Читать книгу Смертельная ртутная ложь. Жалкие свинцовые божки - Глен Кук - Страница 24

Я решил отправиться домой и за кружкой (или полдюжиной кружек) пива подумать, как лучше справиться с работой. Грэндж Кливер отходил на второй план. Не исключено, что я займусь им, когда найду пропавшую дочь Мэгги. У меня должок перед этим клоуном. Но прежде всего – Эмеральд.

Вспомнив о долге, я подумал, что агентура в «Бледсо» уже сообщила шефу о моем блестящем и смелом побеге. Теперь мне, пожалуй, следует пуще прежнего прикрывать свою спину.

Если долго внушать себе что-нибудь, то оно обязательно произойдет. Я уже полностью созрел, чтобы стать параноиком. Но судьба уготовила мне совсем другой удар.

– Как вы поживаете? Меня зовут Айви.

Вскрикнув, я подпрыгнул и оказался наравне с парящими голубями. По пути вниз я вполне мог успеть сгруппироваться и сделать обратное сальто, но был слишком занят – изрыгал ругательства. Приземлившись, я оглянулся и, клянусь богами, увидел перед собой моего старого товарища по тюрьме Айви.

Моему взору открылся не только Айви. Позади него возвышался с ухмылкой на роже верзила, помогавший мне во время бегства.

– Значит, парни, вам тоже удалось смыться? Здорово. Случайно, не знаете, сколько пациентов сбежало? – лепетал я, безуспешно пытаясь проскользнуть мимо парочки.

Пришлось лезть из кожи вон, демонстрируя общительность. Так ведут себя с непредсказуемыми и потенциально опасными людьми. Всегда поступайте так с теми, кого вы не знаете. Грубыми можете быть только с хорошими друзьями, убедившись, что они не превратят вас в фарш. Для этого нам и дается воспитание.

Ухмыляющийся дурень осклабился еще шире:

– Почти все подорвались, Гаррет. Похоже, вся палата.

– Как же это получилось?

Когда я уходил из больницы, мне показалось, что персонал начинает овладевать ситуацией.

– Некоторые ребята, из тех, что переоделись в униформу, отдышавшись, вернулись врезать надзирателям, а многие из оставшихся в палате дрались, как берсерки.

– Нам повезло, что они не психанули раньше.

Однако теперь все эти психи оказались на свободе. Я вновь попытался обойти их, но рослый друг все время ухитрялся вставать на моем пути.

Я обратил внимание, что им было известно мое имя, хотя я и не думал представляться.

– Как же вы, ребята, попали сюда?

Сюда – то есть на Макунадо-стрит, всего в двух кварталах от моего дома. Такое чудовищное совпадение может происходить лишь каждый третий високосный год. А нынешний год, насколько я помнил, был самым обыкновенным.

Физиономия верзилы залилась краской, и он признался:

– Шныряя по больнице в поисках выхода, мы слышали ваш разговор с доктором Чэс. С тех пор мы бродим по улице и не знаем, куда идти и что делать. Я спрашивал Айви, но он ничего не смог предложить.

При упоминании его имени лицо Айви просветлело, и, вновь представившись, чтобы мы о нем не забыли, он вернулся к созерцанию улицы. Он выглядел скорее удивленным, а не испуганным, и я подумал, что не пройдет много времени, как Айви снова окажется в «Бледсо». Такая же судьба наверняка ждет и большинство остальных беглецов.

– Значит, вы меня здесь искали?

Верзила кивнул, потупившись, как застенчивое дитя.

– Вы выглядите как парень, который всегда знает, что надо делать.

Я мысленно обругал себя за глупость, но вслух произнес:

– Хорошо. Я втянул вас в это дело. Идем. Накормлю вас, устрою на ночь и попробую помочь найти работу.

Да. Я знаю. Все говорило за то, что они успеют изрядно навонять, прежде чем удастся выдворить их из дома. Однако у меня в рукаве был припрятан козырной туз. Покойник не обладает изысканными манерами и не отягощен чувством социальной ответственности. Гости предпочитают не задерживаться, когда он вступает с ними в контакт.

Интересно, не пора ли его разбудить. Мне определенно нужен совет логхира.

Я впустил гостей в дом. Верзила нервничал, как ребенок, попавший в незнакомое место. Айви был любопытен, как кошка. Попка-Дурак, естественно, учинил дьявольский шум. Айви вошел к попугаю, а я задал верзиле труднейший вопрос:

– У тебя есть имя? Я не знаю, как к тебе обращаться.

Мистер Большая Шишка между тем поносил Айви за то, что тот не принес ему еды.

Мне начинало не хватать Дина еще по одной причине. До своего отъезда именно он ухаживал за моим пернатым врагом, и я никак не мог привыкнуть, что это теперь моя обязанность.

Попка-Дурак вошел в раж:

– Караул! Насилуют! Спасите! Умоляю, мистер, не поступайте со мной так!

Он ухитрялся выкрикивать все это голосом маленькой девочки. Мистер Большая Шишка – единственный живущий в неволе попугай, способный запомнить более четырех слов. И какой-то умник обучил его этим воплям. Убежден, если соседи когда-нибудь услышат его стенания, я ни за что не сумею убедить толпу линчевателей, что кричал попугай. А птичка останется немой как рыба до тех пор, пока я не буду болтаться в петле.

Тем временем мой рослый друг покачивался с задумчивым видом, пытаясь припомнить свое имя. Его мыслительные способности, судя по всему, подвержены сезонным колебаниям. Когда он помогал мне в «Бледсо», была, по-видимому, середина лета. Сейчас же пришла поздняя осень или наступала ранняя зима. Меня утешало лишь то, что я не собирался долго иметь с ним дело. Иначе сам бы сошел с ума.

Паузиффл!

Айви прикрыл дверь в маленькую комнату. Попка-Дурак немедленно сорвался на визг. Айви улыбался. Кажется, теперь я знаю, как поступить с птичкой. Она может составить компанию несчастному больному существу, которому так нужен друг.

Несчастное больное существо отправилось исследовать помещение, в то время как его друг мучительно продолжал искать ответ на серьезный вопрос.

– Ага! – Его лицо просветлело. – Скользкий! – Еще больше радости на физиономии. – Да! Точно – Скользкий. – Его улыбка затмила широкую ухмылку Айви.

– Скользкий?

Что за имя? Скорее прозвище. На мой взгляд, парень скользким не казался.

Айви сунул голову в мой кабинет, окаменел и вскрикнул от ужаса, первый раз изменив своему стандартному набору из шести слов. Судя по тому, как он стоял, его взору предстала Элеонора. Эта картина очень многое может сказать тем, кому безумие открыло глаза.

Скользкий расправил плечи, гордясь, что вспомнил, как его зовут.

– Проходите-ка, ребята, в кухню, – сказал я. – Выпьем пивка и перекусим немного.

Я подозревал, что они ничего не ели со времени бегства из лечебницы. Свобода имеет свои недостатки.

Скользкий кивнул, просияв улыбкой. Айви же меня полностью проигнорировал. Он пересек зал, вошел в комнату Покойника и получил удар посильнее, чем от призраков, изображенных на картине рядом с Элеонорой. Покойник совсем не похож на плюшевого медвежонка и не возбуждает чувства мгновенной любви.

Я вытащил Айви за шиворот и препроводил в кухню. Там мы уселись закусить – холодный ростбиф, маринованные огурчики, сыр и горчица, от которой глаза лезут на лоб. Все это заливалось пивом. Я больше пил, нежели ел.

Когда Скользкий и Айви немного снизили темп и оказались способны не только жевать, но и дышать, я спросил:

– Скажите-ка, парни, вы умеете что-нибудь делать?

– А?.. – подал голос Скользкий.

Айви же высасывал очередную кружку пива – пятую по счету. Я начинал догадываться о характере его безумия. Обыкновенный алкоголик.

– Чем вы занимались, прежде чем вас поместили в психушку?

Скользкий вступил в двенадцатираундовую схватку с памятью.

Айви, осушив свою порцию, вновь направился к леднику. Я без труда усадил его, поймав за руку.

– Не надо перебора, Айви.

Несчастный страдалец с минуту молча рассматривал свою тарелку, а затем поднес ко рту ломоть мяса. Благополучно проглотив его, он поверг меня в изумление, вдруг заявив:

– Не забывайте есть, Гаррет. Запомните мои слова. Когда пьешь – надо обязательно закусывать.

Я уставился на него. Скользкий же, посмотрев на Айви, взвыл:

– Будь я проклят, Гаррет! Будь я трижды проклят! Он залопотал! Что мы сделали? Я раньше никогда не видел его говорящим.

Это событие, по-видимому, подхлестнуло и интеллектуальные способности Скользкого. Он начал болтать с Айви, пытаясь отвлечь того от еды. Но Айви не желал отвлекаться. Он не сводил глаз с тарелки, старательно выбирая самые вкусные кусочки. Всего лишь раз он поднял глаза, да и то лишь для того, чтобы бросить жадный взгляд в сторону ледника. Объект его внимания – бочонок – покоился там в одиночестве.

– Итак?

Скользкий посмотрел в мою сторону:

– Что – итак?..

– Я спросил, чем ты занимался до того, как тебя поместили в «Бледсо».

– Зачем вам это? – поинтересовался он.

До гения этому человеку было очень далеко.

Следовало поторопиться, пока он вновь не ушел в зиму.

– Я хочу это знать, потому что, возможно, смогу подыскать человека, готового платить тебе за твои таланты.

В Танфере и в обычных, и в криминальных кругах нет недостатка в свободных рабочих местах – наши молодые люди вынуждены проводить пять лет в Кантарде, и многие остаются там навсегда.

– В основном я работал телохранителем. Когда начинал, был первоклассным секьюрити, но потом подхватил на юге какую-то болячку, и все пошло прахом. Я стал временами отключаться, начал совершать ошибки. Провалил отличную работу, которую получил благодаря моему росту. Нашел новую, почти такую же хорошую, но и ее провалил. Следующее место было уже похуже, но и там ничего не вышло. Так продолжалось довольно долго. Отключки случались все чаще и чаще. Появились провалы памяти. Я ничего не помнил. Правда, у меня было чувство, что я совершал недостойные поступки. Может быть, даже ужасные поступки. Но меня, видимо, не ловили, так как я всегда приходил в себя дома. Иногда с царапинами и ушибами. И вот однажды, оказавшись в нужное время в нужном месте, я снова получил превосходную работу. Затем не помню, что произошло. Однажды, проснувшись, я обнаружил, что нахожусь там, где вы меня встретили. Не помню, сколько времени там пробыл и как оказался.

Мне довелось видеть его во время выпадения сознания. Паузиффл. Возможно, тот приступ был не сильным. Вполне вероятно, что иногда парень становится берсерком.

Впрочем, в таком случае его поместили бы в палату для буйных. Разве не так?

– Чем ты занимался в армии?

– Ничем. Я не был в армии среди этих маршировалок.

Я все понял по его тону и пламени во взоре.

– Ты был в морской пехоте?

– Абсолютно точно. Первый батальон. Корабельная морская пехота.

Впечатляюще. Быть морским пехотинцем – это кое-что. Скользкий принадлежал к элите элит. Еще интереснее, как это он по прошествии многих лет смог оказаться в городском клоповнике. Этот парень должен быть крепче дубленой кожи.

А с другой стороны, разве сотни крепких парней не ломались, попав в трудное для себя время в сложные обстоятельства?

– А вы?

– Морская пехота. Разведка.

– Ого! Здорово!

Он протянул руку, и мы сшиблись ладонями – дурацкий обычай, оставшийся со времени пребывания в Корпусе.

Нам еще тогда внушали, что мы никогда не перестанем быть морскими пехотинцами.

– Если сумеешь совладать с головой, я, возможно, смогу использовать тебя в своей работе.

Слегка помрачнев, он поинтересовался:

– А чем вы занимаетесь? Когда не разоряете лечебницы, устраивая там побоище, как в кабаке.

Я все объяснил. Затем еще раз. Он ничего не понял, пока я не сказал:

– Это вроде как бы быть на войне наемником – разница в том, что я помогаю найти пропажу или найти выход из трудного положения тем, кто не может справиться с этим самостоятельно.

Основную идею Скользкий все-таки уловил, но, правда, так до конца и не понял, ради чего я проявляю мужество. В его представлении я являлся каким-то рыцарем на белом коне.

Пришлось изложить все в терминах, доступных его пониманию:

– Большинство моих клиентов до ушей загружены бабками. Они нуждаются во мне, а я выжимаю из них, сколько могу.

Даже Айви воспрянул духом, услышав это, но продолжал смотреть на ледник, как будто именно там находятся райские врата.

Пришлось подняться, откопать бутылку вина, хранившуюся в доме от начала времен, и поставить ее перед Айви.

Когда наконец он отлип от горлышка, я спросил:

– А ты, Айви? Что делал ты на войне?

Он попытался ответить. Честно старался изо всех сил, но язык его заплетался, и бедняга лишь нечленораздельно мычал. Я предложил ему еще раз приложиться к бутылке и расслабиться. Он так и сделал. Как ни странно, мой совет оказался продуктивным.

– Итак? – Я слегка потряс его, начиная ощущать чувство вины (накачался с двумя юродивыми, вместо того чтобы отправиться на поиски пропавшей дочери). – Что ты делал, когда был там, на юге?

– Гле-гло-глубокая раз… разведка. Рейнд… же… ры.

– Вот это да… – пробормотал Скользкий.

Гражданским его чувств не понять.

Я кивнул, стараясь скрыть изумление. Айви вовсе не вписывался в образ героя. Впрочем, я встречал много подобных парней. Тех, кто, прослужив в элитных частях, ухитрились выжить. Эти ребята знали, как постоять за себя.

– Было очень трудно?

Айви молча кивнул. Любой другой ответ был бы ложью. Тяжелые, ожесточенные и кровавые бои шли сплошной чередой. Избежать их было невозможно. «Милосердие» было незнакомым словом. Даже теперь, когда война через много лет после нашего в ней участия, казалось, была выиграна, бои продолжались, хотя и не в прежнем масштабе. Солдаты Каренты преследовали отдельные отряды разбитых венагетов и старались прибрать к рукам беспризорную республику, созданную Слави Дуралейником.

– Глупый вопрос, – заметил Скользкий.

– Знаю. Но иногда мне приходилось натыкаться на типов, которые утверждали, что им страшно нравилось быть в Кантарде.

– Значит, они все время оставались в тылу. Или врут. А может, просто сумасшедшие. Те, кто действительно не представлял себе иной жизни, просто там оставались.

– В общем, ты прав.

Айви вдруг заговорил тонюсеньким голосом:

– Те-теперь, когда… мы отту…да ушли, для них осво…освободилось много места.

С ним я тоже согласился.

– Расскажите нам побольше о том, чем вы занимаетесь, – сказал Скользкий. – Кого вы так сильно обозлили, что он решил отправить вас в «Бледсо»?

– Я уже ни в чем не уверен.

У меня не было причин что-либо скрывать, и я поведал им все в деталях. Они слушали спокойно, пока я не упомянул Грэнджа Кливера.

– Постойте, постойте. Как его? Кливер? Связано с Дождевиком… Кливер.

– Да, так его иногда называют. Чего ты разволновался?

– Моя последняя работа, та – самая лучшая. Я выполнял поручения как раз этого размалеванного типа.

– И?.. – Я вдруг ощутил нечто вроде приступа зубной боли.

– И я совершенно не помню, чем в тот день занимался, но очнулся в клоповнике. Уверен, это дело рук Дождевика.

– Интересно. Почему ты так уверен?

Подумать только, несколько минут назад он был не способен вспомнить свое имя.

– Теперь, когда мы об этом заговорили, я припоминаю, что сам помогал таскать парней в психушку. Парней, которых Дождевик почему-то не хотел замочить, но которые ему все-таки мешали. Он часто повторял, что на его пути встают только сумасшедшие и место им в клоповнике.

– Все! – Я поднял руку, но он продолжал говорить без умолку. – Мне кажется, теперь я просто обязан побеседовать с мистером Кливером.

Скользкий побледнел. Моя идея, похоже, не встретила всеобщей поддержки.