Читать книгу Проект «Изменение личности» - Григорий Анатольевич Тюренков - Страница 4

Тигр превращается в кролика

Он открыл глаза. Перед ним расплывались стены, воздух в бетонном кубе стал густым. Дышать было тяжело, и он приподнялся на локте.       Он открыл глаза. Перед ним расплывались стены, воздух в бетонном кубе стал густым. Дышать было тяжело, и он приподнялся на локте. Ничего не изменилось. Все те же серые стены, пару косых лучей падают на пыльный пол сквозь щели в решетке. Гурам прошел к окну и приподнялся на носках, чтобы вдохнуть глоток свежего воздуха. Он потерял счет дням и неделям. Возможно, сегодня его выпустят в общую камеру до суда, если о нем не забыли. Паника вновь начала сдавливать горло, кровь прилипла к лицу, бешеная ярость выплеснулась из глотки:

– Суки!!! Вы забыли меня, а??? Где вы, мать вашу так???

Вдруг за тяжелой стальной дверью послышалось оживление. Гурам не поверил своим ушам.

– Может быть меня уже глючит? – подумал Гурам и прильнул ухом к холодной стали.

Топот множества ног приближался. Бандит чуть не закричал от радости. Сердце колотилось в районе горла.

– Лучше в камеру, чем здесь, с говорящими стенами!!! – с облегчением подумал бандит.

Патарашвили даже решил изобразить пример послушания и кротости и вернулся на кровать, но потом резко вскочил и заколотил кулаками в дверь:

– Ну что вы так долго??? Выпускайте, быстрей!!!

Он боялся, что они пройдут мимо, и больше он никогда в жизни не выйдет из этой давящей на психику, коробки. Но он ошибся. В замочной скважине затрещали ключи, дверь распахнулась. Перед ним стоял красный, как помидор Бураков. Справа и слева – по два широкоплечих конвоира, с дубинками в руках, а позади них неизвестный мужчина в сером дорогом костюме. От него исходил тонкий запах «Лакост», который мгновенно убил все посторонние запахи. Гурам ни разу его не видел, и даже примерно не мог представить, кто этот пижон. Но на инстинктивном уровне почувствовал – от него зависит вся его дальнейшая жизнь!

– Может адвокат? – лихорадочно соображал Патарашвили, когда двое конвоиров взяли его на залом и вывели в коридор.

– А, завтра же суд! – вспомнил уголовник и ухмыльнулся.

– Значит, зашевелились, падлы! Панцирь постарался! Кто же еще? Быстрее короновать хотят! – развеселился грузинский «бригадир» и быстрее засеменил ногами, поспешая за ведущими его «волкодавами» внутренних войск.

В камеру его не вернули, а вместо этого потащили вверх по лестнице, в сторону санчасти. Сзади постукивали каблуки Буракова и неизвестного мужчины, которые шли в нескольких шагах и вполголоса о чем-то говорили. Гурам не мог разобрать ни одного слова, но понял – разговор они ведут о нем. Мозг лихорадочно соображал. Процессия остановилась возле входа в санчасть, начальник вместе с собеседником зашли в кабинет. Гурам не знал, зачем его сюда привели, но возвращаться обратно в ШИЗО не хотел, поэтому стоял молча.

– Сейчас бы покурить! – мечтательно подумал Патарашвили.

Он не курил почти две недели, даже подумал что бросил, но сейчас руки тряслись как у алкоголика, до безумия хотелось впустить в легкие тяжелый дым. Что его ждет в кабинете, он не знал, и это ожидание неизвестности пугало все больше…

Наконец дверь распахнулась. Невысокая полная блондинка в белом халате мотнула головой, и его завели в кабинет. Здесь было светло, на окнах не висели решетки, пахло больницей. Возле стены стоял пожилой врач с узкими очками на горбатом носу и настраивал плазменную панель. Посреди комнаты стоял металлический стул, прибитый к полу. На ручках висели кожаные ремни. Гурам отшатнулся, но четыре крепкие руки посадили его на стул.

– Суки, вы меня на электрический стул привели? По какому закону действуете, пидоры?! Адвоката сюда!!! Убивают!!! – заверещал бандит, но ремни затянулись на волосатых запястьях и он оказался прикованным намертво.

– Да кому ты на хер нужен, дурачок?! Ты что плохих фильмов насмотрелся? – рыкнул Бураков и усмехнулся.

– Гражданин Патарашвили, сейчас мы проведем над вами небольшой опыт. Ничего плохого с вами не случится, поэтому не бойтесь и просто делайте то, что мы вас попросим! Лады? – спросил врач и улыбнулся открытой улыбкой.

Но на матерого уголовника это подействовало как тряпка на быка.

– Хрена ты мне лечишь, «лепила»? Какой опыт? Я тебе что, кролик что – ли? Давайте адвоката сюда, и в «хату» ведите! – грозно прошипел Гурам и отвернулся к окну.

Профессор наладил монитор, подключил наушники, и натянул на косматую голову заключенного. Гурам дернулся, но ремни на руках затянулись еще сильнее. Поролон с двух сторон плотно прижался к ушам, и попытка дернуть головой, чтобы скинуть их не увенчалась успехом. В мозг ударила звенящая мелодия, напоминающая колокол, потом сменилась ровным эхом, и Гурам начал слышать голос. Он не был похож ни на один из всех, что он слышал. Он был тихим, но бандит слышал каждую букву, каждую команду. Неизвестный в наушниках будто проник в его мозг, и пытался донести до него всю неправедность его жизни. Этот голос мог принадлежать священнику или инспектору по делам несовершеннолетних. Только его монотонность заставляла усомниться в его человеческой природе. Через несколько минут голос будто стал частью его. Мысли в его голове и были тем, что он слышал. Профессор зашел за спину подопытного и нажал кнопку на пульте. На огромном экране появился ярко – желтый шар, напоминающий солнце. На его фоне было написано – ЖИЗНЬ. Дальше картинка сменилась на горный пейзаж со стекающими в ущелье тоннами воды. В воду падало слово – ДОБРО. Далее пляж с накатывающей на желтый песок пеной волн. Вместе с волнами на берег выбегало слово – СОСТРАДАНИЕ. Все это время в наушниках дублировались команды, которые Гурам не мог разобрать, но четко понимал, что от него требует металлический голос. Картинки сменялись, перемешивались в порядке, Патарашвили устал и решил прикрыть глаза. Голос улетел в бездну, вокруг стало очень спокойно и тихо. Бандит провалился в глубокий сон. Куйбышев вытер платком вспотевший лоб и перевел дух. Первый этап закончен. Осталось дождаться когда «кролик» проснется и дать ему поощрение.