Читать книгу Седая оловянная печаль. Зловещие латунные тени. Ночи кровавого железа - Глен Кук - Страница 23

Кто-то настойчиво стучал в дверь. Мне казалось, я не спал – просто задумался, однако за окном уже рассвело. Проклиная пришельца, я перевернулся на другой бок: не выношу, когда меня будят. Но проснулся.

Я продрал глаза, потянулся, как старая легавая, – и подскочил, будто мне в задницу булавку воткнули. Я увидел нечто невозможное, немыслимое.

Загадочно улыбаясь, в спальню вплыла блондинка. Я выпучил глаза, не в силах произнести ни слова.

Она присела на краешек кровати, посмотрела на меня. Спокойно так вошла и села – ничего с ней не случилось. Я поднял глаза – мое защитное приспособление на месте – тяжеленный топор готов упасть на голову любому, кто попадется в ловушку, и залить кровью полкомнаты. Да, топор наготове, а толку чуть: она открыла дверь, но устройство не сработало.

По спине у меня побежали мурашки. А если бы это была не моя прелестная и загадочная поклонница, а кто-нибудь, преследующий несколько иные цели? Я вообразил себя зарезанным в собственной постели, похожим на наколотого на булавку жука.

Пока я боролся с неприятными видениями и выкарабкивался из постели, блондинка исчезла, не воспользовавшись, однако, дверью в коридор, в которую не переставал барабанить какой-то невежа. Он прямо-таки вывел меня из себя.

Я собрался с духом, прихватил палку и пошел взглянуть, кто беспокоит меня в неурочный час – не важно, сколько сейчас времени на самом деле.

– Деллвуд! На этот раз что стряслось?

– Ничего, сэр. Но сегодня утром вы собирались к генералу, сэр.

– Да. Извиняюсь. Так разоспался, все на свете позабыл и остался без завтрака. Черт побери. Ладно, все равно надо садиться на диету. Дайте мне десять минут привести себя в порядок.

Вояка с недоверием взглянул на меня – видно, сомневался, что я управлюсь меньше чем за год.

– Да, сэр. Я встречу вас там, сэр.

– Прекрасно.

Стареешь, Гаррет. Лишь через полчаса я через верхний этаж прошел к генералу.

Я недоумевал, куда подевалась блондинка. Недоумевал, куда подевался Морли – и почему я до сих пор не убрался восвояси. Здешняя публика мне не по зубам. Как бы то ни было, я не собираюсь жертвовать жизнью за истину и справедливость. Слинять бы отсюда, а через годик вернуться и посмотреть, как обстоят дела.

Словом, настроение у меня было приподнятое.

Деллвуд ждал в коридоре перед генеральской дверью. Он впустил меня. Повторился обычный ритуал. Деллвуд вышел. Кид подбросил дров в камин, так что в комнате стало невыносимо жарко, и удалился вслед за Деллвудом. Я вспотел. Генерал пригласил меня садиться. Я сел.

– Деллвуд ввел вас в курс дела?

– Вы о ночных событиях? Я осведомлен. Как вы думаете, что происходит? И почему?

– Как ни странно, кое-какие соображения у меня есть.

Я рассказал ему о предложении Снэйка, об условленной встрече и как я нашел его.

– Деллвуд предположил, что шнурок взят из вашего кабинета.

– Шнурок душителей? Да. У меня есть такой, достался в наследство от отца. Он имел дело с этой сектой в начале века, когда был молоденьким лейтенантом. Его направили бороться с пиратами, они тогда совсем обнаглели. В шайке одного зарвавшегося бандюги как раз были убийцы-душители. Шнурок валялся там вместе с хлыстами.

Я проверил.

– Теперь его там нет.

Я ни капельки не удивился, генерал тоже.

– Кто мог взять его?

– Кто угодно и в любое время: я много лет не прикасался к этому хламу.

– Кто знал о его существовании?

– Все слышали мои байки об отцовских приключениях. И о приключениях других Стэнтноров. После смерти сына я ничего не жду от будущего и утешаюсь воспоминаниями о славных делах прошлого.

– Я понимаю вас, сэр.

Старик просиял:

– Вы служили под его началом?

Осторожно, Гаррет. Не давай заговорить себе зубы.

– Нет, сэр. Но от ребят слышал о нем много хорошего. Это чего-нибудь да стоит.

Особенно учитывая, как солдаты обычно отзываются об офицерах.

– Да, да.

Душой он был уже в другом времени – более счастливом, во всяком случае теперь оно казалось счастливым: так уж у нас мозги устроены – перекраивают историю, как им вздумается. Внезапно он очнулся. Видимо, прошлое было усыпано не только розами.

– Кошмарная ночь. Расскажите мне об этих мертвецах.

Я изложил ему свою теорию, что их вызвал Снэйк.

– Возможно, – сказал он. – Весьма вероятно. Колдуны и не на такое способны. Чернявка-Невидимка, была такая подлая ведьма, забавлялась тем, что вооружала необученных солдатиков и ждала, что из этого выйдет.

Имя колдуньи ничего для меня не значило, я знал только, что теперь ее диковинный псевдоним взяла себе другая ведьма. По-настоящему ее зовут, кажется, Генриетта Слэдж.

– Что-нибудь конкретное вы можете доложить мне, мистер Гаррет?

– Пока нет.

– Есть подозреваемый?

– Нет, сэр. Все подозреваемые. Мне не удается разобраться в ситуации. Я еще недостаточно хорошо знаю людей.

Он взглянул на меня, словно хотел сказать, что надо жить по военному девизу: с трудностями справляемся, не сходя с места, с невозможным – через минуту.

– Что намерены делать теперь?

– Осмотреться получше. Беседовать с людьми, пока не приду к определенным выводам. Надо вытрясти из них правду. Ночью мне пришло в голову, что убийцей может оказаться один из покинувших дом. Видимо, он намерен как ни в чем не бывало вернуться к чтению завещания.

– Нет. Все, кто последовал за мной после ухода в отставку, подписали соглашение. Долю в наследстве имеют лишь оставшиеся в поместье.

Я потерял всякое уважение к старику. Он подкупил их, связал договором, чтобы не остаться в одиночестве. Он вовсе не был филантропом, он был всего лишь жалким эгоистом. Внушительная внешность – лишь маска, за ней скрывается некто весьма неприглядный.

Я не стал бы называть это прозрением, но интуиция не обманывала меня. Передо мной сидел низкий старикашка, искусно прячущий свою подлинную сущность.

Я взглянул на него повнимательней. Цвет лица сегодня утром опять скверный. Улучшение прошло, старик снова на прямой дорожке в ад.

Не твое дело судить его, Гаррет, одернул я себя.

Но потом напомнил себе, что именно этим, восстановлением справедливости, я и занят в данный момент.

Кто-то постучал в дверь. Я так и не успел решить, имею ли право осуждать генерала, а он, видимо, собирался оправдываться.

– Войдите.

Деллвуд открыл дверь:

– Мистер Тарп хочет видеть мистера Гаррета.

Генерал посмотрел на меня. Я пояснил:

– Это человек, которому я поручил заняться поиском пропавших вещей.

– Приведи его, Деллвуд.

Деллвуд закрыл дверь:

– Сюда? – удивился я.

– Вы опасаетесь, что он скажет что-нибудь не предназначенное для моих ушей?

– Нет. Я просто не хочу беспокоить вас.

– Ничего страшного.

Старый черт хочет развлечься. Не больно ему интересно, что расскажет Плоскомордый, – просто одному неохота сидеть.

– Мистер Гаррет, не затруднит ли вас подбросить дров в камин?

Проклятье, а я-то надеялся, он не заметит, что пламя стало не таким вулканическим. Похоже, единственным занятием Кида было поддержание огня.

Появился Плоскомордый с вещевым мешком. Двигался он с изяществом пещерного медведя; в его лапище здоровенный мешок казался дамской сумочкой. Деллвуд, похоже, немного оробел. На старика мой приятель тоже произвел впечатление.

– Покажите его кухарке, – пошутил он. – Ей не устоять.

Первая потуга сострить за время моего присутствия в доме.

– Вы свободны, Деллвуд.

Деллвуд вышел. Плоскомордый отер пот со лба:

– Что за черт, почему ты не откроешь это проклятое окно? А где твой старичок?

– Ну-ну, повежливей.

– Ладно.

– Что у тебя?

Приезд Плоскомордого меня удивил. Не такие он получил деньги, чтоб чересчур усердствовать.

– Похоже, я нашел кое-что из украденного.

Он вывалил содержимое сумки на письменный стол. Серебряные подсвечники. Не вздорожай серебро в последнее время, они не представляли бы особой ценности.

– Это ваши вещи, генерал? – спросил я.

– Проверьте подставки. Если вещи принадлежат нашей семье, внизу должно быть клеймо в виде морского конька.

Я посмотрел. В самом деле, морские коньки.

– Вот и зацепка. Как они к тебе попали, Плоскомордый?

У Плоскомордого, когда он разговаривает, голос почему-то становится неестественно – для его габаритов – писклявым.

– Вчера вечером у Морли в ресторане потолковал с парнями, – поведал он. – Они жаловались, что дела плохи. Посидели, поболтали о том о сём, ну знаешь, как это бывает. Потом один из парней спросил, назначено ли вознаграждение за эти вещи. Морли мне о вознаграждении ничего не сказал. Ну я так и говорю: «Может, да, может, нет, а ты что-нибудь знаешь?»

– Нельзя ли покороче?

– Оказалось, он знает кое-кого из скупщиков, которых я не знаю. Они иностранцы. Сегодня утром я наведался к одному. И сразу же напал на эти подсвечники. Немного поговорили, я ему пригрозил, он в долгу не остался. Я намекнул, что он вроде бы ни с кем из воротил не связан, а я, так уж случилось, лично знаком с самим Чодо. Не хочешь ли, говорю, уладить это дельце? А он вдруг стал такой покладистый. Короче, одолжил мне подсвечники, но я обещал вернуть их.

Значит, так он и сделает. Если же генерал попытается заграбастать свое добро, Плоскомордый пойдет напролом – он свое слово держит.

– Ладно, получишь назад. Скупщик может опознать вора?

– Все вещи куплены оптом, у другого иностранца. Мой знакомый готов продать его имя.

– Вы следите, генерал?

– Я понял так – тот скупщик краденого купил подсвечники у другого скупщика. За определенную мзду первый готов выдать второго.

– Все так.

– Выбейте из него это имя.

– Не годится, генерал. Он предлагает честную сделку, и мы должны ответить тем же.

– Вести переговоры с преступниками, как с порядочными людьми?

– Вы всю жизнь провели с бандитами с Холма. Но вы же не брыкались и играли по их правилам. Сейчас у нас есть зацепка. Мы можем сегодня же покончить с делом о воровстве. Плоскомордый, сколько он хочет?

Я привык просчитывать несколько ходов вперед. Скупщик краденого без связей? Ему понадобятся друзья. Его бы приласкать, приручить – в один прекрасный день он может оказаться полезным. Если останется жив. Никто не боится скупщиков краденого, но Морли Дотса и Чодо Контагью боятся все.

Плоскомордый назвал цену, она оказалась невысокой.

– Выгодная сделка, соглашайтесь, генерал. Подумайте, насколько больше вы можете потерять, пожадничав из-за нескольких монет?

– Возьмите у Деллвуда: казной заведует он.

Генерал изрядно поднадоел мне, и я ухватился за возможность покинуть его общество:

– Я позабочусь об этом, сэр.

Наверное, Стэнтнор почувствовал мое нетерпение, он промолчал, но на лице его отразилась боль.

Я никогда раньше не видел такого выражения на лицах стариков, я мало имел с ними дел. Но так же выглядят дети, когда понимают, что взрослым некогда возиться с ними.

У меня защемило сердце. Я ведь считал себя славным парнем, а сейчас ощущал себя виноватым. И откуда только берется это отвратительное расстройство? Вот почему я завидую Морли: он-то никогда не чувствует вины. Он делает что хочет или что должен и недоумевает, чего мы волнуемся, почему порой так нелепо ведем себя?