Читать книгу Век распутства - Ги Бретон - Страница 3

Пока Людовик XV пребывал в полном неведении об удовольствиях, высоко ценимых его предками, герцог Бурбонский, напротив, предавался им с упоением вместе со своей любовницей, мадам де При, женщиной не только прелестной, но и большой мерзавкой. По словам Дюкло, «красивая внешность и тонкий ум помогали ей скрывать под маской наивности самый страшный порок – лживость. Считая добродетель лишенным всякого смысла словом, мадам де При была испорчена до мозга костей. Смиренная на вид, но распутная по своей сути, она без зазрения совести изменяла своему любовнику»⁷.

В то же время эта очаровательная особа имела над герцогом Бурбонским такую власть, что стала в государстве самой могущественной персоной⁸.

Мадам де При не знала предела своим честолюбивым замыслам и была готова на все ради наживы. Спекулируя хлебом, наживаясь на понижении курса денег, она заставила герцога восстановить старый феодальный налог, назначаемый по случаю вступления в новую должность, затем добилась от Лондона пенсии в сорок тысяч фунтов стерлингов за помощь в проведении выгодной для англичан политики.

В конце 1734 года мадам де При занялась необычным делом: она решила подыскать жену своему любовнику.

Зная, что герцогиня Бурбонская, мать премьер-министра, хочет женить сына, мадам де При решила опередить события и найти ему такую жену, при которой она по-прежнему удерживала бы бразды правления в своих руках.

Для такого важного дела могла подойти только девушка скромного происхождения, неприметной внешности, застенчивая, лишенная честолюбия, не склонная к интригам, которая будет всю жизнь чувствовать себя обязанной за оказанную ей честь.

В конце концов мадам де При повезло: после долгих розысков она нашла такое сокровище. Ею оказалась дочь Станислава Лещинского⁹, проживавшая в уединении в большом полуразрушенном доме в Виссембурге, что находился в Нижнем Эльзасе. Ее отец, ставший благодаря усилиям шведского короля Карла XII королем Польши в 1704 году, был некоторое время спустя смещен с трона и после многих лишений нашел наконец убежище во Франции. К тому же он был беден.

Марии в ту пору шел двадцатый год.

После нескольких месяцев переговоров с бывшим королем Польши он дал согласие отдать свою Марысю замуж за премьер-министра Франции.

Однако к окончательному соглашению они не могли прийти в течение двух с половиной лет.

Неожиданно в начале 1725 года переговоры возобновились, и мадам де При отправила в Виссембург художника Пьера Гольберта, чтобы тот написал портрет принцессы.

В конце марта художник отослал свое полотно во Францию, и семья Лещинских с волнением стала ждать вердикта герцога Бурбонского.

Они и не подозревали, какие последствия будет иметь для них этот портрет.

Именно на их Марысю и пал выбор мадам де При.

Мадам де При едва взглянула на портрет, когда его доставили в Версаль. Ее в то время мучили другие заботы, связанные с увлечением короля охотой. Она не переставала думать о том, что король может однажды во время охоты простыть, заболеть и покинуть этот мир, не оставив после себя потомства, а корона перейдет к герцогу Орлеанскому, сыну регента.

А это было серьезной угрозой могуществу мадам де При: ведь герцог Бурбонский был из рода Конде, заклятыми врагами которого были герцоги Орлеанские. Власть, богатство, замки – все может улетучиться в одно мгновение, если во главе государства станет герцог Орлеанский.

Чтобы избежать этой катастрофы, королю необходимо было обзавестись потомством. К несчастью, маленькой инфанте Марии-Анне-Виктории, помолвленной с Людовиком в 1722 году, было всего восемь лет и она не достигла брачного возраста. После мучительных раздумий мадам де При посоветовала герцогу расторгнуть помолвку с. инфантой и подыскать Людовику XV новую невесту, на которой он мог бы немедленно жениться.

Премьер-министр колебался, хорошо понимая, что расторжение помолвки могло повлечь за собой серьезные политические последствия. Уже три года маленькая инфанта проживала в Версале. Ее возвращение в Испанию могло быть воспринято в Испании как оскорбление и послужить причиной объявления войны.

Мадам де При понадобилось несколько дней, чтобы убедить герцога Бурбонского. Ей пришлось прибегнуть к самым веским, достойным Макиавелли аргументам, говоря, что возведение на престол герцога Орлеанского грозит для них отставкой, опалой, унижением и разорением…

Однажды Людовик XV заболел. И вот тут-то герцога, все еще колеблющегося и не решающегося следовать советам любовницы, охватила паника. «Его спальня находилась как раз под покоями короля, – писал Дюкло. – Вдруг посреди ночи ему послышался необычный шум в спальне короля. Он тут же вскочил с постели и, подгоняемый страхом, устремился в покои короля, не успев даже одеться. Королевский хирург Марешаль, расположившийся на ночлег в передней королевской спальни, был очень удивлен появлению герцога в столь неурочный час. Естественно, он обратился к нему с вопросом, что случилось. Герцог от волнения не мог даже вымолвить ни слова. Наконец, запинаясь, он произнес: «Я услышал шум. Король болен… Что мне делать?» Марешалю стоило большого труда успокоить герцога и убедить его возвратиться к себе. Однако, провожая герцога до двери, он услышал, как тот произнес, словно разговаривая сам с собой: «Если только король выздоровеет, надо его женить…»

Мадам де При одержала победу.

Несколько дней спустя герцог настоял, чтобы Государственный совет принял решение об отъезде инфанты в Испанию.

Получив письмо, уведомляющее о скором приезде дочери домой, Филипп V, совсем не ожидавший подобного вероломства со стороны французского двора, пришел в неописуемую ярость. Из Испании были немедленно высланы французские послы вместе с двумя дочерьми Филиппа Орлеанского, вдовой Людовика I и мадемуазель Божоле, которая должна была выйти замуж за дона Карлоса. Все французские консулы получили приказ покинуть испанские порты в течение двадцати четырех часов, а все испанские послы были отозваны из Франции.

Оскорбленная и униженная, Испания надолго стала считать Францию своим заклятым врагом и заключила союз с австрийским домом.

В таком повороте событий виновата была лишь одна мадам де При.

Гибельные последствия разрыва с испанским домом мало беспокоили любовницу премьер-министра, более всего озабоченную поисками супруги для короля. Ведь герцог, отправив в спешке инфанту, не подыскал ей достойной замены. Что же касается Людовика XV, то он совсем не огорчился, когда 5 апреля 1725 года инфанта убыла на родину.

К поискам будущей королевы Франции двор подошел с полной ответственностью. Был составлен список всех незамужних принцесс Европы с указанием дома, возраста, религии. И тут обнаружилось, что из ста принцесс, на которых мог бы жениться Людовик XV, сорок четыре были старше двадцати четырех лет и не подходили ему по возрасту, десять принцесс принадлежали побочным ветвям королевского дома или же были слишком бедны, двадцать девять кандидаток были моложе двенадцати лет. Оставалось всего семнадцать принцесс, среди которых можно было искать невесту королю¹⁰.

Первой в списке стояла английская принцесса. Но от нее пришлось отказаться: король Англии был категорически против, так как его дочь и Людовик исповедовали разные религии. Герцог Бурбонский тут же решил просватать свою собственную сестру, мадемуазель Вермандуа. Возможно, это ему бы и удалось сделать, если бы претендентка на трон не совершила однажды вечером непростительную ошибку, оскорбив мадам де При, которую не выносила. Фаворитка, посмотрев ей прямо в глаза, произнесла всего лишь одну фразу:

– Ты никогда не будешь королевой.

На следующий же день она сумела доказать своему любовнику, что вся Европа возмутится таким выбором, когда «увидит, что молодой монарх оказался под башмаком этой несносной эгоистки». Герцогу пришлось расстаться со своим планом, и поиски невесты, не способной затмить собой мадам де При, продолжались.

Некоторые принцессы были вполне подходящими невестами, но имели весьма незначительные изъяны. Так, например, принцесса Португалии была вычеркнута из списка кандидаток лишь из-за того, что у нее был слабоумный папаша. А вот от принцессы из княжества Гессен-Ренфельд пришлось отказаться потому, что до французского двора дошли слухи, что ее мать якобы поочередно рожала то дочь, то кролика¹¹, что было бы весьма прискорбно для потомства Бурбонов…

Короче говоря, поиски невесты затянулись, и уже многие европейские дворы начали посмеиваться над французским королем.

Вот тогда-то мадам де При нашла выход из, казалось бы, безнадежной ситуации.

Она вспомнила, что еще при рассмотрении первого списка кандидатур было вычеркнуто имя одной принцессы по той простой причине, что та была слишком бедной и не могла принести богатого приданого. И этой золушкой оказалась дочь Станислава Лещинского.

Фаворитка тут же поняла, какие преимущества она могла бы извлечь, женив короля на бедной польской принцессе: ведь королева была бы ей обязана всем. Она попросила герцога отказаться от своей невесты и показать королю портрет, написанный Пьером Гольбертом. Людовик XV был очарован красотой девушки и уже на следующий день объявил Королевскому совету о согласии взять в жены Марию Лещинскую. И в Виссембург было отправлено письмо.

Кардинал Роан собственноручно вручил послание бывшему польскому королю. Станислав Лещинский так был ошеломлен предложением французского короля, что бегом бросился в соседнюю комнату, где, как обычно, проводили время за шитьем его жена и дочь.

– Преклоним колени, – воскликнул он, – и поблагодарим Бога.

– О мой отец. Вас призывают на польский трон? – спросила Мария.

– Нет, моя девочка, небо к нам еще более благосклонно. Ты будешь королевой Франции.

«Вне себя от счастья», по признанию самого бывшего польского короля, Лещинские упали на колени и вознесли молитву Богу за проявленную к ним милость.

Хранить тайну о предстоящей свадьбе удавалось только в течение нескольких недель. Но в конце концов челночные поездки из Версаля в Виссембург и обратно привлекли внимание придворных, которые быстро разгадали причину. Весть о предстоящем неравном браке французского короля с бедной польской принцессой пришлась не по вкусу как вельможам, так и простому народу. Такие известные люди, как Вольтер, находили тысячу изъянов у принцессы. По городу разнеслись самые неправдоподобные слухи. Так, например, рассказывали, что у Марии были сросшиеся пальцы и что она в детстве перенесла золотуху.

Не обращая внимания на кривотолки, король объявил о своей свадьбе 27 мая. После этого весь двор переместился в Виссембург. Чтобы подчеркнуть бедность Лещинской, мадам де При подарила Марии дюжину рубашек; впрочем, они ей пришлись весьма кстати…

Пока будущая королева Франции готовилась к отъезду в Фонтенбло, наставник Людовика XV, забросив все государственные дела, занялся половым воспитанием своего ученика. Он показывал ему рисунки с соответствующими сюжетами, а Башелье поручил молодому художнику, писавшему картины с обнаженной натуры, принести рисунки, показывающие «натуру в действии».

Однако их усилия были напрасны: король не проявлял интереса к такой живописи. Тогда воспитатели решили пойти еще дальше: они раздобыли мраморные статуи обнаженных женщин и давали ему их погладить, и все для того, чтобы подготовить короля к первой брачной ночи, когда он окажется в одной постели с польской принцессой, такой же юной и неопытной, как и он.

Совершив триумфальный переезд из Виссембурга под приветственные крики попадавшихся ей навстречу прохожих, Мария прибыла 5 сентября в Фонтенбло. Свадебная церемония, состоявшаяся в часовне, затянулась настолько, что невеста даже лишилась чувств. И вот вечером Людовик XV – а ему в ту пору едва исполнилось пятнадцать лет – оказался, наконец, в постели со своей молодой женой. Как же повел себя король? Был ли он растерян, неловок, стыдлив? Похоже, что нет, если верить словам герцога Бурбонского, написанным на следующий день в письме, адресованном Станиславу Лещинскому:

«Ваше Величество, позвольте мне сообщить Вам некоторые подробности первой брачной ночи короля, которые, естественно, не должны предаваться огласке. Но я довожу их до Вас с единственной целью, чтобы убедить Вас в том, что королева чрезвычайно понравилась королю. И это не просто досужие вымыслы придворных. Доказательством такого отношения короля явилось то, что Людовик XV, посмотрев комедию в королевском театре и насладившись зрелищем праздничного фейерверка, отправился в спальню королевы, где в течение ночи семь раз доказывал ей свою любовь. Проснувшись, король оповестил меня об этом, послав ко мне свое доверенное лицо. Когда я вошел в его покои, он мне еще раз повторил, что он в восторге от удовольствия, доставленного ему королевой»¹².

Немного задержавшись в своем половом развитии, Людовик XV, тем не менее, достойно начал карьеру любвеобильного венценосца…

А мадам де При теперь могла быть спокойна за свое будущее: молодая королева только что познала удовольствие, за которое будет ей вечно признательна…