Читать книгу Сиракана. Книга 2. Великая Игра - Григорий Григорян - Страница 3

Глава 1

Лес в пяти милях от Сарагассы. 95 год пв. Через три дня после убийства архонта Гильярмо.

Что чувствует волк, загнанный собачьей стаей? Что чувствует раненный лев, окруженный стаей гиен. Что чувствует зверь, превратившийся из хищника в добычу.

Ночной лес дышал жизнью. Он принимал ее в свои объятия, но не обещал защиты – ему никогда не было дела до жизни, существующей и обрывающейся под его могучими кронами. Тысячи живых существ проживали здесь свои жизни и заканчивали их, порой, в зубах других. Природа не ведает жалости. Хищнику нет дела до того, что чувствует добыча… пока он сам не стал ею.

Он бежал сквозь ночной лес, дыша через силу, спотыкаясь на каждом шагу. Охота была в самом разгаре, охота на него. Здесь не было ничего, что могло бы ему помочь – ни знакомых мест, ни знакомых следов или запахов. Этот лес не обещал ему защиты, он был для него чужим.

Человек судорожно обернулся. В лунном свете его глаза на миг блеснули желтым. Не было ни людских криков, ни собачьего лая, его преследователи передвигались абсолютно бесшумно. Лишь среди деревьев раз за разом мелькали порывы ветра. Человек оскалился и побежал дальше. Он был молод или выглядел молодым. На поджаром мускулистом теле была одежда явно с чужого плеча. Кожа была загорелой, но сквозь загар нет- нет, да и пробивался ее бледноватый цвет. Короткая щетина волос придавала его голове немного квадратную форму. Черты лица явно выдавали в нем тилланца – редкого гостя в этих местах.

Силы покидали его. Он чувствовал это, с неумолимой ясностью понимая, что слабые человеческие ноги рано или поздно откажутся его нести, и он, обессиленный, упадет посреди леса, сам отдавая себя в руки охотников. А те все приближались. Все чаще мелькали среди деревьев порывы ветра, иногда превращаясь в смутные тени, похожие на силуэты людей. Охотники были неутомимы. Передвигаясь будто на крыльях ветра, они словно сами были его частью, частью воздуха. Человек побежал дальше.

Кто-то из крестьян донес. Точно. Не могло быть иначе в стране, полной лазутчиков, доносчиков и запуганных подхалимов. Возможно, он не был осторожен. Кто-то что-то заметил. Какой-нибудь неуловимый признак – слишком резкие черты лица, желтизну глаз, в минуту гнева сменяющих синеву глаз его человеческого облика. В любом случае, он был неосторожен, и последствия не заставили себя долго ждать.

Человек принюхался. Он чувствовал их – стаю. Они были здесь – совсем рядом, и они были сейчас не нужны. Он отвечает за них и потому не смеет надеяться на их помощь. По крайней мере, сейчас, он должен увести погоню подальше от них. А та все приближалась. Все чаще мелькали среди деревьев смутные тени. Мельком он разглядел среди них одетую в черную кожу фигуру в стальной маске под черным капюшоном. Грянул гром. Тут и там на ясном небе засверкали молнии, хотя еще минуту назад ничто не предвещало грозы. На миг он прислонился к ближайшему дереву, чтобы отдышаться и тут- же об этом пожалел. Белоснежная молния расколола древесный ствол на части, и он отдернул руку, бросившись прочь от горящих ветвей. Через секунду снова грянул гром.

Тропа вывела его на поляну. В ее центре стоял, напоминающий своей формой искривленный сталагмит, синий камень, горящий ярким светом, ярче даже, чем свет полной луны. Он был окружен камнями поменьше – плоскими и круглыми, образующими неровный круг. Понимание пронзило его, словно кинжал. Он здесь не случайно – его привели сюда, загнали как дикого зверя! И ловушка вот-вот захлопнется.

Тени, все это время мелькавшие среди деревьев, стали выходить на поляну, постепенно обретая четкие очертания. Люди в черненой броне и мелькавших из-под капюшонов стальных масках стали подходить ближе, обнажая длинные, чуть искривленные клинки. Точно такая же группа вскоре вышла из недр засиявшего еще ярче портала. Итак, он попался. В таком случае, выход, действительно, только один. Человек начал меняться. Болезненная трансформация вырвала из его горла крик, сменившийся затем звериным рыком, невольно заставив охотников податься назад.

Его руки и ноги удлинялись, кожа резко обрастала шерстью. Ставшие звериными, глаза окончательно пожелтели, уши заострились, зубы превратились в клыки, а ногти на руках – в длинные когти.

Вскоре посреди поляны, освещенный синим светом камней, на задних лапах стоял огромный рыжий волк, громко рыча и скаля острые зубы. Массивные задние лапы, размером с львиные, оставляли в земле глубокие борозды. Мощный торс был полностью покрыт шерстью, на передних лапах поблескивали в лунном свете длинные кривые когти. Зверь принюхался, вбирая в себя ночной воздух. Он чуял лес, чуял запах хвои, грозы, ярости и страха.

Они бросились на него все разом. С едва заметной человеческому глазу скоростью замелькали в воздухе стальные клинки. Их быстрые росчерки оставляли на шкуре волка слабые, тотчас заживающие, царапины, не причиняющие ему ни малейшего вреда. В то же время, каждый удар когтистой лапы отбрасывал прочь имевшего несчастье попасть под него охотника, но и они были не так страшны, как жуткие укусы мощных челюстей. Людская волна вскоре отхлынула, оставив на земле пять трупов.

Издали послышался вой, не услышанный никем, кроме волка – зов стаи. Они хотели прийти на помощь к вожаку, разорвать на части его врагов. Этого допоскать нельзя. Хоть сейчас человек в нем и уступил ненадолго место зверю, и его сознание уступило животным инстинктам, прежде других были инстинкты вожака. Загнавшие его в ловушку двуногие охотники лишь отчасти походили на людей. У них был очень странный запах, какой-то текучий, словно эти существа частично состояли из воздуха. И они больше не чувствовали страха. Он поднял голову к луне и завыл. В этом вое звучал приказ, в нем был запрет, и стая повиновалась. Где-то, совсем недалеко от этой поляны, они один за другим скрылись среди деревьев, и ушли прочь.

Охотники же пока не спешили возобновлять атаку, словно ждали чего-то. Прозвучала отрывистая команда, и люди дружно направили на волка острия своих мечей, по которым начали пробегать короткие искры. Снова грянул гром, и в волка начали бить ветвистые молнии. Яркие и жгучие, они оставляли на его шкуре болезненные ожоги, зараставшие медленно, так медленно…

Нельзя оставаться на месте! Со скоростью, почти неуловимой человеческим взглядом, зверь бросился вперед. Из рядов черных фигур вышел человек с двумя мечами, загородив ему дорогу, буквально, в последний момент. Внешне он ничем не отличался от остальных. Такой же капюшон, маска, броня. Но было что-то в его осанке, движениях, в самом его облике. Вожак – понял волк и прыгнул. Громадные лапы оставили глубокие борозды в том месте, где только что стоял странный охотник, и плечо волка тут же обожгли два коротких комариных укуса. Оборотень в ярости обернулся и лишь впустую щелкнул в воздухе клыкастой пастью, человек был уже у него за спиной. Волк рычал, махал лапами и бросался из стороны в сторону, не в силах задеть размытое пятно, невероятно быстро машущее стальными клинками. А молнии все били и били. Собрав последние силы, волк снова прыгнул – разорвать на части надоедливое существо, убить его, уничтожить! Человек направил на него руку, и ударившая с неба молния отбросила рыжее тело к самым деревьям. Волк попытался подняться, даже сделал несколько шагов, но тут силы окончательно оставили его, и крупное тело с шумом рухнуло на землю. Медленно закрылись желтые глаза, и сознание покинуло волка, унося с собой боль.

Глава 2

Сняв маску, Энрике подошел к телу зверя. Потрогал носком сапога. Удивительно, но в нем еще теплилась жизнь. Полусильф[3] покачал головой. Проклятое чудовище стоило отряду пятерых. Пятеро братьев отдали сегодня свои жизни, выслеживая оборотня, которого неизвестно как занесло в Катреону. Тяжелая потеря, почти невосполнимая. Пресветлый отец будет очень недоволен.

Что ж, он возглавляет отряд, и ответственность полностью лежит на нем, а ведь он еще не оправился от прошлого позора, когда не сумел защитить 'длань' в Пустыне.

Некоторое время Энрике наблюдал за волком, который уже начал обратную трансформацию. Исчезла шерсть, морда превратилась в лицо, вскоре на поляне уже лежал человек в потрепанной одежде. Сердце предостерегало убить проклятую тварь: нельзя оставлять в живых нечто настолько опасное, но верх взял холодный разум.

– Брат Альфонсо, – позвал он.

Из рядов черных фигур вышел человек, во всем похожий на остальных, не считая худосочного сложения, которое не смогли искоренить даже годы тренировок. Альфонсо Тарья – полукровка, как и сам Энрике, в целом, был неплохим полевым агентом, но его основная ценность для ордена и отряда состояла в обширных познаниях повадок населяющих Сиракану существ.

' Бестиариум' – книга содержащая информацию о магических существах, была обязательной к изучению для всех 'клинков' , но они изучали лишь главы, посвященные существам разной степени опасности (понятие 'безопасное существо' для инквизиторов попросту не существовало), населявших Катреону и ее окресности. Альфонсо же, с упорством и дотошностью истинного исследователя, изучил книгу от корки до корки, имея представление даже о некоторых существах, обитающих в Светлогорье, которое всегда было для катреонцев Terra Inkognita – неизведанной землей. Подойдя к поверженному оборотню, Альфонсо снял маску, открыв худое лицо с острым подбородком, парой-тройкой шрамов и живыми, бегающими глазами, в которых светилось любопытство.

– Ты узнаешь эту тварь? – спросил Энрике. Склонившись над телом, Альфонсо некоторое время, молча, изучал его, смешно подергивая бровями.

– 'Ликаонос' или 'Ликаон' , – произнес он, наконец, своим, немало раздражающим собратьев, 'лекторским' голосом.

– Обитает, главным образом, на территории Тилланы (ныне Новая Империя). Группа – ликантропы, подгруппа – волки. В частности, данный, конкретный подвид волков – оборотней, если судить по рыжеватому окрасу шерсти, обитает на острове Лемнас – к югу от Тилланы. Перед нами так называемый 'альфа' , то- есть – вожак…

– Достаточно, брат мой, – резко перебил его Энрике, – благодарю тебя. Помимо лекторского тона, у Альфонсо была еще одна раздражающая особенность. Углубившись в описание какого-нибудь существа, он, если его не прервать, мог процитировать всю посвященную тому главу в 'Бестиариуме' .

– Я не стану спрашивать тебя, как здесь оказался лемнасский оборотень, – продолжал глава отряда. – Это выяснят братья – дознаватели. Но ты сказал, что это вожак. Значит ли это, что где-то поблизости может скрываться его стая?

– Подобную вероятность нельзя исключать полностью, – ответил Альфонсо. Давно усвоенное им повиновение старшему по рангу боролось сейчас с уязвленной гордостью ученого, перебитого посреди предложения, но до конца побороть не смогло: в его голосе слышалось тщательно скрытое раздражение. Энрике возвел очи горе, прося у Солнца терпения.

– Так да, или нет? – переспросил он с нажимом.

Альфонсо снова подергал бровями.

– Да, – произнес он, наконец, с некоторой задумчивостью в голосе. – Скорее всего, так и есть. Миграция носит среди стай оборотней обычный характер. Они часто кочуют с места на место, пока не найдут безопасную территорию, где смогут спокойно обосноваться. Ярким тому примером служат, хотя бы, наши стаи крысолаков[4], раньше обитавшие где-то в Сарагасском лесу. Говоря 'наши', я имею в виду…

' Клинок' резко замолчал, почувствовав на себе тяжелый взгляд главы отряда. Энрике поморщился. Крысолаки, прочно обосновавшиеся в городской канализации Сарагассы, давно уже превратились в головную боль катреонской инквизиции. Освоившись на новой территории, они вытеснили оттуда нищих и воров, попутно сократив популяцию местной нечисти. Частые облавы, с использованием в роли наводчиков тех же нищих и воров, не приносили ощутимого результата.

Твари просто уходили глубже в коллекторы и, дождавшись конца облавы, какое-то время спустя возвращались назад. Поймать или обнаружить их альфу – 'Крысиного Короля' , так ни разу и не удалось, равно как и найти способ вычислять крысолаков в их человеческом обличье. И вот, теперь новая напасть. Энрике повернулся к Родриго – своему лейтенанту, в глазах которого, даже сквозь закрывающую лицо маску, мелькнуло волнение.

– Заковать тварь в цепи и немедленно, со всей возможной поспешностью и осторожностью доставить в Казематы. Передать лекарям, а после братьям – дознавателям. Отцу Эрнесто я доложу лично.

' Клинки' повиновались.

Глава 3 Сарагасса. Штаб Санктуаре.

Мельком взглянув на лежащие тела, Эрнесто осторожно переступил через обломок стены и подошел к стоявшим в центре зала воинам в пластинчатой броне с длинными мечами и закинутыми за спину большими щитами с эмблемой солнца. Рыцари склонились в низком поклоне.

– Магистр ожидает вас, пресветлый отец, – почтительно произнес один из них. – Следуйте за мной.

Эрнесто кивнул и вслед за рыцарем по винтовой лестнице поднялся на второй этаж, с любопытством разглядывая серебряные светильники и висящие на стенах портреты. Мятежники неплохо устроились здесь до того, как их логово обнаружили. Его взгляд упал на изломанное тело пожилого мужчины, в кричащей, почти безвкусной фиолетовой мантии. Сложно угадать, на что рассчитывал Террано, устраивая штаб 'Санктуаре' прямо здесь – под самым носом у Инквизиции.

''Санктуаре' , или таинники представляли собой группу независимых от Храма Солнца магов, распространяющих учение о свободе знаний по всей Катреоне и за ее пределами. Они искренне верили, что стремление к знаниям не должно быть ограничено никакими оковами и догматами и открыто призывали народ бороться с 'мракобесием Храма' . Многочисленные попытки раз и навсегда истребить еретиков ни к чему не приводили. Ячейки Санктуаре находились не только в Катреоне, но и за ее пределами, в частности, на территории Ксандрии и Соланской республики. И если Ксандрия формально была под контролем Храма, то о поисках еретиков в Солане не могло быть и речи. Поимка или, хотя бы, обнаружение действующего члена Санктуаре считалось большой удачей. И сегодня удача улыбнулась инквизиторам сполна! В конце концов, старик Террано должен был понимать, что подобная наглость не будет сходить ему с рук вечно. Впрочем, уничтожение ячейки и смерть ее главы было лишь частью причины, приведшей сюда Эрнесто.

Прямо по коридору на втором этаже находился просторный кабинет покойного главы таинников. Сейчас его занимал еще один рыцарь в вычурной серебряной броне, которая ярко переливалась, отражая свет двух зажженных на столе подсвечников. Эрнесто поморщился: он никогда не понимал любви своего собрата к эффектным жестам, к которым небезосновотельно относил и выбор брони с одеждой. Магистр поднял голову от разложенных на столе бумаг и взмахом руки отпустил сопровождавшего Эрнесто рыцаря. Тот с поклоном удалился.

Салазар Мендоса – магистр 'Рыцарей Солнца' , был крепко сложенным мужчиной с гривой седых, почти падающих на плечи, волос и роскошными, залихватски подкрученными усами, придававшими его серьезному лицу несколько комичное выражение.

– Тебя можно поздравить, – заметил Эрнесто. Салазар поджал губы.

– Благодарение Солнцу, – сказал он мощным, грудным голосом. – Мы, наконец-то, выкорчевали эту заразу. Правда, не обошлось без потерь. К тому же, Пабло удалось сбежать.

– Это помощник Террано? – уточнил Эрнесто. Мендоса кивнул.

– Серьезная оплошность, брат мой. Мне послать людей на поиски?

Магистр бросил на него сердитый взгляд, решив, что над ним смеются. Но на лице главы 'клинков' не было никаких эмоций. Мендоса поморщился.

– Не нужно, – сказал он раздраженно, – с этим я разберусь сам. Я позвал тебя по другому поводу.

Взяв в руки один из свитков и выйдя из-за стола, он приглашающим жестом указал на дверь.

* * *

Подвал штаба таинников представлял собой не менее плачевное зрелище, чем главный зал. Повсюду были следы борьбы и разрушений. Здесь, за неимением другого, более подходящего места, рыцари временно держали заключенных. Таковых, впрочем, почти не наблюдалось. Лишь в одной из каморок, за охраняемой четырьмя рыцарями дверью, сжавшись в углу, сидела закованная в кандалы женщина с ярко-красными волосами в мужской одежде городского покроя. Эрнесто пригляделся внимательней. Женщину можно было бы назвать симпатичной, даже красивой, если бы не 'украшавший' пол лица кровоподтек. Приглядевшись, он заметил, что признаков страха она не выказывает. Обернувшись, женщина дерзко и с вызовом взглянула на подошедших к ее двери иерархов Храма.

– И кто она такая? – спросил Эрнесто.

– Измененая[5].

Эрнесто невольно поднял брови.

– Нелегко, наверное, было взять ее живой.

– Нелегко, – кивнул Мендоса, – но я сумел с ней справиться, дав возможность остальным братьям одолеть Террано.

– И что ты собираешься с ней делать?

Магистр пожал плечами.

– Отошлю в Казематы к остальным опасным тварям, – ответил он полупрезрительно. – Но я подумал – Светоносный должен знать. Она первая за несколько лет…

– Я доложу, – кивнул Эрнесто.

Глава 4

Сарагасса – Арена. Первый год от Вторжения.

– Добрые жители Сарагассы, – усиленный магией голос глашатая звучным эхом отзывался в многотысячной толпе, занимавшей трибуны огромного амфитеатра. Он доносился, казалось, до каждого человека, сверлившего жадным взглядом покрытую желтым песком арену, на которой вскоре должна была пролиться кровь. Люди ждали этого, предвкушали жадно, затаив дыхание, ловя каждое слово невзрачного человека с заячьей губой и короткой щетиной усов, стоявшего в самом ее центре. В этот день и час он был для них центром вселенной. Он был частью представления.

– Последние дни и месяцы были тревожными для всех нас, – голос глашатая стал низким, неторопливым, в нем послышалась печаль. Профессиональный оратор – он всегда чувствовал настроение толпы, с поразительной точностью улавливал его перемены и хладнокровно манипулировал ими, используя, как инструмент, свой голос, давно отработанными приемами в нужный момент меняя его тембр, интонацию, подпускал в него то грусть, то отчаяние, переходящее затем в сметающую все и вся решимость. И таким образом, спокойно и неторопливо, он постепенно добивался нужного ему результата.

– Все мы слышали о происходящих на севере событиях. Готов поспорить, здесь нет ни одного человека, ни одной семьи, которую бы они не затронули. День за днем, месяц за месяцем до нас доносятся тревожные слухи о неведомых жутких тварях, нападающих на города, o том, что они вот-вот подойдут к столице. Говорят – эти существа выходят из порталов, сбиваются в стаи и подобно чуме проносятся по нашей земле, сея смерть и разрушение. Их, будто бы, нельзя поразить ни сталью, ни магией, они безжалостны и непобедимы.

Глашатай замолчал, выдерживая очередную паузу. Из рядов внимательно слушавших его зрителей начали доноситься крики и громкие стоны, откуда-то с трибун послышался женский плач. Немного понаблюдав за реакцией толпы на свои слова, глашатай продолжил свою речь, заметно повысив голос:

– Братья и сестры, сограждане – это ложь!

Над Ареной повисла гнетущая тишина. Тысячи взглядов буравили стоящего на ее песке мужчину. Тысячи зрителей удивленно смотрели на безумца, осмелившегося заявлять, что доносившиеся до них ужасные слухи, каждодневный страх за собственную жизнь, есть всего лишь плод их воображения.

– Угроза существует, – продолжал меж тем глашатай, будто опровергая собственные слова. – Твари реальны. Но поверьте мне, сограждане, они отнюдь не настолько опасны, как их описывают. На самом деле, это просто измененное дикой магией зверье, не страшнее обычных волков и медведей, – голос набирал силу, передавая толпе звучащую в нем уверенность.

– Разве волки и медведи не опасны? Безусловно, но это не делает их непобедимыми! Наши воины не раз уже сражались с тварями и не раз побеждали. Уже сейчас наш храбрый король направляется им навстречу, чтобы дать бой и раз и навсегда убрать эту заразу с нашей земли. Так неужели мы позволим себе усомниться в нем – в человеке, приведшем нашу страну к величию. Разве мало было угроз, которые тревожили нас год за годом? Разве не подчинили мы своей воле Арагонию? Не отбрасывали раз за разом назад в Пустыню пытавшихся завоевать нас аджадов…

С каждым словом, с каждым предложением невзрачного оратора менялось и настроение в толпе. Печаль на лицах людей сменялась надеждой, страх уступал место решимости. Словно и не было последних месяцев, медленно подступающего, хватающего за горло отчаяния, страшных вестей о разрушенных деревнях и городах.

– Разве не пережили мы гнилостное дыхание “Серого Косаря”?! Разве могут какие-то жалкие твари угрожать нам?!!!

Толпа ответила громогласным ревом.

Амфитеатр, Ипподром, Арена. Не было, наверное, страны на Западе и Востоке, чей правитель не создал бы место, призванное развлечь толпу, притупить ее страхи, переживания, заставить людей на несколько часов отрешиться от своих забот, забыть о суровой реальности. И это срабатывало, всегда.

Гладиаторские бои, гонки на колесницах, рыцарские турниры… Бурным, смывающим все на своем пути, потоком люди неслись к любимым развлечениям, не осознавая, что они созданы для того, чтобы их подчинить и обмануть. Многорукий и многоголовый зверь под названием 'толпа' жадно набрасывался на брошенный ему кусок мяса, не замечая, как те же руки, что бросили ему этот кусок, аккуратно застегивают на его шее ошейник.

– Сограждане! – голос глашатая становился все громче, с трудом перекрывая крики собравшихся на Арене людей. – В этот день, здесь и сейчас, Его Величество милостиво предоставляет всем нам возможность своими глазами взглянуть на одну из жутких тварей, ставших источником стольких тревог и страхов и убедиться, что они ничем не отличаются от обыкновенного зверья, которое водится в наших лесах.

Выдержав небольшую паузу и убедившись, что напряжение толпы достигло апогея, человек громогласно возвестил:

– А теперь… Жители Сарагассы, представляю вам ваших героев!

Дальнейшие слова и объяснения были излишни. Рев толпы поднялся, казалось, до небес. Люди были в экстазе.

На Арену медленным, грациозным аллюром выехали пятеро всадников. Кожаная броня плотно облегала их мускулистые фигуры. На надетых поверх нее ярких туниках пестрели гербы со знаком рода.

Идальго. Одно это слово вызывало зависть у катреонских мужчин и обожание у женщин. Быстрые отряды застрельщиков, созданные по образцу аджадских и в противовес им, со временем стали элитой катреонской армии, с равным успехом сражаясь на полях своей родины и в песках Пустыни. Они первыми бросались в самую гущу боя, первыми взбирались на стены крепостей. Ловкие и неустрашимые – они почти всегда приносили катреонской армии победу, зачастую превращая в нее даже поражение. Бесшабашно и почти легкомысленно проживая свои жизни, они с улыбкой смотрели в лицо смерти, бросая вызов любому врагу, будь то человек или зверь. Арена была их вотчиной, местом, где они кичились перед толпой своим мастерством, ловя восхищенные и обожающие взгляды.

Толпа скандировала, женщины бросали на песок цветы.

Давнишний глашатай, пользуясь царящим на трибунах ажиотажем, потихоньку проскользнул прочь, подойдя к фигурам в ярких мантиях, одна из которых вручила ему увесистый кошель.

Совершив обязательный круг почета, идальго заняли места в центре Арены, сдерживая разгоряченных коней, которые, казалось, чувствовали то, что вскоре произойдет и готовились к этому.

С громким лязгом открылась решетка в дальнем конце Арены. Из темного провала медленно, опасливо, привыкая к яркому свету, вышло существо, внешне напоминающее гигантского скорпиона. Кто-то, возможно, сравнил бы его с серпенкором[6] – существом, обитающим в тарантских лесах. Основное отличие состояло в том, что у этого существа было два хвоста, напряженно подрагивавших в такт его шагам. Жала на них то и дело обращались в разные стороны, словно помогая огромному скорпиону ориентироваться в пространстве.

Зверь, однако, был явно дезориентирован. Не понимая – где именно находится, он был сбит с толку, обескуражен и… опасен.

Наконец, тварь что-то почувствовала. Оба ее хвоста синхронно повернулись в сторону неподвижно замерших всадников. По Арене разнесся громкий рык пополам со змеиным шипением. С невероятной для своего крупного тела скоростью скорпион ринулся в атаку.

Один из всадников коротко бросил отрывистую команду.

Пришпорив коней, идальго прыснули в разные стороны, подобно косяку рыб при виде хищника, буквально за несколько секунд составив широкий круг, в центре которого оказался яростно шипящий скорпион. Окружив тварь, всадники то и дело стремительно проносились рядом. В воздухе при этом мелькали брошенные умелой рукой копья – дротики, с невероятной точностью поражающие мягкие ткани существа, не задевая при этом толстый панцырь.

Толпа ликовала. Даже самые несообразительные из зрителей успели понять, что смотрят не на бой, а на банальную травлю. Травлю одного из существ, многие месяцы бывших источником их постоянных страхов.

Люди кричали, охали и скандировали, забыв о недавних переживаниях. Каждый из них превратился в зрителя, от всей души наслаждавшегося подаренным ему зрелищем. Организаторы представления явно добились своей цели – глухой ропот, в последнее время медленно, но верно зарождавшийся среди жителей Сарагассы, казалось, вот-вот схлынет, сметенный потоками радости и азарта.

Однако внимательный взгляд, пройдясь по рядам зрителей, заметил бы двоих, явственно выделявшихся из собравшейся в амфитеатре толпы.

Не обращая ни малейшего внимания на происходящее на Арене и на трибунах, эти двое мирно беседовали, откровенно игнорируя редкие взгляды недовольных соседей, которым они, видимо, мешали наслаждаться зрелищем. Тема их разговора, в свою очередь, была далека от смертельного поединка всадников с тварью. Своим поведением они более всего походили на философов времен древней Тилланы, которые, по утверждениям историков, порой спокойно дискутировали и вели неторопливые беседы, даже находясь на поле боя.

– Я искренне благодарен тебе, друг Лорега, за внимание к нашим верованиям и нашей культуре, такое не часто встретишь среди смертных, – на вид говорившему мужчине было чуть больше двадцати лет. Однако глаза, с невероятным для человека ярко-синим оттенком, на спокойном, вдумчивом лице прямо опровергали это предположение, указывая на принадлежность их владельца к расе сильфов[7], бывших обычными жителями катреонских городов.

– Тем не менее, я настаиваю на том, что твоя теория неверна, – продолжал сильф.

– Да, безусловно, мы порой обращаемся к силам природы во время своих упражнений и медитаций. Это, в некотором роде, роднит нас с сидами[8]. Однако, ты решил пойти дальше. Ты придаешь солнцу – одному из космических тел, едва ли не божественный статус, что, откровенно говоря…

– Я слышал это не раз. Ты повторяешь эти слова снова и снова, будто я какой-то неуч, в которого ты хочешь их вбить.

Собеседник сильфа был его полной противоположностью. Пожилой мужчина, с всклокоченной бородой и бегающими глазами, походил со стороны на сумасшедшего, хватающего за руки случайных людей на улицах и выкрикивающего громогласные предостережения. Растрепанная серая роба висела на нем мешком и явно нуждалась в стирке, что, похоже, не слишком волновало ее обладателя.

– Я же, как и тысячи непонятых людей до меня, которых недалекие умы называли безумцами, продолжаю настаивать на своей правоте, и в этот раз, – перебил он, пытавшегося было вставить слово, сильфа, – ты, друг мой, меня выслушаешь.

Человек протянул вперед правую руку. На его заскорузлой, покрытой морщинами ладони засиял созданный из света шар. Глаза сильфа расширились от удивления.

– Так тебе удалось…

– Да! – встретившись с собеседником взглядом, сильф отшатнулся, словно в испуге. – Теперь ты видишь, Ридо? Теперь ты веришь мне?! После долгих лет неясности и боли мне удалось взять верх над слабым телом. Я, наконец, познал собственный разум, осознал природу своей новой силы. Я обращался к Солнцу, и оно…

Ридо положил руку на плечо друга. Его голос стал медленным, спокойным, в нем зазвучало сочувствие. Так обычно лекари и целители говорили с людьми, перенесшими много страданий.

– Друг мой, ты прошел через многое, как и другие маги. И я рад видеть, как ты, преодолев свою боль и страдания, сумел познать самого себя. Нет, погоди, не перебивай, – мягко одернул он Лорегу, желавшегояростно возразить. – Я лишь хочу сказать тебе, что твой успех не имеет отношения к вере или ее отрицанию. Можно долго обсуждать разум и веру. И то и другое, несомненно, важно. Слепая вера порой необходима, но если руководствоваться в своих решениях лишь ею и ничем другим, твоя жизнь превратится в пустыню, полную мракобесия.

– С другой стороны – лишенный чувств и веры холодный разум – это такая же пустыня, только ледяная, напрочь лишенная эмоций, без которых не может существовать ни одно живое существо. Нет смысла превозносить одно над другим. Посему, затеянный нами диспут принадлежит к числу тех, что могут длиться веками, и победителей в нем не будет. Теперь я это понимаю. Прости, что снова поднял эту тему. Мне и близко не представить, что выпало на твою долю после 'Серого Косаря' . Но ты нашел в себе силы справиться, научился жить дальше. Ты сам, а не… – резко оборвав самого себя, сильф продолжил. – Я лишь могу восхититься твоей волей и порадоваться твоим успехам.

Лорега поморщился, покачал головой, неопределенно махнул рукой и молча уставился на Арену.

А события там, как раз, набирали оборот. Находившийся в центре Арены скорпион, чье истекающее кровью тело к тому моменту, как булавками, было истыкано дротиками, перестал метаться, подобрался и, тихо шипя, замер в неподвижности.

Опытный охотник, возможно, заметил бы подвох. Он понял бы, что загнанный в угол зверь, к какому бы виду он не принадлежал, может быть вдвойне, втройне опасен. Идальго не были охотниками, они были воинами.

Один из них, с опустевшим колчаном на боку, спешился и, обнажив длинный меч, медленно и неторопливо, сохраняя приличествующую моменту торжественность, подошел к скорпиону, готовясь нанести последний удар, и в этот момент тварь быстрым рывком бросилась прямо на него. Подмяв под себя незадачливого палача, она разом защелкала челюстями и клещами. Двумя хлыстами засвистели в воздухе длинные хвосты.

Торжествующий рев толпы сменился многоголосым стоном, полным досады и разочарования. Остальные идальго мгновенно набросились на тварь. В воздухе замелькали клинки. В яростной попытке добраться до человека, скорпион резко сжал одной из клещей его меч, сломав его у самого основания. Чувствуя на лице дыхание твари, идальго из последних сил вонзил обломок в ее нижнюю челюсть. Дернувшись в последний раз, скорпион рухнул на песок Арены. Провожаемые восторженными криками, пополам со свистом, вскоре ее покинули и идальго.

Глава 5

Хуже спешащей на место событий толпы может быть лишь толпа, которая его покидает. Тысячи людей снуют вокруг, пихают, толкают друг друга в попытке поскорее разойтись по своим домам, в то же время, продолжая осознавать пережитое, переваривать, сохраняя его в уме или делясь с соседом, по существу, точно так же чувствующим себя участником произошедших событий, даже если он был простым зрителем.

Ридо и Лорега продирались сквозь толпу, при этом, как ни в чем не бывало, продолжая свою беседу, но уже на другую тему.

– Почему, по-твоему, нас собрали здесь? – говорил Лорега, жестикулируя и периодически выплевывая слова. – Впервые за много лет людей чуть ли не силой согнали на Арену. Нас отчаянно пытаются убедить, что никакой опасности нет, что, в свою очередь, значит, что она существует!

Ридо глубоко вздохнул. Очевидно, что подобный разговор был у них с Лорегой не первым.

– Хорошо, – сказал он немного усталым, но спокойным голосом, – и что же,

по-твоему, из этого следует?

– О Родриго можно сказать что угодно, – словно и не расслышав его, продолжал Лорега, – но он всегда был человеком действия. Если бы его поход был успешен, он бы давно уже вернулся обратно, и вместо Арены нас бы погнали на Дворцовую площадь, смотреть военный парад. А вместо этого тысячи людей, разинув рот, смотрели, как идальго расправляются с какой-то полудохлой тварью!

– Эта полудохлая тварь едва не прикончила одного из них, – спокойно заметил Ридо.

– Инстинкт, – отмахнулся Лорега. – Даже самый мирный зверь, если его загнать в угол, набросится на охотника. Неважно, – добавил он раздраженно. – Я говорю тебе вовсе не о том. От короля давно нет вестей…

– Думаешь, нам сообщили бы, если бы они были? – впервые перебил его Ридо.

– Да! – веско уронил Лорега. – Сообщили бы, будь вести добрыми. Я не говорю, что новостей нет вовсе. Это маловероятно. Но, если стоящие у власти не спешат похвастаться перед народом королевскими победами, это о чем-то да говорит. В отсутствие короля страной управляет королевский совет. И сейчас, поверь мне, они в полном замешательстве.

Между тем, толпа, покинув Арену, направилась к упомянутой в разговоре Дворцовой площади. По идее, на находящейся рядом с ней Рыночной площади она должна была разбиться на отдельные потоки, которые потом разойдутся по городским кварталам. Но неожиданно людская река наткнулась на плотину в виде перегородивших площадь солдатских отрядов. Казалось, здесь собралась стража со всего города. Ровными рядами выстроились пикинеры, встав прямо за перегородившими улицу рогатками. За ними стояли арбалетчики, положив на плечо взведенное оружие, которое они, судя по нервному виду, готовы были пустить в ход в любой момент. Перед солдатским строем с мрачным видом вышагивали офицеры, отдававшие резкие и отрывистые приказы. Движение толпы застопорилось. Люди начали пихать и толкать друг друга с еще большим рвением. Тех, кто силой пытался прорваться сквозь солдатский строй, грубо отталкивали назад.

Дождавшись своей очереди, Ридо и Лорега подошли к одному из офицеров, высокому мужчине, нервно подергивавшему длинные усы.

– Что происходит, капитан? – мягко и почтительно спросил Ридо.

– Проход к городским воротам и кварталу Нелюдей закрыт, – резко бросил офицер, – бросив на сильфа раздраженный взгляд, в котором читалось пренебрежение к одному из этих нелюдей и, одновременно, сильная усталость. – Потом попадешь домой, сильф.

– А как же наши дома, семьи? – громко спросила стоявшая позади женщина. – Вы силком загнали нас на Арену, а теперь не хотите выпускать! – вторил ей мужской голос.

Недавний ажиотаж толпы от выступления идальго как рукой сняло. Его начало заменять воодушевление иного рода. Тихий, глухой ропот начал разноситься над толпой, постепенно набирая силу, как тихий рык разбуженного в своей берлоге медведя. Люди в толпе постепенно начали двигаться вперед, обращая все меньше внимания на солдатский строй. Окинув толпу быстрым взглядом, офицер резко поднял руку. Несколько других офицеров тут же повторили его жест. Солдаты сдвинулись плотнее, опустив пики, арбалетчики взяли наизготовку оружие…

– Что здесь происходит, капитан? – внезапно спросил надтреснутый старческий голос. Тон вопроса резко отличался от того, каким его задал сильф.

Сквозь ряды почтительно расступавшихся стражников важно прошествовал его обладатель – худой мужчина в белой мантии, со знаком геральдической короны на груди. На узловатых руках старика явственно выделялись синеватые вены. Выражение сморщенного лица было раздраженным и, одновременно, немного обиженным, будто его невероятно огорчала тупость окружающих, и он неизменно принимал ее проявления на свой счет.

– Так вы понимаете смысл фразы 'навести порядок' ? – продолжал он, подойдя к офицеру, который немного стушевался под взглядом огромных глаз.

– Мы пытаемся держать ситуацию под контролем, мэтр Тарено, – забормотал он напряженно, – но люди волнуются, и мы не знаем, что им говорить…

– Вы и не должны ничего говорить, – жестко произнес мэтр. – У вас имеются четкие инструкции. Извольте действовать в их рамках…

– Что здесь происходит!? – резко спросил Лорега, безо всяких церемоний подойдя к магу. – Мы ждем осады?

– Лорега, – Ридо положил руку ему на плечо, – люди вокруг.

Мэтр Тарено соизволил взглянуть на новый раздражающий фактор.

– Лорега Сальва, – произнес он сквозь зубы. – Кажется, я о тебе слышал. Бывший магистр, член королевского совета, удостоенный августейшей немилости. Лишен звания и титула, имущество конфисковано в пользу короны. Интересно, что же послужило тому причиной, уж не твой ли длинный язык?

– Лорега, – спокойно произнес Ридо, не убирая руки с плеча друга, чье лицо исказилось от ярости. – Пойдем.

– Послушай своего приятеля, Сальва, – презрительно процедил сквозь зубы Тарено, – любого простолюдина, осмелившегося хотя бы приблизиться на недозволенное расстояние к члену королевского совета, давно бы уже высекли за дерзость. Я уже молчу о твоем наглом тоне. Ты либо решил, что звание бывшего магистра дает тебе какие-то особые привилегии, либо, что тебе нечего терять. Не заблуждайся – у бедняков, по крайней мере, есть их жизнь. Медленно сняв с плеча руку Ридо, Лорега подошел вплотную к магу и посмотрел ему прямо в глаза.

– У меня есть гораздо больше, чем жизнь, – произнес он спокойно. – У меня есть стремления, чувство долга и чувство собственного достоинства. Посему, я гораздо богаче кучки падхалимов, толкающихся локтями за место у спинки трона.

Тарено покраснел, побледнел, потом глубоко вдохнув, подал было сигнал капитану стражи…

Грянул гром. Его раскаты пронеслись по площади, достигнув, казалось, ушей каждого из стоявших там людей. Те начали недоуменно переглядываться, глядя на безоблачное небо. Снова загремело. И снова, каждый вдруг разглядел яркую вспышку света где-то вдалеке за городом, странную вспышку молнии, ударившей не с неба, а из земли. Мгновенно забыв о докучливых простолюдинах, мэтр Тарено повернулся к капитану стражи и что-то яростно зашептал, наклонившись к самому его уху. Тот принялся кивать, выглядя при этом невероятно взволнованным. Ридо и Лорега, о которых все уже забыли, поспешно отошли подальше. На лице сильфа впервые за долгое время появилось волнение.

– Они пришли, Лорега, – зашептал он, невольно напоминая при этом, припавшего к уху капитана, мэтра Торено, который к этому моменту своей бледностью походил на живого мертвеца. – Они уже здесь.

Лорега кивнул. Его лицо, напротив, внезапно стало невероятно спокойным и собранным. Словно он, наконец, обрел некую ясность. Словно в его жизни появилась цель, словно она обрела смысл, которого он не видел до сих пор.

– Что ж, – произнес он, медленно, устремив взгляд в пространство. – Это был лишь вопрос времени. – Мы должны действовать. Город обречен. Нам нужно уходить и уводить с собой остальных.

– Кого? – удивлено спросил Ридо.

– Всех! – жестко ответил Лорега, – всех и каждого, кто захочет нас слушать.

Глава 6

Город вскоре пал.

Через три дня твари покинули его развалины, растекаясь по окраинам отдельными стаями, ищущими новую добычу.

Лорега быстро шел через лес, не обращая внимания на хлеставшие по лицу ветки деревьев. Позади был трудный путь, полный невзгод и лишений, но впереди был не менее сложный переход.

Как он и подозревал, за ним последовали немногие. О дворянах не могло быть и речи, а простолюдины, которых он убеждал покинуть город, в большинстве своем, смеялись над потрепанным безумцем. Впрочем, все те, кто поверил его словам, как-то сразу признали его лидерство, даже Ридо.

Сейчас за ним шла едва ли треть жителей. Основную их массу составляли жители Нищенского квартала, которым нечего было терять, и семьи сильфов и гномов[9] – жители Квартала Нелюдей. Первые давно привыкли к презрению и пренебрежению, а вторые обнаружили его, лишь прибыв в Катреону, в тщетных поисках дома, пространствовав перед этим по многим землям запада. Помимо стай эфирных тварей, методично преследующих беженцев еще от развалин столицы, сарагасский лес таил в себе немало опасностей. По пути беженцы не раз подвергались атакам волчьих стай, в тщетных поисках пропитания без страха нападавших на людей. И, по слухам, волки были не худшей опасностью на пути их следования.

Почувствовав на своем плече чью-то руку, Лорега остановился и резко повернулся. Ну конечно же, Ридо. У кого еще хватит храбрости говорить за тех, кто не желает говорить за себя сам!

– Позволь я сам догадаюсь, – бросил он раздраженно.

– Люди устали, Лорега, – спокойно произнес сильф. – Мы блуждаем по этому лесу уже целую неделю, почти без привалов, притом, конечная цель еще не известна. Волчьих стай все больше. Среди людей есть старые охотники. Они говорят – недалеко от этих мест водятся крысолаки…

Лорега яростно отмахнулся.

– Все это не важно, Ридо, пойми, наконец! Значение имеет лишь наш путь, наша цель.

– И какова же она?

– Выжить! Найти безопасное убежище и переждать, чтобы, когда придет время, дать бой!

– Об этом я тебе и…

– Нет! У нас нет времени на остановки, на усталость, на отчаяние, мы не можем себе их позволить. Ты не можешь сдаться, Ридо, только не сейчас! – Лорега схватил друга за плечи, глядя ему в глаза едва ли не с отчаянием.

– Только не ты!

Ридо попытался было мягко высвободиться, но хватка Лореги была сейчас едва ли не стальной.

Внезапно, откуда-то из задних рядов, послышался крик.

– Опять волки! – в спокойном голосе Ридо появился намек на злость. Высвободившись, наконец, из хватки Лореги, он побежал к колонне беженцев. Бросившись следом за ним, Лорега вскоре увидел вызвавших у людей переполох существ, которые не имели ни малейшего отношения к волкам. Через лес, громко рыча и ломая на пути деревья, ломилась охотничья стая эфирных тварей.

Судя по обилию существ, стая была смешанной. Впереди, уподобившись живому тарану, шли двухвостые скорпионы. За ними следовали существа, напоминавшие бесхвостых кузнечиков, чье стрекотание, зачастую, перекрывало визг и рык остальных тварей. Где-то в задних рядах стаи мелькали сполохи, смутно напоминавшие электрические разряды.

– Оставьте скарб! – яростно кричал на замешкавшихся людей Ридо.

– Те, кто не может сражаться, ступайте в задние ряды! – вторил ему Лорега. – Все, у кого есть оружие – ко мне. Держаться вместе, сомкнуть ряды!

Через несколько минут в смешанной толпе установился относительный порядок. Сжимая в запотевших руках незамысловатое оружие – плотницкие топоры, ножи, а то и просто обструганные колья, в первый ряд вышли катреонские мужчины и большинство женщин. Позади них несколько человек, по виду охотников, накладывали стрелы на тетиву длинных луков.

Выйдя вперед, Ридо поднял руки и сосредоточился на приближающихся тварях. Грянул гром. Яркие молнии, ударяя с ясного неба, разрывали тварей на части, проделывая в их рядах широкие борозды. Стоящий рядом с сильфом Лорега, уничтожая тварей по одной, с горечью вынужден был признаться самому себе, что является лишь тенью себя прежнего и способен лишь служить прикрытием для своего более умелого друга. Самых удачливых тварей, дошедших до людского строя, закалывали беженцы. Через несколько минут количество, яростно бросающихся на людей, тварей заметно поредело. Среди толпы начали раздаваться робкие победные возгласы.

И тут снова грянул гром. От его раскатов, раздавшихся не на небе, а совсем близко – в нескольких шагах, люди падали на землю, зажимая уши. Из задних рядов стаи выбежали существа, как плащом, покрытые то сетью молний, то огнем, то ледяным ветром. Одна из них, вырвавшись вперед, добежала до стоявшего перед людским строем Ридо и, невзирая на бьющие с неба молнии, нанесла удар мощной лапой. Тело сильфа отбросило к самым деревьям. Бросившегося, было, вперед Лорегу ударил электрический разряд, и он отлетел в кусты. Твари прорвали людской строй и началась резня.

Лорега лежал на земле, не в силах подняться, не слыша собственных стонов и почти не чувствуя боли. Последним, что не позволяло ему окончательно потерять сознание, были отчаянные людские крики, прорывавшиеся даже сквозь громкий шум в ушах. С трудом поднявшись на ноги, он приоткрыл усталые веки, не обращая внимания на текущую по голове кровь. Ему тотчас попалось на глаза лежавшее неподалеку, неподвижное, странно изломанное, тело Ридо. Лорегу охватила безудержная ярость. Заполнив его сознание, она вытеснила оттуда все мысли и переживания, даже боль, неверие и отчаяние ненадолго отступили прочь. И вместе с яростью в нем внезапно проснулась сила. Он стал прежним, одним быстрым, резким рывком. Словно и не было всех этих лет тяжелых испытаний и боли, словно не было 'Серого Косаря' . Словно никогда он не чувствовал себя слабым, ничтожным и бесполезным. Он снова стал собой. Чувствуя наполняющую тело энергию, Лорега обернулся к тварям, протянул к ним руку и высвободил скопившуюся силу.

Первых тварей смело начисто. Волна энергии разметала их, ломая кости и конечности, разрывая на куски. Еще несколько ударов, и от крупной стаи осталось шесть или семь существ. Они быстро разбежались и скрылись среди деревьев. Не обращая внимания на крики и шум вокруг, он подошел к телу Ридо и, склонившись над ним, некоторое время хранил неподвижность.

– Тебе не хватило сил, друг мой, не хватило веры совсем чуть-чуть, – сказал он тихо, закрывая сильфу глаза. – Ничего. Ты не будешь забыт, как и твой народ. Скоро все изменится, уже совсем скоро. Мы – выжившие, создадим новый мир, свободный от жадности, слабости и себялюбия, и твой народ займет в нем достойное место. Клянусь тебе в этом Великим Солнцем.

Медленно поднявшись на ноги, Лорега поднял глаза навстречу солнечным лучам и закрыл их, подставив лицо теплу, затем резко направился к паникующим людям.

– Довольно! – бросил он жестко. Шум тотчас же стих. Люди начали поворачиваться к нему с удивлением и смутной надеждой. В сверкающих сталью глазах была сила, сила, которой хотелось повиноваться и следовать за ней.

– Похороните мертвых, помогите раненным! А потом мы двинемся дальше. Суета тут же прекратилась. С серьезными лицами люди приступили к работе. Переходя от одного обоза к другому, Лорега вместе со всеми хоронил погибших и с помощью магии лечил раненных.

У одного из опрокинутых обозов он увидел старую женщину с серьезной раной в боку. Опустившись перед ней на колени, он приложил руки к ее ране, поморщившись от оттока энергии. Золотистое сияние покрыло бок женщины и на месте раны, вскоре, остался тонкий шрам.

– Вставай, – сказал ей Лорега. – Впереди долгий путь.

Старуха подняла слезящиеся глаза и увидела склонившегося над ней человека, освещенного солнечными лучами. Потрескавшиеся губы шевельнулись, и она произнесла:

– Светоносный…

Глава 7 Сарагасса – Храм. Настоящее время

Лорега медленно открыл глаза. Все тот же сон, те же воспоминания.

Яркий солнечный луч, проникнув в окно кабинета, осветил его покрытое морщинами старческое лицо, вызвав у него слабую улыбку. Чему человек может радоваться больше, чем восходу Солнца. Зевнув и потянувшись, старик шаркающей походкой направился к стоявшему в углу комнаты деревянному ведру и, преодолевая боль в суставах, наклонился и несколько раз обрызгал лицо холодной водой. Вытерев лицо лежавшим там же полотенцем, он подошел к буфету, отломил кусок хлеба от лежавшей там черствой буханки и бросил в рот. Запив свою скромную трапезу водой из глиняного кувшина, снова сел за стол и, взяв в руки лежавшие там документы, на некоторое время погрузился в чтение, то и дело подслеповато щуря и потирая усталые глаза. Сейчас он еще может позволить себе эти незначительные слабости – тихие стенания старческого тела. Пока он один, и его видит лишь Солнце.

Закончив чтение, Лорега позвонил в лежавший на столе серебряный колокольчик. Снаружи открылась дверь, и в нее вошел монах в обычной для инквизиторов белой рясе.

– Светоносный? – произнес он с поклоном.

– Брат Эрнесто уже прибыл? – спросил Лорега надтреснутым старческим голосом, звуков которого боялась вся Катреона.

– С вечера, Светоносный, – лаконично ответил монах. Лорега кивнул.

– Пошли за ним, дитя мое, – велел он монаху.

Тот с коротким поклоном скрылся за дверью.

Через несколько минут дверь снова открылась и в кабинет вошел высокий, худой сильф в белой мантии, с золотым медальоном на груди, изображавшим солнечный диск, придерживаемый по краям золотыми молниями. Настоятель Замка Семи гроз был одним из самых доверенных лиц Великого Инквизитора. За годы работы он превратил обучаемых там 'небесных клинков' в силу, которую уважали не только в Катреоне, но и далеко за ее пределами. Агенты замка отвечали за поимку еретиков и устранение опасных чудовищ. И в последнее время все чаще заменяли на посту личной стражи 'дланей' даже Рыцарей Солнца, к немалой досаде их магистра.

– Благодарю за то, что приняли меня так быстро, Светоносный, – произнес сильф ровным, чуть суховатым голосом.

– Я ознакомился с твоим докладом, брат мой, точнее – с обоими, – задумчиво протянул Лорега. – И оба они вызвали у меня немалый интерес. Значит, оборотень и измененная?

– Точно так, Светоносный, – кивнул Эрнесто. – Оба этих существа чрезвычайно редки. И моим людям, и рыцарям брата Мендосы удалось захватить их с немалым трудом. Мы с ним оба согласны, что следует обратить на этот факт ваше внимание. Лично я вижу в происходящем тревожный знак…

– Я же, брат мой, напротив, вижу в этом милость Солнца, – перебил его Лорега.

– Светоносный? – спросил Эрнесто с легким удивлением. Подойдя к столу, Великий Инквизитор взял оттуда один из свитков и протянул его Эрнесто. Расправив свиток, сильф быстро пробежался по нему глазами.

– Это последний доклад брата Арторио, Светоносный? – уточнил он на всякий случай. Упомянутый инквизитор уже давно находился в лагере архонтов, скрываясь под видом ученика и регулярно присылая донесения прямиком в Катреону.

– Верно. – Сложив руки за спиной, Великий Инквизитор подошел к окну, подставив лицо солнечным лучам. – В нем говорится о расколе в рядах архонтов.

– Что-то об архонте Сольвинусе, – уточнил Эрнесто, быстро просмотрев свиток. – Но детали не уточняются. Лишь сказано о его внезапном исчезновении и о том, что остальные усиленно его ищут.

– Детали, брат мой, – веско уронил Великий Инквизитор, – при должном умении можно понять самостоятельно. Итак, давай посмотрим. Сначала в Пустыне от рук имперцев погибает один из архонтов – наш собрат Гильярмо. Довольно, брат мой. Прекрати терзать себя! – бросил он резко, увидев, как скривилось лицо главы Замка. – Я говорил тебе и раньше – в случившемся нет твоей вины, как и вины твоих подчиненных.

– Благодарю, Светоносный, – кисло произнес Эрнесто.

– Однако, – как ни в чем не бывало, продолжал Великий Инквизитор, – сколь бы сильную ярость не вызвала у архонтов потеря одного из них, ощутимого ущерба им это не нанесло. Они вполне способны действовать и неполным составом…

– Осмелюсь заметить, Светоносный, – осторожно перебил его Эрнесто, – они, все равно, не оставят без внимания…

– Разумеется! – не дослушав подчиненного, отмахнулся Лорега. – Речь сейчас не об этом. В разное время совет Семерых[10] уже покидали его участники. Взять хоть Тараниса и Мариуса. Но, как я и сказал, на деятельности самого совета это, по сути, не отражалось. А теперь возьмем недавний случай: совет покинул архонт Сольвинус. Казалось бы, ничего нового. Однако, есть одно заметное отличие. Остальные озаботились его активными поисками. Из чего следует, что означенный архонт может обладать чем-то, чего семеро ни в коем случае не хотят лишаться. Мы пока не знаем – чем именно. Это может быть что угодно, от вещи до информации. Суть в том, что это нечто весьма важно для архонтов. И мы просто обязаны обратить на это внимание. Более того, мы должны выяснить всю подоплеку этого дела и, по возможности, добраться до 'дезертира' первыми. Согласно донесениям наших агентов поиски стоит начать в Арилоре.

– Как я уже сказал, впервые за многие годы, Солнце милостиво дарует нам еще одну возможность проникнуть в тайны архонтов. Брат Гильярмо, увы, не сильно в этом преуспел. Ты следишь за ходом моих мыслей? – обратился он к Эрнесто.

Сильф ненадолго задумался.

– В связи с гибелью брата Гильярмо у нас появилась возможность предложить нового кандидата на пост архонта, – произнес он осторожно, тщательно взвешивая слова.

– Именно так, – веско уронил Великий Инквизитор. – Я уже это сделал. И в связи с этим хочу вернуться к разговору об оборотне и измененной.

– Светоносный? – осторожно уточнил Эрнесто. Лично он не видел тут никакой связи.

– Свита кандидата, брат мой, – веско, с нажимом, произнес Великий Инквизитор, словно поражаясь несообразительности собеседника.

– Подчиненные, которых мы могли бы держать в узде и, в то же время, способные, в случае необходимости, бросить вызов даже архонту.

– Ты же не думаешь, что наш посланник будет лично гоняться за Сольвинусом, заседать в совете архонтов и собирать для нас информацию. Согласись, у наших агентов в лагере архонтов не всегда есть возможность даже снабжать нас информацией, не говоря уже о большем. Нам нужен кто – то с особыми талантами, максимально приближенный к совету. Группа, в которую войдут эти двое и отряд 'клинков' (выбор командира я поручаю тебе) будет подчиняться нашему посланнику, выполнять его приказы и при этом, так сказать, не бросаться в глаза…

– Оборотень и измененная, Светоносный, – рискнул заметить Эрнесто, начиная что-то понимать. – Даже по отдельности эти существа слишком опасны, а уж вместе…

– И, тем не менее, риск оправдан, – отрезал Лорега, давая понять собеседнику, что дискуссия окончена.

Эрнесто склонил голову.

– Поговорим о методах воздействия, – Великий Инквизитор достал из ящика своего стола какой – то предмет и, подойдя, протянул его Эрнесто. Это был браслет, сделанный из странного материала, не похожего ни на один из известных металлов.

– Это имперский браслет[11]? – спросил Эрнесто, пытаясь скрыть полупрезрительную интонацию в голосе.

– Измененную необходимо контролировать, брат мой, – спокойно заметил Великий Инквизитор, – ты не согласен?

Вопрос был, явно, риторическим.

– Тогда этим займешься ты. Что до оборотня, – продолжал Великий Инквизитор, словно размышляя вслух, – как я уже сказал, я внимательно ознакомился с твоим докладом и, кажется, смогу найти тему для нашей с ним беседы.

– А что относительно самого кандидата, Светоносный? – решился прервать его размышления Эрнесто. – Кого вы видите в этой роли?

– Брата Лорио, – мельком бросил Лорега. – Я уже отправил ему письмо.

– Но вы разве не назначили его наместником в Ксандрии? – откровенно удивился Эрнесто.

– В Ксандрии сейчас все спокойно, – отмахнулся Великий Инквизитор. – Опять же, во многом благодаря стараниям брата Лорио. Я считаю, что его талант заслуживает лучшего применения, чем управление покоренной страной.

– Осмелюсь не согласиться, Светоносный, – осторожно заметил Эрнесто. – Несмотря на внешнюю покорность ксандрийского дворянства, как внутри страны, так и за ее пределами есть немало групп…

– Не суть важно! – снова перебил его Великий Инквизитор. – Абсолютного порядка нет нигде. Даже здесь – на нашей родине. Люди отворачиваются от Солнца, боясь его палящих лучей и не чувствуют исходящего от них тепла. Всегда будут недовольные и непокорные. Говорю тебе – в присутствии Лорио в Ксандрии больше нет необходимости. Его преемник разберется там со всеми текущими делами. Сам Лорио гораздо нужнее нам в Тессариге. Но ты, кажется, все еще сомневаешься?

– Да, Светоносный, – под пристальным взглядом Великого Инквизитора Эрнесто, наконец, осмелился высказать давно терзавшую его мысль и, вместе с тем, деликатно умолчал о том, что с назначением преемника Лорио стоит поторопиться. – А как же сами архонты? Они, наверняка, сразу поймут истинную причину появления в их рядах брата Лорио.

Сухой смех Великого Инквизитора стал для него полной неожиданностью. Отсмеявшись, Лорега снова подошел к окну, снова подставляя лицо солнечным лучам.

– Все это лишь часть Игры, брат мой, – произнес он, наконец, чуть насмешливым голосом. Великая Игра так же стара, как и сам наш мир. И все ее участники, так или иначе, знакомы с правилами. Иными словами – они знают, что мы знаем, что они знают… и так далее.

– Когда закончишь с измененной, мы подробно обсудим детали плана. Твой человек передаст их брату Лорио, – добавил он под конец, прозрачно намекая на окончание аудиенции.

Эрнесто снова поклонился.

Глава 8

Сарагасса. Казематы

Клеонт устало потянулся и, положив руки за голову, поудобней устроился на грязном тюфяке, заменявшем ему постель. С досадой он вынужден был признать, что ему некого винить во всем что с ним произошло, некого, кроме, разве что, самого себя.

Именно он решился на небывалое: впервые за много лет увести стаю с острова. Пищи становилось все меньше и за нее, то и дело, приходилось бороться с наводнившими остров гарпиями. А уж после того, как на Лемнасе все чаще стали появляться имперские солдаты и маги, ему стало понятно, что Новая Империя решила обратить более пристальное внимание на формально принадлежащий ей остров. Он собрал остальных и озвучил свое решение. Были споры, пересуды, но он властью вожака настоял на своем.

Обитатели Лемнаса имели некоторое представление о других землях и странах, но, как он понимал сейчас – это представление было совершенно неточным.

На западном побережье острова было немало обломков кораблей, оставшихся там еще со времен морской битвы в Сапфировом море. По найденным ими вещам с кайлатских и тилланских кораблей обитатели Лемнаса медленно осваивали морское дело. Медленно и неверно. Кое-как отремонтировав относительно целую кайлатскую фелуку, оборотни вышли в море.

Клеонт желчно усмехнулся. Ему с самого начала стоило послушать стариков, называвших его затею безумной авантюрой. Нельзя плыть в море без опытного капитана и точных навигационных карт (а не каких-то нечетких записей давно мертвых моряков), ориентируясь лишь по звездам. К счастью, старики остались на острове, с теми, кто не мог позволить себе долгих путешествий.

Горе – моряки попали в шторм в первый же день, а после… Нескончаемая синева перед глазами, болезни и смерти. Сориентировавшись по звездам, они кое-как управляли кораблем, с каждой неделей впадая во все большее отчаяние.

В конце концов, перенеся множество невзгод, лемнасские оборотни пристали к берегу. Как наивно предположил один из них – к берегу Тессарига или Тилланы. Но страна, в которой они оказались, была им совершенно незнакома, как и ее нравы и обычаи. И, в конечном итоге, его стая оказалась где-то в сарагасском лесу, а он – здесь.

Устроенный ему инквизиторами допрос с пристрастием, в целом, не произвел на него впечатления. Убедившись, что клещи и крюки почти не причиняют ему вреда, братья-дознаватели прибегли к магии. Но и тут особо не преуспели. Ощущения были, конечно, болезненными, но вполне терпимыми. Наконец, так и не сумев заставить его говорить, раздосадованные инквизиторы бросили его гнить в камере и, кажется, на время забыли о его существовании. Тюремщик, от которого исходил легкий запах страха, раз в день приносил ему еду и воду на подносе. Этим и ограничивались его контакты с внешним миром. Кажется, недавно мимо его камеры провели какую-то женщину, закованную в цепи. И на этом все. Поэтому, когда в коридоре – рядом с его камерой послышались шаги, Клеонт удивленно поднял брови. Судя по звуку и запахам, людей было трое.

Вскоре дверь камеры с громким скрежетом открылась, и вошедший в нее рыцарь молча мотнул головой в сторону дальнего угла. С явной неохотой встав на ноги, Клеонт молча проследовал в указанном направлении и лениво облокотившись о стену, демонстративно зевнул, прикрывшись кулаком. Рыцарь сурово сдвинул брови, но, ничего не сказав, отошел в сторону, пропуская остальных. В камеру, сопровождаемый вторым рыцарем, вошел высокий пожилой инквизитор в простом белом облачении.

– Оставьте нас, дети мои, – произнес он чуть надтреснутым голосом.

Быстро переглянувшись, рыцари удалились. Клеонт внимательно вгляделся в лицо инквизитора.

Перед ним стоял сухощавый старик, явно разменявший не один десяток лет. Белая ряса сидела на нем бесформенным мешком, на руках проглядывали синеватые вены. А вот его глаза… Это были глаза властного и сильного человека, чью волю не сломили ни годы, ни испытания. Под их силой и властностью угадывалось легкое безумие, обычно свойственное фанатикам. Инстинктивным чутьем хищника Клеонт понял, что стоящий перед ним старик чрезвычайно опасен.

– Здравствуй, дитя мое, – произнес инквизитор, в свою очередь, не сводивший с него внимательного взгляда. – Меня зовут брат Лорега.

– Что же тебе угодно, брат Лорега? – спросил Клеонт нейтральным голосом.

– Для начала, – сказал инквизитор, не отводя глаз, – я хотел бы с тобой побеседовать. И, как и в начале любой беседы, мне хотелось бы узнать имя своего собеседника.

– Меня зовут Клеонт.

– Хорошо. Ты весьма заинтересовал меня Клеонт, равно как и обстоятельства твоего появления в Катреоне. Точнее, – подчеркнул инквизитор, – вашего появления. Я, конечно же, имею в виду твою стаю.

Клеонта прошиб холодный пот. Впервые, с тех пор, как попал сюда, он ощутил настоящий страх.

– Нет никакой стаи, я одиночка, – сказал он быстро.

– Это не так, – покачал головой брат Лорега. – Видишь ли, нам доподлинно известно, что с недавнего времени недалеко от Сарагассы находится группа неких существ. По описанию из 'Бестиариума' они весьма напоминают лемнасских оборотней. Более того, они довольно странно себя ведут. Не нападают, не охотятся, а просто следят за городом. Весьма странное поведение для группы оборотней, даже разумных. Ответ, на мой взгляд, может быть только один, – брат Лорега в упор взглянул на Клеонта.

– Здесь – у нас, находится их вожак.

Клеонт судорожно размышлял, волевым усилием подавляя подступающую панику. Если инквизиторы выследили его стаю, к чему все эти разговоры? Почему с ним, вообще, говорят? Разве, что…

– Чего ты хочешь? – спросил он жестко. Брат Лорега улыбнулся.

– Есть одно дело, дитя мое, – произнес он медленно, – в котором ты и твои люди можете быть нам весьма полезны.

* * *

Шум, крики, вспышки магии – она помнила все, как во сне, но сном это не было. Они ворвались в здание быстро и внезапно – восемь рыцарей в стальной броне и один в серебряной. Их щиты с легкостью отражали все направленные на них заклинания. Их собственная магия с легкостью отбрасывала людей в стороны, или вовсе убивала на месте. Вспышки света, огня молний, удары мечей – все слилось для нее в один бесконечный, сводящий с ума, шум.

Когда запыхавшийся Пабло ворвался в кабинет мастера Террано, тот велел ему бежать, велел бежать им обоим. Хладнокровный, всегда собранный, Пабло едва не разрыдался, но, не мешкая, бросился к входу в потайной туннель. А вот она начала спорить, препираться, тратя бесценные секунды. А потом они вышибли дверь. Когда она увидела окровавленные клинки, ее затопила ярость, и остаток воспоминаний превратился для нее в новую череду вспышек. Она внезапно почувствовала силу и тут же направила ее потоки на захватчиков. Сила охватила ее. Она видела перед глазами лишь пять серых теней и одну серебряную. Одну за другой ее сила уничтожила серые тени, но серебряная внезапно резко ударила ее в лицо и она потеряла сознание. Потом был подвал, какие-то люди, которых она не могла четко разглядеть из-за кровоподтека на лице. Они вели тихий разговор, которого она не слышала.