Читать книгу Китайский аванпост - Григорий Быстрицкий - Страница 3

Голова болела так, что лучше бы он и не просыпался. Повернуть её и посмотреть вбок не получалось. Он лежал на спине и смотрел в потолок. Пытался вспомнить вчерашнее, но, кроме холодной воды в туалете, ничего не припоминалось. Поводил рукой по дивану – рядом никого не было. Другую руку опустил вниз, нащупал открытую бутылку «Боржоми», жадно допил, не в силах поднять голову и обливаясь, и снова заснул.

Второй раз проснулся от крика горничной. Он повернулся в попытке разыскать воду и на полу, рядом с пустой бутылкой, увидел поварской секач, обильно покрытый засохшей кровью с пучком седых волос. Мысли двигались медленно, наличие секача он связал с пустой бутылкой, вспомнив, как она при падении обо что-то звякнула…

* * *

Кто бы мог подумать, что за короткое время его жизнь так может измениться? Всего-то год назад он и не представлял, что начнёт выпивать и вести такой отвратительный образ жизни. А уж о том, чтобы вот так ужраться, как последний алкаш, о таком он даже помышлять не мог.

Григорий Каледин, двадцати двух лет, студент первого курса факультета бизнеса и менеджмента Высшей школы экономики, – юноша с очень непростой судьбой. Его мать пятнадцать лет назад погибла в автокатастрофе. Отец, Каледин Антон Григорьевич, известный в 90-х как безжалостный и циничный бандит, ставший в 2010-х годах солидным, богатым бизнесменом, воспитывал двух сыновей от разных браков. Младший из них, Гриша, о прошлом отца не догадывался. Старший, Слава, узнав о бандитском прошлом папаши, задумал поиграть на этом.

Первая жена Антона Каледина, мать Славы, сошла с ума и умерла. Её мать, тёща Каледина, Нина Марковна Полянская, в прошлом была опытным военным хирургом. Среди братвы, которой помощь врача в те бандитские времена требовалась тайно и постоянно, оказалась в большой цене и уважении. Она проживала в доме Калединых, пытаясь воспитывать мальчиков. Женщина властная, всё про старшего Каледина знавшая, она не боялась, не стесняясь в выражениях, высказывать все свои претензии зятю и его последней жене – молодой Виктории. Бандит Каледин её побаивался.

В девятнадцать лет Гриша ушёл из отцовского дома. Сводный брат по каким-то своим соображениям не посвятил его в особенности биографии их отца. Но и без этой информации Гриша с раннего детства с трудом выносил постоянное бульдозерное давление, с которым отец пытался строить сыновью жизнь согласно своим представлениям. Когда охрана с шести лет возила его на теннис, он не протестовал, хотя с большим удовольствием играл бы в баскетбол. Когда отец заставил его носить очки с сильными диоптриями для уклонения от армии, он подчинился, хотя не видел ничего страшного в службе. К тому же с хорошей игрой на ударных инструментах он заручился тогда согласием знакомого дирижёра на зачисление в оркестр Черноморского флота.

Но, когда отец объявил, что Гриша должен идти в экономику для продолжения святого дела семейного бизнеса, сын порвал связи, устроился сначала санитаром в больницу, потом помощником к богатому инвалиду Барскому, который, как и Гриша со своими диоптриями, инвалидом оказался ложным. Это выяснилось позже, а пока Гриша честно трудился и был спокойным, надёжным и добросовестным помощником. Жили они вдвоём в особняке Барского, где в подвале была оборудована настоящая студия с полным комплектом ударных инструментов.

Более года назад брат Слава убил их общего отца в надежде завладеть крупным наследством. Молодая отцова жена Виктория быстренько смылась, прихватив платиновую кредитку убиенного, и обещала вернуться с адвокатами.

Гибель родного отца от рук собственного сына и брата подействовала на Гришу как нокдаун. Он остался с Ниной Марковной в огромном доме с не осознанным ещё богатством. Он не мог понять, принять, поверить в реальность случившегося, но вместе с тем порядочность, надёжность и рассудительность, а также поддержка почти родной бабушки позволили ему не раскиснуть. Гриша довольно быстро собрался, пригласил через единственного знакомого ему из отцовской империи Саврасова ключевые фигуры: вице-президента по экономике и главного юрисконсульта – велел им пока продолжать намеченное и не делать резких движений.

При этом разговоре Нина Марковна добавила: «Не вздумайте фестивалить! Я вас как облупленных знаю, а вы – меня. Церемониться не стану, мигом за Антошкой пойдёте! Ты, Саврасов, головой отвечаешь за порядок, а я уж за тобой послежу…»

Потом она сделала пару звонков, наняла репетиторов, и вскоре Гриша поступил в ВШЭ на платное отделение. Так в его жизни произошёл второй крутой поворот.

* * *

– Извини, ты Каледин? – У выхода Гришу остановил худощавый парень в очках и аккуратном костюмчике. На вид ему было под тридцать, он смотрел на высокого студента строго и пристально.

– Я Каледин, а вы кто?

– А я аспирант Головин Евгений, можно Женя. Да ты не напрягайся, я по простому делу…

– Чего это мне напрягаться? По простому, по сложному – мне всё равно. Чем обязан?

– Самостоятельный… это хорошо, – неожиданно оживился Женя. – На курсе сказали: ты на ударных играешь.

– Поигрываю, – в тон ответил Гриша. – А ты что, в оркестр меня пригласить хочешь?

– Ну уж, положим, не в состав, он у нас несколько лет не меняется. А попросил бы тебя сыграть пару вечеров, пока наш ударник вернётся.

– И на этом спасибо! С удовольствием поиграю. – Гриша сразу проникся симпатией к творческому аспиранту. – А ты на чём играешь?

– Играл на саксе-альтушке, теперь я в группе вроде как импресарио…

Так они познакомились и вроде как задружили. На курсе, где Гриша явно выделялся и возрастом, и комплекцией, и независимостью от родительского содержания, у него в смысле дружеского общения образовался некий вакуум.

Потом они ещё больше сблизились на теннисном корте. Евгений входил в любительскую лигу парной игры, где серьёзные, высокопоставленные мужики старались выбрать себе в партнёры опытных игроков. Десятилетний Гришин стаж давал много преимуществ его паре, что выливалось в систематический солидный заработок. В этой лиге постоянно разыгрывались платные турниры, причём взносы делали менее опытные ведомые в паре – те самые «шишки» и «тузы» с бескрайних московских чиновничьих угодий.

Вопрос денег для Гриши не стоял, поэтому он старался не закрепляться с определённым партнёром, что образовало некоторую конкуренцию за него среди тузов. Евгений, тоже в прошлом получивший профессиональную теннисную подготовку, играл с постоянным партнёром – замом главы чего-то там. Гриша толком не понял, то ли округа, то ли района.

* * *

– Жень, мне с тобой посоветоваться надо по делу. Есть время? – Гриша пришёл на кафедру.

– Только освободился, но страшно хочу жрать. Покормишь в приличном месте, а я тебе любой совет дам? В рамках своей компетенции, разумеется.

– Согласен. Если особо не спешишь, поедем к «Украине», там клёво.

Они вышли на улицу, и Женя стал вызывать такси.

– Не надо. Машина уже едет, – остановил его Гриша.

И действительно, тут же рядом появился скромный «киа рио», и водитель сноровисто открыл обе двери.

– Извини, я впереди сяду, ноги не умещаются, – смутился Гриша.

– Без проблем, машина хорошая, правда, не по твоей комплекции…

– Давай турниров побольше – я авто покрупнее куплю.

По дороге Женя поинтересовался, что за дело совета требует, на что Гриша бросил: «Да ерунда, за обедом поговорим».

* * *

– Понимаешь, на меня неожиданно свалилась целая империя моего погибшего отца. – Они сделали заказ, и теперь можно было приступить к разговору. – Кроме бабки, к тому же неродной, у меня никого нет, и я не очень понимаю, что мне со всем этим делать.

– Не знал, что твой отец погиб, извини! Ты, значит, полный сирота, раз одна бабка? Очень жаль…

Они замолчали, думая каждый о своём. Женя порывался что-то рассказать, но не решился. Потом, словно очнувшись, он спросил:

– А что за империя такая? По тебе не скажешь. Может, мы по-разному понимаем это слово? – Он внимательно посмотрел на приятеля. – Я знаю пару мажоров, так за сто километров видно, что у их папаш есть империи. Шаурмой те торгуют или субарендой занимаются, а может, и бензин продают – неважно. Важно, что бабло есть, и это очень наглядно и старательно демонстрируется.

– Да, конечно! Мне вся эта мажорская показуха противна с детства, как папа меня начал подводить к ней. Все условия создал, а я до сих пор не понимаю, зачем эти демонстрации. Я вон даже для занятий специальную машину купил, неудобно щеголять перед сокурсниками. Хотя в гараже стоит штук пять крутых тачек, я даже точно не знаю, какие именно марки.

Женя с интересом уставился на приятеля.

– Слушай, давай по порядку. Ты что, наследство неожиданно получил?

– Ну, так вышло, – уклончиво ответил Гриша, – не в этом дело. Отец оставил огромный, как я начал сейчас понимать, разношёрстный и раскинутый по разным регионам бизнес. У него большой штат управленцев, юристов, экономистов, целая армия охранников и всё такое. В своё время он меня заставлял на экономику идти, чтобы потом по наследству всё это хозяйство держать под контролем, но я тогда сразу из дома убежал…

– На барабанах играть?

– Ну, типа того… Что угодно, лишь бы этой хернёй не заниматься и быть свободным. Но не вышло. Теперь вот сам в школу пришёл, приходится разбираться. Но я пока выучусь, там всё рухнуть может…

– Да уж, без контроля там наворотят дел, оглянуться не успеешь…

– И я про то же! Но я-то пока «зелёный», а ты давно окончил, к тому же аспирант. Может, что посоветуешь?..

Некоторое время они занимались большим блюдом, где на ледяной подушке покоились камчатские устрицы в орнаменте разного сорта креветок. Женя запивал дары Дальнего Востока французским белым вином, а Гриша – более демократично, тёмным нефильтрованным пивом.

– Давай так, – Женя бросил салфетку на стол, – прежде всего надо сделать «дью дилидженс».

– Чего-чего? – поперхнулся пивом студент.

– А, неважно, – снисходительно отмахнулся аспирант. – Надо провести широкий аудит всех закоулков бизнеса твоего отца, составить подробную картину: со всеми особенностями, перспективами, рисками, связями, персоналом и так далее.

– Ну, вроде так, – неуверенно протянул студент.

– Так, так, – глаза аспиранта уже загорелись. – И ты попал в точку, обратился по правильному адресу. Знаешь, почему?

– Пока не очень…

– Потому что, – победно воскликнул аспирант, – у нас на кафедре мы соберём лучших ребят, тебя пригласим, чтобы в курс входил, составим группу и выдадим такой результат, которому признанные международные агентства позавидуют! В консультанты позовём наших известных преподавателей, а на саму работу поставим штамп университета. А результаты – разумеется, без привязки к адресу бизнеса – наши ребята используют в качестве дипломных проектов!

– Как это сделать практически?

– Хороший вопрос, студент! Практически ты велишь своему президенту, или кто там у вас право подписи имеет, заключить с университетом договор. Цена наших услуг будет значительно скромнее, нежели в топовых аудиторских агентствах. На основании договора мы будем иметь право изучать все направления твоего бизнеса.

* * *

– Григорий! – послышался в телефоне бодрый голос Жени. – Сегодня вечером на кафедре собираем мозговой штурм. Будем подводить итоги по трёхмесячному аудиту твоей бизнес-шаланды. Смотри не проколись: ребята не знают, что хозяин заводов и пароходов и скромный первокурсник – одно лицо.

Общая картина бизнеса после всестороннего изучения выглядела так: коротко такого рода бизнес называется «купи – продай – в аренду сдай». Никакого креатива, новых технологий или изобретений не наблюдалось. Бывший хозяин – а это установлено доподлинно – крутой в 90-х бандит, хватал, отжимал, отбирал, принуждал к продаже всё, что под руку попадало. Получился винегрет из раскинутых в разных частях Москвы и области магазинов, автомастерских, автосалонов, ресторанов, клубов и мест подозрительных увеселений, долей в крупных торговых и фитнес-центрах и салонах красоты.

Вся эта махина централизованно не управляется и не координируется, на местах сидят управляющие, основной задачей которых является сдача прибыли владельцу. Проблемы с законом они решают самостоятельно, на местном уровне, и проблем этих, судя по документам, более чем достаточно. Очень неинтересный, по мнению молодых управленцев, полукриминальный и малоперспективный бизнес.

Женя посмотрел на сникшего Гришу и спросил экспертов:

– Так строительством вроде занимаются?

Тут же встала девушка, Дорохова Наталья с четвёртого курса, и объявила, что её группа досконально разобралась со строительным сегментом компании. На примере строительства в 2005-м якобы элитного дома на Кутузовском Наташа подробно разложила схему грязного бизнеса, которую пытаются протолкнуть и сейчас.

Сама компания ничего не строила, у неё и специалистов таких нет, не говоря уже о материально-технической базе. Такой бутафорский застройщик нанимал профессиональных строителей и зарабатывал где только мог. Использовал дешёвые материалы и китайскую сантехнику, что резко отличалось от многообещающих картинок в Интернете, незаконно присваивал общедомовые площади с последующей их коммерческой распродажей и вообще вёл себя на объекте самым скотским образом, пользуясь отсутствием ещё не въехавших жильцов. «И не удивляйтесь, господа, – заключила Наташа, – такие дикие штуки при Лужкове проходили часто».

Таким образом, Гриша понял, что бизнес ему достался бестолковый, неуправляемый и с большим криминальным душком. С точки зрения будущих управленцев, это и бизнесом-то назвать нельзя. Он поделился своими открытиями с Ниной Марковной, и та подтвердила, что от такого бандита, как его, прости господи, отец, другого ожидать не приходится.

Кафедра свою работу выполнила, готовилась сдать отчёт, но Гриша не удовлетворился. После приватного разговора с ним Женя объявил группе, что клиент хочет заказать дополнительную работу – по оценке всех составляющих бизнеса. Группа обрадовалась: помимо прибавки к гонорару появятся новые материалы для дипломных работ и опыт практического бизнеса.

В том разговоре Женя убедил приятеля начать готовиться к избавлению от неэффективных активов. Продать надо с умом, учил аспирант, и всё подготовить, чтобы возможный покупатель увидел эффективность. Например, более-менее известно, сколько стоит здание, но продаётся не только оно, а бизнес, который здесь организован. Поэтому надо создать толковый бизнес-план, нарисовать перспективу и будущую прибыль. Работы много, но все ребята готовы вкалывать.

А после продажи? А после продажи, дорогой теннисист, барабанщик, начинающий бизнесмен, выберешь сам: поместить деньги в надёжный банк и получать проценты с депозитов, купить акции перспективного предприятия или создать новое дело и инвестировать в него. Но сначала надо продать, консолидировать деньги – и процесс этот быстро не закончится.

На семейном совете Гриши с Ниной Марковной было решено, что такой подход разумен.

* * *

– Ну всё, Светик, первый этап закончен блестяще!

Женя полулежал на диване с бутылкой кефира. Стройная девушка с васильковыми глазами и оранжевой причёской крутила педали велотренажёра в коротких оборванных шортах. Не оборачиваясь и не сбавляя темпа, она с сомнением заметила:

– Как-то подозрительно легко у тебя получается. В вуз вдруг пожелал поступить – и именно в твой, доверился именно тебе…

– Тут просто повезло. – Он обожал сестру и всегда удивлялся её вполне взрослой и трезвой оценке. – Но всё-таки давай не спеша рассуждать, тут ошибиться никак нельзя…

Они жили вдвоём в двухкомнатной скромной квартире в центре Москвы. Когда погибли родители, Жене было чуть больше десяти, а маленькая Света только ходить научилась. Их забрала к себе одинокая тётка, сестра матери, которой на старости лет родители подарили эту квартиру. Через десять лет тётка умерла, и Женя, к тому времени студент, практически в одиночку вырастил сестру.

Теперь эта толковая, красивая и совсем не выпендрёжная особа училась в театральном, куда поступила самостоятельно, без всяких блатов, пройдя огромный конкурс, притом на бюджетное отделение. В удачное артистическое будущее Женя в принципе не верил чисто из математики: где столько ролей взять?.. Но сестру не отговаривал, полагая, что она сама разберётся со своей карьерой.

Жили они скромно, но интересно, о чём свидетельствовала обстановка. В большой Жениной комнате спортивные причиндалы – ракетки, горнолыжные ботинки, мотокостюм Светы, похожий на сброшенную чешую, велотренажёр – соседствовали с приличной библиотекой, саксофоном на подставке и парой стоящих картин на стенах.

В комнате Светы было больше книг по театру и элементов реквизита. Был даже старый баян, на котором она выучилась сносно играть для короткого эпизода в студенческом спектакле.

– Да, всё складывалось как нельзя лучше, – продолжил брат, – когда этого упыря кончили, да ещё не кто иной, как его старший ублюдок, наша задача упростилась. Остался только младший, которого бабка, надо полагать, убедила, а потом и устроила в вуз. В какой, вопросов нет – понятно, в самый престижный. На платное отделение попасть не так уж и сложно при её-то обширных связях.

Убедившись, что сын Каледина поступил в универ, где сам Женя после окончания стал аспирантом, он не стал спешить. Проследил за образом жизни, узнал увлечения парня, дождался, пока в их оркестре временно выбыл ударник, и только тогда вполне логично подъехал к нему.

Потом повезло ещё с профессиональной теннисной подготовкой Гриши, а затем вышло так, что и посоветоваться одинокому парню было не с кем.

– Но мы ведь не будем ему мстить? – остановилась и развернулась сестра.

– Что значит «мстить», Света? Вендетта, кровь за кровь? Если ты об этом, то, разумеется, нет. Эти подонки сами в крови захлебнулись. А мы только разорим остатки этой семейки, как это сделали с нами. По меньшей мере своё заберём…

– А ты завод папин видел?

– Конечно, я же там аудит проводил. Завода, естественно, никакого нет. Примитивный бандит разве может производить что-нибудь полезное? Вся территория без особых изысков перестроена под лофты, рестораны, ВИП-сауны и прочие воплощения бандитских фантазий.

– А оборудование, технологические линии?

– Даже следов не осталось. Продал, сволочь, всё.

После душа Света решительно заявила:

– Я хочу увидеть наследника бандитского состояния.

– Ну, это просто. Через пару дней я с ним обедаю. Приходи с подругой или с кем хочешь, сядете за соседний столик. Знакомиться, по-моему, ещё рано.

– Почему?

– Не знаю. Давай пока не спешить. Всегда ведь успеешь познакомиться…

* * *

После тренировки на кортах Женя со своим партнёром и Гриша поднялись в кафе.

– Григорий, – седовласый, моложавый, подтянутый чиновник со всеми признаками сибаритствующего бездельника отпил морковного сока и снисходительно оглядел теннисистов, – моя начальница хочет с тобой познакомиться.

– Она меня знает?

– Ну, слушай, с твоими спортивными подвигами ты становишься знаменитым…

– Она – на всякий случай – глава администрации, – Женя назвал район в Подмосковье.

Когда прощались, Гриша спросил приятеля:

– На кой она мне нужна? Ещё на работу к ней ехать…

– Не торопись с выводами. Если соберёшься вдруг свой бизнес делать, мало ли как сложится, такие люди очень полезными оказаться могут.

* * *

В кабинет высокой чиновницы его провели сразу. Хозяйка, энергичная дама в возрасте, в дорогом костюме, очках от «Армани» и с короткой стрижкой густого белого ёжика, пригласила за маленький столик:

– Григорий Антонович, спасибо, что приехали! У меня к вам дело…

В этот момент дверь резко отворилась, и в кабинет стремительно ворвалась высокая яркая девица лет двадцати пяти.

– А вот, собственно, и само дело, – усмехнулась чиновница.

– Всем привет! – бросила на ходу девица, ногой отодвинула стул, уселась против Гриши и не мигая уставилась прямо в его зрачки.

– Знакомьтесь, это моя дочь Елизавета, а это Григорий – не просто богатый бездельник, с какими ты привыкла время проводить, и не бездельник вовсе, а талантливый теннисист…

Дочь чиновницы на тусовке поспорила с молодящимися бюрократами, что вложится в домашние чемпионаты и всех их обдерёт в парных играх. Сама Лиза теннисом занималась несколько лет, но ей нужен опытный партнёр. Чиновница просит Гришу быть партнёром, взносы оплачивает она, денежные призы – пополам.

– Я вообще-то две трети получал. В последнее время… – снисходительно начал Гриша.

– Ты не жлобись, не знаешь ведь, как я играю. Сначала давай выиграем пару турниров, – перебила решительная Лиза.

Так они познакомились и начали регулярные тренировки и выступления.

Грише таких девушек раньше встречать не приходилось. В ней совмещалось, казалось бы, несовместимое. Хорошая спортивная форма сочеталась с временами просто непрерывным курением, и, как позже выяснилось, она была не прочь частенько и выпить.

В суждениях была резка и безапелляционна, недостаток знаний по предмету восполняла находчивостью, хорошей памятью, логикой и напором, свойственным сильным натурам.

Одевалась и вообще обращалась со своим имиджем вольно и без предрассудков: то подлетала к теннисному центру на «мини купере» в каком-то рванье, то её привозил водитель на лимузине, охранник открывал дверь, а она была разодета как на биеннале в Венеции.

С самого начала она заняла лидерскую позицию в их отношениях. Гриша пытался увернуться от ненавистной с детства плотной опеки, доказывал, что он лучше знает и нечего тут им руководить, но быстро получил в ответ:

– Так. Что за бунт на корабле? Ты, мальчик, меня младше и слушай опытную тётю. Во время игры – да, ты паровоз, я тебе подчиняюсь. Заметил, наверное? А во всём остальном – уж извини, я лучше знаю…

Где-то в глубине души Гриша понимал, что это, конечно, не отцовский бульдозерный случай. Красивая, эффектная, за словом не то что в карман не полезет – моментально и остроумно реагировала, на корте честно трудилась, не носилась тупо, а головой думала, самообладания никогда не теряла. Такой Лизе не грех иногда и подчиниться, тем более такому неконфликтному и невоинственному парню…

Как-то, разделив очередной выигрыш, она спросила:

– Сейчас, наверное, барышню свою угостишь мороженым, а остальное на сберкнижку положишь?

– Нет у меня никакой барышни, я бабушке деньги отдаю. Ты что, думаешь, это самая большая сумма, которую я видел?

– А бабушка в чулок складывает? – не унималась насмешница.

– Тебе это так интересно? Что бы я ни сказал, всё время шутишь. А ты крутая, я смотрю…

– Так, я поняла. Шуток не понимаем, подруги нет, общественное развитие на нуле, надо спасать чела.

– Себя спасай… – бросил Гриша, поднял сумку и собрался к выходу.

Она обежала его и встала впереди.

– Стоять! Ну правда, Гриш, – тут же смягчилась, – чего ты обижаешься, как ребёнок?

– С чего это мне обижаться?

– Ну и молодец! – Неожиданно она чмокнула его в слегка заросший подбородок, ловко дотянувшись. – Поехали лучше отметим победу.

– Куда это?

– Ну, мест достойных полно в Москве. Тут главное – как ехать…

Они уже вышли на улицу.

– В смысле?

– В смысле, я сегодня с водителем, – она кивнула на подъехавший «мерседес». – А твоя машина где? Ты сам за рулём?

– Нет, не очень люблю водить, – он указал на стоящий рядом «киа рио».

– Ой! Чтой-то у нас за сиротская тачка такая? Случаем, не у поварихи нашей одолжил?

– Ладно тебе, угомонись! Тачками ещё тягаться будешь…

– И то правда, чего это я? – Она дождалась, пока водитель вышел и открыл заднюю дверь. – Ты свою сумку к себе брось, а сам со мной садись. Водила твой пусть за нами едет.

* * *

Между тем работа группы студентов-дипломников начала давать результаты. После творческого подхода к оценке объекта было легче убеждать покупателей. Те, и сами-то не больно искушённые в экономических и рекламных тонкостях, с уважением рассматривали графики развития бизнеса по годам, понимали, что у продавца серьёзный подход и он не торгует только недвижимостью, он продаёт её вместе с хорошо организованным бизнесом.

После весьма выгодных продаж десятка объектов Гриша с одобрения Нины Марковны назначил Евгения Головина директором по экономике. В главном офисе бывшей империи Антона Каледина теперь расположился управляющий мозговой центр, которому обязаны были подчиняться все директора дочерних компаний. Они и раньше подчинялись Антону, но через начальника службы безопасности Саврасова и только в смысле своевременной и желательно в полном объёме сдачи заработанных денег. Теперь указания исходили от директора по экономике, а Саврасов должен реагировать на непослушание. Впрочем, и эта палочная система очень скоро стала ненужной, поскольку грамотно поставленный финансово-экономический контроль был гораздо эффективнее криминально-принудительного.

Реализовав основную часть бизнесов и сосредоточив вырученные средства на депозитных счетах топового банка, Гриша столкнулся с необходимостью принятия решения о будущем.

– Что у нас осталось? – спросил он Женю в его кабинете в центральном офисе.

– Пяток заправок в пределах МКАД и территория со строениями бывшего завода. С заправками вопросов нет, пока они исправно дают прибыль, но при нашем желании они влёт уйдут. Покупателей полно.

– А завод?

– С ним интереснее. – Женя встал и подошёл к окну. – В 90-х там выпускалась уникальная продукция…

– А теперь? – Гриша уже вошёл во вкус управления бизнесом, но практики ещё не было. Поэтому он не акцентировался на вопросе о продукции, его больше интересовал настоящий день.

– А теперь там лофты, рестораны, кафешки, ещё какая-то дребедень… – Женя тоже не стал распространяться насчёт продукции. – Перестроили завод под запросы бездельников.

– И кто это сделал?

– Это ты мог бы спросить у своего папы, теперь только Саврасов ответит. И то сомневаюсь, что вразумительно.

Женя подошёл к комоду с полированным верхом, на котором были установлены различные сувениры и подарки. Выделялась качалка нефти под золото – традиционный подарок владельцев бензоколонок, которые норовили походить на нефтяников.

На другом подарке Женя оттянул один из пяти металлических шариков, отпустил, и крайние шарики начали поочерёдно отскакивать от группы, издавая клацающие звуки. Некоторое время эти угасающие щелчки нарушали тишину кабинета.

– Жень, ты сядь! У меня более важный разговор к тебе есть. – Гриша дождался, когда его главный эксперт сел напротив. – Давай прикинем, что дальше делать будем.

– Извини, но я опять должен встать. – Женя подошёл к доске с фломастерами. – Так будет нагляднее.

Он разделил белое поле на три части, в левой нарисовал круг с единицей внутри и написал «депозит».

– Мы разместили всю выручку под шесть с половиной процентов годовых. Это приносит в месяц около пяти миллионов рублей. Грамотнее было бы купить доллары и евро, по трети от всей суммы, но при этом снизится доход, поскольку проценты на валюте существенно меньше.

– Ну допустим. И что? Что дальше делать? – Гриша смотрел на добавленную красным фломастером надпись «5 млн руб./мес.», пропустив мимо ушей замечание о валюте.

– А ничего не делать. – Женя положил фломастер и сел в отдалении, с краю длинного стола. – Уволишь весь персонал, в том числе и меня, оставишь личную охрану, водителей, по дому нужных людей, будешь тратить на всё про всё аж один миллион, на остальные четыре будете с Ниной Марковной жить, горя не зная.

– Как так? – не понял наследник.

– Ну вот так: можешь тратить по сто тридцать три тысячи рублей каждый день месяца. Что тут непонятного?

Тут уже встал Гриша. Подошёл к шарикам и снова запустил затухнувший механизм. Он заворожённо смотрел на отпрыгивающие шарики, потом повернулся:

– Понимаешь, деньги эти не я заработал. Они не мои и добыты разными сомнительными путями…

– Ну так отдай их в детский дом! – не стал дожидаться дальнейших объяснений экономист. – Или фонд благотворительный открой, пригласи известных актёров. Они будут слёзы у публики выжимать, а разные прохиндеи вокруг будут слаженно твой фонд разворовывать…

– Не так уж всё там страшно, в этих фондах. Хотя я, честно говоря, ничего об этом не знаю. – Гриша ещё раз оттянул крайний шарик, и система снова воспряла духом. – У тебя на доске много чистого места осталось…

Женя понял, взял фломастер другого цвета и нарисовал в среднем столбике круг с цифрой 2 и написал ниже: «Вложения в чужой бизнес».

– Поясни, – попросил Гриша, вернувшись на своё место.

– Есть известные, надёжные компании с прозрачным, перспективным бизнесом. На российской бирже торгуются их акции. – Женя нарисовал число 20. – Купить много акций такой компании и, если повезёт, через год или раньше на росте можно продать с наваром двадцать процентов. А можно и не продавать, просто внимательно следить за состоянием компании.

– Ну а в итоге? Какая основная цель всех этих телодвижений?

– Фактически получать не пять, а десять-пятнадцать миллионов в месяц. Ну что ты как маленький, Григорий? Не знаешь, из-за чего все крутятся?

– Да знаю я, но как-то это всё пошло после моего подвала с барабанами… – Он подошёл к доске. – Давай последнюю колонку!

Женя сменил фломастер на красный, нарисовал жирный круг, внутрь поставил тройку, а внизу энергично написал «собственный бизнес» и подчеркнул двумя размашистыми, стремительными линиями.

– Как? – удивился Гриша. – От одного избавляемся и тут же открываем другой?

– От чего мы избавляемся? – Женя обиделся. – От «купи-продай»? Это разве бизнес?

– Отец вроде считался крутым бизнесменом…

– Я тебя умоляю, забудь! – Женя опять завёл шарики, и они с минуту отщёлкивали возникшую паузу.

Потом Гриша резко остановил их, встал напротив Жени у доски с вопросительным видом.

– Надо создать свой, единый, цельный, полезный для общества и прибыльный для себя, новый бизнес.

Гриша несколько озадачился от количества требований, но в целом звучало загадочно и многообещающе:

– И идеи есть?

– Ты сначала реши, где: за рубежом или у нас?

– И решать ничего не буду – конечно, у нас. Там, чего доброго, заявят, что деньги криминальные, и отберут всё…

– Положим, отжать и у нас могут за милую душу, но всё равно чувствую голос мужчины. Раз так, дай пару недель на изучение обстановки, найду несколько вариантов заманчивых стартапов.

На том и порешили. Гриша глянул на часы, позвонил Лизе под Женину незаметную ухмылочку и направился к выходу. Как раз зашла девушка с подносом, но он отказался от чая. У самой двери вспомнил:

– А завод тот – с ним что делать будем?

– Давай подождём. – Женя взял с подноса чашку. – Мало ли что придумаем, может, пригодится.

* * *

На свидания с Лизой Гриша давно уже не ездил на «киа», теперь водитель его привозил на чёрных джипах: то на огромном «кадиллаке», то на «мерседесе», а иногда он сам управлял золотистым «порше».

– Удивить меня хочешь? – подкалывала подруга.

– Ещё чего, – небрежно отвечал он, и видно было, что хочет именно произвести впечатление.

В теннисных турнирах они участвовали всё реже и реже. Сначала это объяснялось отсутствием азарта: в большинстве случаев они непременно выигрывали, а выигрышные деньги не особо меняли бюджеты, потом стало физически непросто, поскольку Гриша нередко выпивал на бесконечных тусовках и даже пробовал курить. Он всегда удивлялся физической закалке Лизы, но сам свободно совмещать выпивку с курением и работу на корте не мог. Ну не то что уж прямо не мог, так было не принято. Десять лет на кортах с лучшими тренерами привили особое отношение к культуре тенниса и стилю жизни вообще.

Ночные клубы, о которых ещё год назад он бы и слушать не стал, долго являлись последним бастионом в борьбе Лизы за светскую жизнь своего партнёра. Он понимал, что её собственные представления о жизни богатой молодёжи никогда не станут ему близки, но что-то заставляло буквально подчиняться.

Сначала он объяснял сам себе, что хочет вытянуть её из этого круга показушного, фальшивого адреналина, искусственных страстей и неискренних отношений. Потом вдруг пришла мысль: а какое его, собственно, дело до её жизни? Но тут случайно Гриша обронил, что её мать как раз и надеялась, что при помощи спорта она может поменять представления о ценностях. А потом он и сам не заметил своего влечения к сумасбродной девице и желания хоть в чём-то ей угодить.

Первый раз Лиза привела его в клуб, когда отказать стало уже совсем неудобно. Она познакомила его с друзьями, с которыми в обычной жизни он и разговаривать не стал бы. Он откровенно скучал, из бара ничего выбрать не смог, танцевать не пошёл, как Лиза его ни тянула, минут через двадцать в страшном шуме прокричал ей на ухо, что уходит. Она безразлично кивнула, и он уехал домой.

Неделю они не встречались, в теннисе наступили каникулы, и по вечерам он с упоением барабанил в специально обустроенном подвале. Однажды она появилась вслед за смущённым охранником, который начал объяснять, что до шефа не дозвонился, и в доказательство показал на Гришин телефон и его большие нахлобученные наушники.

Лиза не дала тому до конца оправдаться, отпихнула массивного парня, пролезла между барабанами и чмокнула приятеля в щёку, оставив яркий след помады.

– Вот чем ты занимаешься! Теперь понятно. Где уж нам, примитивным любителям убогих танцулек. Тут творчество, а мы с глупостями лезем.

Через пару дней она уговорила Гришу на ужин в музбаре. «Совершенно неожиданно» там оказалась группа музыкантов, у которых «совершенно неожиданно забухал» ударник.

Гриша классно провёл с ребятами вечер. Публика – и громче всех Лиза – принимала здорово. В процессе выпили по пиву, потом бас-гитарист притащил целый поднос тяжёлых стаканчиков, и Гриша научился пить чудный напиток под названием «текила-бум».

Потом в знак благодарности он поехал в клуб, где ребята были не такими уж и неинтересными, музыка не такой уж кислотной, а танцы вполне могли заменить спорт.

Пот лил ручьями. Лиза уже держала полотенце, сразу накинула ему на голову, заставив нагнуться, энергично промокнула и неожиданно впилась в губы страстным и долгим поцелуем.

Под утро они приехали к нему домой, стараясь не разбудить Нину Марковну, проникли в его половину, а наутро Гриша проявил чудеса изобретательности, незаметно выведя Лизу к машине.

* * *

– Маша, дорогая, извините, решила вот позвонить…

Мария смотрит на экран телефона, видит незнакомый номер. В то же время голос ей кажется знакомым, и она осторожно спрашивает:

– Здравствуйте, у вас номер сменился?

– Не узнала? – Машу быстро вычислили. – Это Нина Марковна, бабушка одного чудовища и неродная, но любимая и единственная другого внука…

– Нина Марковна! – обрадовалась Мария. – Каюсь, не узнала. Телефон неизвестный, а голос очень знакомый… богатой будете…

– Ой, милочка, насчёт богатства у нас всё нормально, но именно это меня и беспокоит.

– Что случилось, Нина Марковна? Гриша наш как?

– Гриша молодец, учится в университете, работает на кафедре над проектом похорон бизнеса своего папаши.

– Что вы такое говорите? Вы меня пугаете. У вас неприятности?

– Нет, Машенька милая, пока у нас всё хорошо. Гриша неожиданно оказался деловым человеком. Раньше у Каледина главным был Саврасов с его гориллами. Теперь – Гриша настоял, а я поддержала – у нас всем руководит один приятный молодой экономист, аспирант университета.

– А что значит «пока у нас всё хорошо»? Почему пока? И «проект похорон» как-то не очень звучит…

– Нет, здесь-то как раз всё нормально. У Каледина был бестолковый бизнес из мозаики, которую он награбил в 90-х. Молодые экономисты-управленцы, и Гриша близко с ними, очень грамотно продают все эти шарашки, консолидируют финансовые активы…

– Как грамотно вы излагаете, – вставила Мария, – вижу, прям увлечены…

– Да, Машенька, мне нравится, что Гриша со своими талантливыми друзьями делает. Я уж закончу. Так вот, консолидируют деньги, уйдут от остатков прошлого криминала и начнут новое большое дело.

– Но всё-таки вас что-то беспокоит?

– Как же мне не беспокоиться, Мария? Гриша – совсем молодой парень, а деньгами владеет большими. Он хороший, добрый, доверчивый, не в пример своему брату по отцу, да и папаше своему не в пример. Он в мать пошёл, она славная женщина была, да такому быку досталась…

Нина Марковна замолчала. Мария понимала, что старая волевая дама вспомнила и свою дочь, не вступала, пока та сама не продолжила:

– Да. Так вот, большие деньги привлекают больших негодяев – это закон. Раньше, при размазанном бизнесе, не так в глаза бросалось, хватало Саврасова с его командой, правила у бандитов довольно простые, разбирались они по своим понятиям. А теперь, боюсь, подтянутся более изощрённые мерзавцы.

– Есть уже признаки? – Маша насторожилась.

– Явных пока нет. Но вот завелась у Гриши одна подозрительная змея. Старше его, опытнее, циничнее и, главное, влияние на него имеет, по-моему, чрезмерное…

– Ну, хотите, я пробью её по нашим каналам?

– Спасибо, Маша! Пока не надо, я сама всё узнаю. Если что-нибудь серьёзное – обязательно к тебе обращусь. Собственно, поэтому и решила о нас напомнить. – После паузы: – А ты-то как? Как твой неразлучный спутник-расследователь Барский?

– Разошлись мы. Во взглядах. – Маше явно не хотелось говорить о нём. – Я теперь в полиции работаю, под началом Перфильева.

– Тоже неплохо…

– Нина Марковна!

– Молчу, молчу. Ну ладно, милая, до свидания. Не забывай старуху…

* * *

Высокая подмосковная чиновница предпочитала проводить встречи, даже если они были и не особо секретными, на веранде за городного ресторана на берегу озера, подальше от любопытных глаз. Кухня ей нравилась, особенно местные караси, искусно запечённые на сковороде так, что и костей не оставалось.

Она с интересом присматривалась к своему сегодняшнему гостю, который сейчас строго изучал меню, попивая квасок местного производства. «Интересный экземпляр, – думала чиновница. – Костюмчик не дорогой и не дешёвый, в самый раз, чтобы в глаза не бросаться, очки модные, глаза колючие, внимательные, аккуратный, педантичный – официанта замучил расспросами, – с хорошим образованием, аспирант престижного вуза, работник, судя по всему хороший, такого бы к себе взять, да не пойдёт ведь в район, зам уже зондировал, а вот Лизке точно бы подошёл. Не из богатых, правда, но это дело наживное. С нашей-то помощью и возможностями. Надо уже доченьке и за ум браться, определяться как-то…»

Женя, придирчиво изучая меню, на самом деле гадал, с чего бы это глава администрации не последнего в Подмосковье района так быстро согласилась на встречу: «Ну, допустим, зам её, мой теннисный партнёр, порекомендовал, что с того? Согласилась сразу, да ещё в такое место пригласила один на один. Чего-то ей от меня надо…»

– Вы же Гришу хорошо знаете? Партнёра Лизы по турнирам?

– Да я сама их и сосватала. На теннис, правда. Только жаль, молод он больно для моей Лизки… Ей бы постарше да построже кого, – она взглянула ему в глаза и, показалось, до мозгов добралась. – Может, и партнёра менять пора, как думаешь?

«Сильная дама, – промелькнуло, – а какие ещё главами администраций становятся? Такая сожрёт и не подавится. И с этой стервой Лизой влипнуть можно, хорошо ещё, мамаша не знает о нашей связи. Но ведь узнать может запросто…»

– Не надо! Не думаю, у них сильный, слаженный дуэт, – возможно, слегка торопливо начал Женя. – Главное ведь – их спортивные успехи. Или я что-то не так понимаю?

«Всё ты понимаешь, засранец. Вздумал меня дурачить, не понимает он…» Она закурила, достав сигарету из золотого портсигара тонкой работы.

– Пожалуй, ты прав. Пусть играют. Тем более что слышала, они громят там высший свет, всех этих бездельников-бонвиванов. – Чиновница презрительно усмехнулась. – Как на подбор кобели. Знаю там многих: однообразные очень, всем под полтинник, за здоровьем своим следят – на работе бы так работали, – и у всех молодые жёны. От этих надувных красавиц прохода теперь нет на мероприятиях.

Она курила, Женя приканчивал свой заказ. В зале на втором этаже, кроме них, никого больше не было. Потом она энергично затушила сигарету и деловым тоном осведомилась:

– Ты чего-то хотел? Зачем о встрече попросил?

– Я о Грише хотел поговорить, вернее, о его бизнесе.

– Какой у него бизнес? Мальчик совсем.

– Этот мальчик обладает достаточным капиталом, чтобы начать серьёзное дело.

– Строительство, что ли? – безразлично поинтересовалась глава.

– Нет. Он хочет вложиться в модную тему. И капитальную. Построить мусороперерабатывающий завод с использованием импортного оборудования.

– Ух ты! Нашего президента услышал?

– Не без этого. Есть технологии безотходного производства… – начал было Женя.

– Не продолжай, я в курсе, – перебила она, – но я тут ничем помочь не могу…

– Так на вашей территории…

– Повторяю: я этими вопросами не занимаюсь.

– А кто занимается? – не удержался от бестактности Женя.

«Ишь ты, какой страстный. И не испорченный нашими тонкостями. Надо, надо его к Лизке пристроить». Она помолчала, что можно было трактовать как реакцию на Женину наглость.

– Не помню я, – безразлично пожала плечами, – не мой вопрос. Ты у зама моего спроси, может, он знает.

При расставании она ещё раз подумала: «Надо, конечно. Надо связать этого перца с моей непутёвой. Но не торопясь, посмотрим, на что он горазд».

* * *

Зам был в курсе. Все нити управления, внешне похожего на полную вакханалию и беспредел с мусорными полигонами, весь контроль и, соответственно, дикая и плохо учитываемая прибыль были сосредоточены в руках группы очень высоких чиновников. Зам знал имя одного из них: Василий Степанович Шматко, бывший комсомольский функционер, курировал «Интурист», сейчас сидит в здании с несколькими редутами по периметру.

От подробностей зам воздержался, и Женя попросил Саврасова добыть, прокачать, вычислить – что угодно – на Шматко досье. Безопасник Саврасов сразу признался в бессилии:

– Ты хоть знаешь, кто он такой? А я этого Ваську лет тридцать знаю. Он сейчас так высоко сидит, что мне пробивать его – это приключений найти много и разных, притом сразу…

– А он Каледина знал, этот Вася?

– Ещё бы, даже слишком, но больше я тебе ничего не скажу.

– Чего-то ты пугливый стал очень.

– Ещё бы. Ты с моё поживи…

– Зарядил: «Ещё бы, ещё бы». На пенсию тебе пора.

– Ну, это не тебе решать, ты сам удержись.

Женя понял, что Шматко – как раз тот человек, который ему нужен. Он решил выйти на него через мать Лизы. Не могла она не знать Шматко, один из самых известных и скандальных мусорных полигонов находился на её территории. И то, что она вдруг забывчивой стала, «не мой вопрос…», говорит только об осторожности. Не хотела, чтобы информация от неё шла. Они ведь там, в своих чиновничьих кругах, тёртые все, лишнего не болтают.

Надо было, чтобы Лиза как-то ловко к матери подкатила, причину необходимо найти. То, что Шматко и Каледин в молодости были тесно связаны – а в этом после разговора с Саврасовым Женя был уверен, – надо использовать. Допустим, Гриша попросил Лизу найти возможность передать старому знакомому отца просьбу о встрече. Но сначала надо убедить Гришу. О своём будущем экологическом бизнесе он ещё не знает.

* * *

После ночи, проведённой Лизой в доме Калединых, всё понеслось как в ускоренной съёмке. Замелькали танцы под бухающую музыку и мясорубку световых зайчиков, соревнования по «текиле-бум», какие-то дикие и бессмысленные ночные гонки на «порше», где Лиза сидела рядом и рука её всё время норовила расстегнуть ему джинсы, приезды под утро домой и выслушивания упрёков бабки, которые случались всё чаще и становились всё настойчивее.

– Я думала, хоть один из Калединых порядочным окажется, а ты такой же, как папаша и братец. Что ты с собой делаешь, Григорий? На тебе вся ответственность, а ты куда катишься?

Он вяло отбивался, поначалу вполне миролюбиво. Обещал прекратить безобразия, взяться за ум и за «хвосты» в универе.

Лиза теперь бывала у них часто, ночевать оставалась уже не таясь. Постепенно конфликты становились жёстче, особенно когда Нина Марковна её приплетала:

– Эта змея тебя сбивает…

– Бабуля! При чём тут Лиза? – кричал внук. – Я сам не маленький. Дай ты мне жить! Всё у нас под контролем, главный по экономике на месте, всё по плану…

– По какому плану? Ты на себя посмотри. Раньше про алкоголь и слышать не хотел, а теперь всё время навеселе. Утром болеешь. Это в твои-то годы с похмелья болеть? Ну не лезет тебе эта водка, чего ты её через силу загоняешь? Подружке своей понравиться хочешь?

– Да она-то при чём? – взвивался Гриша. – И водку я не пью. Текилу только с ребятами…

Как-то Нина Марковна не выдержала и решилась на крайнюю меру:

– Ни при чём, говоришь? А я мать её с шестнадцати лет знаю. Образцово-показательная комсомольская соска, со всеми секретарями путалась. Потом у бандитов стала переходящим красным знаменем, глядишь, и в люди вывели её дружки закадычные, начальницей сделали за заслуги перед отечеством.

– А Лиза какое к этому отношение имеет? – Гриша соглашался выслушивать упрёки в свой адрес, но за Лизу был готов разорвать бабку. – Чего ты к ней вяжешься? Я запрещаю тебе говорить о ней гадости!

Нина Марковна неожиданно сменила тон. Она с сожалением смотрела на внука, понимая, что, будучи в таком состоянии, он ничего не услышит.

– Эх, Гриша, Гриша… Наивный ты парень, защищаешь стерву, не видишь ничего вокруг. Смотри, пока увлечение пройдёт, как бы чего не случилось…

– Не случится ничего, успокойся! Вернее, может случиться. Не исключено, что мы поженимся.

Нина Марковна расхохоталась, упав в кресло:

– Совсем съехал внучок. Потасканная баба, на шесть лет старше, тяжелее члена ничего в руках не держала… Отличная невеста! И мамаша её, бывшая проститутка, благословение даст. Давай, внук, вамос!

– Не смей её оскорблять! Я сам знаю, что мне делать!

После Лиза успокаивала его:

– Чего ты споришь с бабкой? Понятно, что она ревнует. То вы одни тут были, теперь я появилась. Любая на моём месте ей бы не понравилась, это же очевидно.

– Терпеть не могу, когда ко мне лезут, учат меня. Какое ей дело? Она вообще мне неродная…

– Да ладно, забей!

Постепенно он отвлёкся, развеселился, они стали дурачиться. Гриша изображал Нину Марковну и нудно бубнил про змеиный характер, а Лиза, натянув Гришины джинсы, падая и путаясь в длинных штанинах, изображала истеричную реакцию внука.

Из горлышка они отхлёбывали «Макаллан» пятнадцатилетней выдержки и давились со смеху, разглядывая свою мимику и кривляясь в большое зеркало на стене. Гриша сбегал на кухню и притащил огромный поварской секач с блестящим лезвием.

– Давай теперь ты бабкой будешь, – велел он Лизе, сдёрнув с неё джинсы и накинув на голову платок.

– Я думала, ты человек, – непохоже, но очень смешно зашамкала Лиза, сгорбившись в три погибели, – а ты Каледин!

От этой дурацкой игры, намеренного утрированного искажения чёткой дикции Нины Марковны и её всегда безупречной осанки они в изнеможении сползли с огромного дивана из белой кожи и повалились на пол. Потом Гриша вскочил на четвереньки, занёс над головой секатор и заорал диким голосом:

– Дай мне жить, старая сука, или я сделаю из тебя заготовку для гамбургера!

Лиза в изнеможении достала его телефон, снова что-то прошамкала, упала на пол и стала записывать, как он собирался приготовить блюдо из Нины Марковны под крики: «Ну всё! Моё терпение кончилось! Или моя девочка, или рубленый венский шницель!».

* * *

– Григорий, где ты хочешь услышать мои предложения по вариантам бизнеса? – Женя нашёл шефа по телефону, когда у того закончилась пара. – Могу подъехать к тебе за город.

– Нет, господин советник, это слишком серьёзно, я хочу приехать в офис. Пригласи, если можно, ребят с кафедры, снова проведём мозговой штурм.

Пролистав несколько вариантов, предложенных в специально подготовленной брошюре презентации, особо остановились на мусороперерабатывающем заводе. Гриша сначала бизнес на мусоре вообще воспринял как неудачную шутку. Но дотошная и очень серьёзная девушка, Дорохова Наталья с четвёртого курса, обстоятельно изложила суть.

Для переработки отходов в разных странах созданы интересные технологии. Одним из оптимальных примеров является модульный завод израильского производства ценой примерно 25 миллионов долларов, который справляется с отходами жизнедеятельности 100 тысяч человек – приличного района.

Технология автоматически разделяет мусор на составные части, и из одной тонны производится 100 кубометров природного газа, 150 кг пластика, 30 кг металла, 50 кг картона для упаковок и 200 кг удобрений. До 80 % мусора идёт в дело, остальные 20 % в виде композитных материалов и текстиля можно складировать без ущерба окружающей среде или найти им применение.

Совсем недавно президент страны публично пообещал решить проблему с мусорными полигонами. Экологический вопрос стал госпрограммой.

Оставшись с Женей наедине, Гриша возбуждённо ходил по кабинету, дёргал нефтяные качалки и запускал механизм с шариками.

– Никогда не думал, что из этих гигантских вонючих свалок можно извлечь столько пользы. – Он остановился перед креслом Жени, развернул его к себе и понизил голос. – Ты знаешь, это символично. Грязные деньги папы тоже переработаются, они начнут работать на благо и, надеюсь, давать прибыль.

– Я знал, что ты именно это заметишь, – Женя развернулся к столу и водрузил на него ноги в красивых ботинках, – поэтому кое-что дополнительно прозондировал.

– Рассказывай, – Гриша подсел к приставному столику напротив и смахнул ноги приятеля. – Что-то серьёзное?

– Начну с прибыли: 200 килограммов удобрений прибыль большую не обеспечат, а 25 гриновых мультов ещё надо умудриться отбить. Вот если тебе за каждую тонну мусора, от которого ты освободишь район, заплатят – тогда другое дело.

– Так есть же госпрограмма! Умница твоя Наташа ведь сказала.

– Всё правильно, есть. По телевизору. А на практике на каждой такой программе сидят конкретные чиновники. Ты у них деньги попробуй получи!