Читать книгу Живые отражения: Красная королева - Глеб Леонидович Кащеев - Страница 3

Проснулась я, как ни странно, в прекрасном настроении и даже выспавшись, несмотря на то что легла во втором часу. В кои-то веки мне даже на пробежку захотелось, хотя я считала, что давно закрыла сезон. Как-никак, сегодня октябрь наступил. Однако, погодка была фантастическая. Словно Италия или другая средиземноморская страна одолжила вечно зябнувшей российской столице кусочек своей осени: теплой, солнечной, пахнущей поздними яблоками и рябиной.

Быстро надев кроссовки и спортивный костюмчик потеплее – все-таки по утрам было немного зябко – я выскочила на набережную. Дорогу от Москвы-реки отделяла неширокая парковая полоса с тропинками. Именно по ним я и любила бегать. Прохожих там было не много, так как большинство предпочитало тротуары, а редким рыбакам я не мешала.

Валеркин кулон отчаянно кололся под футболкой. Эти полумесяцы имели кончики, что иголки. Как его не поверни, один точно в кожу вопьется. Какое-то садистское украшение. Я вытащила его наружу. Теперь он болтался на каждом шаге. Не сказать, чтобы очень удобно, но хотя бы не больно.

Река сегодня была гладкой как стекло и не воняла тиной. Утренний воздух тоже радовал не московской горной свежестью. Солнце, хоть и взошло час назад, но еще подсвечивало золотом облака, а дым из труб на другой стороне реки из-за такого освещения казался фиолетовым. Если бы у меня было на это время, то научилась бы рисовать, села бы тут на набережной и запечатлела бы всю эту красоту широкими яркими экспрессивными мазками. Камера в смартфоне даже десятой доли этих оттенков не передаст. Желто-красные деревья превращали простую аллею в какую-то совершенно немосковскую сказку. Если бы дул ветер, то вокруг меня кружил бы целый водоворот из золотых листьев, но вокруг царил полный штиль. На реке даже ряби не было. Идеальный покой. В отражение можно смотреться как в зеркало.

Я остановилась. Постояла минуту, успокаивая дыхание. Решиться было сложно, но адреналин уже прошел по телу приятной волной от одного воспоминания о вчерашнем вечере. Перемещаться в другие миры было жутко интересно. Помялась на месте пару минут, а потом все-таки свернула к реке. Почему-то этот кусок набережной еще не успели заковать в бетон и с тропинки можно было спуститься прямо к воде. Нашла более-менее твердый клочок земли на илистом берегу, чтобы не увязнуть белыми кроссовками в грязи, присела на корточки на самом краю и, стараясь не плюхнуться, склонилась к поверхности воды. Отражение здесь было совсем не интересное. На другом берегу маячили подъемные краны и какая-то ржавая баржа. Мне совсем не хотелось попадать туда, где будет такой же пейзаж.

В этот момент с дерева на воду приземлился желто-красный лист и поплыл как детский кораблик, гордо задрав нос. Меня словно подбросило – вот оно, нужное отражение. Он покачивался на поверхности совсем рядом. Я пододвинулась чуть в сторону и, склонив голову на бок, приблизила глаз к воде так, что все поле зрения в отражении занимал именно этот листочек.

Мгновенный озноб.

Я отшатнулась от воды, боясь упасть, и тут же огляделась.

– Боже, красота то какая, – не выдержав, сказала вслух.

Буйство красного с редкими вкраплениями золота. Листья в этом месте имели сумасшедше-яркие малиновые и алые оттенки. Я сидела на берегу пруда среди зарослей, а напротив меня на другой стороне виднелся небольшой деревянный мостик, увитый чем-то вроде красного плюща. Небольшая белоснежная дорожка, заканчивающаяся крутыми мраморными ступеньками, вела вверх к миниатюрной японской пагоде… или как там еще называются эти домики, с загнутыми уголками крыш. Это было что-то вроде часовенки, так как жить в столь маленьком помещении, по-моему, было нельзя. Белоснежный домик с ярко-красными балками по углам и таким же красным заборчиком по контуру был таким милым, что казался даже игрушечным. По краям дорожки торчали миниатюрные деревца, постриженные идеальными шариками. Мне казалось, что будь я на другом берегу, они бы не доставали мне даже до пояса.

Достала смартфон, встала так, чтобы совместить в кадре свою довольную физиономию и этот изумительный пейзаж, так подходящий к волосам, и сфоткала. Получилась просто чумовая картинка для инсты. Я даже автоматически попыталась запостить ее сразу же, но связи, понятно, в этом мире не было.

Тропинок вокруг меня не наблюдалось. Попробовала продраться через заросли, но тут же провалилась ногой в какую-то хлюпающую грязь. Чертыхнувшись, долго оттирала бывший белоснежный кроссовок от красной глины. Подойти к домику поближе очень хотелось, но с третьей попытки я поняла, что вся изгваздаюсь, прежде чем достигну цели. Кроме того, с опозданием в голову пришла мысль, что тут, не дай бог, можно встретить местных жителей. Хорошо, если это современная Япония, а то в средневековье, судя по фильмам, самураи запросто без разговоров убивали всех чужеземцев.

Пришлось тяжело вздохнуть и отступить, хотя очень хотелось задержаться в этом месте подольше. Я даже мечтала бы жить здесь. Гулять по этому волшебному парку, сидеть на крылечке часовенки и смотреть как красные листья медленно плывут по идеальной как голубое зеркало поверхности озера.

Сделала еще пару кадров на память и тут же, увидев время на экране смартфона, спохватилась: мчаться домой надо было уже совсем бегом, чтобы на работу успеть. Присела у воды и задумалась: интересно, а чтобы попасть обратно тоже надо подгадывать отражение и ловить проплывающий мимо листик?

Оказалось, что не нужно. Как только я наклонилась, то почувствовала, что меня притягивает к отражению как магнит к холодильнику. Опять создалось ощущение натянутой пружины, которой не терпится втащить меня обратно. Никаких специальных усилий делать не пришлось, скорее наоборот: просто расслабилась и позволила унести домой. Мгновение – и я опять на берегу Москвы-реки, а на другой стороне вместо красивого домика ржавая баржа.

Я автоматически снова посмотрела на часы на экране смартфона и удивленно заморгала. На моих глазах цифры перепрыгнули на двадцать минут, как только телефон поймал сеть. Осознавать этот эффект нужно было после. Поняла, что совершенно безбожно опаздываю и со всей быстротой рванула к подъезду.

Даже несмотря на то, что завтрак пришлось пропустить, на работу я все-таки заявилась на пять минут позже. Николай Петрович уже был на месте и крайне неодобрительно посмотрел на меня, когда я заскочила к нему в кабинет. Вслух ничего не сказал, но в этом не было необходимости. Все и так было понятно. Это я должна встречать его утром и рассказывать о планах на день, а не наоборот. Пришлось извиниться и искренне пообещать, что это был исключительный случай.

Меня опять закружила работа. Предстоящий визит в Лондон, который из-за планов одного из главных акционеров неожиданно перенесся с декабря на ноябрь, теперь занимал все мысли моего начальника, а значит и мои тоже. Требовалось организовать кучу встреч для согласования деталей финансового плана, который Николай Петрович будет докладывать двум конкурирующим за власть акционерам. Нужно было исхитриться и не подыграть ни одному из них, то есть практически пройти по лезвию бритвы.

К сожалению, в Лондон я не поеду. Когда меня взяли на должность личного помощника, я надеялась, что вот теперь точно посмотрю мир и даже собиралась сделать загранпаспорт, но Николай Петрович тут же все четко расставил по полочкам. Ни в одну поездку я его сопровождать не буду. Никогда. Потому что, во-первых, этого не поймет жена: уже на второй день он отправил меня к нему домой, чтобы привести какую-то фигню, а, на самом деле, на смотрины супруге. Вероятно, та осталась довольна кратким общением и внешним осмотром, потому что меня не выгнали с работы и испытательный срок я успешно прошла. Во-вторых, мой босс не хотел, чтобы по компании ползли хоть какие-то слухи, которые могли подпортить репутацию ему и мне. Он всегда в общении был очень официален.

Гарантированное и подчеркнутое отсутствие какого-либо интереса ко мне как к женщине со стороны немолодого и начинающего лысеть начальника меня более чем устраивало. Немного обидно было только то, что я становилась невыездной. Слетать в Сингапур или в Великобританию, честно говоря, хотелось, но с моим графиком мне не светило попасть куда-либо заграницу в ближайшие годы. Отпуска на этой работе не предполагалось. Об этом мне тоже сразу объявили. Даже когда босс отдыхает на море с семьей я должна интенсивно общаться с агентством, которое обеспечивает ему нескучный досуг: организовывать трекинговые походы в горы, добывать дефицитные билеты в какую-то там пинакотеку или придумывать нестандартные экскурсии. Ходить в офис в эти дни было необязательно, но я должна была непрерывно дежурить у телефона и компьютера.

Конечно, я понимала, что с такой загрузкой никакой настоящей личной жизни у меня не будет. Непонятные отношения с Валерой вряд ли могли вылиться во что-то серьезное. Да и вообще никакой мужчина не потерпит, если будет видеть свою девушку только по ночам или редким выходным. Я была готова к тому, что ближайшие пару лет буду одинока и мне придется целиком посвящать себя работе. Зато это позволит закрепиться в столице, накопить достаточно денег и найти потом себе что-то более приемлемое по графику. Продержаться пару лет личным ассистентом у человека такого уровня – это сама по себе очень крутая рекомендация. Уходить опять работать хостес или официанткой мне совсем не улыбалось.

Пока ездила в лифте на обед на второй этаж, против своей воли узнала очередное оправдание для лентяев: дескать перед Новым годом нельзя убираться, так как грядет год Крысы, которая любит беспорядок, а еще что директор по маркетингу вчера разбил свой новенький бумер о фонарный столб. Срочно начала вспоминать нужно ли мне для встреч босса договариваться о чем-то с этим шумахером, а то такой повод пропадает. Плохая ли новость или хорошая, ее всегда можно использовать себе во благо.

Домой я вернулась поздно, без сил упала на кровать и практически сразу заснула. Даже с утра проснулась уставшей, так что на пробежку не пошла. Встала под душ и стояла грелась минут пять. Все это время смотрела как поток воды стекает по плитке с имитацией старого камня, играя блестками от света ярких ламп на потолке. Поймала себя на мысли, что примериваюсь как бы этим воспользоваться. Срочно спохватилась и отпрянула подальше. Не хватало еще голой вывалится куда-нибудь в людное место. Однако, любопытство начало меня мучить: а можно ли переместиться с помощью вот такого нестабильного отражения?

Кстати, а почему я перемещаюсь исключительно при помощи воды? Я посмотрела на своего двойника по ту сторону зеркального стекла, быстро выскочила из ванны, оделась и вернулась к раковине. Минут пять пыталась и так, и эдак, но, в отличие от воды, зеркало оставалось просто мертвой поверхностью. Не получалось ни погрузиться в такое отражение, ни даже близко ощутить подступающий приятный озноб. Пришлось опять включить воду, направить душ на стену, снять тапочки и босиком залезть в ванну, чтобы приблизить лицо к стекающему по стене потоку.

Видимо я так натренировалась у зеркала, что ощущение перемещения захватило меня мгновенно.

Вокруг меня был темный каменный коридор, освещаемый факелами.

Повернуться и оглядеться не успела. Пахнуло тяжелым мужским потом и тут же сзади меня дернули за волосы так сильно и больно, что я с криком упала на спину.

– Эй, сграбил сем чаровницу! – закричал человек в латах, схватил меня за руку, заломил за спину, рывком поднял с пола и поставил на колени. Боль в плече и локте была такая, что я боялась даже дышать слишком глубоко, чтобы не дай бог не сломать себе кости.

Где-то за моей спиной послышались шаги. Проскрипела дверь, громыхнуло железом по каменным стенам. Меня опять схватили за волосы, чуть приподняли, повернули лицом в другую сторону коридора и уронили на колени. Только тут стало понятно, как неудачно я появилась. Буквально в метрах двух от меня находилась массивная дубовая дверь, у которой стоял второй стражник, а в дверном проеме застыли две фигуры: здоровенный усатый бородатый дядька в мехах и лысый как коленка ушастый невысокий священник в черной рясе до самого пола. За дверью на стене пустой каменной комнаты играли отсветы пламени. Вряд ли это было жилое помещение.

Угораздило же меня появиться прямо в темнице, да еще и перед охраняемыми дверями какой-то пыточной.

– Я не чаровница! – пискнула я и тут же взвизгнула, потому что солдат снова больно дернул меня за волосы.

Внутри меня все сжалось от страха. Я поняла, что на сей раз влипла так крепко, что если выберусь отсюда живой, то мне страшно повезет. Девушка с рыжими волосами, в брюках, появившаяся из воздуха… да в средние века и за меньшее сжигали.

– Искрено! Появила се е на ходнику. Прав ту, – произнес тот, кто меня держал. Второй стражник неистово закивал. Судя по глазам, испугала я его конкретно.

Священник еле заметно улыбнулся и положил руку на плечо бородатому, давая знак, что говорить будет он.

– Пошлите йо в камеро! Главна стварь е, не дай йи пьяче. Не дай йи воде!

– Кай? – переспросил стражник.

– Не дайте йи воде, сикер дахко побегне! – поморщившись добавил человек в рясе, и, повернувшись к бородатому добавил, – Сам йо бом заслушевал.

– Как не давать воды? Я же умру от жажды! Я не буду побегнить! Не надо, мне на работу же – залепетала я, но второй стражник двинул мне в живот кулаком, и я захлебнулась воздухом. Мир для меня померк и скукожился в маленький шарик, который дикой болью разрывал меня изнутри. Стало невозможно ни думать, ни осознавать, что происходит вокруг. Меня куда-то тащили по каменным коридорам, скрипела дверь, а потом я упала и сильно со всего маху ударилась скулой о камень.

Боль отступала медленно и неохотно, а вселенная вокруг плавно обретала резкость. Постепенно я поняла, что лежу на каменном полу. Меня бросили в камеру – небольшую темную каменную клетушку два на два метра. Живот потихоньку проходил, но теперь болела и слегка кружилась голова. Видимо знатно башкой приложилась.

Поморщившись, потрогала скулу. Наверное, там была приличная ссадина. На секунду я испугалась как же я с ней на работу то заявлюсь… и тут же заревела. Дура я, дура! Какая работа?! Меня тут вообще скоро казнят!

Я тонула в жалости к себе, наверное, с полчаса, а может и больше. Воротник блузки стал мокрым от слез и мне постепенно стало холодно. Хотя из небольшой щели под потолком струился слабый свет, но создавалось впечатление, что я глубоко под землей. Стены не сложены из блоков или кирпичей, а монолитный камень, как будто эту клетушку вырубили прямо в скале. Вокруг царила абсолютная тишина. Пахло паленой тряпкой от факелов, которые чадили где-то за дверью, и гнилью. Время здесь текло непонятно. То ли час прошел, то ли всего десять минут, показавшихся вечностью.

Постепенно истерика прекратилась и на меня накатила апатия. Словно во мне кончились и страх, и слезы. Стало все равно. Я сидела на полу, прислонившись к стене, дрожала от холода и тупо смотрела прямо перед собой. Боль уже совсем прошла, голова не кружилась, только скулу пощипывало.

То ли от нервов, то ли от того, что выплакала целое ведро слез, я захотела пить и тут же вспомнила о страшном приказе священника. Воды мне не дадут, как не проси. От мысли, что меня тут могут продержать пару дней без капли жидкости, язык моментально пересох, и жажда затмила все остальные мысли. Встала и обошла камеру кругом. Несмотря на подземную сырость, на стенах не было ни единой росинки. Паника начала возвращаться. Как же я без воды то?

В полной растерянности опустилась обратно на пол в уголке.

Откуда этот поп знает, что я могу сбежать с помощью жидкости? Получается, что сюда уже наведывались те, кто мог так же перемещаться сквозь отражения, причем настолько часто, что этот инквизитор почти не удивился моему появлению.

За железной дверью раздались гулкие шаги. Засов неприятно заскрежетал, и я даже обрадовалась и начала подниматься: меня не будут тут убивать жаждой, держа взаперти сутками.

В проеме двери появились три солдата коричневых кафтанах. Руки лежали на рукоятках коротких мечей, а в глазах горела такая злоба, что я отшатнулась и плюхнулась обратно.

– Встани! – резко приказал один из них.

Я послушно поднялась, нервно комкая в пальцах низ блузки.

– Приди вен! – стражник кивнул на выход, а когда я прошла мимо, ткнул мне ладонью промеж лопаток, подгоняя, и прошипел, – Капитель тя бо мучит, чаровница.

«Мучить», – слово расплескалось в моем мозгу новым страхом. Ноги от слабости начали подгибаться. Меня же ведут на пытку! Невольно вспомнила все ужасные картинки, которые видела в какой-то книжке про инквизицию. Дыбы, сапоги с шипами, стулья с гвоздями и другие способы заставить человека орать и признаваться во всем, в чем только попросят. И сейчас эти ужасы будут применять на мне! «Мамочки…» – сказала я вслух, но шла послушно как кукла. От страха все мысли выскочили из головы, пульс громыхал в висках как набат, а перед глазами замелькали цветные мушки.

– Здай нам все поведаш, – довольно и зло произнес кто-то за моей спиной.

Впереди уже маячила та самая дверь, возле которой меня схватили. В этот момент меня как громом ударило: а где же та вода, благодаря которой я сюда попала? Ведь всегда там, куда я переносилась был такой же сосуд или водоем. Разум тут же обрел привычную четкость и ускорился так, что мысли начали мелькать как кадры в быстром музыкальном клипе. В своей ванне я смотрела на текущую по кафелю воду. Имитация каменной стены. Здесь тоже должен быть вертикальный поток. Где же он?

Наконец я увидела еле заметные струйки в метрах трех от двери. Они стекали по камням откуда-то из-под потолка и исчезали между плит на полу. Размышлять откуда ручьи в центре замка было некогда. У меня оставался единственный шанс сбежать.

Для начала я чуть пошатнулась, а еще через пару шагов театрально изобразила обморок: поднесла руку тыльной стороной ладони ко лбу, застонала и стала заваливаться влево, к стене. Я рассчитывала, что стражники так меня ненавидят что вряд ли будут подхватывать на руки и спасать от падения. Пару секунд у меня в запасе должно быть. Если бы я перемещалась в новое место, то никогда бы не успела сконцентрироваться, но обратно домой всегда выдергивало мгновенно. Прислонилась к стене. Как только голова оказалась у блестящих струек воды, тело сразу охватил знакомый озноб. Никто из солдат действительно схватить меня не успел.

Не знаю сколько я сидела в ванне прямо в одежде под струями душа. Несмотря на горячую воду, меня колотила крупная дрожь. Упокоиться и поверить в свое спасение было непросто. Только спустя целую вечность я, наконец, вылезла из-под воды и взглянула не себя в зеркало. Признаться, я ожидала чего-то более страшного. На скуле всего несколько мелких царапин, но постепенно наливался синевой здоровый синяк. Как только начала прикидывать, как же его замаскировать, как тут же вспомнила о работе. Выскочила из ванной, заметалась по квартире и нашла смартфон на кухонном столе.

Цифры 14:32 были как приговор. Я провела в этой чертовой тюрьме целых шесть часов! Босс меня на куски порвет.

Пропущенных звонков от него не было. У меня возникла слабая надежда, что возможно он опять куда-то уехал. Как можно быстрее высушила голову, переоделась, замазала скулу тональником и помчалась в офис.

Сегодня был определенно не мой день. Как только села в свое кресло и разбудила комп, то увидела сообщение от Николая Петровича в корпоративной системе: «Зайди ко мне срочно!» Понятно, почему он не звонил и не писал в мессенджер: сообщения в этой программе нельзя посмотреть с мобильника. Теперь он точно знал, что я не появлялась на рабочем месте полдня.

На дрожащих от страха ногах подошла к двери его кабинета. Пока бежала в офис, то так и не смогла придумать правдивую легенду на что можно было легально убить столько времени.

Повинуясь импульсивному решению, быстро вернулась к столу, достала из ящика салфетку, стерла все следы тональника со скулы и только после этого приоткрыла дверь:

– Можно, Николай Петрович?

– Заходи.

Босс мрачно смотрел на меня, пока я шла вдоль длинной столешницы. Синяк он заметил примерно на середине комнаты: его брови удивленно дернулись вверх.

– И что с тобой случилось на этот раз? – ехидная саркастическая фраза явно была заготовлена заранее, но из-за моего вида она прозвучала как-то вяло. Доказательства того, что со мной действительно что-то произошло были, так сказать, на лицо.

– Я провела пол дня в милиции, – сказала я и сама удивилась почему брякнула именно это. Мозг лихорадочно защелкал, просчитывая дальнейшие варианты ответов.

– Это там тебя так разукрасили? И что ты натворила? – в голосе начальника был живой интерес. Еще чуть-чуть и сопереживать начнет, если повернуть беседу в правильное русло. Продолжила говорить слабым и уставшим голосом:

– Нет. Просто случайно наткнулась на того, кто меня ограбил. Оказывается, он живет в том же дворе. Этот бандит понял, что я его узнала и угрожал мне расправой, если пойду к ментам. Вон, видите, ударил как… даже ножом угрожал. Я вообще не думала писать заявление до этого дня, но теперь это стало уже опасным для жизни. Как только пришла в себя, то зафиксировала в травмпункте побои и сотрясение, а затем пошла в наше отделение. Там меня заставили дождаться пока за ним наряд съездит. Зато теперь мне точно никто больше угрожать не будет. Простите, из-за сотрясения голова просто сама не своя. Сначала не сообразила вас предупредить, а в отделении пользоваться мобильником уже не разрешили.

Чтобы подкрепить слова о сотрясении, слегка покачнулась, так же как в коридоре перед стражниками, и коснулась кончиками пальцев виска.

Кажется, я все верно рассчитала. Судя по глазам, злости на меня у Николая Петровича уже не было. Раздражение и досада остались, но не конкретно в мой адрес.

– Надеюсь, на этом твои приключения закончатся. Как ты себя чувствуешь?

– Я могу работать, – ответила я таким голосом, что будь рядом доктор, он бы ринулся щупать мне пульс, чтобы удостовериться, что я не собираюсь помирать прямо сейчас.

– Нет уж. В таком состоянии ты такого натворишь, что потом разгребать неделю. Иди домой, ложись в кровать. Завтра жду тебя с утра. Не опаздывай.

– Но Николай Петрович! Я могу! Я не хочу вас подводить! – слабо запротестовала я.

– Сегодня ничего срочного нет. Все можно отложить до завтра. Иди домой. И не подводи меня больше.

– Хорошо, – вздохнула я и проникновенно добавила, – Спасибо большое.

Прежде, чем выйти к лифтам, я все же зашла в туалет с косметичкой и опять замазала синяк. Незачем коллегам видеть подробности моей странной жизни и креативить новые сплетни.

Проверила, что в кабинках никто не затаился, вернулась к зеркалу и грозно показала своему отражению в зеркале кулак:

– А ты, оказывается, страшная лгунья, Александра! Как ты могла?! – зло прищурив глаза, сказала я отражению. Мне действительно было очень стыдно. Если бы умела, и моя вечно загорелая кожа бы это позволяла, то сейчас точно покраснела бы:

– Ты же людей подводишь. Он тебе верит и зависит от тебя, а ты ради простого любопытства подвергаешь риску и свою жизнь, и его карьеру. Эгоистичная гадина! И не смей больше! Никогда! Забудь про все эти параллельные миры! Ты там чуть не сдохла. В следующий раз может не повезти!

Мне стыдно было до ужаса, и я действительно верила в это обещание.

Придя домой, я честно завалилась в кровать. От пережитого дважды стресса меня колотило всю оставшуюся дорогу, так что я накрылась пледиком и сразу же вырубилась.

Сон прервал телефонный звонок Валеры:

– Алло, – пробормотала я.

– Мать, ты что, спишь что ли? Посмотрела «спокойной ночи малыши» и в кроватку?

– Валер, хватит издеваться. Я плохо себя чувствую. Заболела, взяла отгул и сплю. Ты чего хотел?

– Думал тебя на прогулку вытащить, но раз ты бацилла заразная, то лучше как-нибудь в другой раз. Мне болеть сейчас не с руки. Кстати, а ты что, в Японию одним днем что ли смоталась?

– В какую еще Японию? – спросонья я не поняла, о чем он.

– Ну твое фото в инстаграмме.

– А… это старое… – пробормотала я. Оказывается он смотрел мою инсту, а я даже не знала.

– Какое старое, если ты на нем с моим подарком на шее? Да и дата у снимка вчерашняя. Геометки только нет, что странно.

С шумом выдохнула воздух, моментально окончательно проснулась и спешно начала придумывать что же ему ответить.

– А, ты об этом фото… – протянула я.

– Ну да.

– Так это я в Москве сделала. Неожиданно наткнулась в парке на такое красивое местечко и решила сфоткать.

– Фига себе. Тут такие есть? Покажешь? Я бы фотосессию там замутил. Огонь снимки будут.

– Покажу… если найду опять, – с сомнением в голосе произнесла я, – ладно, не мучай меня, спать хочу.

– Хорошо, покеда. Лечись. Пей там чай с малинкой и все такое.

– Нет у меня малины.

– Так закажи! Сейчас что угодно домой привозят. Давай, пока.

Телефон погас, и я еще пару минут смотрела на черный экран. Приехать и привезти лекарства или варенье он мне так и не предложил.

Легла обратно и еще долго разглядывала потолок, размышляя о том сколько глупостей я сегодня натворила. Кстати, интересно, а вдруг босс тоже смотрит мой инстаграмм? Что он то подумал о чисто японском селфи?