Читать книгу Magic: The Gathering. Война Искры: Отверженные - Грег Вайсман - Страница 13

За ужином в необъятном, строгом обеденном зале Орзовы Крыса ела так, будто копит запасы на зиму, но, едва проглотив очередной кусочек, как обычно, принималась болтать без умолку.

– Мадам Блез такая милая, не находите? Уже три раза пробовала меня разглядеть. То есть из этого ничего не вышло, но она в самом деле старалась. Обычно люди сдаются секунд этак через десять. Вот потому я ее старания и вправду ценю очень высоко, понимаете? И, кстати, вот этот вот сливовый пирог – тоже. Госпожа Кайя, а ты уверена, что вправду хочешь оставить Синдикат?

– Вполне уверена.

– Но почему?

– Понимаешь, Крыса, по собственной воле я на эту работу не подряжалась. Подобная ответственность в чужом, неродном мире мне ни к чему. И это – сверх того факта, что в гильдии мне, на самом-то деле, тоже не рады. Одну попытку переворота я уже пережила. Возможность не пережить следующей – обстоятельство не из приятных.

– Что ж, справедливо, – признала Крыса, снова вгрызаясь в пирог. – Хотя, по-моему, ради такого сливового пирога пару покушений пережить стоит. У твоего кондитера настоящий талант. Уж я-то знаю: сколько сливовых пирогов в свое время перетаскала… И персиковых тоже. И абрикосовых. И гртлничных, и… да любых, какие только бывают на свете. Уж я в пирогах понимаю. Я за такой пирог, можно сказать, все, что угодно… Нет, погодите, я не о том, конечно…

– Не сомневаюсь, – с усмешкой подтвердила госпожа Кайя, сидевшая во главе стола. – А ты краснеешь.

– Да? Опять? – Крыса поспешно, украдкой бросила взгляд на Тейо. Тот, подперев кулаком подбородок, смотрел на нее и улыбался. – Похоже, рядом с вами, ребята, я то и дело краснею. Клянусь, со мной такого вот не бывало в жизни. Но, если подумать, я никогда еще не проводила столько времени подряд с теми, кто меня может видеть. С самого раннего детства. Даже с Гекарой. Чтобы вот так, целый день – ведь Тейо при мне, понимаете, с раннего утра… А у Гекары всегда находились дела: то с представлением выступить, то поручение от владыки Ракдоса. За эти годы мы с нею уйму времени провели вдвоем, но целый день – никогда. Не то чтоб этот день был веселым… хотя, наверное, признай я, что здорово сегодня повеселилась, среди всех этих бед и всего остального, это было бы ужасно, да? Как по-вашему: это веселье делает горе еще трагичнее, или наоборот, посреди горя все вокруг кажется веселее?

– И то и другое, – с горькой иронией ответила Кайя.

Крыса согласно закивала:

– Именно. Наверное, так мы все вещи в жизни и меряем, верно? Не бывает света без тени. И тени без света – тоже. А высокорожденных глав гильдий – без низкорожденных Крыс, оживляющих их застолье, понимаешь?

– Да, без такой Крысы и ужин – не ужин, – согласилась Кайя.

– Что ж, тогда я, наверное, останусь. Понимаешь, я ведь всю жизнь живу Безвратной, постоянно торчу на заборе да думаю, к кому, на какую сторону податься – к Груулам, к Селезнии или к Ракдосу. Может, и над Орзовами стоит поразмыслить.

– Пока гильдию возглавляю я, место здесь тебе всегда найдется.

Крыса сглотнула и отвела взгляд.

«Но в этом-то и загвоздка, не так ли? Ты ведь надолго остаться во главе гильдии не рассчитываешь».

И тут Крыса вдруг поняла, отчего так много болтает. О, разумеется, ее характеру это не противоречило, но на сей раз она трепалась не просто от нечего делать. Все ее разглагольствования предназначались для того, чтоб удержаться от слез. Ведь она понимала, чего ждать от будущего, скорого и неизбежного, будто утренняя заря. Вот тогда, оставшись одна, она и наплачется вдоволь.

«А остаться одной в этом городе Крысе проще простого. Даже если пара тысяч человек разом мимо пройдет».

Однако сейчас реветь было вовсе незачем. Потому-то она, высоко подняв голову, и трепалась без умолку, чтоб Тейо с госпожой Кайей не почуяли, что творится у нее на душе. Чтобы не принимали решений, основанных на доброте сердца (а Крыса знала: сердца у них добрые, даже слишком). Нет, ей не хотелось влиять на них таким образом. Одна мысль о том, что они вдруг начнут решать, как жить дальше, руководствуясь жалостью к ней, Крысе… нет, лучше уж умереть!

«Встреча со мной – просто забавная историйка, которую они смогут когда-нибудь кому-нибудь рассказать. Если, конечно, вообще обо мне вспомнят. Однако и то и другое куда лучше, чем стать той, о встрече с кем они пожалеют, верно?»

Тут Крыса увидела, что Тейо сдерживает зевок, и поняла: должно быть, они с Кайей зверски устали. Скоро пора спать. Очень скоро. Ну, а до тех-то пор она точно продержится, сумеет выдержать беззаботный, веселый, ничуть не трагический тон. Конечно, сумеет. Главное – продолжать болтовню.

– Так, значит, ты вправду собираешься убить мисс Весс? – выпалила она.

Кайя ошеломленно округлила глаза, затем нахмурилась и ответила:

– Если нам удастся отыскать для меня способ покинуть Равнику и не умереть, то… да.

– Но ведь она спасла всех нас! – ужаснулся Тейо. – Кайя, ты же об этом знаешь!

Госпожа Кайя сдвинула брови мрачнее прежнего.

– А ты, Тейо, знаешь, сколько народу погибло от рук ее Вековечных?

– Ее Вековечных? Или все же драконовых?

– Какая разница? Вести их на нас ее никто не заставлял.

– Ты в этом так уверена? – с искренним любопытством спросила Крыса.

– Да, Крыса. Выбор есть у каждого. Конечно, одна из альтернатив может оказаться исключительно неприятной, но это не значит, будто выбора нет совсем.

– Ага, – негромко согласилась Крыса. – Это я понимаю.

Но Тейо, ни в чем не убежденный, покачал головой.

Лоб госпожи Кайи разгладился, на лице отразилось некоторое сочувствие.

– Тейо, я вовсе не жду, что ты непременно со мной согласишься. Ты всю свою жизнь учился спасать людей, я же всю жизнь провела, избавляя земли живых от опасных мертвых. Это мое, не твое дело. Ты свое слово сказал, и я сожалею, но решение здесь принимать не тебе.

Тейо в свой черед сдвинул брови. Очень жалея о том, что завела этакий серьезный разговор, Крыса собралась было удариться в сплетни начет развития отношений меж господином Зареком и господином Вроной, от постельного партнерства до единения душ, но тут в обеденный зал вошла мадам Блез. Подойдя к госпоже Кайе, она склонилась к ней, весьма учтиво согнувшись в поясе, и зашептала:

– Госпожа, Триумвират просит об аудиенции.

– Сейчас? Здесь? – шепнула в ответ Кайя.

– Я говорила им, что уже поздно и ты ужинаешь, но они настаивают на том, чтоб засвидетельствовать свое почтение.

– Триумвират? Засвидетельствовать почтение? Мне?

– Так они говорят, госпожа.

– Держу пари, истинного почтения в меню сегодняшнего ужина не значится, но… прекрасно, впусти их.

– Слушаю, госпожа.

С этим мадам Блез выпрямилась и удалилась.

– Еще раз: что это за типы и чем так уж важны? – спросил Тейо, подавшись вперед.

– Триумвират обладает значительной властью и влиянием в гильдии, – пояснила госпожа Кайя.

– Видишь ли, – встряла в разговор и Крыса, – госпожа Кайя истребила Обзедат, Призрачный Совет, издавна правивший Синдикатом Орзовов. Так она и сделалась главой гильдии.

– Хотя это в мои намерения не входило, – уточнила Кайя.

– Да, не входило, – согласилась Крыса. – Но таков уж вышел итог. И Триумвирату это не по нутру. Призраков больше нет, и эти трое получили немалую власть, за что им бы сказать госпоже Кайе спасибо. Но вместо этого они ею возмущены, и мне вот это вот кажется совсем неразумным.

– Неразумного в этой гильдии немало, – сказала госпожа Кайя, но на этом их разговор прервался.

В обеденный зал один за другим вошли члены Триумвирата. Появление каждого мадам Блез объявила особо, и каждый вел с собою на поводке небольшого трулла, не пригодного (насколько кто-либо мог судить) ни на что, кроме придания хозяину еще более важного вида.

– Понтифик Армин Моров!

Понтифик был человеком, патриархом семейства Моров. Очень и очень старый, с сереющей кожей, с иссохшею правой рукой и абсолютно безволосый, он выглядел так, будто уже вполне готов присоединиться к возрожденному Обзедату.

– Мастер-мытарь Славомир Золтан!

Мастер-мытарь оказался угрожающе миловидным вампиром с весьма любопытной – для неупокоенного-то кровопийцы – неодолимой склонностью к стяжанию материальных богатств.

– Госпожа Маладола!

Госпожа Маладола была ангелом, давней перебежчицей из Легиона Боросов, ныне служившей Орзовам в должности главного боевого палача, приносившей ей немалые выгоды.

Каждый выбрал себе место – ни поблизости от главы гильдии, ни вблизи от других, вынуждая всех до единого орать во весь голос, дабы быть услышанными. Похоже, такова была излюбленная стратегия этой троицы: когда госпожа Кайя впервые (совершенно безуспешно) попробовала поднять их силы на бой с Николом Боласом, они проделали то же самое.

– Мы, – начал понтифик Моров, – весьма рады видеть тебя, глава гильдии, целой и невредимой.

– Да, – продолжал за ним мастер-мытарь Золтан. – По-видимому, твои опасения на предмет этого дракона, Боласа, были преувеличены.

– А если и не преувеличены, – добавила госпожа Маладола, откашлявшись и поерзав в кресле, – придержать в резерве часть наших сил было вполне разумно. Прочие гильдии отправили в схватку всех, кого могли, и в случае новой угрозы – с чьей бы то ни было стороны – мы оставались в самом выгодном положении, вполне способные ответить по необходимости.

Госпожа Кайя полоснула ее гневным взглядом.

– Я очень благодарна главному блюстителю Билагру, выведшему на битву столько военных сил моей гильдии. Благодарна я и тебе, палач, в конце концов также пошедшей в бой.

Тот факт, что главный боевой палач Маладола в последнюю минуту лично присоединилась к сражающимся с силами дракона, похоже, оказался сюрпризом для прочих двоих из Триумвирата.

– Так ты вышла на битву, госпожа? – удивился мастер-мытарь Золтан.

– Об этом мы не договаривались, – прошипел понтифик Моров.

На миг главному палачу Маладоле, очевидно, сделалось неуютно, но затем она поднялась и подалась вперед – ладони уперты в столешницу, руки прямы, неподвижны.

– Я исполняю свой долг, как нахожу нужным, – сказала она, словно бы призывая любого из них возразить.

Похоже, холодное негодование хозяйки почувствовал даже ее трулл. Зарычав на питомца понтифика, он умолк лишь после того, как главный палач резко и жестоко рванула его поводок.

– Разумеется, госпожа, – заговорил мастер-мытарь Золтан в попытке унять готовую разразиться бурю. – Как находишь нужным. Главное – мы представляем собою единый фронт. Против всех потенциальных врагов Орзовов до единого.

Взгляд вампира, переведенный с ангела на главу гильдии, был не слишком-то неприметен. Уловив намек, главный палач Маладола уселась на место.

– Так ты хочешь сказать, что видишь потенциального врага и во мне? – осведомилась госпожа Кайя.

– Я уверен, подобного мастер-мытарь и в мыслях не имел, – со слащавой учтивостью заговорил Моров. – Ты – неотъемлемая часть помянутого единого фронта. Отсюда и настоятельная необходимость выразить тебе наше глубочайшее почтение сегодня вечером. Нам вовсе не хотелось бы, чтобы ты чувствовала себя оставшейся без внимания… и без присмотра.

– Приятно знать.

– Неужели же нет? – сказал Золтан с почтительным кивком, в коем, однако ж, не чувствовалось ни капли почтения.

– Однако ты, госпожа, должно быть, утомлена, – заметила ангел. – Нам следует оставить тебя спокойно ужинать и отдыхать.

– Благодарю вас.

Таким образом, после еще пары любезностей (не слишком-то, впрочем, любезно прозвучавших), Триумвират удалился. С утра, когда они покидали главу гильдии, поводки их труллов весьма некстати перепутались. На сей раз все трое блюли осторожность, дабы конфуза не повторилось, а посему их уход сопровождался великим множеством «после вас, после вас».

Как только за ними закрылись двери, госпожа Кайя с яростью треснула по столу оловянным кубком.

– Они сказали как раз довольно, чтоб дать мне понять, что между нами война, но слишком мало, чтоб принимать против них меры. О, боги и чудовища, как мне обрыдло возглавлять эту гильдию! Если убийство Весс означает, что кто-нибудь будет вынужден отыскать для меня способ сбыть с рук эти обязательства, я готова прикончить хоть сотню Лилиан!

От этих слов глаза Тейо снова вспыхнули гневом, но Крыса только лишний раз убедилась: да, госпожа Кайя покинет Орзовов и Равнику, едва получит такую возможность.

«Пожалуй, если она уйдет из гильдии, мне вступать в Синдикат смысла нет. Кроме того, Орзовы, определенно, не в моем стиле…»

Нервно выудив из вазы с фруктами сливу, Тейо сделал вид, будто внимательно изучает ее. Взгляд его так и заметался вверх-вниз – то на Крысу, то на сливу, то на Крысу, то на сливу.

– Что? – спросила Крыса.

Вновь подняв взгляд, Тейо отвел глаза в сторону и восхищенно (да-да, восхищенно!) пробормотал, будто слива – того же цвета, что и глаза Крысы, и быстро откусил половину.

– Вот это слива! – восхищенно сказал он, несмотря на набитый рот.

– Каких ты за всю свою жизнь не видал?

– Каких я за всю свою жизнь не видал. Гораздо слаще и сочнее любых слив, какие я только пробовал на Гобахане.

Гобахан… Завтра утром Тейо вернется на Гобахан, а Кайя оставит свою гильдию и Равнику, как только сумеет.

«И это неизбежно».

В обеденный зал снова вошла мадам Блез, и снова она, приблизившись к госпоже Кайе, склонилась к ее уху. Но прежде, чем служительница успела выговорить хоть слово, от двери донесся совсем другой голос:

– Так-так, поглядите-ка на этот чудный пир и всю эту чудную компанию!

В дверях, прислонившись плечом к косяку, в новеньких, с иголочки, регалиях кровавой ведьмы стояла Гекара.

– Я ведь велела тебе подождать в коридоре, – не без обиды сказала мадам Блез, выпрямившись во весь рост.

– Я и подождала, – откликнулась Гекара. – Секунды две, а то и больше. А после решила: к чему тебе утруждаться да объявлять о моем визите?

– Все в порядке, Блез, – сказала Кайя, нехотя позволив улыбке сменить еще клокочущую в сердце злость на Триумвират.

Мадам Блез сухо кивнула и удалилась, однако не прежде, чем Гекара исполнила впечатляющую череду обратных сальто, завершив ее на столе, с воздетыми кверху руками и одной ногой в миске с исключительно аппетитным пудингом.

«Та-да-а-ам!»

– Твоя нога… – пробормотал Тейо.

Гекара улыбнулась, глядя на него сверху вниз.

– Порядок. Так и было задумано. Я тут чуток проголодалась.

С этими словами она уселась на стол и изогнулась так, чтоб слизнуть пудинг с бубенчика на туфле.

– М-м, вкусно-то как. Остальное после доем, – заявила она, разгибаясь.

– Знаете, она ведь так и сделает, – подтвердила Крыса. – Все это вроде как отвратительно… и в то же время чудесно.

Однако ее слова заглушила Гекара, заговорившая одновременно с нею:

– Оставляя следы из пудинга на мостовых Равники, я будто бы делю свою пищу с миром. А потом, когда усядусь поесть сама, буду вроде как наслаждаться не только собственной закуской, но и чуточкой Равники.

– Гекара, Крыса здесь, – сообщила госпожа Кайя, выслушав обе их реплики, наложившиеся одна на другую. – В этой комнате. Я знаю, кое-что… изменилось. Но вот Рал Зарек может увидеть ее, если сосредоточится. Уверена, сумеешь и ты. Она сидит здесь, – Кайя указала на Крысу взмахом руки, – в кресле справа от меня.

Чтобы заметить дрожь верхней губы Гекары, никакого ясновидения Крысе не требовалось.

– Ну конечно, – заговорила Гекара, – Крыса ведь моя девочка. Я сумею на ней сосредоточиться. И увидеть ее смогу.

Однако, самую чуточку умея читать чужие мысли, Крыса почувствовала, какой… мандраж охватил Гекару, как только та узнала о ее присутствии. Не говоря уж о явной неохоте и о немалом страхе, с которым Гекара повернулась к ее креслу.

– Значит, все, что тут нужно – сосредоточиться, верно? Да, я знаю, как оно действует – сколько раз видела, как отец ее это делает. И фора у меня наверняка должна быть: ведь Крыса всю жизнь была моей лучшей подружкой. И я всегда могла ее видеть. Ну, пока не погибла, верно? Пока не погибла и меня не воскресили в виде кровавой ведьмы. Она же – по-прежнему моя Крыса. А я – по-прежнему ее Гекара!

Однако чем больше она говорила, тем сильнее нервничала. Не в силах терпеть все это дальше, Крыса сказала госпоже Кайе:

– Не заставляй ее. Скажи ей, будто я вышла.

– Но…

– Пожалуйста. Прошу тебя.

– Прости, Гекара. Кажется, Крыса покинула зал.

Гекара разом расслабилась.

– Как жаль, что мы с ней разминулись.

У Крысы возникло определенное ощущение, что Гекаре известно о том, что ей позволили сорваться с крючка, и что она этому очень рада. Новообретенная неспособность увидеть Крысу встревожила кровавую ведьму – а то и напугала. В конце концов, если Гекара утратила это, чего еще она могла лишиться в минуту гибели?

– Да, очень жаль, что мы разминулись, – чуть тише повторила Гекара, не обращаясь ни к кому в отдельности. – Я так скучаю по ней, – с тоской прошептала она. – Она ведь – моя Крыса.

– Я – твоя Крыса, – шепнула Крыса в ответ, хоть и понимала, что Гекара ее не услышит.

По опыту ей было известно, что даже те, кому на время удается ее разглядеть, забывают ее лицо и голос всего через пару минут – если не секунд – после того, как утратят сосредоточенность. Сказать по правде, когда Крысы подолгу не бывало дома, ее начинала забывать даже родная мать, хотя Ари Шокта ни разу не признавалась в этом дочери вслух. Гекара же скоро забудет, что Крыса вообще существовала в ее жизни.

«Так что о разлуке со своей Крысой ей тосковать недолго».

Внезапно Крысе сделалось ясно: теперь, когда Гекара больше не в ее углу, о присоединении к Культу Ракдоса не может быть даже речи. То есть Ракдос отпадает. Орзовы – тоже. Выбирать остается только между Груулами и Селезнией. Пока и этим возможностям неизбежно не настанет конец. Потому что без Гекары у Крысы нет среди уроженцев Равники (тех, кто на Равнике и останется) ни сверстников, ни друзей, постоянно способных ее видеть. Одна только мать да крестный отец. И те неизбежно разучатся.

Гекара задержалась ненадолго. Госпожа Кайя здорово испортила ей настроение. Вскоре она колесом прошлась к двери и ушла, оставив Тейо в попытках ободрить Крысу, говоря разные разности, очевидно нацеленные на то, чтобы снова навлечь на себя ее насмешки.

Госпожа Кайя хранила молчание, и Крыса понимала: она размышляет о ее, Крысы, отверженности и одиночестве. Она такая участливая… и Тейо – тоже.

Однако Крыса твердо решила их не обременять. Старательно изображая на лице радость, она поболтала еще чуточку о фруктовых пирогах, нарочно припала к кружке с молоком так, чтобы под носом образовались белые «усы», а Тейо застенчиво указал на этакий непорядок, и вот, наконец, в зал снова вошла мадам Блез – препроводить всех троих на ночлег, по спальням.