Читать книгу Фонтан - Граниил Орлов - Страница 4

Когда Слэйн открыл глаза, то прежде всего заметил расплывчатые стены очень странной комнаты. Цвет стен и потолка постоянно менялся: становился то красным, то белым, то синим.

В ушах гудело, всё тело как будто парализовало, создавалось такое ощущение, что оно будто бы висит в воздухе.

Ужасно хотелось пить, в горле застрял сухой комок.

Что же произошло? И где я нахожусь?

Он задавался вопросами до тех пор, пока неожиданно не услышал за стенами чей-то разговор:

– Глава Протектората приказал вам избавить его от лишних воспоминаний, провести дополнительную чистку, и ввести его в обычный режим с последующей передачей профессору для психологической переподготовки, – говорил очень знакомый женский голос.

С дрожью в голосе, также очень знакомом, другой собеседник отвечал:

– Я всё понимаю, но его здоровье может резко ухудшиться, поскольку это уже третья чистка за весь год. Если проводить её так часто, то мы навсегда потеряем его разум, и он превратится в некое подобие растения, – это был голос мужчины, доктора Мэйса – Слэйн узнал его.

Женский голос повысился на тон, отчего изменился цвет стен и стал багрово-красным.

– Это приказ Протектората, исполняйте! Вы беспрекословно должны выполнять любое требование вышестоящего руководства, иначе вас ликвидируют.

Доктор Мэйс заискивающе пропищал:

– Будет исполнено, Госпожа. Я сделаю всё, что прикажете.

Слэйн задумался.

Ничего не понимаю.

Глава Протектората, что за бред?

– Что происходит? – Он задавал почти вслух терзающие его вопросы.

Цвет стен и потолков окрасился в жёлтый цвет. Над его головой раздался тонкий и мелодичный девичий голос:

– Доброе утро, мистер Слэйн, с вами говорит Эллина, палатный виртуальный бот. Я медсестра и готова ответить на все ваши вопросы, вызвать доктора или подключить вас к Вирт-реальности, выдать вам энерген.

– Доброе утро, Эллина, – перебивает её Слэйн и добавляет:

– Прошу выдать мне график общего состояния моего организма, а после этого прошу подключить меня к сети реальности для ознакомления с новой информацией.

– Ваша заявка принята, мистер Слэйн. Высылаю графики и подключаю к сети.

Не успел Слэйн получить график временного пояса, как тут же Эллина оповестила его о том, что к нему хочет подключиться голограмма доктора Мэйса.

Войдя в свой привычный жизненный ритм, Слэйн недовольно буркнул:

– Принимаю, подключай.

В следующее мгновение его взору представилась нелицеприятная голограмма доктора.

Слэйн поприветствовал его:

– Доброе утро, Док, какие известия?

– Добрый день, голубчик мой. Что же, вы попали ко мне несколько раньше, нежели мы договаривались, но этого никто не мог предусмотреть. Повстанцы, эти ужасные варвары, совсем обнаглели.

Стены приобрели тёмно-серый цвет, Слэйн спросил:

– Что же произошло со мной, почему я смутно помню всё происходившее после ресторана?

Мэйс опустил глаза и как будто прочитал заготовленные заранее строки:

– В вас стреляли информационным оружием. Внутри вашего головного мозга сейчас находится маленький чип с программой, которая должна, соединившись с клетками мозга, вкладывать в него определённую информацию. Этот чип временный, ваш основной чип был каким-то образом извлечён из вашей головы. Сегодня вечером мы попытаемся уничтожить ваш похищенный чип, а вам поставим новый.

Слэйн засмеялся.

– Вы уничтожите моего единственного друга на расстоянии? Разве такое возможно? Теперь у меня в голове будет коллекция различных жучков и чипов.

Мэйс не обратил внимания на его слова и, не поднимая глаз, продолжил:

– Чувство юмора в таком состоянии – это очень хорошо. Однако поспешу вас успокоить и огорчить одновременно. После установки чипа у вас вновь могут начаться серьёзные осложнения. Ваши боли в голове и потери сознания… они усилятся.

– Если так, то лучше вовсе не ставить мне этот чип. Разве так нельзя? Поставите потом, после того как закончатся мои недомогания.

После последнего произнесённого Слэйном слова лицо доктора немного сжалось и слегка поменяло форму.

Слэйн заметил эту перемену и, ехидно ухмыляясь, съязвил:

– Док, с вами что-то не так? У вас лицо перекосило. Мне кажется, у вас тоже проблемы с чипом… или с Протекторатом?

Мэйс явно занервничал.

– Что? А… да, конечно. Возможно, вы и правы. Мне надо срочно идти, я вас навещу через некоторое время.

– До встречи, Док… привет Госпоже…

Голограмма доктора Мэйса исчезла.

«Весело всё-таки, забавный он, этот доктор», – подумал Слэйн.

Настроение у него было на подъёме, он уже давно так не смеялся. Слэйн решил немного приподнять голову и чуть не упал, потому что, как оказалось, его тело пребывало в гравитационном состоянии и висело над полом метрах в полтора. Так вот почему было такое ощущение: он и вправду парил в воздухе, находясь в горизонтальном положении.

– Ну и разработки, – проговорил он вслух.

Док явно сумасшедший, хотя, конечно, и гений, этого нельзя не признать, подумал Слэйн и тут же вызвал на помощь голограмму палатной медсестры:

– Эллина, перешли мне, пожалуйста, последнюю информацию с моего почтового ящика.

– Слушаюсь, мистер Слэйн. – Через несколько секунд её взгляд вновь оживился, она стала перечислять:

– У вас три голограммных сообщения. Одно от вашей жены Дженнифер, второе от вашего отца, мистера Эдварда Слэйна, и третье от господина Аль Капоне. Когда она закончила, её лицо замерло, глаза были устремлены прямо перед собой.

– Спасибо, Эллина, доставь ещё, пожалуйста, мне бодрящего энергена.

– Конечно, мистер Слэйн, высылаю.

Ну что же, игнорировать жену и отца не было смысла, они уже оповещены о том, что он пришёл в себя, поэтому и прислали свои голограммы. Надо, так надо. Главное, притвориться, что ещё слаб и что говорить подолгу нельзя.

Слэйн, обдумав свою речь, вновь вызвал голограмму палатной медсестры.

– Эллина, соедини меня с голограммой Дженни.

– Слушаюсь, мистер Слэйн, соединяю.

Перед Слэйном возникла сначала фигура, а позже и сама голограмма жены. Её облегающая юбка с небольшим разрезом, перевязанная фиолетовой лентой сразу же бросилась ему в глаза. Весь наряд дополнял классический пиджак с фиолетовыми полосками и белая кружевная блузка.

– Дорогой, как ты? Как себя чувствуешь? – нежным голосом спросила Дженни. – Доктор Мэйс сказал, что сегодня тебе предстоит операция. Как же я беспокоюсь и скучаю по тебе.

Зажмурив глаза, как будто от испытываемой боли, Слэйн ответил:

– Я тоже очень соскучился, любимая. Болит всё, и перед глазами всё мутно. Дженни, любимая, я так хочу домой, ты даже не представляешь.

«Так это был твой голос», – чуть не проговорив вслух, подумал Слэйн.

– Отдыхай, любимый мой, бедненький. Совсем скоро тебя выпишут отсюда. Я думаю, что через два дня ты будешь с нами. Главное, не забывай пить энергены и капсулы памяти, которые тебе даёт доктор. Как же я переживала. Эти повстанцы, куда только смотрела полиция и охрана?

Открыв глаза, он острым, пронизывающим взглядом посмотрел на неё и спросил:

– Того, кто в меня стрелял, не поймали?

Поправив свою прическу, Дженни ответила:

– Зафиксировали его голограмму, полиция сейчас в смятении, поскольку, как известно, голограмма не может производить никаких действий.

– Всё, как я и предполагал.

Дженни вопросительно подняла свои тонко подрисованные брови и спросила:

– Дорогой, о чём ты говоришь?

– Пожалуй, ты права, о чём это я? Эти соревнования между нашим правительством и повстанцами закончатся не скоро. Вот только непонятно, почему под огонь этой вражды попал такой обычный человек, как я, который политику всегда обходил стороной. Для каких целей я им понадобился?

В этот момент Слэйн заметил, как забегали глаза у его жены.

– Дорогой, не думай об этом, тебе нужен покой, это просто их очередной ход противостояния и не больше – ты просто оказался не в то время и не в том месте. Слава создателю, что всё благополучно завершилось. Появился повод иметь такому обычному человеку, как ты, при себе охрану. Всё, любимый, мне пора, жду тебя дома. – Посылая целующий смайлик, она поспешила отключиться.

– До встречи, – ответил Слэйн и задумчиво посмотрел в сторону.

Как только исчезла голограмма улыбчивой Дженни, наступила полнейшая тишина в комнате, стены приобрели серовато-свинцовый оттенок.

Неожиданное резкое потемнение в глазах стало сопровождаться нарастающим гулом. В ушах шумел водопад, и поток его усиливался. Боль внутри головы начинала нарастать. В висках словно кто-то орудовал тяжёлым молотом. Слэйн зажмурил глаза и понял, что этого он не переживёт, боль становилась невыносимой.

– Я не могу больше терпеть, Док, где вы? Эллина, приём! – прокричал он.

Послышались шаги, всё ближе и ближе. С каждым шагом незнакомца становилось легче. Боль начала утихать, Слэйн открыл глаза и увидел перед собой своего виртуального приятеля Аль Капоне. Он был одет в длинный кожаный плащ черного цвета. Этакий герой из фильмов про бравых детективов старого времени.

Слэйн полностью открыл глаза и убрал руки от головы.

– Эл?! Ты как здесь очутился? Я ведь не успел сообщить о том, что со мной случилось.

Перед Слэйном стояла точная голограммная копия живого человека, которого до этого он лицезрел только как голограмму Вирт-реальности. Он не знал, что ему сказать, как вести себя рядом с таким человеком. Для него подобное явление оставалось загадкой, которая теперь вышла из ящика, но при этом по-прежнему осталась нераскрытой.

Улыбаясь, Капоне ответил:

– Как я здесь оказался, милый друг, это совершенно не важно. Я пришёл, чтобы навестить тебя и спросить, как твоё самочувствие.

– Как же ты узнал обо мне? – с недоумением спросил Слэйн и вдруг обнаружил, что может полностью использовать всё своё тело. Он попытался встать.

Ему стало совершенно непонятно, как Капоне проник в его пространство.

Капоне, словно прочитав эти мысли, сказал:

– Брюс, ты недооцениваешь сетевую реальность. Ведь это такая секта, в которой есть любая информация о человеке, вплоть до его последнего завтрака. – Он говорил, прохаживаясь вокруг и держа руки в карманах плаща.

Слэйн посмотрел на него подозрительно.

– Значит, ты был в курсе всего. На меня напали, я совершенно не могу понять, почему в полиции работают такие тупицы?

Капоне улыбнулся.

– Действительно, это так. Ты прав, мне известно почти всё, до мельчайших подробностей.

Слэйн встал в полный рост и снял с тела различные медицинские примочки.

– Тогда у тебя точно есть своя точка зрения на всё произошедшее. Ответь мне тогда: на кой чёрт я пригляделся этим сумасшедшим повстанцам?

Стены палаты по-прежнему меняли расцветку, из серого цвета они перекрашивались в фиолетовый, затем в оранжевый.

Капоне, отойдя в задумчивости в сторону, достал длинную папиросу и закурил.

В этот момент внутри Слэйна всё съёжилось, вновь закружилась голова и его затошнило.

Повернувшись в его сторону, Капоне, покручивая тонкую папиросу в двух пальцах, неожиданно серьёзным тоном произнёс:

– Есть у меня своё видение ситуации. Прежде всего их поведение имеет совершенно непонятный расклад. Неизвестно, что ими движет, и совершенно загадочны их дальнейшие действия. Одно известно, что ты им для чего-то нужен.

Он ткнул в Слэйна указательным пальцем, нахмурил брови, не спуская с него глаз, сделал затяжку и продолжил:

– Они уничтожили твой информационный чип. Сделали это, не скрывая ничего от службы Протектората. А уж Протекторат и его специалисты очень заинтересовались твоей личностью, теперь они будут изучать тебя как лабораторную крысу и прочистят тебе мозги основательно.

Слэйн, еле передвигаясь, сделал пару шагов к Капоне.

– Что же мне делать, Эл?

Некоторое время Капоне молчал, затем, потушив папиросу о свой ботинок, ответил:

– Я думаю, друг, для начала тебе срочно нужно на свежий воздух. А вообще, надо уходить в отпуск недели на две, и в этом я тебе помогу. Пора выбираться из этой коробки, подальше от этих сумасшедших стен.

Слэйн запротестовал:

– Если бы было так просто. Я не могу всё бросить, тем более что отец назначил меня на своё место, а это очень важно. Все эти информационные чипы, повстанцы, какой-то Протекторат!! Бред какой-то, не верю, что это происходит со мной. Ты уверен, что это лучшее решение для меня – бежать отсюда? Да и куда?

Капоне подошёл вплотную к Слэйну и молча достал странного вида карманный виртуалик, на котором начал выполнять какие-то операции. При этом он резко скомандовал:

– Вставай на ноги, и хватит уже болтать. Уверен ли я?! Да, я уверен, что тебе пора просто выйти из этой камеры. Ты совсем забыл про мир.

В этот момент его голограммные руки становятся руками живого человека.

– Что за ерунда?! – от неожиданности Слэйн откинулся назад.

– Ты пил сегодня энерген? – спросил таким же спокойным голосом Капоне, смотря на Слэйна и прищуривая правый глаз.

Вставая с пола, тот ответил:

– Конечно, пил, сразу как очнулся.

Капоне недовольно поцокал языком.

– Плохо дело… ладно, сейчас перебьём…

Он достал из кармана своего кожаного плаща жестяную банку, по виду напоминающую банку энергена.

Принимая от него эту баночку, Слэйн уже полностью был уверен, что видит перед собой живого человека, а не голограмму. Это его очень насторожило, что же будет дальше? – мысленно задавался он вопросом. Десять минут назад он изумлялся тому, как голограмма повстанцев смогла произвести выстрел и уничтожить информационный чип. Тут же его друг по виртуалике сначала является к нему в палату в виде голограммы, а через минуту уже протягивает ему настоящий энерген. Стоит задуматься.

Слэйн решил делать то, что предлагает Капоне, при этом быть во внимании и быть готовым в любой момент оповестить диспетчера Вирт-реальности о настигающей его опасности. Когда Капоне отвернулся от него, Слэйн проверил временный чип. Всё было на месте.

Смотря сначала на Капоне, затем на банку, которую он дал, Слэйн спросил:

– Что же это, ещё один энерген? Спасибо, но у меня норма – один в сутки, не больше.

Капоне повернул голову и ехидно улыбнулся.

– Это не энерген, друг мой, это натуральный продукт, называется апельсиновый сок, может, слышал о таком?

Слэйн изумлённо посмотрел на баночку.

– Сок? При чём здесь вообще сок?

– Пей!

– Ладно-ладно…сейчас, только без грубости.

Отпив глоток, Слэйн неожиданно начал слышать голос своего приятеля уже у себя за спиной.

– Слушай, есть ли какие-нибудь побочные эффекты от этого сока? – спросил он.

Капоне по-прежнему стоял за спиной. Когда Слэйн повернулся, он увидел, что того нет. Но при этом он чувствовал присутствие этого человека за своей спиной.

– Пять, четыре, три, два, один…

Слэйн стал встревоженно осматривать комнату.

– Слушай, Эл, это странно, но у меня мутнеет в глазах. Что-то не так! Что происходит?! Эл!

Он слышал его голос, который замедленно и протяжно доходил до его ушей. Голос Капоне стал искажаться.

Стены перестали изменять цвет, но перед глазами всё стало расплываться.

Слэйн открыл и закрыл глаза, посмотрел вокруг. Увидев размытое изображение Капоне, он направился к нему, говоря:

– Странное ощущение от этого сока. Куда ты пропал?

Капоне повернулся к Слэйну.

– Всё происходит внутри твоего сознания, он лишь нейтрализовал действие временного информационного чипа внутри твоей головы.

Слэйн ещё больше задумался. Он не понимал, как Капоне смог попасть сюда, пройдя через персонал незамеченным? Он мысленно задавался вопросами, изумляясь при этом, с какой скоростью закончились привычные для него мучения – как по щелчку пальцев ушла боль, мозг функционировал нормально, тело двигалось. Ему даже стало смешно и грустно одновременно – для любопытства больше не было преград.

Он понял, что человек, стоящий рядом с ним, является самой главной загадкой на действующий период времени. Нужно было предпринимать попытки, чтобы хоть что-нибудь разузнать. Но Слэйн решил, что для начала ему нужно спросить про лекарство.

Он решил продолжить тему с восхваления чудодейственного напитка, который Капоне представил соком.

– Надо будет сказать доктору Мэйсу, что все его энергены ничто, а лекарство, которое мне действительно помогает, – обычный апельсиновый сок. Представляю, как он за голову схватится, наверняка начнёт бегать и суетиться, кричать от радости. Я так думаю, для него это будет величайшим из открытий.

Капоне, по-прежнему не отвлекаясь от своего виртуалика, безразлично ответил:

– Настоящий апельсиновый сок, сделанный из настоящих плодов, растущих на настоящих деревьях и собранных руками настоящих людей. Он тебя не поймёт.

Слэйн не понял его слов.

– Отчего же не поймёт? Думаю, ему известно, что это такое.

Капоне отвлекся от виртуалика, посмотрел на Слэйна и произнёс:

– Знаешь что, не нужно тебе сейчас думать, это первое и основное. Иначе опять голова заболит. Второе: незачем тебе больше видеть и общаться с этим доктором. И третье: сейчас ты оденешься и проследуешь за мной.

Он положил перед Слэйном огромный бумажный пакет.

Слэйн запротестовал:

– Подожди, что это значит? С чего ты решил, что я вот так возьму и начну выполнять твои приказы?

Капоне, стиснув зубы и почти не шевеля губами, произнёс:

– Потому что так и только так тебе следует поступать. Ты ведь хочешь знать, почему тебе снятся непонятные сны? Почему у тебя жуткие головные боли? Запомни, любопытство – не порок, а повод для сомнений. У меня есть ответы на эти вопросы, и я их тебе дам, когда придёт время. А сейчас настоятельно прошу, пожалуйста, одевайся, времени у нас немного.

Слэйн был сражён наповал, кто он, этот Аль Капоне? Откуда ему известно про его сны? До сих пор он думал, что про это известно лишь родителям и жене, не считая доктора Мэйса. Он не удержался от следующего вопроса:

– Откуда тебе всё известно?

Капоне подошёл к стене, которая к этому моменту принимала изумрудный оттенок, прислонился и, закрыв глаза, стал водить по ней руками, как будто что-то нащупывал.

– Тише… Всё, что тебе интересно, будет раскрыто, Брюс Слэйн.

Фамилию он произносил так, будто растягивал, словно издеваясь над ней. Затем он повторил два раза одну и ту же фразу:

– Одевайся, я пока найду дверь.

Слэйн решил незаметно от Капоне вызвать диспетчера Вирт-реальности, и, к его изумлению, он просто не смог этого сделать. Как будто выход в реальность заблокировали. Непонятные сбои.

Рядом он заметил тот самый пакет, который передал ему Капоне. В нём лежал чёрный костюм из плащевой ткани, военные ботинки и ещё один пакет.

Усевшись на пол, Слэйн раскрыл пакет и достал брюки с чёрной футболкой. Благо, что всё чистое – единственное, что промелькнуло в его голове. Он сейчас же мог встать и вырубить с одного удара этого воображалу Капоне, выбрав стиль профессионального убийцы, но, увы. Вирт-реальность пропала.

Он чувствовал себя беспомощным и жалким, которого какой-то повстанец заставляет одеваться в непонятную одежду и идти за ним.

Какие у него есть варианты?

Кричать? В надежде на то, что за психостенами его голос услышат?

Одеваясь, Слэйн продолжал загружать мозг всё новыми мыслями.

А может, всё-таки попытаться прижать этого неразговорчивого Капоне и заставить его говорить, попробовать узнать полезную информацию? Откуда ему известно про сны и вообще про всё. Он мухлюет, говоря про то, что в Сети распространена полная информация о каждом. На сайте Вирт-реальности он не раскрывал своих личных подробностей, там он был всего лишь…

– Любознательным щенком, – неожиданно продолжил его мысль Капоне и тут же добавил:

– Хах, да эта стена явно создана для тупиц, вот и ручка!

Он потянул что-то из стены на себя, и в тот же момент открылась дверь.

Любознательный щенок, что за ерунда?! Слэйн забеспокоился ещё больше.

Он что, может читать мысли? Любознательный щенок…

Какого чёрта?!

А с другой стороны, ведь так оно и есть, и сам не понимая почему, но Слэйн принял такое положение и прозвище, как бы оно обидно ни звучало.

Он уставился на только что надетые им брюки и ботинки. Так оно и есть – любознательный щенок!

Неужели после того, как он захотел узнать правду, он просто так уйдёт от этого?

– Нет!

С такими словами, которые Слэйн уже произнёс вслух, он направился вслед за Капоне, который тут же приструнил его, говоря:

– Старайся вести себя тише и следуй всюду за мной.

Они вышли из комнаты.

В этот момент Слэйн начал замечать эти непонятные коридоры – со всех сторон были уже известные психообои непонятного дымчатого цвета. Он помнил пол, пустые стены, потолок – все эти немые серые коридоры. Он уже видел их, вот только когда? Получается, пока его сюда везли, он всё же приходил в сознание.

Говорят, такое часто случается с людьми, которых везли на воздушной каталажке в тот момент, когда они были без сознания. Каким-то образом они запоминали определённые места.

– Я помню эти коридоры, – не выдержав, наконец сказал Слэйн.

Капоне ответил не сразу и то, словно издеваясь:

– Правда? Неужели? И что же ты вспомнил?

Только сейчас ему удалось лучше разглядеть своего попутчика. Он был одет в чёрный кожаный плащ, на нем были чёрные военные ботинки, чёрные плащевые брюки, ростом он был чуть выше Слэйна, лицо было надменно улыбчивое.

Глаза его показались Слэйну очень знакомыми – сверкающие, с искрами живого азарта. Смеющийся взгляд игрока.

На обросшем худом лице работали мощные желваки, он иронично улыбался, и ко всему прочему, его наигранную иронию дополнял огромный шрам на правой щеке.

Слэйн пытался вспомнить информацию о сайте, на котором они с Капоне познакомились.

Лицо со шрамом, Аль Капоне, знакомый по запретному сайту культуры. Стены начали приобретать желтоватые оттенки.

Слэйн с резкостью ответил Капоне, который продолжал спокойно идти вперёд, уставившись в свой виртуалик:

– Я точно не знаю, но был здесь не раз и не два, такое чувство, что был здесь всегда, и твоё лицо мне тоже очень знакомо, особенно твой взгляд.

Капоне, улыбнувшись, произнёс:

– Приятно осознавать Ярик, то есть мистер Слэйн, что к вам потихоньку возвращается память. А то я уже боялся, что вы вконец отупели.

Слэйн решил идти напролом, поэтому сразу же спросил:

– Так откуда же тебе, Эл, известно про мои кошмары, про то, что в меня стреляли, и о моём местонахождении?

Неожиданно Капоне остановился и встревоженно проговорил:

– Тише! Делай, как я, и молчи в тряпочку, я тебе всё расскажу, будь уверен – На этих словах он с силой схватил Слэйна за руку и потянул в сторону. Он что-то начал быстро набирать в своём виртуалике и затем, повернувшись к Слэйну, левой рукой подтолкнул его к стене.

Слэйн почувствовал, как сзади стукнули по ногам – его подкосило, он упал на колени. Ко всему прочему сверху на лицо ему упала холодная отрезвляющая кожа плаща.

За спиной послышались голоса. Говорили двое мужчин. Один голос писклявый и очень знакомый, точно, это был доктор Мэйс. Второй же был грубый и немного с хрипотцой. Из разговора Слэйн понял, что тот человек, что говорил с грубыми интонациями в голосе, очень резко обращался к Мэйсу:

– Почему вы до сих пор не ввели Слэйну дозу снотворного энергена? Почему вы медлите? Мне придётся дать своему руководству подробный отчёт о ваших возмутительных действиях.

Мэйс оправдывался:

– Помилуйте, я уже объяснял в рапорте профессору свою позицию. Категорически исключено прописывать новый вид энергена нашему Брюсу в добавление к уже имеющимся. Поймите, я занимаюсь им уже очень давно, и мне лучше это знать. Мы можем потерять его всего лишь по одной простой причине – он человек, а этот энерген не только избавит его от кошмарных видений, но и сделает из него пустышку. Вы хотите моими же действиями сделать из него неразумное существо. Знаете что, при всём моём уважении к вам…

Он не успел договорить, потому что следующее, что последовало после его слов, был хрип. Человек с грубыми интонациями резко прорычал:

– Я тебя ещё раз предупреждаю, мелкий сорт, если создатель начнёт что-то вспоминать и у него начнут проявляться бывшие навыки, то тебе будет объявлена высшая мера наказания от Протектората.

– Хрр… Отпу…сти…те, я по…нял…

От каждого слова, услышанного за спиной, Слэйну становилось не по себе.

Он пробовал открыть глаза, но не мог. Под пеленой век мелькала неизвестность и темнота.

– Ты как там, живой?

Неожиданно он услышал голос Капоне.

– Вставай, нам надо торопиться. Сейчас докторишка получит последние указания, после чего отправится к тебе. Ну и сморчок же он. Гадкие всё же создания.

Слэйн обеспокоенно начал тереть глаза.

– Какие создания? Мне трудно открыть глаза, вообще не вижу, что со мной?

Капоне протянул ему руку и помог подняться.

– Не паникуй, я этого не люблю. Вот, держи, выпей. Только делай всё быстрее, времени у нас нет.

Слэйн почувствовал сначала тепло от руки, а потом холод.

– Это энерген в моей руке? Опять этот сок, спасибо, но я не хочу…

Капоне недовольно пробурчал:

– Пей, если хочешь стать зрячим.

Слэйн сделал несколько глотков и возмутился:

– Создатель, апельсиновый сок, Протекторат, какие-то существа… – Что всё это значит? – Он стал чувствовать, как его язык начал заплетаться.

Капоне спокойно ответил:

– Да ты бредишь, друг мой, пей всё, без остатка.

Слэйн поднял дрожащей рукой банку и, поднеся ко рту, сделал несколько глотков. На мгновение у него появилось ощущение безумной жажды. Рука тряслась, он ощущал холод.

Послышался глухой стук.

– Дурья башка, ты что шумишь? Допил? Вот молодец, – голос Капоне становился более разборчивым.

Слэйн почувствовал, как по телу пронеслись миллион мелких капель – они бежали, сталкивались, впитывались и всасывались. Холод пропадал, руки перестали трястись. В один момент он ощутил, будто что-то массивное хватает и поднимает его в воздухе.

«Как маленького ребенка поднял», – промелькнуло в голове у Слэйна.

– Открывай зенки, – сказал ему Капоне. – Только не сразу, а то почувствуешь боль.

Уже через несколько секунд перед Слэйном вновь замелькало улыбчивое лицо Капоне.

На этот раз он увидел не только этот до глубины знакомый взгляд, но и добрую, слегка детскую улыбку.

– Я определённо раньше где-то тебя видел, мне знакома твоя мимика, точно знаю твои глаза, кто ты? Такое ощущение, что мы пересекались где-то, ведь такое возможно?

Капоне, довольно рассмеявшись, щёлкнул перед лицом Слэйна пальцами.

– Скажу тебе больше, мы действительно встречались раньше. Можешь быть в этом уверен и называть это как угодно. Но про всё это тебе пока рано знать, забывчивый друг мой. Всему своё время. Сейчас же меня интересует твоё самочувствие. Всё нормально, идти можешь? Вижу, что можешь. Теперь пойдём, только пустую баночку из-под сока не забудь прихватить с пола.

Посмотрев, как Капоне поворачивается к нему спиной, Слэйн заметил ещё кое-что, от чего ему захотелось протереть глаза. На чёрном кожаном плаще был изображён вышитый золотыми нитками месяц. Тот самый золотой месяц из его кошмаров. Он опустил глаза, его взгляд на мгновение застыл.

Капли золотистой жидкости, вылившейся из банки, переливались яркими бликами, как будто игрались с его зрением.

– Я помню это, такое уже было, – задумчиво проговорил Слэйн.

Капоне, не поворачивая головы, продолжал идти вперёд.

Прошло несколько минут. Они всё ещё шли по длинному коридору.

Пройдя примерно с десяток шагов, Капоне остановился, вновь достал свой необычный гаджет, что-то опять в нём наколдовал, и в тот же миг за спиной Слэйна повеяло легким холодком.

– Нам сюда, – сказал он, указывая на образовавшийся в стене размытый Вирт-портал.

Капоне протянул руку Слэйну.

– Миссия под названием «побег из Дурдома» выполнена. – Под эту его шутку они зашли в лифт Вирт-реальности.

Неожиданно Слэйн вспомнил вечер в ресторане, когда его отец, Эдвард Слэйн, отправляя в рот кусок отборного крокодильего мяса и запивая его энергеном из хрустального бокала, произнёс свою великую речь.

– Я вижу, Брюс, что ты готов, – с надеждой говорил он тогда.

Он неудачно поставил бокал на самый край стола, резко повернулся, чтобы позвать официанта, и в этот момент опрокинул хрустальный бокал. Энерген разлился по столу. Капли платинового цвета жидкости издевательски перекатывались как шарики ртути. Они весело игрались с тусклым светом ресторанных ламп.

Он вспомнил, что тогда почувствовал, как внутри него кровь начинала закипать и нагреваться, как перед глазами окружающие его цвета приобретали кроваво-красные оттенки.

Раздражение заставило тогда Слэйна резко встать из-за стола.

Он пытался стереть кровавую пелену перед глазами и под удивлённые взгляды, резко смахнув со стола капли энергена, выбежал на улицу.

Первое, что он тогда увидел на выходе из здания, был яркий золотой месяц.

По всему телу Слэйна пробежала лёгкая дрожь. Он вспомнил, как тогда в горло впилось что-то неприятное и холодное, как он стал терять сознание. Последнее, что он тогда увидел перед своим отключением, – озорную улыбку и блестящие карие глаза.

Неожиданно Слэйн остановился.

Это были его глаза. Глаза Капоне.

Отпрянув от него на несколько шагов, он возмущенно прокричал:

– Это был ты! Я тебя вспомнил, ты и есть тот повстанец, что в меня стрелял! Зачем я тебе нужен? Это похищение с целью выкупа?

Он выкрикивал вопросы Капоне, пятясь назад и осматривая по сторонам место, в котором они очутились.

Слэйну показалось, что это было какое-то заброшенное здание. Повсюду валялись обгоревшие картины, книги, где-то лежали почти целые скульптуры. В углу, рядом с разрушенной стеной, виднелась разбитая чаша фонтана с красивым орнаментом Амура.

Пространство вокруг неожиданно стало заполняться густым газом. Слэйн потерял из виду Капоне, уже через небольшой промежуток времени понял, что задыхается. У него начался приступ паники.

Откашлявшись, он пригнулся к самому полу, надеясь на то, что газ окажется легче воздуха и не начнёт опускаться вниз.

У него кружилась голова. Лёжа на спине, он рассматривал, как молочного цвета объёмные потоки газа игрались между собой. Газ постепенно рассеивался. Слэйн увидел силуэт сидящего человека на подоконнике.

Капоне всматривался в пустынную даль за окном. У него был серьёзный, задумчивый взгляд. Он закрылся от газа плащом, и это ему помогло.

Слэйн заметил сверкающие точки на его щеках и понял, что он плакал. Это очень ошарашило его, он ни разу не видел плачущих людей.

«Может, это реакция на газ?» – подумал Слэйн и приблизился к Капоне.

– Что ты делаешь? – спросил Слэйн.

Капоне, не посмотрев на него, тихим голосом ответил:

– Ничего…

Затем, спрыгнув с подоконника и обойдя Слэйна вокруг, он остановился.

– Ты совершенно прав, Брюс Слэйн, это я в тебя стрелял.

Словно взмах крыльев, веки Слэйна опустились, на втором взмахе они закрылись, в голове вновь помутнело, наверное, это последствия отравления газом, подумал он, и его тело качнулось в сторону. Слэйн вновь начал терять равновесие.

Он проспал долгое время. Капоне поведал ему про совершенно другую, незнакомую жизнь. Он рассказал про их общее детство, проведённое в детском доме, про какие-то выставки восковых фигур. Слэйн слушал, и в его голове сложился весьма странный образ молодого человека из прошлого столетия, жизнь которого была сплошной трагедией – смерть затронула всех его родных и близких.

* * *

На лугу резвился ветер, а несколько бабочек перелетали с цветка на цветок. Крылья одной из них, преломляясь в солнечных лучах, слабо поблёскивали. Наблюдатель старался достать бабочку рукой и неожиданно осознавал, что та находилась от него на довольно большом расстоянии. Ветер по-прежнему задувал. Все бабочки разлетелись, кроме той, которую он заметил.

– Ты всё ещё любишь бабочек, – прозвучал мелодичный женский голос. – Посмотри, рядом с тобой самая красивая бабочка, а ты даже и не оборачиваешься, она уже устала крылышками махать.

Кто это сказал?

Наблюдатель повернулся на голос и увидел перед собой сидящую на примятой траве молодую девушку с яркими серо-зелёными глазами. На её загоревших гладких ножках, которые выглядывали из-под летнего бежевого сарафана, переливались лучи солнца. Она сидела вполоборота, смотрела, жмурясь, на наблюдателя и улыбалась. Он отметил её довольное личико. Затем начал щекотать её ножки травинкой, при этом медленно приближаясь к ней. Оглядевшись, он увидел на себе такого же цвета, как и её юбка, бежевые летние брюки. Уголок её платья слегка был загнут, отчего весь образ представлялся ещё более сексуальным. В сторону наблюдателя были обращены две прелестные коленки, под легкой тканью платья виднелись белые кружевные трусики. Необычайная красота её изливалась потоками молодости, доброты и неисчезнувшей детской радости. Больше всего ему нравилось смотреть в её глаза, наполненные живым блеском, словно маленькими незатухающими огоньками. Всё её лицо освещалось ласковой улыбкой на мягких губах.

Девушка смеялась и что-то говорила, но ему не удалось разобрать её слов.

Затем последовал долгий поцелуй. Наблюдатель открыл глаза и увидел перед собой её лицо, чувствовал, как на его щёки упали шёлковые пряди. Полуденное солнце игралось яркими полосками на её лице. Он чувствовал на губах слабозаметный сладковатый привкус её нежных губ. Он ощущал руками все её мурашки, пробегающие по молодому стройному телу. От каждого его прикосновения она легонько вздрагивала.

Неожиданно он почувствовал, как внутри сжалось сердце. Наблюдатель видел, как девушка стала рассыпаться в его объятиях, словно песчаная фигура. В одно мгновение весь луг и небо – всё стало разрушаться. Огромные куски небес летели сверху. Девушка исчезала, на руках наблюдателя остался лишь белый пепел. В один момент упали небо, луг и солнце. Лишь одинокая бабочка с рассыпающимися на лету крыльями продолжала порхать вокруг. Но вскоре и от неё осталась лишь маленькая горстка пепла.

Он задыхался, пепел засыпал его тело полностью.

Ноздри заполнились, и наблюдатель не мог больше вздохнуть. Что-то вырывало его из этого сна, и от нетерпения он пытался как можно быстрее освободиться из этого рабства, но сил для сопротивления не было.

* * *

Он очнулся и увидел рядом с собой разбитую чашу фонтана с амурчиком, тот же подоконник, разбитое окно и, что самое удивительное, сидящего в той же позе Капоне. Увидев, что Слэйн очнулся, он неожиданно спросил:

– Ну что, вспомнил бабочку свою? Что, защемило в сердце? Я знал, твоё сердце сильнее твоих мыслей. Может, придёт время, и ты вспомнишь мой звонок, когда с тобой всё это началось. Это было после её смерти.

Слэйн, хватаясь за голову, резко перебил его:

– Сколько я был без сознания? Это из-за дыма?

Капоне удивлённо поднял брови.

– Какого дыма? Ты не терял сознания. Сказал, что устал и хочешь спать. После этого упал на старый матрас и уснул. Тебе хватило двух часов.

Слэйн поджал ноги и задрожал всем телом.

Капоне подошёл и накрыл его лежащим рядом плащом. Достав из внутреннего кармана несколько небольших рыжеватых пластин в вакууме, он отломил от одной из них небольшой кусок и протянул Слэйну.

– Что это?

Капоне, откусывая и пережёвывая, ответил:

– Это модифицированный батончик из фруктов, злаков и орехов с добавлением нуги. Очень сытная штука. Ешь…

Как только они перекусили, Капоне продолжил рассказывать:

– Тода была ранняя весна, ты ушёл в себя после её смерти, сидел три месяца дома, выходил только по ночам в круглосуточный магазин. Вылазки ты делал по две ночи в неделю, при этом ты потерял мобильный телефон, отрезал дверной звонок от электросети и завесил плотными занавесками окно. Мне до сих пор непонятно, о чём ты тогда думал? Вспомни мой звонок тогда.

Слэйн покачал головой.

– Я ничего не помню!

Капоне ехидно посмеялся и отвёл глаза в сторону окна.

– Вспомнишь, поверь мне, у тебя получится. Я отследил тебя, мы как бы случайно встретились ночью. Я сказал, что иду из клуба. Рассказывал тебе, какая провальная была тусовка, а ты смотрел словно сквозь меня, будто видел во мне кого-то другого. В тот момент я подкинул тебе мобильный телефон и прижал к себе, от чего ты сильно смутился.

– Но я заставил тебя тогда вспомнить меня по звонку. В тот же вечер я позвонил тебе.

Капоне смотрел на Слэйна пылким взглядом вошедшего в азарт рассказчика, продолжающего своё необычное повествование:

– В течение нескольких минут я разговаривал с тобой и уговорил встретиться следующей ночью. Твоя память всегда была паршивой. Я даже предложил весомый аргумент для встречи: передать тебе оставшиеся вещи Марины. Мне привезла их её двоюродная сестра, которая так и не дозвонилась до тебя после похорон. Подействовало, представляешь. Как только я произнёс имя твоей возлюбленной, ты вначале замолк, но затем, повторив несколько раз её имя, неожиданно уточнил место встречи.

В момент, когда Капоне замолчал, Слэйн закрыл глаза и увидел, что в его сознании распускался большой бутон необычного цветка, внутри которого танцевала маленькая девушка.

«Очень странное ощущение», – подумал он и продолжил слушать Капоне.