верховный Совет СССР.

Эта группа малограмотных инженеров отраслевого института оказалась сильнее, чем вся система советской власти. У некоторых из них даже не было инженерного образования. Сто специалистов – авторов энциклопедии – обратились в КГБ. В ответ началась травля. Специалистов стали вызывать на допросы в КГБ. Этим активно занимался Н.А. Шам. Этот чекист, когда началась перестройка, был выдвинут на пост Председателя КГБ РСФСР изменниками родины – демократами. Слава Богу, не удалось ему возглавить это протухшее насквозь ведомство. Вслед за ним скоропостижно ушел из жизни и секретарь парткома КГБ.

Шесть известнейших в стране ученых, академиков, Героев Социалистического Труда, обращаются с письмом к секретарю ЦК КПСС М.В. Зимянину, в котором просят ускорить выход энциклопедии. Но секретарь ЦК оказался не на высоте. Вместо того, чтобы положить конец волоките и решить вопрос по существу, он перепоручает его аж шести министерствам. Как будто министрам больше нечем заниматься, как только издавать книгу. Никто не ожидал, что такую глупость мог совершить человек, стоящий на вершине партийной структуры. Партийная система к тому времени имела большие изъяны. Оказалось, что, находясь в руководстве страной, партийные функционеры даже такого ранга, как Зимянин, не могли решить такого простого вопроса.

Поручение Зимянина шести министрам каким-то удивительным образом попало к этим же людишкам из ЦНИИМАШ. Они от собственного имени сварганили «ответ» Зимянину. Подписи шести министров воспроизвели с помощью ксерокса и послали в главный идеологический орган ЦК КПСС журнал «Коммунист», видимо надеясь, что оно оттуда попадет к Зимянину. Но главный редактор журнала Р.И. Косолапов, не получавший никогда подобных писем, направил письмо на экспертизу в Институт судебных экспертиз. А, получив экспертное заключение, из которого следовало, что совершен подлог, переправил его в Комитет партийного контроля (КПК) при ЦК КПСС. Первый заместитель председателя КПК И.С. Густов, оказавшийся принципиальным коммунистом, положил конец всей этой волоките.

При разбирательстве выяснилось, что сотрудники ЦНИИМАШ, взявшие на себя роль и экспертов и цензоров, на протяжении многих лет действовали незаконно. Ни один директивный орган не давал им право подвергать цензуре все материалы по космонавтике. Этим правом в нарушении существующих тогда законов наделил их начальник – директор ЦНИИМАШ Ю.А. Мозжорин. И они безраздельно стали господствовать в печати. Нужным авторам – разрешать, неугодным – запрещать. Нам намекали, что если бы мы включили этих «цензоров» в соавторы, то книга давно бы вышла.

Но самое интересное было потом. В январе 1986 года, в преддверии XXVI съезда КПСС, в издательстве «Советская энциклопедия» подводились итоги работы за прошедший 1985 год. К этому времени «Космонавтика» увидела свет. Многие газеты и журналы поместили на своих страницах рецензии. Такого количества откликов на книгу история еще не знала: «Известия», «Красная Звезда», «Московская правда», «Социалистическая индустрия», «Наука и жизнь», «Земля и Вселенная», «Знание-сила», «Коммунист», «Труд» и т. д.

Я выступил с коротким докладом, в котором подверг резкой критике руководство издательства, в частности директора издательства В.Г. Панова, заместителя главного редактора А.А. Гусева и тогдашнего секретаря партбюро А.П. Горкина, которые своим бездействием способствовали тому, что готовый набор книги два года лежал в типографии без движения. На этом собрании, которое не являлось партийным, без заведения партийного дела, я был исключен из партии, а через неделю уволен с работы. Виновным в задержке выпуска книги оказались не руководство издательства и высокопоставленные лица Госкомиздата, а я.

Оказавшись безработным, я глубоко задумался над тем, почему я, столько лет отдавший служению Родине и партии, в которой состоял почти 30 лет, вдруг оказался никому не нужным, изгоем общества. Делать было нечего, на работу никто не брал как исключенного из КПСС. Самое большее, что мне предлагали в комиссии по трудоустройству – это приемщик стеклотары и мойщик троллейбусов в местном троллейбусном парке. Большее мне, оказалось, нельзя было доверять. В 1937-м эти «товарищи коммунисты» давно бы меня кокнули. Но никто не знал, куда все повернется.

Чтобы разобраться в случившемся со мной, я начал читать сочинения Ленина, Сталина, Плеханова и других партийных деятелей. И чем больше я читал классиков марксизма-ленинизма, тем больше открывались мои глаза. Я понял, что меня всю жизнь обманывали. На собраниях говорили одно, а в жизни делали совсем другое. Это другое – тайная подрывная деятельность против своего собственного государства. В то время, как народ костьми ложился, чтобы выполнить очередной пятилетний план, партийная верхушка готовилась прибрать к своим рукам плоды труда миллионов людей. Можно ли было нам, рядовым коммунистам, представить, что члены Политбюро окажутся завербованными американской разведкой?!

Дальнейшим толчком к переоценке прошлого послужила дискуссия, развернувшаяся в конце 1980-х вокруг вопроса, кто же в действительности изобрел «Катюшу». Почти одновременно появились статьи на эту тему в журналах «Огонек», «Наука и жизнь», «Изобретатель и рационализатор» и других изданиях. К этому добавился и Указ, подписанный М.С. Горбачевым, о присуждении звания Героя Социалистического Труда посмертно лицам, якобы создавшим «Катюшу». Смехотворность содержания Указа заключалась в том, что перечисленные в Указе лица никакого отношения к созданию «Катюши» не имели, а во-вторых, они умерли до того, как это звание было учреждено.

Историей «Катюши» я специально не занимался, но знал, что заявку на изобретение основы – снаряда – еще в 1916 году подал русский офицер, полковник И.П. Граве. Я написал в спорящие друг с другом издания свои отклики. Ответ пришел только из редакции журнала «Изобретатель и рационализатор». Заместитель главного редактора журнала И.Э. Чутко предложил мне исследовать этот вопрос и оформил мне командировку в Ленинград, где жил и работал И.П. Граве. Предстояло выяснить, получил ли Граве патент на свое изобретение. Если да, то любые споры становились бессмысленными.

Вскоре мои поиски увенчались успехом. Действительно, бывшему полковнику царской армии уже при Советской власти, в 1926 году, был выдан патент. Но имя Граве тщательно вытравливалось из нашей истории. Именно в связи с выдачей патента. Помимо исследования чисто технических вопросов изобретения, я заинтересовался судьбой этого человека и выяснением причин, почему никто из тогдашнего руководства Красной Армии не обратил внимания на предложение Граве. И увидел, что к власти в 1917 году пришли никчемные люди, не умеющие не только управлять государством, но вообще некомпетентные в любом вопросе. У власти оказались люди, умеющие делать только революции. Так я, не занимаясь политикой, вышел на политических деятелей СССР, которые, мечтая о мировой революции, тормозили развитие государства. Я вплотную стал заниматься историей Октябрьской революции и ее деятелей.

Статья о Граве была опубликована в двух номерах журнала «Изобретатель и рационализатор» за 1988 год. К этому времени после вмешательства КПК при ЦК КПСС я был восстановлен в партии, а по решению Верховного суда РСФСР был восстановлен на работе. Калининский райком партии Москвы тогда возглавлял Рудаков – весьма беспринципная личность. Он был из той ельцинской гвардии, которая пришла на смену старым партийцам. Москвичам-коммунистам было хорошо известно, как пришелец из Свердловска Б.Н. Ельцин громил московские райкомы. Тогда, без особого разбирательства, из партии было исключено немало честных коммунистов.

Со мной у Рудакова получился казус. Он был уверен, что я не «воскресну», и уничтожил мой партбилет и учетную карточку. Как он заявил членам райкома при слушании моего дела об исключении меня из партии, моего исключения требовали аж три заведующих отделами ЦК: оборонного, административного и отдела пропаганды. Но когда я пришел за получением партбилета, мне выдали совершенно новенький партбилет, еще пахнущий типографской краской. В нем значилось, что я вступил в партию не в 1959 году, а в 1987. Возмутившись, я обратился в Московский горком партии. Год ждал ответа. Тогда я написал М.С. Горбачеву письмо, в котором открыто сказал, что с ним в партии я больше не хочу быть. Запаковал партбилет в конверт и отнес в приемную КГБ, надеясь, что так оно быстрее дойдет до адресата. Я окончательно понял, что я партии не нужен, но и она мне больше была не нужна. Как-то на душе стало легче. Это был 1988 год. А спустя три года я увидел, как побежали из партии члены Политбюро вместе со своим генсеком Горбачевым.

С началом перестройки началась очередная кампания по реабилитации так называемых «жертв сталинских репрессий». Предатели из Политбюро создали комиссию по реабилитации, которую сначала возглавил М.С. Соломенцев, а затем злейший враг советской власти А.Н. Яковлев. Комиссия стала пересматривать дела троцкистов, расстрелянных в 1937–1938 годах. На страницы партийных газет и журналов потоком хлынули статьи о Бухарине, Зиновьеве, Каменеве и других главарях партии, заливших Россию морем крови. Вспомнили и о Фанни Каплан, покушавшейся на Ленина, о расказачивании, раскулачивании, договоре Молотова – Риббентропа, о расстреле командующего Балтийским флотом А.М. Щастного и т. д. В новой интерпретации исторических фактов непременно утверждалось, что все натворили большевики. Но при этом умалчивалось, что новые демократы имеют прямое отношение к тем самым большевикам, которые расстреливали по указанию Свердлова – Каплан, по указанию Ленина и Троцкого – капитана Щастного и проводили массовые расстрелы ни в чем не повинных людей.

Новые демократы представлялись потомками белогвардейцев, якобы пострадавших от «красного террора». Поэтому пришлось более тщательно изучить историю большевизма, которая, как я понял, имеет четко выраженный национальный характер. Сначала к власти в России пришли еврейские националисты, назвавшие себя большевиками. Затем им на смену пришли русские коммунисты. Евреи-большевики (надо обязательно к слову «большевик» присоединять слово «еврей», ибо это было одно и то же) стали родоначальниками «красного террора» и организаторами гражданской войны. Русские коммунисты часть главарей еврейского большевизма расстреляли, а часть посадили в концлагеря, созданные Лениным, Троцким и Свердловым.

Разбираясь во всей этой истории, я написал две статьи. Одна называлась «Свердлов – организатор гражданской войны и массовых репрессий», другая – «Потрясение». Обе статьи были опубликованы в журнале «Молодая гвардия» в 1989 году и наделали много шума. Гласность – вещь хорошая, но она обернулась против тех, кто ее начал. Тогда же город Свердловск был переименован в Екатеринбург, а в Москве, в Свердловском райкоме партии прошло совместное заседание работников райкома и райисполкома с представителями института марксизма-ленинизама, института истории партии, горкома партии и другими лицами. Пригласили и меня. Мне тогда терять было нечего, я был уже беспартийным. Вела заседание секретарь Свердловского райкома партии Киселева. Про себя я отметил, что большинство присутствующих историков партии были евреями (Лев Разгон и др.). На заседание пригласили и дочь Свердлова от второго гражданского брака с К.Т. Новгородцевой.

После того, как все выступили, слово предоставили мне. Я не спорил и не опровергал то, что сказали предыдущие ораторы, я задавал вопросы и по лицам присутствующих видел, что они были не в состоянии на них ответить. Никто из них не мог ответить на простой вопрос, когда же Свердлов вступил в партию и какой номер членского билета у него был. В музее Ленина его партбилет все могли видеть, а в музее Свердлова его не было. Секретарь райкома Киселева попросила «историков» как следует подготовиться к следующему заседанию. Но оно так и не состоялось, дни советской власти были уже сочтены.

В статье «Потрясение», анализируя происходящие в стране события, я показал, что нас ожидает повторение 1917 года, что к власти снова придут троцкисты и возьмут реванш за поражение своих предшественников в 1937–1938 годах. Тогда, в конце 1989 года, как сейчас помню, мне позвонил мой старый приятель, известный московский журналист Лев Колодный. Он часто печатался в «Московской правде» и быстро отреагировал на эти две мои публикации, сказав в трубку: «Так ты, оказывается, антисемит!» Так я, с легкой руки Колодного, стал «антисемитом». Смешно было слышать из его уст это слово. Колодный, как никто другой, знал, как я впервые раскрыл для широкой общественности имя сподвижника С.П. Королева, секретного главного конструктора ракетных двигателей С.А. Косберга, как я добивался включения в Большую Советскую Энциклопедию имени А.А. Штернфельда и как мне потом пришлось пробивать о нем книгу в издательстве «Наука».

Колодный знал о моих дружеских отношениях с известным летчиком-испытателем М.Л. Галлаем, который пришел на суд защищать меня. Колодный, видимо, запамятовал, как еще в 1972 году я помогал ему с книгой «Земная трасса ракеты». Цензура ее не пропускала. На книге он сделал такую дарственную запись: «Герману Назарову, запустившему эту книжку – спасибо. Лев Колодный».

Я мог бы по памяти назвать и других евреев, с которыми мне пришлось иметь деловые, а нередко дружеские отношения. Это А.Я. Зильманович из Риги, которому я помог издать книгу о Ф.А. Цандере. Это Ф.Ю. Зигель, преподаватель МАИ, много писавший об НЛО. Это писатель М.С. Арлазоров – страстный пропагандист авиации и космонавтики. В соавторстве с моим хорошим другом Д.Ю. Гольдовским мы издали две брошюры в издательстве «Знание».

Сегодня, видя беснующихся на телевизионном экране демократов, я пришел к твердому убеждению, что все демократы – евреи, но не все евреи – демократы. И второй вывод, который я сделал, изучая историю партии – это то, что сионисты сначала скрывались под маской коммунистов, а сейчас скрываются под маской демократов.

Я взялся их разоблачать. Так появились статьи, рассказывающие об истинных мотивах расстрела маршала М.Н. Тухачевского как изменника Родины. В деле о расстреле капитана А.М. Цветного выяснилось, что он не был изменником, как записано в энциклопедии «Гражданская война и военная интервенция в СССР». А был патриотом России, спасшим Балтийский флот, который Ленин и Троцкий собирались передать немцам. Новые демократы даже Ф. Каплан попытались причислить к жертвам «сталинщины» (это сделал Лев Колодный), а Б.Н. Ельцин поручил генеральной прокуратуре пересмотреть ее дело по вновь открывшимся обстоятельствам. Но тщательный анализ документов и публикаций того времени показал, что серия терактов, организованных евреями-большевиками, преследовала совершенно определенную цель – разжечь гражданскую войну в России.

В таком же ключе расследования, поиска архивных документов, сопоставления фактов были написаны и другие статьи. Развязывая узелки той или иной запутанной истории, я пришел к выводу, что вся история XX века, которую нам преподавали в школе, лживая. Бандитов и убийц превращали в героев, как, например, это сделали с Матюшенко и Вакуленчуком в известном фильме «Броненосец «Потемкин». Настоящих героев клеймили как изменников.

На протяжении десятков лет правду превращали в ложь. Но больше всего раскручивались события 1937–1938 годов. Истинные мотивы расстрела тогдашних руководителей партии тщательно скрывались, как скрывались и истинные цифры репрессий. А ведь многие из расстрелянных были действительно врагами народа. Статья 58 (об антисоветской деятельности), введенная евреями-большевиками, продолжала действовать. В отчаянной схватке столкнулись между собой еврейские и русские большевики. Власть с большим трудом переходила к русским. Евреи-большевики мирным путем власть не хотели отдавать. Троцкистами были не только евреи – сторонники Троцкого. Немало русских находилось на службе у троцкистов. Поэтому среди жертв невидимой новой гражданской войны были и русские.

История советского государства была тесно связана с историей партии. А история партии – с именами ее лидеров. На принижении роли Сталина (тогда это называлось разоблачением культа личности) и преувеличении роли Ленина – злейшего врага русского народа, строилась вся система разрушения государства. Мало кто знает, что именно Ленину принадлежит такое высказывание: «Лозунг наш – гражданская война. Мы не можем пока ее «сделать», но мы ее проповедуем и в этом направлении работаем» (ПСС, т. 49, с.24). Партия, вооруженная бездуховной марксистско-ленинской идеологией, стала могильщиком государства под названием СССР. Поэтому мне пришлось окунуться в изучение эпохи Сталина, который и мертвым не дает покоя демократам, и ответить на вопрос одной девятиклассницы из Якутии, помещенный в журнале «Огонек» № 13 за 1988 год, «почему Сталин стал таким».

Г. А. Назаров