Читать книгу Ночная рыбалка. Военные приключения - Глеб Шныпкин - Страница 7

В лётном арктическом отряде, где я служил после перевода, – продолжал свой рассказ летчик, – в январе 1987 года произошла катастрофа одного из наших транспортных работяг Ан-26. Командиром этого экипажа был мой товарищ, майор Павел Митрохин, – хороший, веселый парень. После одного из заданий самолет не вернулся. Искали его в течение двух недель, но безрезультатно. Ни места катастрофы, ни останков людей или самолета не нашли.

– А что, искать надо только определенное время? – Не поверил Полуянов.

– Нет, но прошел почти месяц, поиски были прекращены по этой причине. Когда же в очередном полете одним из наших вертолетов МИ-8Т в совершенно диком и недоступном месте был обнаружен полуживой, без сознания радист пропавшего Ан-26, прапорщик Андрей Сорокин, мы были поражены. Без еды, оружия, палатки, лыж. Было совершенно невероятно, что он смог выжить в 50-ти градусный мороз. Внешний вид тогда удивил всех, кто видел его. Был он весь черный, раздутый от множественных внутренних кровоизлияний, и разрыва кровяных сосудов.

– Что же это было?

– Не знаю. Несчастный прожил недолго. Ожидая эвакуации на «большую землю», он постоянно что-то возбужденно бормотал, и умер, не приходя в сознание. Мне пришлось провести несколько часов рядом с ним. Тот бессвязный бред, который он нес, тогда отнесли на переохлаждение и перевозбуждение от спасения. Странно было то, что вместо обычной зимней синей лётной формы на нем был какой-то совершенно другой комбинезон неизвестного происхождения. Тогда на это не все обратили внимание, но высказывали предположение, что он нашел его на одной из заброшенных полярных станций. То, о чем пытался рассказать нам Сорокин, сейчас я воспринимаю совсем по-другому.

– И что же он пытался рассказать? Интересно бы узнать!

– О каком-то ларце, или ковчеге, испытаниях – в общем, полный бред. – Но, если хочешь, расскажу, согласился Светлов.

– Не мучай, Коля, рассказывай!

– Сейчас, не спеши. Еще раз тебе напомню, что это мой вольный пересказ того, что бормотал больной, измученный, без сознания, человек. Прошло почти пятнадцать лет, поэтому не суди строго, если многое тебе покажется нереальным, или глупым. Так вот:…

***

Южный полюс. 89 градус восточной долготы. 17 января 1987 года. Ледяная пустыня, до самого горизонта торчащие обломки ледяных глыб, сверкающие сугробы и тишина, нарушаемая только потрескиванием огня и шипением пара. Самолет догорал. Его огромная туша с бортовым номером 41 почернела и потеряла благородные очертания, превратившись в бесформенную кучу алюминия, стали и дымящегося хлама.

Один из летчиков – командир экипажа майор Митрохин, с расколотой головой, пробив остекление, наполовину вывалился из кабины и застыл в неестественной позе. Другой – правый летчик капитан Филонов, в момент удара о землю был выброшен из самолета и лежал со сломанным позвоночником в 15 метрах от обломков и мечтал только о том, чтобы скорее замерзнуть и не чувствовать ужасной боли, пронизывающей всё его тело. Вскоре это и произошло с ним, избавив беднягу от невыносимых мучений.

Четверо других: – инженер, штурман и два оператора метеоаппаратуры, тоже были убиты при ударе. Только один – радист прапорщик Сорокин, был жив, и без сознания лежал недалеко от места падения.

Самолет – российский АН-26, совершал обычный метео-облет в целях арктической экспедиции Российской Академии Наук. Попав в пургу и сбившись с курса, он в состоянии практически нулевой видимости зацепил правым винтом за ледяную скалу. Отломив часть крыла вместе с двигателем, воздушный корабль с грохотом упал на острые торосы, по пути стремительно разваливаясь на части и убивая экипаж.

Вода, растопленная горящим керосином, стала постепенно застывать, вмораживая изуродованные тела летчиков в лед. Пурга, не переставая, наметала горы колючего, острого, как лезвия, снега, маскируя от посторонних глаз следы недавней трагедии.

Прошло полчаса. Сорокин очнулся. Молодой парень, сильный и здоровый, он был оглушен и контужен ударом самолета о поверхность. Голова раскалывалась от боли, предметы расплывались, не позволяя сосредоточиться. Наконец, немного придя в себя и осмотревшись, Андрей с ужасом осознал свое положение: – радиостанция и связное оборудование разбито, местоположение неизвестно, летный аварийный запас (ЛАЗ) сгорел, а в нем еда, радиомаяк, сигнальные средства, фонарь и другие полезные вещи, которые помогли бы выжить в ледяном аду. В кармане меховых штанов имеется пистолет Макарова и запасная обойма к нему. Это дает слабый шанс выжить, так как территория густо населена мигрирующими полярными медведями, которые рано и поздно пожалуют на бесплатный пир. Все были мертвы. Тела покрылись коркой льда и уже практически были не видны, занесенные снегом. С большим трудом, превозмогая боль, ощупав себя и убедившись, что ничего очень серьезного не повреждено, не считая пары вывихнутых пальцев, сломанных ребер, множества кровоточащих ссадин и сотрясения мозга, Сорокин попытался более детально изучить место катастрофы. Ничего полезного обнаружить не удалось, слишком силен был удар. Взрыва не было, но вылившийся из баков керосин воспламенился из-за замыкания электропроводки и довершил дело. Оставалось или замерзать на месте, или идти, пока не наткнешься на людей. Сорокин предполагал, что направление на одну из полярных станций он смог бы определить. Однако он не учел, что самолет занесло на несколько десятков километров в сторону от проложенного штурманом маршрута.

Наступила ночь, пурга постепенно утихла, но мороз все крепчал и крепчал. Прапорщик, превозмогая боль и головокружение, смастерил подобие лыж из обломков обшивки самолета, которые могли бы помочь ему ползти по сугробам, и приготовился в путь. «Ну просто, как Маресьев!», – подумал он невесело. Во время Великой Отечественной войны известный советский летчик после катастрофы своего истребителя полз с перебитыми ногами по белорусским лесам во вражеском тылу, а после ампутации ног и выздоровления танцевал на протезах, чтобы убедить летную комиссию, что готов вновь летать. И вернулся в строй. За что и получил звание Героя Советского Союза…, но тут была не Белоруссия, а арктическая пустыня…

Ободранный, контуженный, покалеченный летчик двинулся в путь. Жажда жизни гнала его вперед, как в рассказах Джека Лондона, подавляя разум, который подсказывал ему, что нельзя удаляться от места падения. Среди обломков можно было укрыться от ветра, спасателям легче найти огромный самолет, нежели крохотного человечка в белой безбрежной пустыне. Вперед! Вперед! – Билось в мозгу. Между тем, пурга постепенно успокоилась. Наступила ночь. Пройти удалось совсем недалеко. Яркие звезды отражались в отполированных ветром ледяных полях и нагромождениях острых обломков льда. Небо вдруг засветилось голубыми, красными, зелеными сполохами.

– Северное сияние!!! – Восторженно пробормотал радист распухшими губами.

Нереальная, космическая картина завораживала, а холод все сильнее проникал под зимнюю лётную одежду, пробирая до костей измученное тело. Великолепное зрелище доказывало, как слаб и незначителен человек перед суровой и величественной природой. Андрей с великим трудом, раздирая комбинезон, взобрался на большой обломок льда, чтобы осмотреться и наметить какие-нибудь ориентиры для дальнейшего движения вперед. Однако никаких признаков жилья или присутствия человека не было видно, насколько позволяло зрение. На километры простиралась озаренная мертвенным лунным светом белая сверкающая безмолвная равнина, по которой там и здесь громоздились ледяные выступы и огромные намерзшие сугробы.

Шансы спастись таяли с каждой минутой. Силы покинули несчастного, сломанные ребра впивались в легкие и не давали дышать, голова кружилась. Уже стало ясно, что ждет Андрея в ближайшее время: – сладкий последний сон, и вслед за этим – окоченение и смерть. Замерзший труп вскоре будет дочиста обглодан песцами или разорван на части белыми медведями.

Закрыв глаза и не имея больше сил на борьбу, Сорокин приготовился заснуть навсегда. Постепенно в ушах зазвучала тихая колыбельная музыка, тело расслабилось. Казалось, боль ушла…, наступало блаженство…

***

Неожиданно на фоне черного звездного неба отчетливо возникло два голубых вертикальных луча света.

– Видимо всё, скоро конец, уже миражи пошли, – подумал в отчаянии покалеченный молодой человек.

Однако свет шарил по снегу, постепенно приближаясь к тому месту, где упал самолет.

– Ищут! – Освобождаясь от смертельных объятий сна, радостно решил Андрей, – наверно, наш вертолет, быстро же они спохватились! Молодцы, ребята!

Лучи шли перпендикулярно земле: – ближе, ближе.

– Я здесь!!!.. – Кричал в возбуждении летчик…

Но почему не слышно шума винтов, нет аэронавигационных огней, да и самого вертолета не видно? Лучи уперлись в обломки и осветили место падения. Затем, двигаясь дальше, стали приближаться к тому месту, где распростерся на снегу прапорщик. Парень замер – два мощных источника света выходили, как ему показалось, из воздуха, при абсолютной тишине.

– Брежу от сотрясения мозга, – решил прапорщик, – такого не бывает. Вот проснусь – и все будет хорошо.

Но наваждение не проходило. Постепенно Андрей стал различать как бы размытые очертания переливающегося в темноте всеми цветами радуги облака, неподвижно зависшего прямо над ним на высоте 15 – 20 метров и являвшегося источником света. Ощущалась сильная, как при грозе, ионизация воздуха, запахло озоном, низкое гудение исходило из чрева аппарата. Пока изумленный радист соображал, что это может быть, сверкнувшая вспышка мгновенно ослепила его, и в доли секунды видение исчезло. Вокруг всё погрузилось во тьму.

***

Очнулся Андрей от пронизывающего холода и жуткой боли. Полуживой, он лежит на откидной кровати в каком-то безликом и пустом помещении. Стальные наручники больно сдавливают покалеченные запястья, дико хочется есть и пить. Голубая бактерицидная лампа отбрасывает мертвенно – синий цвет. В углу поблескивает глазок видеокамеры. Воздух с примесью хлора и йода. Тишина, только видеокамера беззвучно двигается туда-обратно. Бинты, гипс, покрывают большую часть тела.

– Эй, кто-нибудь!

После безрезультатных получасовых криков, когда голос уже охрип, а силы вновь покинули летчика, дверь открылась, и на пороге появился белокурый краснощекий верзила в форменном теплом комбинезоне и кепке. Справа на груди парня виднелась ромбовидная эмблема – похожий на свастику символ в лапах белого медведя. В руках он держал поднос с едой. Это было настолько необычно, что к Андрею в самый неподходящий момент вернулось природное чувство юмора.

– Ты что за клоун? Фашист, что ли? – Иронично, несмотря на сильную боль, обратился Андрей к вошедшему парню, – Андрею казалось, что ему всё ещё продолжает грезиться какой-то сон.

Тюремщик с любопытством разглядывал русского прапорщика, но ничего не говорил.

– Ты немой? – Продолжал Сорокин, – позови начальника, мне надо срочно сообщить на базу о происшествии!

Однако вошедший молодой человек, продолжая разглядывать Андрея, так и не отреагировал. Поставив на привинченный к полу стол большую тарелку, с каким-то приятно пахнущим горячим варевом, ложку, большой кусок хрустящего ароматного хлеба и кружку с кофе, охранник отстегнул наручники, широко улыбнулся и закрыл за собой дверь.