Реклама. ООО «ЛитРес», ИНН: 7719571260.
Об авторе
Предисловие. Чудо разгерметизации
Хожение за три горя
I. Des dames du temps jadis
«За тремя морями за тремя веками…»
Дама, сердце. Minnesang
«Полгода не был. На Новослободской…»
Осень
Простыня с дырочкой на зачехленном диване
«Не в расчете на мой острый глаз…»
«запах какао во влажном воздухе с подветрием бензина…»
«когда бы можно было на руках…»
«я б сшил тот дивный пламенный центон…»
«незамысловатая набережная обрывается в травы…»
«В сумраке белые стрекозы…»
Княжна
Приехала
ИО
«…поначалу стеснялся я, дурень…»
«На побережье тайном финского залива…»
II. Невозвращенец
«На дальней станции сойти……»
«В горбатом городе у последнего фонаря…»
«Мы живем на горе, на соседнюю ходим молиться…»
Гарри Поттер и Метрофис
«да, я хочу под чьим-нибудь подбородком…»
«На побережье тайном финского залива…»
III. Paradise lost
«а ведь ни за какие молитвы не стать…»
«Полно таиться в коробке…»
«в задымленном баре на Невском…»
«мне никогда не быть…»
«Он уходит в шуршащее влажное…»
«тут такая была история, забавная…»
«ни за что не превратиться…»
«Ты кукла наследника Тутси…»
«кружка-то эта…»
«ни за какие коврижки…»
«В модном подвальном баре…»
«он всегда признавал…»
«хоть бы и золотая рыбка да в живой воде…»
Лето—Турция—купальник
«Я стою тут такой желанный…»
«Живу дурак дураком: ни в пизду…»
«Мы росли под знаком Бонч-Бруевича…»
Дача
«На побережье тайном финского залива…»
В книге «Двенадцать ключей мудрости» Василий Валентин советует: «Сооруди три великих крыла для земли – пусть они нудят ее со всею силой так, чтобы она поднялась до небес и даже до небес небес, в высочайшие их области. Потом сожги ее крылья, чтобы земля упала в красное море и утонула в нем. А затем огнем и воздухом высуши эту воду, чтобы снова образовалась земля». Именно так поступает Гила Лоран. В ее поэзии совершается полный цикл уничтожения и созидания – и не только земли, но и всего остального. Для этого порой требуются куда более странные манипуляции, нежели те, которые предписывает обладатель ключей мудрости. Но такой путь – единственно верный.
Когда современные стихотворцы решили обжить здание традиции, оно очень быстро обнаружило свою непригодность для прямолинейного пользования, а затем и вовсе обвалилось под тяжестью многочисленных жильцов. Ныне те, кто не сгинул в этой коммунальной катастрофе или родился после нее, снова учатся ходить по земле и ощупывать предметы, не злоупотребляя при этом инструментами, которые обнаруживаются в развалинах рухнувшего жилища. В результате выясняется, что масло масляное, а мишка плюшевый, но и только – для более впечатляющих открытий все же необходимо какое-то снаряжение; попытка же его раздобыть приводит на развалины. Чтобы выйти из порочного круга, нужно аннигилировать и предметы, и инструменты, а затем создать их снова, но так, чтобы масло уже не было масляным. А сделать это можно, только уничтожив и возродив самого себя.
.....
Язык преображенного поэта – тоже результат уничтожения и синтеза. В первом стихотворении книги появляется ангел, возглашающий: «Горе, горе, горе прописанным в этой фатере!». Все языки – библейский, советский, устаревший разговорный, современный литературный, трафаретно-поэтический и многие другие – вспыхивают ярким пламенем, чтобы посредством алхимического превращения породить саркастический, горестный и возвышенный язык Лоран. Некоторые ее стихи читаются как стилизация, но на самом деле это дивная поэтическая хитрость, недоступная почти никому: в большинстве случаев конкретного образца для этой стилизации не существует. Речь Лоран в лучших своих отрывках построена на удивительно точной и мощной просодии, выдающей в авторе большого лирика и переводящей его из «современной поэзии» в совсем другой контекст, который ныне, как правило, осваивают только через эпигонство, а не через наследование. Способность говорить так сродни абсолютному слуху.
Поэзия Лоран глубоко трагична. Это поэзия боли и ее мученического преодоления. Нестандартные женские истории, угадываемые в этих стихах, равно как и один из характерных героев-протагонистов Лоран – исступленная любовница, она же любовник, сочетающая стилизованную пошловатость с ритуальными практиками и ведущая пересмешнический рассказ о возлюбленной – дают лишь ограниченное представление о корнях этой боли и о ее сути. Источником боли является сама материя мира, делающая желаемое невозможным, а сапфический ракурс – не более чем один из способов выразить это. С другой стороны, гендерная альтернативность служит основанием для дерзкого социокультурного вызова. Но он, впрочем, выглядит лишь смягченным подобием того метафизического бунта против мироздания, который Лоран зашифрованно поднимает на каждой странице. Бунт этот неотделим от плача. Для протагониста Лоран невозможно плаванье на победно-романтическом пьяном корабле – вместо него в ее стихах появляется корабль уродов, пассажиром которого стремится стать герой, и в современной русской поэзии мне неизвестна более сильная метафора экзистенциального изгойства.
.....