Читать книгу Дарксфорд - Глеб Кащеев, Глеб Леонидович Кащеев - Страница 4

Сначала Вика вообще не хотела собираться. Вот что, интересно, сделает отец, если завтра она будет не готова к отъезду?

Она психовала, пинала ни в чем не повинную валяющуюся на полу одежду, ходила из угла в угол и представляла, какой завтра утром устроит скандал. Ее придется запихивать в машину силой на потеху всем соседям. Вот, интересно, как потом отец будет оправдываться и вообще осмелится ли так поступить?

Постепенно ее злость перекипела и изменилась. Вика не простила, что отец поступал с ней как с вещью, но обида на него теперь выросла настолько, что она, наоборот, больше не желала его видеть. У нее возникло то болезненное состояние, когда пытаешься сделать и себе, и всем остальным только больнее.

Отец не хочет ее видеть дома? Окей, она тоже не желает больше жить с ним! Ее лишают возможности встречаться с друзьями? Что же, она вообще ничего не напишет в чаты. Просто исчезнет! Пусть думают что хотят и беспокоятся. Сочтут, наверное, что она умерла. Может быть, даже кто-то всплакнет, позвонит ее отцу и пусть он тогда оправдывается. Раз уж отъезд был неизбежен, то Вике хотелось отрезать прежнюю жизнь окончательно, с кровью, прямо по живому.

Она нарочно взяла самый большой чемодан – мамин – и собрала вообще все вещи, которые были ей дороги. Так, как будто уезжает не до зимних каникул, а навсегда. Чтобы вообще не оставить ничего личного. Не только одежду, но и лучшие книги, свой дневничок со всякими тайнами, любимого плюшевого енота, подаренную мамой кружку и еще кучу дорогих мелочей.

В чемодан, конечно, все не влезло. Пришлось еще набить полный школьный рюкзак и еще большой пакет. Как она все это потащит там, в далекой и непонятной новой школе, ее пока не волновало. Если заведение частное и сильно платное, то там наверняка найдется носильщик или прислуга. Другое место папа бы и не выбрал.

Заснуть так и не получилось. Полночи она просто сидела на кровати и отчаянно жалела себя. Вика представляла, что будут думать о ее исчезновении одноклассники, какие начнут писать комментарии на ее странице, которую она теперь забросит и не будет вести из принципа. Как она гордо откажется приезжать к отцу на каникулы и вообще…

Тут Вика вспомнила, что только зимой она сможет повидаться с матерью, и ее пыл поутих. Если отец скажет, что мама дома или ее хотя бы можно навестить в больнице, то она, конечно приедет. Иначе фиг ему! Вика проживет в школе до июня, а если будет такая возможность, то и на лето останется.

Когда стрелка часов перевалила за три, она поняла, что скоро уже начнет светать и нужно все-таки вздремнуть. Улеглась в постель, но заснуть так и не получилось. Вика ерзала, крутилась, периодически погружаясь в полудрему, но тут же выныривала из нее. Одеяло было душное, а без него было холодно. Подушка тоже выбешивала тем, что нагревалась слишком быстро.

Утром она мучительно продрала глаза, подошла к зеркалу и увидела там девочку-панду. Черные волосы были растрепаны так, что больше походили на их старую швабру. Серые глаза ввалились от недосыпа, а вокруг них проявились темные круги.

Вика тихо сбегала в спальню родителей – отец уже давно был внизу, в гостиной – и утащила к себе мамину палетку и остальную косметику. Ей сегодня с новыми одноклассниками знакомиться, и в таком виде перед ними появляться нельзя!

Сначала она приняла душ и помыла голову. Не спеша. Пусть отец там внизу понервничает, зная, что она умеет зависать в ванне часами. Потом подкрасилась, нанося на лицо здоровье из маминой косметички. Вика выбрала сногсшибательное платье, к которому не смог бы придраться даже самый строгий директор школы. Темно-синее, чем-то напоминающее мундир, с двумя рядами золотых пуговиц на груди, воротником-стоечкой и плиссированной юбкой умеренной длины. Ровно той, что не будет выглядеть по-ханжески, но и у взрослых не вызовет раздражение. Дополняли мрачновато-строгий образ черные плотные колготки и заколка в виде ведьмы на метле.

Вика выволокла в коридор огромный чемодан, рюкзак и пакет и только тогда спустилась на завтрак, зная, что они точно уже опаздывают и отец будет крайне недоволен. На предмет опозданий у него был настоящий пунктик.

Однако папа ничего не сказал. К ее удивлению, на кухне не было Зины, а завтрак, наоборот, присутствовал. Те самые блинчики, что обычно пекла мама.

– Ты что, сам приготовил? – от удивления она не выдержала и нарушила втайне объявленный отцу бойкот.

– Я знаю, что ты зла и считаешь меня дурным родителем, но я желаю тебе только добра, – сказал он, поливая блинчики топленым шоколадом. – Да, без мамы будет тяжело… и тебе, и мне. Надеюсь, что временно. Это меньшее, что я могу для тебя сделать, – он кивнул на завтрак.

Вика даже немного простила его. Не за блинчики, конечно, а за заботу. Все-таки это был любимый папа. Хоть и ужасно тупой и злой, не желающий понять, что делает ей только больнее этой новой школой.

Она съела все подчистую и даже тарелку тайком облизала. Допивала какао уже в хорошем расположении духа, но как только они вышли за порог дома, настроение тут же опять испортилось. Вика мрачно посмотрела, как водитель запихивает чемодан и сумки в багажник, и молча плюхнулась на заднее сидение. Папа сел спереди.

Бессонная ночь тут же взяла свое, и Вика даже не заметила, как заснула так крепко, что пропустила вообще всю дорогу. Ее разбудил отец, когда машина уже стояла. Вика, еще не до конца отойдя от сна, выбралась наружу. Все пространство вокруг окутал довольно плотный туман, что было странным. Когда она садилась в машину, небо покидали редкие тучи и начинало проявляться солнце.

Она огляделась. На круглой площади можно было различить кучу премиальных машин. Дети в сопровождении родителей брели с чемоданами к дверям высокого здания в неоклассическом английском стиле. Эдакая современная подделка под то, каким, по мнению московского архитектора, должен был выглядеть Оксфорд, в котором тот, в отличие от Вики, никогда не бывал. В результате вышел какой-то убогий миниатюрный недохогвартс без башенок.

На двери красовалась готическая надпись «Даксфорд – Частная школа нового поколения».

Вика заметила, что вообще машин было как-то маловато, учитывая, что заезжать вроде как должна целая школа. Либо здесь классы по пять человек, либо остальные прибудут позже. Хотя вдали виднелся еще желтый школьный автобус. Кто-то, наверное, мог приехать и на нем.

– Вадим, вы поможете с чемоданом? – обернулась она к папиному водителю и отметила, что он как-то неестественно бледен. – Вы в порядке? Хорошо себя чувствуете? – обеспокоенно спросила она.

Тот молча энергично покивал, но вышло это настолько неубедительно, что Вика даже заволновалась. Чем папа его так напугал? Было такое ощущение, что Вадим где-то накосячил по дороге и отец на него накричал и уволил. Хотя никакой ругани точно не было – Вика бы проснулась, да и машина ехала ровно. Что это значило, она не поняла. Взглянула на отца. Тот был крайне сосредоточен и смотрел только на двери школы.

Вика подхватила рюкзак и пакет, оставив чемодан на совести водителя, и направилась вслед за остальными детьми.

Холл школы оказался очень просторным, но собралось там учеников всего человек тридцать. Что за «заезд в школу», когда здесь один класс максимум. Те, кто приехал раньше, уже интуитивно разделились на группы – в дальнем от входа углу собралась странноватая компания смешанного состава. За исключением пары фриков, парни и девушки в основном были одеты в стиле, который мама бы называла «провинциальная помпезность». Как будто некая тетушка из далекого мухосранска старательно нарядила любимое дитятко на поездку «в люди».

Справа у другой стены стояли восемь парней в нормальных брендовых шмотках и громко ржали над нервными шуточками одного особо шумного высокого юноши в бейсболке «Make America Trump Again».

Напротив них щебетали шесть девушек, в которых Вика безошибочно распознала людей своего круга. И хотя только у парочки из них на одежде лейблы брендов кричали крупным шрифтом, но было заметно, что и остальные одевались далеко не в обычных торговых центрах с ширпотребом.

Выбора, куда прибиться, не было. Папа остался вместе с остальными родителями у двери, а она подошла к группе девиц.

– Привет всем. Я Вика, – заявила она с ходу.

Девушки, хоть и кучковались рядом, но, судя по всему, особо еще не познакомились. Вика невольно послужила катализатором процесса.

– Кстати, да. Мы что-то так и не представились. Софья, – улыбнулась и кивнула невысокая русоволосая девица с достаточно короткой стрижкой.

– Елизавета, – это было произнесено сухо, официально, с нервно сжатыми губами. Да и среди всех она единственная была одета в строгий деловой брючный костюм.

– Микаэла, – представилась невысокая, слегка пухленькая армянка с густой черной гривой.

Высокая блондинка, облепленная лейблами Гуччи, как новогодняя елка, свысока осмотрела Вику с головы до ног, но, видимо, сочла достойной ответа:

– Можете звать меня Ангелиной.

Девица в бежевом велюровом тренировочном костюме с высветленным до белого цвета каре отвлеклась от созерцания парней у другой стенки:

– Нет, вы только посмотрите, какой там крашик стоит. Ах, да… я Лика. Очень приятно.

– Где? Где крашик? – тут же заинтересовалась Софья и обернулась. Елизавета только брезгливо поджала губы. Остальные даже не дернулись. Вика не выдержала и тоже мельком глянула, куда смотрят девушки. Среди группы провинциалов действительно стоял идеальный красавчик: эдакая смесь Бреда Питта и Джейкоба Элорди. Одет парень был так, словно свалился из сороковых: белая рубашка и мешковатые черные брюки.

– Фи. Он из этих, – разочарованно фыркнула Софья.

– Плевать! – мечтательно протянула Лика.

– Может, продолжим? Парни никуда не денутся, – спросила двухметровая дылда, – я Марина.

В этот момент к ним подошла еще одна девушка в джинсах и толстовке от Баленсиага. Длинные каштановые волосы у нее были собраны в конский хвост.

– Привет всем. Я Майя, – сказала она.

Всем пришлось представляться по второму разу.

В этот момент в зале появилась небольшая процессия преподавателей. Возглавляла их настолько классическая типичная директриса, что можно было не сомневаться в ее должности. Дело даже было не в строгом стиле – юбка-карандаш и светло-бежевая кофта, – а в общем выражении лица. Под ее тяжелым, пристальным взглядом поверх очков в виде полумесяцев сразу хотелось припомнить все свои предыдущие грешки, покаяться и радостно принять справедливое наказание. Даже родители замолкли при ее появлении.

Директриса вышла на середину холла, окинула взглядом все три компании учеников, вежливо улыбнулась родителям сжатыми губами и произнесла интонацией питона Каа, гипнотизирующего бандерлогов:

– Здравствуйте, мои дорогие.

В помещении моментально наступила тишина. Директриса продолжила:

– Рада вас приветствовать в нашей классической британской школе Даксфорд. Искренне надеюсь, что она станет для вас настоящим домом, время в котором вы все будете с умилением и радостью вспоминать, когда станете взрослыми, успешными и состоятельными людьми. Такими же, как присутствующие здесь родители.

Вика услышала возмущенное фырканье и обернулась. Директриса тоже стрельнула глазами в сторону компании провинциалов у стены. Возмутилась одна из девушек, невысокая, с медными постриженными в каре волосами, одетая достаточно невзрачно: кожаная короткая курточка, темно-серая водолазка и джинсы цвета мокрого бетона. Взгляд был с вызовом исподлобья, но на кого она смотрела, Вика так и не поняла.

Несложно было вычислить, что родителей было куда меньше, чем учеников. Скорее всего, компания у стены приехала на том самом автобусе. Тогда реакция неизвестной пока Вике девушки была понятна: ее папа явно не тянул на звание успешного и состоятельного. Хорошо, если он вообще был.

Откуда-то Вика чувствовала такие вещи. Она часто неплохо угадывала людей, как говорили одноклассницы. Когда кто-то из подруг приходил в школу после бурного скандала дома, Вика знала об этом без слов. «Тебе бы психологом быть», – говорили многие знакомые, и она, в общем, с ними соглашалась, да только вот в те вузы, которые не вызывали приступа острой аллергии у мамы с папой, на психфаки требовалось сдавать биологию, а Вика ну никак не могла запомнить все эти многочисленные наименования бактерий, щупалец ракообразных и виды белков. А с заваленным ЕГЭ по биологии туда не брали даже на платное.

Вот и сейчас, только взглянув на эту похожую на дикого злого зверька девицу, Вика ощущала, что та выросла без отца, с матерью, которая всегда попрекала дочь ее похожестью на того, кого она всю жизнь стремилась забыть. Такие вырастают либо забитыми ботаничками, либо наглыми, уверенными и четко знающими, что лучшая защита – это нападение. Вика очень не хотела бы с ней ссориться.

Пока она пялилась на незнакомку, директриса сказала еще что-то помпезное, раз родители неуверенно заулыбались и захлопали.

Вика невольно начала их разглядывать, старательно избегая встречаться глазами с отцом.

Взрослые тоже вели себя странновато. Судя по их выражению, происходящее больше напоминало похороны, а не проводы детей в престижную школу. Все какие-то напряженные. Пара мамаш даже украдкой слезы вытирали. И такое ощущение, что все с радостью бросили бы детей, разбежались по машинам и рванули домой, вместо того чтобы вот так неловко мяться и слушать нелепые официальные речи. Хотя вообще, чего ждать от пап и мам, сплавивших детей в школу-интернат? Великой родительской любви?

Ее отец тоже не был исключением. Он периодически поглядывал на дверь, словно пытался найти удобный момент, чтобы улизнуть незамеченным. Вика чувствовала себя слишком раздавленной и опустошенной, чтобы обижаться на него еще больше. Одновременная потеря и матери, и друзей, и родного дома настолько выбили ее из колеи, что скакавшее от ненависти до мазохистической покорности настроение, наконец, решило остановиться на апатии. Ей было все равно.

– Что же. Теперь я предлагаю детям проститься с родителями и отправиться вместе со мной на небольшую экскурсию по школе, – произнесла директриса.

Момент прощания был, наверное, самым неловким и нелепым за весь день. Великовозрастные подростки, которых только что обозвали детьми, явно стеснялись проявлять чувства на виду будущих одноклассников, да и родители почему-то чувствовали себя неуютно.

Вика к отцу даже не пошла. Махнула рукой и отвернулась, делая вид, что не смотрит, хотя в стекле двери напротив прекрасно отражалось все, что творилось за ее спиной. Она видела, что отец хотел бы что-то сказать. Он подождал минуту, потом вздохнул, кивнул и пошел к выходу.

Вика украдкой смахнула слезы, которые она не хотела никому показывать.