Читать книгу Расцвет царства - Анатолий Фоменко, Глеб Носовский - Страница 22

В средневековой и «античной» литературе часто рассказывается о людях с СОБАЧЬИМИ ГОЛОВАМИ. Имеется много старинных изображений таких людей, в частности, в Египте. Люди с собачьей головой изображались и на старых ПРАВОСЛАВНЫХ иконах – например, Святой Христофор, рис. 2.8, рис. 2.9.

Считается, что это – типичная фантастика. Вроде огнедышащих летающих драконов. Не имеющая под собой никаких реальных основ. Так ли это?

По нашему мнению, в основе всех подобных изображений и легенд лежит реальность. Мы имеем дело просто со средневековой символикой, имевшей вполне определенный смысл в средневековой русской жизни. По-видимому, – хотя этот вопрос, конечно, нуждается в исследовании, – СИМВОЛ СОБАКИ означал ДВОРЦОВУЮ СТРАЖУ при дворе РУССКИХ КНЯЗЕЙ-ХАНОВ, или что-то вроде княжеской гвардии, дружины.

^{Рис. 2.8. Святой Христофор Псоглавец. XVI век. Русский Север. Взято из [693], с. 72}

^{Рис. 2.9. Святой Христофор Псоглавец. Вторая половина XVI века. Чудов монастырь. Взято из [693], с. 74}

Почему мы так думаем? Например потому, что, как хорошо известно, во времена Ивана «Грозного» на Руси ОПРИЧНИКИ, – воины из опричных, то есть царских войск, – как писал Н. М. Карамзин, «ездили всегда С СОБАЧЬИМИ ГОЛОВАМИ и с метлами, привязанными к седлам» [362], т. 9, столбец 50. Стоит отметить, что Карамзин ссылается здесь на иностранцев Таубе и Крузе, которые описывали такой обычай. Поэтому нельзя, конечно, воспринимать картину буквально: сочащиеся кровью отрубленные собачьи головы с жутким оскалом, притороченные к седлам. Это просто неудобно, да и запах… Своя же лошадь шарахнется.

Тут – явное отражение и искажение каких-то реальных русских обычаев, связанных с царской охраной, стражей. Может быть, охрана действительно носила какой-то символ собаки – «сторожевых псов». ПЕС – ЕСТЕСТВЕННЫЙ СИМВОЛ ОХРАНЫ.

По-видимому, попадая в царский русский дворец, иностранцы видели вокруг себя дворцовую стражу с символом собаки. Например, нашитым на шапке. Это им запомнилось и, вернувшись в Европу, они рассказывали о далекой стране, где дворцовая охрана «носит собаку на голове». Проходя через вторые и третьи руки, сведения исказились и превратились в БУКВАЛЬНЫЕ ИЗОБРАЖЕНИЯ ЛЮДЕЙ С СОБАЧЬИМИ ГОЛОВАМИ. Отсюда и возник известный «АНТИЧНЫЙ» термин «кинокефалы», то есть люди с собачьими головами. Именно о них говорят многие «АНТИЧНЫЕ» АВТОРЫ.

А когда опричники изобразили символ собаки на седле, то в пересказе иностранцев появились жуткие отрубленные собачьи головы, притороченные к седлу. Надо сказать, что современные историки в общем-то понимают всю нелепость картины всадника на лошади с притороченной к седлу отрубленной собачьей головой. Так например, Р. Г. Скрынников при описании опричников осторожно упоминает здесь только о метле, да и то старается смягчить образ, говоря не об обычной метле, а лишь о «неком ПОДОБИИ МЕТЛЫ» [776], с. 107. А о собачьей голове – ни слова.

И тут мы неожиданно понимаем – почему средневековые английские источники называли РУССКИХ – ДОГАМИ, то есть СОБАКАМИ [517], с. 261, 264. По тем же самым причинам.

Итак, не зря люди с СОБАЧЬИМИ ГОЛОВАМИ на миниатюре «Борус» (Борис?) изображены в РУССКИХ СТРЕЛЕЦКИХ КАФТАНАХ. Стрельцы и были царскими отборными русскими войсками вплоть до Петра I.

Кроме того, люди с ПЕСЬИМИ ГОЛОВАМИ прекрасно известны в средневековой европейской истории. Так называли, в частности, ЧЕШСКИХ КАЗАКОВ – «ХОДОВ», то есть «пеших воинов», от слова ХОДИТЬ. Их звали ПСОГЛАВЦАМИ. На их знамени было изображение ПЕСЬЕЙ ГОЛОВЫ.

ПСОГЛАВЦЫ – ходы-казаки жили вдоль границы Чехии и Баварии. Они сохраняли типичный КАЗАЧИЙ уклад жизни по крайней мере до середины семнадцатого века. В последний раз КАЗАКИ-ПСОГЛАВЦЫ несли свою воинскую службу в 1620 году, когда Чехия утратила национальную независимость. В 1883–1884 годах о них был написан один из самых популярных в Чехии романов под названием «Псоглавцы». Автор – известный чешский писатель Алоис Ирасек. В 1693 году казаки-псоглавцы восстали против Габсбургов. Восстание подавили. Этим событиям и посвящен роман Алоиса Ирасека.

А как же быть с чалмой?