Читать книгу Эволюция и подсознание. Как наше прошлое определяет будущее. Человек – дитя вселенной - Грегг Брейден - Страница 10

Вот уже сто пятьдесят лет человечество осмысляет представление о том, что человек лишь чуть больше простой пылинки во Вселенной или небольшая биологическая ветка в общей схеме живого. Карл Саган превосходно описал такой образ мышления, комментируя научные взгляды на наше место в космосе: «Мы обнаружили, что проживаем на незначительной планете под скучной звездой, затерянной в галактике, спрятанной во всеми забытом уголке Вселенной, где больше галактик, чем людей» [11].

Такого рода ограниченное мышление, продвигаемое научным сообществом, заставило поверить, что от нас мало что зависит, когда речь заходит о жизни в целом. Оно отделяет нас от мира, друг от друга, а в конечном счете и от самих себя.

Альберт Эйнштейн разделял это мнение о нашей незначительности, пока не столкнулся с доказательствами из квантовой механики, предполагавшей глубокую связь всех объектов. Эйнштейн просто не мог принять факт ее существования. Вне всякого сомнения, он прекрасно понимал значимость новых квантовых идей для науки, когда говорил: «Если квантовая теория верна, то это означает конец физики как науки» [12].

Его убеждения не позволяли ему принять саму идею, что мы живем в мире, где все вещи и все люди настолько связаны между собой.

Эйнштейн противился идеям новой физики еще и потому, что жить в мире с квантовыми связями означает признание нашей способности влиять на события в собственной жизни и неизбежную ответственность за результат. Твердое убеждение Эйнштейна о нашей жизни в несвязанном мире помешало ему достичь своей цель. Он страстно верил, что его исследования обязательно приведут к объединению всех законов природы, к «теории всего». Однако Альберт Эйнштейн умер в 1955 г., так и не дождавшись исполнения своей ускользающей мечты.

Поэтому мы, как наследники позиции Сагана и Эйнштейна о незначительности человека, нередко чувствуем себя беспомощными, сталкиваясь с жизненными трудностями и проблемами собственных организмов. Мы живем в мире разъединения, где все происходит именно так и в то время, когда того захочется нашему окружению. Стоит ли удивляться, что мы часто испытываем бессилие, наблюдая быстрое изменение мира? Кое-кто даже говорит, что он «трещит по швам»!

Вывод Чарлза Дарвина в середине XIX века об эволюции человека лег в основу рассуждений ученых о нашей незначительности, которые были озвучены позже, в начале XX века.

Теория эволюции основывалась на предположении, будто мы – последний результат в серии случайных событий, достоверность которых так и не была доказана или повторена, а сам факт, что мы до сих пор существуем, объясняется выживанием сильнейших. Однако теория, согласно которой именно в результате соперничества мы оказались там, где находимся сейчас, говорит о безнадежном тупике идеи конкуренции и конфликта. Она распространилась настолько широко, что многие считают, будто можно достичь наилучшего результата с помощью силы и на своей работе, и в сообществе наций.

На сознательном, а иногда и на бессознательном уровне установка на борьбу и конфликт проявляет себя ежедневно. Порой это происходит удивительными и неожиданными способами. Например, когда мы узнаем, что на наши уязвимые «кнопки» давят наиболее близкие люди, то даже самые благожелательно настроенные из нас могут вспылить, защищаясь с использованием болезненной тактики. На то есть свои причины.

С момента своего рождения и даже раньше, когда мы находимся в утробе матери, мы начинаем учиться жить в равновесии с миром, воспринимая мысли и чувства своих родителей. Например, по изменению голоса матери мы узнаем, когда внешнее окружение безопасно, а когда нет. Мы учимся распознавать химические вещества, связанные со стрессом, и вещества, связанные с удовольствием. Мы видим связь этих веществ с внешними голосами, звуками и переживаниями родителей.

Если только нам не выпала удача родиться в семье здравомыслящих воспитателей, то реакция наших родителей на окружение основана на порочных представлениях, которые они позаимствовали в ранние годы от своих отцов и матерей. Именно такие шаблоны, пришедшие к нам от других людей, часто старшего поколения, становятся и нашими собственными.

Поэтому когда во взрослом возрасте мы чувствуем какую-то угрозу, то именно через эти шаблоны наш ум посчитает нужным действовать для нашего выживания. Они заявляют о себе, они привносят разного рода убеждения, жестко связанные с нашим бессознательным. Самое главное, что эти убеждения нередко коренятся в историях и переживаниях других людей.

Станем ли мы гневно реагировать из-за представления о выживании сильнейших? Или же наш отклик будет взвешенным и честным, а для этого важно гораздо больше знать о нашей связи с окружением, включая и людей, которые нами манипулируют?

По правде говоря, я не предлагаю считать любую из реакций правильной или ложной, хорошей или плохой. Я попросту говорю, что они не лгут. Независимо от того, во что мы верим, реакция в такие сокровенные моменты в точности говорит о наших подлинных убеждениях. Все дело в том, что истории, которые нам рассказывают в наши наиболее впечатлительные и уязвимые детские годы, формируют у нас самые прочные убеждения. История нашего происхождения играет здесь не последнюю роль.