Читать книгу Цветы воскресного отдыха. Стихотворения, статьи, рецензии - Глеб Пудов - Страница 4

Еще ты – влажное пятно

в глуби родного организма,

но в нашей речи ты давно

уже растешь неологизмом.

Сказать, что ждал? Увы, не то, —

скорее, жаждал встречи странной;

пришла пора: ты из Ничто

явился звездочкою ранней.

Все изменилось лет на сто

вперед: движение Вселенной

впитало влажное пятно

под звуки песни колыбельной.

      Весь день я ждал его улыбку,

      и для того изображал

коня, верблюда, ламу, рыбку

и златоустовский кинжал.

      Но все напрасно. Непреклонен

был мой задумчивый малыш

и крепко в маленьких ладонях

сжимал компьютерную мышь.

      Потом – звонок. Увидел МАМУ,

      как солнц две сотни просиял.

      Зачем же я коня и ламу

ему весь день изображал?

      И снова веселый оранжевый свет

по ткани разлился французской —

      на сотни вопросов единый ответ

на этой полосочке узкой.

      Блистает на шелке ажурный узор

из нескольких солнечных пятен,

      теперь это – карта из впадин и гор,

      чей цвет живописцу приятен.

      Теперь это – карта Вселенной моей,

      подобной небесному раю,

      и я в ней – директор, слуга, казначей.

      Я сына пеленки стираю!

Сквозь губы твои прорывается слово,

как рыцарь – сквозь вражьи ряды.

Теперь ты все реже играешь в немого,

из темной придя пустоты.

Теперь ты – все ближе. Уже человеком

становишься ты, мой дружок.

И все хорошо. Пожалуй, лишь с веком

ошибся твой ангел иль Бог.

Великий четверг оказался совсем уж великим:

и я, в свой черед, стал причастен священным дарам —

вчерашнюю кашу, сияя встревоженным ликом,

младенец вернул моим теплым рукам.

Хороший четверг. И пусть где-то живут величавые боги,

их слуги пусть медленно в храмы текут,

в моей же Вселенной с недавнего времени строгий

божок поселился – Причина и Следствие, Форма и Суть.

Он глядел голубыми глазами

и все ждал неизвестного чуда,

чтоб оно, вдруг явившись за нами,

унесло бы подальше отсюда;

или я, как великий волшебник,

повелел бы луне засветиться,

и чтоб начал работать ушебти

в той стране, что обычно мне снится.

Он глядел голубыми глазами

и душа так желала сюрприза…

Он следил за моими руками.

Что же я? Я смотрел телевизор.

Себя как в зеркале я вижу,

но это зеркало мне льстит.

Когда сажусь к нему я ближе,

оно со мною говорит,

руками тоненькими машет,

очами матери глядит —

для мира будет приукрашен

мой неуклюжий внешний вид.

Удивительны судьбы Вселенной:

на земле, среди грубых людей,

иногда появляются эльфы.

В карамели, тюльпанах, лесах,

даже меде живут они. Много

их невидных, неслышных, вокруг.

Реже всех (полагаю, в столетье

раз) являются вдруг среди них

необычные эльфы, и братья

называют молочными их.

Грациозны, легки и прозрачны,

они часто живут дольше всех.

Но увы – их блестящая хрупкость

беззащитна, как море цветов.

…И однажды мне выпало счастье

наблюдать, как рождался в тиши

такой эльф, и подобно младенцу

он тогда появлялся на свет:

озарял своим взором нездешним

все вокруг, удивлялся всему,

и приветствовал маленькой ручкой

любопытные солнца лучи.

Было утро. За окнами пели

птицы, листья качались порой, —

и прекрасное летнее утро

стало первым для эльфа тогда.

Жизнь пройдет для него незаметно.

Кем он будет? Останется ли

в нем эльфийское что-то? А, может,

человеком окажется он?

Два слова: «бадямба» и «гэга»

прижились в его словаре —

два хрупких весенних побега,

что радуют глаз в январе.

И что это? Предок далекий

кивает из вечности нам?

Иль, может, наш мир кособокий

уж манит любовью к словам?

Не ведаю. Тайные тропы

порою ведут к языку.

Как много у судеб работы,

чтоб первую дать нам строку!..

Холодный рассвет в глубине Могилёва:

река, драмтеатр, мосты,

брожу, словно тень я, а где-то мой Лёва

вкушает волшебные сны.

Игрушки, машинки, чудесные дяди,

и, может быть, солнце весны, —

такие, мальчонка, запутавшись в прядях,

вкушает волшебные сны.

Как хочется мне, чтоб его сновиденья,

в которых до неба – чуток,

остались такими, пока словно тень я

брожу и не чувствую ног.

Вчера я сыну объяснял

значенье слова «Бог»,

в глубины темные нырял,

но объяснить не мог.

Рассудок мне бы посильней

(иль мал еще сынок?),

ведь ускользало, как Протей,

значенье слова «Бог».

Вселенский Разум, Добрый Свет,

чудесный старичок…

Искал я правильный ответ,

но отыскать не мог.

И вот явилось, наконец,

решенье: слову «Бог»

синонимично лишь «Отец»!

Согласен был сынок.

Проснулась чудо-обезьянка:

нас ждут великие дела!

Моя планета спозаранку

в движенье быстрое пришла.

Автомобили загудели

и засвистели поезда,

и пусть родитель из постели

с упреком смотрит иногда.

Гремит железная дорога,

но чу! – из кухни слышен звук:

там скромно кошка-недотрога

вкушает сыр из женских рук.

Потом те руки капучино

нам приготовят, потому

уже появятся причины

петь славу дому моему.

Проснулось ласковое чадо

и с ним проснулся целый свет.

Другой Вселенной мне не надо —

в другой Вселенной жизни нет!..

Враги трепещут. Их фрегаты

уже спустили паруса,

на шлюпках бледные пираты

плывут по морю кто куда.

А как все лихо начиналось!..

Вдруг появился вражий флот,

наш воевода сквозь усталость

призвал солдатов и народ

на стены города; мортиры

и пушки начали стрельбу,

и вскоре пришлые задиры

уже кляли свою судьбу.

Посеян ужас в черном стане,

взметнулась пышная волна.

Никто не знал, что в теплой ванне

та битва жуткая была.

Талантливый зодчий возводит высокие стены —

могучую крепость построить велел государь,

чтоб вновь не посмел приходить сюда ворог надменный

сокровища грабить и жителей мучить, как встарь.

Две башни фланкируют вход, и уже на запоре

ворота дубовые; стража надежна, сильна,

а рвы глубоки, словно синее-синее море.

На долгие годы пребудет в покое страна.

Талантливый зодчий устал и отбросил лопатку,

потребовал сок и чуть позже гонять голубей

он начал. Затем без труда положил на лопатки

огромных чудовищ, что были и папы сильней.