Читать книгу Заблудшая душа - Григорий Шаргородский - Страница 3

Белесая поволока постепенно рассеялась, и я увидел лазурное небо с барашками облаков, а между облаками резвились какие-то эфемерные создания с прозрачными крылышками.

Только не говорите мне, что я попал в рай: не с моим суконным рылом. Впрочем, все оказалось намного прозаичнее – это опять был потолок, в этот раз довольно талантливо расписанный местными мотивами запредельной жизни. Помимо обстановки от предыдущего «включения» отличалось и мое состояние – побоев меньше, а татуировок больше. Я пока еще не видел, но жжение по всему телу говорило, что по количеству наколок новый образ легко переплюнет любого байкера.

Рядом с правым ухом кто-то громко зазвенел стеклом. Повернув голову, я увидел, как Урген собирает баночки с красками. Еще один поворот головы позволил мне лицезреть очень довольного Карна, усевшегося на подоконник большого окна.

Новое тело в принципе слушалось нормально. Я осторожно сел и только тут понял, что валяюсь на холодном полу совершенно голый. Мошенника при «вселении» не раздевали, но и заклинаний на нем было значительно меньше.

Наготу нового тела прикрывали только свежие татуировки, конечно, если это можно было назвать прикрытием. Кроме морячка в комнате находилась вся команда: Лован, развалившись в кресле, что-то читал, а Яна перебирала баночки у косметического столика с большим зеркалом.

Мы что, в будуаре какой-то дамы?..

И тут в один момент все стало на свои места – и умопомрачительный набор косметики, заинтересовавший даже хтарку, и слишком уж изящный интерьер комнаты, и ехидная ухмылка Карна.

Блин! Куда я попал?!!

Карн соскочил с подоконника и подошел ближе. Его ухмылка стала еще безобразнее.

– Ну как, тебе нравится? Мне – очень, – тоном одного злобного доктора спросил моряк.

– Вот уж не знал, что кронайским морякам нравятся голубые, – тут же среагировал я.

– Какие? – напрягся Карн.

Похоже, в этом мире еще не успели опошлить голубой цвет. Порывшись в липкой памяти виконта Вляо, я добавил:

– Мужеложцы.

– Что-о!!!

Я ждал чего-то подобного, а вот то, что Лован окажется настолько быстр, оказалось для меня сюрпризом – центурион умудрился вскочить с кресла и поймать Карна за шиворот морской безрукавки раньше, чем тот съездил мне по морде.

Блин! Да что же у меня с инстинктом самосохранения? Так и убить могут. Ведь знал же, еще из памяти Гатара, что кронайцы – жуткие гомофобы.

– Оставь его в покое, сам виноват, – отозвалась от зеркала Яна, но, заметив мой благодарный взгляд добавила: – Прекрати пялиться на меня и оденься, смотреть противно.

Ах вы, неблагодарные сволочи, особенно вот эта красотка! Я вас спасал, а вы…

Впрочем, недовольство длилось недолго – неприятная пилюля досталась и хтарке. Лован звякнул браслетами и что-то показал девушке на пальцах.

– Я?! – возмущенно фыркнула смуглянка.

Еще одна серия жестов и довольно опасный прищур центуриона убедили девушку, и она направилась в сторону большого шкафа. Похоже, меня сейчас будут одевать. Только близость подобной особы напоминает личный контакт со скорпионом.

Яна ловко помогла мне облачиться в совершенно дикий наряд, состоявший из безвкусного желто-синего камзола с дикими ярко-красными бантами, остроносых туфель с золотыми пряжками и лосин, больше похожих на женские колготы.

Боже, что здесь за мода, особенно эти лосины?! Хотя, возможно, все не так плохо – я точно помнил, что у графа в сочетании с камзолом шли нормальные брюки. Под самый конец одевания меня ждал сюрприз – нахлобучив на мою голову шляпу, Яна под видом затягивания каких-то ремешков в камзоле, тихонько шепнула на ухо: «Спасибо», – и незаметно поцеловала в шею. Тело виконта содрогнулось от отвращения, а мне поцелуй понравился – вот такое внутреннее противоречие.

Ох и трудно будет в этой оболочке!

После одевания Яна усадила меня у туалетного столика. Короткий взгляд в зеркало вызвал неожиданную слабость и головокружение. Можно «догадываться», что это тело не твое, именно догадываться, а не ощущать. Чувствовать может само тело, а не кто-то в нем. Даже более чем экстравагантная одежда виконта не мешала и не натирала – я-то лосин никогда не носил, а вот виконт так одевался всегда, и его тело не ощущало дискомфорта, значит, и мне ничто не мешает. А вот увидеть в отражении чужое лицо – это шок.

Яна почувствовала мою дрожь и спросила:

– Все в порядке?

Глубоко вздохнув, я вновь посмотрел в зеркало, стараясь воспринимать все как телевизор с каким-то чужим парнем на экране.

– Все, я в норме. А ты уверена, что это необходимо? – настороженно покосился я на щеточку в ее руках.

– Да, если виконт появится на людях без макияжа, это вызовет намного больше разговоров, чем его променад голышом. Кстати, такое уже бывало.

– Уж лучше голым, – пробурчал я, рассматривая в зеркале бледное лицо субтильного юноши, которое в сочетании с тенями и румянами становилось еще неприятнее. Нездоровый цвет лица, лихорадочный блеск в водянистых глазах и тонкие губы с морщинами в местах образования презрительной ухмылки.

Это лицо мне совсем не нравилось, но я даже не подозревал, насколько, и, лишь осторожно заглянув в его память, понял, что за человек этот виконт. Оргии, кутежи в сочетании с постоянной скукой – вот и вся жизнь богатого наследника когда-то славного рода. От прикосновения к воспоминаниям виконта остался липкий и очень неприятный след на душе.

Я никогда не был ярым гомофобом, просто не понимал этих людей, но виконт, конечно, еще тот фрукт. Скука – страшная вещь: умноженная на достаток, отсутствие обязанностей и целей в жизни она способна превратить человека даже не в животное, а в какого-то монстра, эндорфинового наркомана.

Копания в липких сгустках памяти ничего важного в плане информации не принесли – в заговоре виконт Вляо оказался случайно. Единственное, что могло помочь графу, – так это имя заказчика, того, кто втянул в заговор юношу и заказал у Окла вторую часть артефакта.

По окончании процедур я, дабы хоть как-то избавиться от удушливого запаха духов, решил подышать свежим воздухом у окна.

Моему намерению никто не препятствовал – народ вернулся к прерванным делам: Яна – к инспекции дорогой косметики виконта, Карн пересел с подоконника на широкий диван, Лован вернулся к книге. А вот профессор занялся явно не очень привычным для себя делом – рискуя окончательно испачкать свою «рясу», он ползал по паркету, стирая подозрительно гламурной тряпкой свои «художества». Пентаграмма была большой, так что работать ему придется долго. Никто из троицы силовиков помогать ученому не собирался, а лишних глаз в этом деле явно не предусмотрено. У меня же и подавно не было ни малейшего желания помогать местному экспериментатору – во-первых, я не давал разрешения на участие в его опытах, а во-вторых, было жалко портить работу Яны. И не потому что этот павлиний наряд мне нравился, а оттого что на него было потрачено много усилий девушки и моего терпения.

Дневной Сатар был другим. Не знаю, то ли прямолинейное солнце слишком безжалостно высвечивало недостатки Золотого Города, то ли тело вечно недовольного виконта внесло свои коррективы в мое восприятие. А возможно, и то и другое. Под полуденными лучами Сатар напоминал очень дорогое, но немного безвкусное украшение, – я вообще никогда не любил золота, предпочитая ему серебро. Днем появилось ощущение подделки, куда-то ушло очарование ночной сказки. Ночь вообще является идеальным выставочным фоном для всего на свете, а луна всегда была самым снисходительным осветительным прибором, высвечивая лучшие стороны и ретушируя недостатки, к тому же заставляя воображение дорисовывать что-то свое, потаенное и желанное. А вот солнце показывало все как есть на самом деле, без скидок и прикрас. Это касалось всего: и узких улочек, где на фоне «золотых» стен ходили разные люди – от праздно гуляющего дворянина до золотаря с бочкой человеческих отходов, – и сложной композиции черепичных крыш, лишь претендующих на ансамбль. Но, несмотря на все мелкие недостатки, дневной Сатар был по-своему красив, наполнен жизнью и уж точно неординарен.

Кроме города день заставил меня по-другому посмотреть и на себя, точнее – на себя самого, а не на тело виконта.

Блин, как же все непросто! Что со мной происходит? Вчера, если это было вчера, я убил двух человек, но никакого неприятного осадка при этом не чувствовал. Прошлое словно было отсечено прозрачной, но очень крепкой стеклянной стеной: все помню, но я не там, а здесь, и то, что происходит за стеклом, меня как бы не касается. Возможно, именно так чувствуют себя убийцы – те, что не окончательно сошли с ума. Маньяки же наверняка плещутся в своих воспоминаниях, как крокодилы в вонючем болоте. Впервые мне стало страшно, по-настоящему страшно не за жизнь и даже не за разум, а за душу.

От дальнейших душевных терзаний, которые могли привести куда угодно, меня спасло появление графа.

Рывком распахнулись широкие, все в золотистых завитушках двери – и в комнату стремительно вошел граф Гвиери. Все, кто сидел, тут же вскочили на ноги, и даже Урген рывком поднялся с колен, нелепо удерживая грязные панталоны виконта в вытянутых руках.

– Урген, бросьте тряпку и присаживайтесь, прислуга домоет. Нам нужно поговорить, – осмотрев непонятное пятно на полу, «милостиво» разрешил граф.

«Силовики» быстро соорудили из имеющейся в комнате мебели круговые посадочные места, и мы уселись лицом друг другу, как при групповой психотерапии.

– Итак, у нас наконец-то появилось время, чтобы немного прояснить ситуацию. Я намеренно отложил объяснение до возвращения джинна, который почему-то оказался не джинном. – Граф выразительно посмотрел на сжавшегося Ургена. – Наш новый коллега очень хорошо проявил себя при захвате Окла, и я решил, что ему не помешает быть в курсе. Всем остальным раскрываю фишки по причине важности дела, а также потому, что вы уже являетесь носителями очень опасного знания. Вам я доверяю, а профессор и… – Он вопросительно посмотрел на меня.

– Иван Боев.

– Так вот, и профессор, и господин Ван, – по-своему воспринял мой ответ граф, – не смогут допустить утечки, даже если пожелают. Конечно, если хотите, чтобы мы вырезали всех случайных прохожих, можете поорать в окно, но легче вам от этого не станет.

Если он рассчитывал, что я вдруг весь изойду в раскаяниях за свое поведение в саду, он сильно ошибался.

Граф резко встал, жестом останавливая поднявшуюся троицу. Мы с Ургеном таким подобострастием не страдали. Пройдясь по комнате, Гвиери что-то там для себя решил и вернулся к слушателям, но садиться не стал.

– Итак, позавчерашняя операция была экспромтом и скорее пробной акцией, нежели чем-то продуманным. Вселение в тело мошенника – а мне кажется, этот термин подходит лучше, чем «одержимость», – мы произвели как пробное. А сейчас мы переходим к главному. В последнее время в княжестве происходит что-то странное, то, над чем я оказался не властен. Если жизнь города – как ночная, так и дневная, – контролируется мною полностью, то влезть в дела высшей знати без позволения княгини мне не удастся. Я не мог себе позволить даже официального ареста этого мерзкого сморчка-виконта. Как понимаете, Ван, это не о вас, – тут же уточнил граф. – А делать что-то нужно. В городе происходит нечто опасное, я это чувствую.

Разномастная троица «силовиков» слушала очень внимательно – похоже, в умении графа чувствовать опасность они не сомневались. А мне, честно говоря, все это было до лампочки, и я просто ждал, когда «оперативная летучка» дойдет до места, где будет говориться обо мне.

– Добраться до виконта и тех, кто за ним стоит, я мог только с помощью запретных знаний профессора. Поэтому хочу, чтобы вы осознали, чем нам всем грозит занятие черной магией. – Граф проникновенно осмотрел своих слушателей, и если в глазах своих подчиненных он увидел преданность и решительность, а в глазах Ургена страх, то я выражал только раздражение – как-то фиолетово, на каком костре станут жечь эту компашку: меня все равно там уже не будет.

– Нашему гостю не страшно? – опасно сузил глаза граф.

– Да как-то не очень, – небрежно ответил я, увидев, как дернулся Карн.

Граф остановил своего подчиненного жестом руки и шагнул ближе – да уж, дядька серьезный, даже меня, при всей безнадежности положения, проняло.

– Я не стану угрожать, разговор с профессором расставит все по своим местам. Лучше вернемся к делу. Пытки к виконту мы не применяли по двум причинам – он мог оказаться случайным свидетелем, к тому же в дальнейшем требовалось сохранить целостность и подвижность этого тела. Так что информацию будем извлекать естественным способом.

Конечно, речь графа я воспринимал через призму двух языков, но все равно сохранялось впечатление, что легкая вычурность является наигранной, – скорее всего, в молодости его солдафонский лексикон, несмотря на графский титул, не отличался разнообразием, но придворная жизнь на старости лет научила куртуазному поведению.

Я так задумался, анализируя речь графа, что упустил смысл его слов. Все смотрели на меня с явным ожиданием.

– А, информация! – с небольшим опозданием догадался я и осторожно погрузился в не самую приятную среду – память виконта Вляо. У него даже имя было какое-то липкое.

Несколько минут внутренних изысканий привели к определенному результату, и я тут же огласил итоги:

– Ваш Вляо хоть и редкостная гнида, но в заговоре оказался случайно. К этому делу его привлек некто барон Немеш. – Выдав это имя, я осторожно посмотрел на графа. Он хоть и сохранял невозмутимость, но заигравшие желваки и блеснувшая в глазах ненависть говорили о многом.

– Дальше, – заявил Гвиери.

– А дальше – все. Покупка артефакта была первым заданием для виконта. Так что неизвестно, введут ли его в круг заговорщиков. Это должно было произойти на приеме в честь дня рождения барона, но после недавних событий я не уверен, что это случится. Кстати, а когда у барона день рождения?

– Сегодня, – зловеще улыбнулся граф. – Хорошо, что профессор попросил день для подготовки, так что «вселение» продержится до раута во дворце барона. Так, Ван, собирайся – мы поедем в княжеский дворец. Там ты разыграешь сцену раскаяния и покаяния, но не вздумай ляпнуть лишнего. – Увидев сомнение в моих глазах, граф добавил: – Думаю, после беседы с профессором желания бузить у тебя поубавится. Извиняться за то, что втянул твою душу в наши дела, я не буду. Ты получил возможность пожить чуть дольше отмеренного тебе срока, так что будь благодарен.

С этими словами граф Гвиери развернулся и чинно прошествовал к выходу. Лован и Яна последовали за ним, а Карн остался, дабы у меня и профессора не возникло ненужных мыслей и разговоров.

– Ну что ж, великий ученый, рассказывайте.

– Что? – робко сказал Урген, садясь на краешек стула.

Да уж, настоящий безумный ученый – неудержимый на тропе познания и не ведающий страха по причине жизненной близорукости и оторванности от реальной жизни.

– Как вы докатились до такой жизни?

– Я?

– Ну не я же, профессор! Хорошо, не буду вас смущать интимными вопросами и сразу перейду к делу. Сколько мне отведено времени на проживание в этом теле? – Подобный прагматизм удивлял меня самого, но по непонятным причинам старая привычка к вечным сомнениям и рефлексированию куда-то запропастилась.

– Точно сказать нельзя, – неуверенно ответил Урген, и это бесило больше всего. – Я получил от графа рукопись Сверила Тормодара «Узы демонов» и сегодня испробовал новое заклинание. Должно хватить примерно до рассвета.

– Примерно? – прошипел я, теряя терпение. – Если вы ничего не смыслите в этом, то зачем взялись!

– А вы думаете, я хотел?! – неожиданно взвился Урген. – Я всего лишь мечтал вернуть людям утерянное в веках знание. Ради этого мне пришлось покинуть кафедру в имперском университете и приехать в Сатар. Здесь можно было найти хоть какие-то магические следы былых времен и труды древних исследователей. Я успел лишь купить у каких-то оборванцев «камень душ», как меня тут же схватили.

Похоже, профессора прорвало, ему явно некому было рассказать о своих бедах, – и вот подвернулись свободные уши. А я в принципе и не возражал – дружба с профессором могла пригодиться в будущем. Слушая откровения несчастного ученого, я осторожно покосился на Карна, но коротышка безмятежно дремал на диване, не вникая в нашу беседу.

– Но разве магия не запрещена? – успокаивающе заглянул я в глаза профессору.

– Эти трусливые упрямцы из церкви и университета готовы запретить все, кроме исцеления. Конечно, ведь целители лечат одряхлевшие тела властителей! А раньше маги творили настоящие чудеса, и демоны здесь ни при чем!

Мне, конечно, хотелось послушать о демонах, которых тут все так боятся, но сначала нужна жизненно важная информация.

– Так что там про наказание, о котором говорил граф? Он, похоже, думает, что мне есть что терять.

– Это так, – немного успокоился профессор, и в его голосе вновь появились виноватые нотки. – Вы простите, что втянул вас во все это, но у меня не было другого выхода. Либо на костер, либо заинтересовать графа чем-то ценным. Теории полей его не привлекли, а вот возможность подселять в тела управляемую сущность вызвала интерес.

– Насколько я понял, вы являетесь имперским подданным, почему не обратитесь в посольство?

– Чтобы меня сожгли мои же коллеги? Эх, молодой человек, не знаете вы местных реалий.

– Давайте о реалиях мы поговорим позже. Что там насчет угроз?

– Заточенная в камне душа подвергается страшным мукам. И чем дольше она там, тем ужаснее мучения. Да, забыл спросить: что с вами происходило после взрыва? – Страх и раскаяние тут же покинули глаза настоящего ученого, и туда опять вернулась жажда познания.

– Ну, все немного сумбурно, это похоже на сон. Снилось детство Гатара – ну того мошенника. И сновидения, точнее, одно повторяющееся, становились с каждый разом более мрачными.

– Я так и думал, – вновь сочувственно вздохнул Урген. – Вы пробыли в камне чуть больше двух суток. А представьте, что будет, если проведете там год или десять? А сто?

Вот тебе, бабушка, и Юрьев день! Похоже, граф прав – буду я плясать под его дудку как миленький, если захочу, чтобы меня выпускали из каменного дурдома хоть иногда. В мозгу на фоне общего страха и уныния мелькнула искорка надежды.

– А выбраться никак нельзя? – тихо спросил я, и тут же вскинулся Карн. Вопли профессора его не волновали, а вот мой шепот заинтересовал.

Урген ничего не ответил, но в его глазах мне почудился интерес к этому вопросу. Если лазейка в ловушке графа есть, то этот чокнутый ученый найдет ее, главное – не спешить.

Граф вернулся через полчаса в сопровождении тех же Лована и Яны, но теперь хтарку было не узнать – она облачилась в пышное платье, ниспадающее белоснежными волнами и обнажающее смуглые плечи.

Потрясающе! Интересно, где она прячет оружие? Понятно, что на прием она идет не из светского интереса, а дабы охранять или, если что пойдет не так, прирезать мою тушку.

Еще при осмотре окрестностей из окна я удивился, насколько в Сатаре узкие и извилистые улицы. Даже мелькнула мысль о невозможности передвижения на транспорте. Но все оказалось проще – окна небольшого особняка виконта смотрели в сторону окраины, а фасад выходил на широкий проспект.

Насладиться видами широкой улицы, с обеих сторон обсаженной удивительно светлыми деревьями, помешало одно происшествие. Когда мы спускались со второго этажа, я невольно заглянул сквозь открытые двери в небольшое помещение у лестницы. Увиденное зрелище заставило по-другому взглянуть и на ситуацию, и на моих спутников. В комнате рядышком лежали три тела молодых людей. Судя по небогатой одежде – это были слуги. Судя по нарядам и макияжу, слуги разделяли пристрастия своего хозяина.

Но не убивать же их за это!

Вот поэтому яркое послеобеденное солнце не показалось мне таким уж радостным, а широкий проспект, на котором царили все оттенки белого и золотого, без единого темного пятнышка, совершенно не внушал оптимизма.

Перед невысоким крыльцом особняка нас ждала карета с гербом, на котором был изображен скалящийся на неведомого врага морской зверь, очень похожий на моржа, только поагрессивнее и с мордой в крови. Память образованного виконта Вляо подсказала, что это герб графов Гвиери.

В карету сели только мы с графом и Яна – оба боевика запрыгнули на запятки. Пара белых лошадей – интересно, в этом городе есть что-нибудь черное, кроме камзола графа? – довольно бодро потащила свой груз вдоль по улице. Большое окно в дверце кареты позволяло рассматривать окрестности, чем я и занялся.

Мимо проплывали дорогие особняки, расположенные на улице, без особой фантазии названной Золотой. Особнячок Вляо находился у самого начала проспекта, практически у ворот обнесенного высокой стеной квартала Царей – обиталища местной знати. Соответственно жилье виконта не впечатляло воображение шиком, а вот ближе к центру шли настоящие дворцы. Память виконта услужливо подсказывала имена хозяев этих дворцов – маркиз Тронто, граф Ностремо, барон Закалот. Кстати, барон вроде и не самый крутой титул, но огромный архитектурный ансамбль по богатству с легкостью переплевывал своих соседей.

Несмотря на любопытство, я постарался отгородиться от памяти виконта, потому что вместе с информацией прилетали отголоски эмоций, которые Вляо испытывал при упоминании этих людей. Кого-то он презирал, кого-то боялся, а вот с маркизом Тронто они проводили время в совместных «загулах», и мне вспоминать об этом по понятным причинам не хотелось.

Оторвавшись от окна, за которым проплывали особняки, с приближением к дворцу княгини становившиеся все богаче и уродливее, я посмотрел на графа. Оказывается, все это время он разглядывал мою персону.

– Любопытное зрелище?

– Как ни странно, да, – с улыбкой ответил граф. Такой себе добрый дядюшка, который, не задумываясь, отдал приказ убрать трех ни в чем не повинных свидетелей.

– И чем же? Вы раньше не видели людей со странными вкусами?

– Почему же, видел, да и виконта Вляо знаю с пеленок. Кстати, его покойные родители были очень достойными людьми. Меня заинтересовало другое. Лицо виконта под твоим контролем совершенно изменилось, поэтому в этой раскраске и одежде ты смотришься как пытающийся замаскироваться под проститутку имперский центурион.

Я на секунду представил Лована в белом платье, благо пример этого наряда был перед глазами, и засмеялся. Граф позволил себе улыбку, а Яна, которую бог явно не обидел воображением, кисла от смеха, закрыв лицо веером из каких-то очень пушистых перьев.

Но – увы, Гвиери затронул эту тему не для смеха. Его лицо внезапно стало более чем серьезным.

– Боюсь, такое несоответствие может провалить нам операцию.

Я тоже оборвал смех, затем вспомнил недавние эмоции из памяти виконта и постарался выразить всем лицом смесь из скуки, презрения и толики пресыщенности.

– Прекрасно, – милостиво одобрил мои потуги граф. – Ты никогда не лицедействовал в той, прежней жизни?

– Приходилось.

– Был артистом?

– Нет, скорее – клерком купеческой компании, но в молодости баловался театром, – подыскал я в имперском языке подходящее слово, хотя здесь театров как таковых не было. Внезапно накатившая волна тоски по утраченной жизни сковала горло и, похоже, отразилась на лице.

Граф явно не страдал тактичностью, особенно с теми, кого использовал, но, должно быть, понимал, что перед важным для дела разговором с княгиней расстраивать меня не стоит. А на что он готов пойти ради пользы дела, было видно по содержимому комнаты у лестницы в особняке виконта.

Дворец княгини Сатар – это было нечто! Казалось, кто-то вставил великолепную белую жемчужину в дорогую брошь из белого и червонного золота. Во всем дворцовом комплексе не было ни единого желтого тона – только чистый белый блеск искристого камня под названием «мудар», как подсказала более информированная, чем у мошенника, память виконта. Мудар бывал белым, золотым и даже синим, но синий мудар считался редкостью и в городе использовался только в Морской комнате княгини. Мне вдруг до одурения захотелось увидеть эту комнату.

Проехав мимо парадной лестницы во дворец, мы обогнули левое крыло и остановились у бокового входа. Помимо этой предосторожности, на меня накинули плащ с глубоким капюшоном, причем женский.

Четыре гвардейца, облаченные в нечто напоминавшее одеяние швейцарской гвардии Ватикана, недоверчиво уставились на нежданных гостей, появившихся у малопопулярного входа во дворец. Эти волкодавы моментально подобрались – их алебарды не выглядели игрушками, а колючие глаза отчаянных рубак, несмотря на скуку, цепко осматривали все в округе. И все же их пыл поумерило недовольное выражение на лице графа, носящего не самый милый псевдоним Кровавый Морж.

Щепетильную ситуацию разрешил появившийся из дверей толстенький распорядитель.

– Пропустить, – надменным тоном заявила эта шавка, которую любой из стражников мог прихлопнуть одной рукой.

Прямой приказ распорядителя и авторитет графа Гвиери заставили гвардейцев расступиться.

– К чему такие тайны, граф? – лениво осведомился толстенький господин в голубом камзоле. На ногах у него были точно такие же колготы, как у меня, но память виконта подсказала, что у этого персонажа нет странных наклонностей – просто мода такая.

– Вас уполномочили задавать вопросы? – ядовито осведомился граф.

– Прошу за мной, – со снисходительной и холодной ноткой процедил распорядитель. Похоже, положение Гвиери при дворе серьезно пошатнулось, так что еще неизвестно, станет ли княгиня слушать наши откровения.

Вслед за лениво шагающим распорядителем мы отправились в довольно долгое путешествие по белокаменным залам и коридорам, на стенах которых была выставлена огромная экспозиция картин и гобеленов.

Дворец снаружи не казался очень уж большим, и у меня появилось подозрение, что нас водят кругами. Но, как бы то ни было, пройдя несколько лестниц и поднявшись на третий этаж, мы все же добрались до небольшой приемной. В комнате с голубоватыми обоями за столом восседал интеллигентного вида юноша, по крайней мере об этом говорили очки на его носу и некоторое наличие мысли в глазах, а не сплошная спесь и высокородная надменность.

Правду говорил один мой знакомый – потомок древнего рода, но не стремящийся стать пупом мира: «Дворянин – это тот, кто без малейших сомнений бросится защищать свою страну, а не тот, кто лучше танцует мазурку и наиболее утонченно поедает пулярку. Дворянство – не привилегия, а обязанность и долг прежде всего перед своей совестью».

Если граф Гвиери и отчасти этот молодой человек хоть как-то соответствовали дворянскому званию, то распорядитель и все, кого мы встретили на длинном пути через залы и коридоры, явно были крутыми танцорами мазурки и поедателями пулярки.

Что уж говорить о бывшем обладателе доставшегося мне тела!

Тошно, ей-богу.

Немного легче стало, когда я увидел еще одного дворянина, вышедшего нам навстречу из кабинета княгини, – секретарь за минуту до этого дернул за шнурок у стола, явно давая кому-то знать о посетителях.

Новый персонаж был либо чистокровным кронайцем, либо наименее печальным примером ассимиляции островитян в имперскую культуру: высокий, статный мужчина лет тридцати от роду был одет в дорогой и удобный костюм цвета мокрого песка, по крою чем-то напоминавший одежку Карна. Это был тот же длинный камзол-безрукавка и невысокие мягкие сапоги, только рубаха под камзолом была сделана не из непромокаемого материала, а из чего-то очень тонкого. И конечно же все это имело более изящный вид и стоило раз в сто дороже. Память виконта подсказала, что это – форма военного флота княжества, а молодчик с аккуратными бакенбардами являлся капитаном княжеской яхты и начальником личной охраны местной правительницы.

Из украшений на капитане Арате был лишь усыпанный алмазами орден и скромная бронзовая медаль. Да еще кончики похожей на гусарскую шнуровки поблескивали рубинами.

– Вы пойдете один, – категорично заявил капитан графу.

– Со мной свидетель, чья информация имеет большое значение.

После решительного жеста капитана я сбросил с себя плащ.

– Хорошо, – немного подумав, сказал он, – но девушка останется здесь.

Цербер княгини внимательно осмотрел опустившую веки Яну и, похоже, так же, как и я, не смог определить, откуда это милое создание может внезапно достать оружие.

Вновь переведя взгляд на меня, он брезгливо сморщился и быстро обыскал изобилующий бантами и пуфами наряд. Тело виконта отреагировало не совсем адекватно, и я был готов двинуть самому себе по морде.

Блин, когда же это закончится, хоть выбрасывайся в окно!

Капитан наградил расфуфыренного распорядителя хмурым взглядом, что заставило того быстро ретироваться. Яна была сообразительной девочкой, поэтому без лишних напоминаний забрала мой, а точнее – свой собственный, плащ, отошла в дальнюю часть приемной и скромно присела на диванчик.

Капитан перевел еще раздраженный после распорядителя взгляд на меня, но граф поспешил успокоить телохранителя княгини:

– Все в порядке, Джайме, при нем можно говорить. – По праву старшего он обратился к капитану по имени.

– Граф, княгиня очень зла, – тихо сказал капитан, подходя к графу ближе. – Ликвидация графа Отторо была не очень обдуманным поступком.

– Можно подумать, она хотела получить огласку пристрастий этого урода? – довольно искренне вздохнул граф, явно расстроенный тем, что княгиня им недовольна.

– Я ей говорил то же самое, но барон Немеш буквально завывает о том, каким хорошим был Отторо и что все рассказы о нем – это ваши козни против его друзей.

– Урод! – Самообладание графа дало трещину, а капитан опасливо покосился на меня. – Вот как раз о бароне мы и поговорим, а его племянник нам в этом поможет.

Граф и капитан прошли вперед, а я двинулся следом, с замиранием сердца надеясь увидеть Синюю комнату. Увы, комната опять была белой, хотя и в ней имелось много интересного. Почти все свободное место у стен занимали изящные шкафы, за стеклянными дверцами которых виднелись корешки книг и торцы свитков. Оставшиеся незанятыми участки стен закрывали огромные карты. Впервые после попадания в этот мир я увидел очертание его материков. Точнее, материка. Возможно, на планете был еще один континент, но местные обитатели о нем не знали. А тот, что был известен, напоминал перекошенную на правый бок грушу. Где-то посредине береговой линии восточного побережья находился крошечный, по крайней мере на карте, полуостров с городом Сатар. Чуть дальше в море пестрела россыпь островов Кронайского архипелага.

Почти всю правую половину материка, охватывая с обеих сторон крошечное княжество, занимала Империя Гадар. Верхнюю часть «груши» занимали хтарские степи, а нижнюю – морхская саванна. Левая часть материка на карте щетинилась схематическими изображениями крошечных деревьев и была залита сочным зеленым цветом, а черная надпись на зеленом сообщала, что это – Темный лес. Вот так просто – как в детской сказке.

Ну а между Темным лесом, степью, саванной и империей, в центре материка, было зажато пестрое одеяло человеческих государств, по размерам от королевств до крошечных, но независимых баронств. Виконт Вляо не был поклонником ни географии, ни истории, но даже он помнил, что эти королевства откололись от империи, когда человеческая экспансия захлебнулась и империя не смогла защитить своих западных территорий. А вот люди, жившие в этих самых западных территориях, почему-то не захотели умирать, даже преданные своими правителями. Сто лет эта земля поливалась кровью, как пшеничное поле дождем в урожайный год, но люди выстояли, и, когда империя «соизволила» вернуться обратно, они попросту послали ее подальше.

Что же касается самого княжества, то его история была довольно интересной. Эта информация задержалась в памяти виконта – родители позаботились, чтобы историю родного княжества он все же выучил.

Лучше бы позаботились о воспитании.

Когда-то давно – точной даты память Вляо не сохранила – один из островных царьков решил перебраться с Кронайского архипелага на континент, под крылышко империи. При этом он пообещал избавить морскую торговлю имперцев от назойливого внимания своих родственников-пиратов. Император с радостью согласился – он даровал царю землю, титул князя и отсыпал денежек на постройку эскадры. Через пятьдесят лет оставшиеся на островах пираты получили по зубам от своих же родственников и превратились в мирных рыбаков, а княжество – заимело кадровую базу для торгового и военного флота. Постепенно княжество, изначально обладавшее широкой автономией, получило полную независимость.

Конечно, после устранения пиратов у империи появилось желание окончательно подмять под себя слишком уж усилившееся и богатое государство. Но с резкими сатарцами и их родичами-кронайцами такие номера не работали – жители княжества быстро собрали вещички, сели на корабли и на двадцать лет парализовали всю морскую торговлю империи. Немного поломавшись, новый император осудил действия своего отца и вернул все назад. А сатарцы стали еще богаче, пограбив за эти годы не только караваны торговых судов, но и города на побережье.

В общем, на этом имеющиеся в памяти виконта исторические сведения о княжестве заканчивались. Вновь всплыли ассоциации с интернетом – информации много, но далеко не все на свете. Ведь всемирная паутина знает лишь то, что известно тем, кто выкладывает туда информацию, а это далеко не самые проинформированные люди на Земле.

– Вляо! – Попытку вывести меня из ступора я воспринял, наверное, с третьего захода.

– Да?

– Виконт, вы что, оглохли? – Граф был явно раздражен, а вот другие персонажи этой сцены выглядели заинтересованно.

Посмотрев в их сторону, я вдруг почувствовал, что мне не хватает воздуха. Виконт и раньше видел эту девушку, даже отметил, что она «ничего так», но, увидев ее собственными глазами, я вдруг осознал, что ноги – это не самая надежная подпорка.

Княгиня Лара Сатарская была потрясающе красива. Пепельные волосы, поднятые в высокую прическу, выставляли на всеобщее обозрение белоснежную длинную шею. Плечи по местной моде были открыты, и нежно-розовое платье практически полностью пряталось под заваленным ворохом бумаг столом, оставляя на виду слишком много бархатистой, чуть загорелой кожи для моего бедного разума. Именно разума: несмотря на весь протест тела, которое не желало воспринимать женщину как предмет восхищения, моя душа замерла в немом восторге. Княгиня была совершенна – серые глаза и тонкие черты требовали немедленного воплощения на холсте, но самым восхитительным было то, что глаза выдавали живой ум и незлобивую натуру. И эти глаза смотрели прямо на меня, а любопытство в них начало сменяться удивлением.

Идиот! Подбери слюни, ты же сейчас в роли голубого!

– Что случилось, виконт?

А какой голос! Блин!!!

– Я восхищен интерьером, а ваше платье выше всяких похвал. – Наконец-то я сумел побороть смятение души – по-другому это назвать не получается – и хоть что-то сказать.

Губы княгини тронула слегка брезгливая улыбка, и все опять стало на свои места.

Точно – каждый должен знать свой шесток.

– Итак, виконт, граф говорит, что у вас есть важная информация, касающаяся вашего дяди.

– Да, ваше сиятельство, – чуть поклонился я. – Барон Немеш хочет взорвать ваш дворец с помощью магического артефакта, за которым он послал меня к некоему Кривому Оклу.

Выпалив все это единым духом, я застыл, вглядываясь в серые озера ее глаз, с опаской наблюдая, как в них всплывают холодные искорки льда.

– Граф, и это, по-вашему, доказательство?

– Вы мне не верите? – Губы старика обиженно дернулись. Странно было видеть подобное выражение на лице наводящего ужас Кровавого Моржа.

– Я уже никому не верю. А если бы поверила, скажем, словам того же Немеша, то должна была бы четвертовать вас как убийцу-психопата, создавшего подпольную организацию фанатиков и терроризирующего все княжество. – Увидев, как дернулся граф, Лара добавила: – Но ему я верю еще меньше.

Гвиери глубоко вздохнул и несколько секунд постоял с закрытыми глазами, а затем вновь посмотрел на княгиню с абсолютным спокойствием на лице – граф еще тот интриган и просто так его не проймешь.

– Хорошо, зайдем с другой стороны. Вы можете не верить мне, и тем более Вляо, но тогда скажите, для чего во время разгара собственного дня рождения Немеш собирает узкий круг высших дворян княжества в глубине своего дворца, а не, скажем, в центральной столовой, на виду у всех?

– Это тоже информация от Вляо? – недоверчиво спросил Лара, и это почему-то меня задело.

– Да, к тому же подтвержденная прислугой из дома барона. И что самое главное – все это вы можете проверить лично.

– Хорошо, я поеду на праздник, хотя ввиду вашей с бароном склоки не хотела этого делать. Там мы все и узнаем.

– Вы позволите мне взять своих людей и провести арест?

– На каком основании, граф?!

– Это заговорщики! – Гвиери явно начал терять терпение.

– Нет, мы пойдем туда вместе и просто спросим, а уже после этого, если на то будет основание, начнем аресты. Ими займется стража, а не ваша тайная организация. Заметьте, я согласна проверить ваши слова, потому что помню вашу дружбу с отцом и все, что вы сделали для княжества. – Княгиня решительным жестом остановила рвущуюся из графа реплику. – А теперь мне хотелось бы обсудить странную смерть графа Отторо. Виконт, я очень рада познакомиться с вами лично.

Я отупел от восхищения еще не окончательно, поэтому сообразил, что меня в изысканной форме выставляют из кабинета.

– Для меня огромная радость служить вам, ваша светлость, – поклонился я максимально глубоко и покинул кабинет, сдерживая желание сделать это спиной вперед. Здесь до такого еще не докатились.

За время моего отсутствия в приемной ничто не изменилось – секретарь копался в бумагах, а Яна разыгрывала из себя провинциальную дурочку. В этой ситуации мне оставалось только присесть рядом с ней.

– Как там? – шепотом осведомилась хтарка.

– Не очень, – также шепотом ответил я, изображая из себя вторую часть скульптурной композиции. Все в комнате старались делать как можно меньше движений, и казалось, что время застыло.

Рывком раскрывшаяся дверь словно расколола хрустальную неподвижность. В приемной появилась вся троица – княгиня явно направлялась по своим делам, а капитан привычно сопровождал ее, стараясь не нависать. Теперь скрывавшаяся во время нашего знакомства за рабочим столом Лара встала во весь свой невысокий рост – рядом с двумя могучими мужчинами она казалась вовсе крошечной, лишь ненамного выше миниатюрной Яны.

Мы моментально вскочили, и княгиня, отреагировав на движение, посмотрела на хтарку.

– Граф?

– Ваше сиятельство, это моя дальняя родственница. Я хотел бы просить вас о разрешении представить ее свету. Скажем, на ближайшем рауте.

– Хтарка? – еще раз односложно спросила Лара.

– Некоторая часть моих родственников служит империи на северной границе.

– Что ж, – равнодушно пожала плечами княгиня. – Я не против. Надеюсь, наш двор не испортит бедную девочку.

Ага, бедную – наша Яна сама кого хочешь испортит, да так, что не всякий лекарь возьмется исправлять.

Хтарка изобразила смущение и присела в глубоком реверансе.

Лара благосклонно, но скупо улыбнулась и в сопровождении капитана вышла из приемной.

Граф остался в комнате, благодушное выражение сползло с его лица, и он хмуро посмотрел на нашу колоритную парочку. Гвиери хотел что-то сказать, но, покосившись на секретаря, просто кивнул в сторону выхода. Яна вновь набросила на меня плащ, поправила капюшон, и мы пустились в обратный путь, который почему-то оказался намного короче того, каким пришли сюда. Возможно, потому что в этот раз проводником служил сам граф.

Скучающие гвардейцы у заднего хода во дворец еще раз ощупали нас своими цепкими взглядами, явно недоумевая, чего это Кровавый Морж повадился таскать во дворец девиц, – плащ-то на мне был женский, да и без него Вляо не мог претендовать на звание мужчины.

Блин, если этот дурдом затянется, я не только заболею гомофобией во всех последующих «реинкарнациях», но и, не выдержав, просто перережу виконту горло. А если учитывать, что это самое горло в данный момент и мое тоже, – налицо явно суицидальные мысли. Так и до психушки недалеко.

Граф заговорил лишь в карете:

– Яна, вы с Карном сопровождаете Вана до вечера.

Хтарка покладисто склонила голову, и тут я решил, что пора заканчивать с ролью безвольной марионетки:

– А может, вы позволите мне осмотреть город?

Яна посмотрела на меня как на самоубийцу, а граф как на заговорившую лошадь.

– Нет, – даже не задумавшись, ответил он, и этот ответ меня не устроил.

– Ваша милость, если вы хотите получить от меня максимальную пользу, а не тупое выполнение поставленных приказов, стоит предоставить мне хоть немного комфорта и видимость свободы. И кстати, этому телу уже хочется есть.

– Подобные вопросы решайте с Яной.

– В таком случае она запрет меня в подвале и накормит тюремной кашей. Я не отмычка, которую до дела можно держать в футляре. Вы сами говорили, что моя инициатива может быть полезной. Сделайте хорошо мне – и вам тоже будет хорошо. – Я постарался, чтобы моя улыбка не получилась похабной, а последние слова не приобрели двойственного смысла.

Похоже, получилось плохо, но граф не рассвирепел, а улыбнулся, на секунду выпадая из образа Кровавого Моржа. Все-таки умный он мужик.

– Хорошо, Яна, выгуляй нашего джинна, но не засветитесь.

Хтарка наградила меня злым взглядом, но перечить не стала:

– Слушаюсь, ваша милость.

Вернувшись по Золотой улице обратно к северным воротам квартала Царей, мы вновь оказались у дома виконта.

Внутри почти ничто не изменилось, только исчезли тела прислуги и по дому деловито прохаживалось несколько молодых людей в довольно фривольных нарядах, но в этой одежде они выглядели нелепо – организация графа явно пыталась наработать опыт в конспирации, но, судя по результатам, находилась в самом начале пути.

Граф укатил на карете, а я остался в компании недовольной Яны и такого же «радостного» морячка.

Хтарка едва ли не пинками погнала меня в гардеробную виконта и быстро переодела, а вот затем я на несколько минут выпал в осадок. Яна не мудрствуя лукаво просто сбросила с себя свое белое платье, оставаясь только в чулках. Смею заметить, что до нижнего белья этот мир еще не додумался. Ни в малейшей степени не смущаясь присутствия соляного столба, в который я превратился, она начала облачаться в одежду виконта. Через несколько минут передо мной стоял слегка полноватый смуглый юноша, умудрившийся как-то спрятать фундаментальную грудь под изобилующим бантами нарядом. Я, конечно, видел, как она перематывала себя полосами ткани, – кстати, то еще зрелище – и выравнивала разницу объемов накладками на живот, но все равно результат противоречил известным мне законам физики.

Закончив переодевание, Яна озорно улыбнулась:

– Что, понравилось? Или?..

– Или.

– Увы, – с издевательским сожалением вздохнула девушка, – эта красота не для тебя.

Женский сарказм всегда влиял на меня отрезвляюще, поэтому я вырвался из страны фантазий в реальный мир.

– Если бы ты знала, сколько раз я слышал эту фразу от женщин, позже все-таки согревавших мне постель, то так же, как и я, начала бы относиться к ней с пониманием.

Хтарка показала в оскале свои ровные зубки, словно подтверждая «туше». Затем она вздохнула уже непритворно, села возле зеркала и начала уродовать себя в буквальном смысле этого слова.

Кричащий макияж окончательно превратил ее в юношу не совсем традиционной ориентации.

Как ни странно, Карн вполне вписался в нашу компанию – его недовольная и брезгливая гримаса подходила к образу приставленного к мальчику телохранителя, которого активно охмурял виконт Вляо. Если честно, то «Вляо» с удовольствием приударил бы за той, кто прячется под этим образом. Вот только Яна была циником, как и я, и если что-то и толкнет нас друг к другу, то уж точно не любовь. А вот подружиться с этой неординарной девушкой было бы неплохо.

– Куда поедем? – тут же приступил я к налаживанию контактов.

– Не знаю, – почему-то растерялась она. И похоже, я догадывался почему.

– Что у нас с финансами?

Взгляд хтарки перенаправил мой вопрос к Карну, а тот наградил меня кривой улыбкой:

– Можем покататься по городу в коляске виконта и пожрать в недорогом кабаке.

Не назову себя великим физиономистом, но по мелькнувшей на лице Яны тени я понял, что граф не балует своих лучших агентов серьезными средствами. Кстати, зря.

– Яна, есть место, куда бы ты хотела пойти отдохнуть?

Сначала хтарка закрылась, но вдруг ее независимый и бойцовский образ дал трещину.

– «Хрустальное Сердце», – с вызовом и какой-то потаенной надеждой заявила девушка.

Карн издевательски заржал.

Ну ладно, юмористы!

Мы уже успели спуститься на первый этаж, поэтому мне пришлось быстро вернуться в кабинет виконта. Предварительно я состроил кислую физиономию, давая понять, что у меня внезапные проблемы с желудком.

Судя по изменениям в обстановке, люди графа все здесь основательно вычистили, но в моей «одолженной» памяти хранилась интересная информация. Проводившие обыск агенты не стали ничего ломать и тем более отдирать от стен матерчатые обои – и зря. Жалеть местный интерьер мне уже не было никакого смысла, поэтому часть обоев возле двери с треском порвалась, обнажая стену и маленький тайник в ней.

В тайнике содержались четыре «бриллиантовых империала» – самые дорогие денежные знаки империи. Эта вещь больше напоминала драгоценное украшение, чем монету: в толстую «шайбу» из золота были вставлены пять небольших бриллиантов. Эта штука приравнивалась к сорока обычным золотым империалам.

Хорошо, что мои конвоиры поленились подняться наверх, впрочем, в их присутствии я бы не стал потрошить этот тайник.

Заглянув по пути в местный образчик сантехнической мысли, кстати довольно неплохой, я быстро сбежал к поджидающим меня и уже недовольным спутникам.

– Ты что-то забыл? – осведомилась Яна, но промелькнувшая искорка в ее глазах говорила, что она заподозрила подвох.

– Нет, оставил кое-что лишнее.

– Что? – тут же напрягся Карн.

– Завтрак виконта.

Яна засмеялась, Карн разозлился.

Новые и насквозь фальшивые слуги виконта подогнали открытый экипаж.

Карн сел на место кучера, а мы с Яной расположились на мягком сиденье.

По моей просьбе Карн – довольно ловко для моряка – повел наше транспортное средство по круговой дороге квартала Царей. Я специально выбрал этот маршрут. Увиденное мною по пути в княжеский дворец слишком удручало – попытка выпятить свое богатство в Золотом Городе выглядела безвкусно, а вот маленькие и очень аккуратные домики, в том числе и обиталище виконта, откровенно радовали глаз. Сверкавшие золотыми искорками белые стены домов под оранжевой черепицей выглядели великолепно, а похожие на каштаны деревья с пепельной корой и светло-зелеными листьями дополняли композицию. Еще одной особенностью внешнего круга квартала Царей были кусты белых роз – в общем, как говорил один киношный царь: «Лепота!»

Пока я наслаждался видами, Яна начала нетерпеливо ерзать на сиденье, и я решил больше не мучить ее напрасными ожиданиями.

– Карн, давай-ка на площадь Дельфина, – попросил я моряка, возможно чуть перегнув с повелительными нотками в голосе.

– С чего бы это? – как ужаленный, развернулся кронаец на кучерском месте.

– Заглянем в «Хрустальное Сердце».

– Денег нет, – отрезал моряк и упрямо нахмурил брови.

– А мы и не будем там обжираться, выпьем по чашечке курибы – и назад.

– На эту хрень тоже не хватит, а если бы и хватило, все равно с такими пустяками туда не пустят.

– Интересно, откуда тебе известны порядки в подобных заведениях, а, Карн?

– Слышал, – отрубил кронаец с подозрительно знатным именем, но как-то неубедительно.

– Впрочем, не столь важно, я наскреб по старой одежде немного серебра. На две чашки хватит, – небрежно отмахнулся я, и память виконта тут же напомнила о тонком аромате и прекрасном вкусе похожего на кофе напитка. К этому подключились воспоминания о построенном из хрусталя дворце. Воспоминания были просто информацией, не передающей всех красот здания, и мне тут же захотелось увидеть все собственными глазами.

Волшебную мечту чуть не разрушил въедливый моряк – в его глазах загорелся нездоровый огонек желания произвести личный обыск подозреваемого.

– Карн, хватит, – тут же вмешалась Яна, которая наверняка лелеяла в душе те же предвкушения, что и я. – Граф сказал выгулять его, о том, что нам нельзя в «Сердце», разговора не было.

Спорить с хтаркой, в глазах которой появился блеск под названием «хочу», не смог бы даже самый отчаянный морской волк.

«Хрустальное Сердце» немного разочаровало – по сути, это была большая хрустальная, а точнее, стеклянная люстра. Белокаменный каркас там, где нужно и где не нужно, прошивали нити огромных стеклянных гирлянд. В общем, ничего сверхъестественного.

На входе нас встречал швейцар в ливрее. Его взгляд на нашу троицу говорил о многом, но выставить не совсем желанных гостей он не рискнул. А вот повеселить меня все же смог. Вообще-то на этот нюанс я рассчитывал изначально.

– Ваши милости, «Хрустальное Сердце» радо приветствовать вас, прошу пройти к распорядителю, а вашего слугу мы проводим в комнату отдыха.

– Что! – взревел Карн, но быстро опомнился. – Я не слуга, а телохранитель.

– О, не беспокойтесь, вашему хозяину здесь ничто не угрожает, – тут же заверил швейцар, хотя его взгляд говорил, что самая большая угроза смуглому юноше находится рядом с ним. О том, что Карн может оказаться моим телохранителем, он даже не подумал.

– Карн, иди, – нарочито грубым голосом сказала хтарка, и моряк, на прощанье скрипнув зубами, удалился в указанном швейцаром направлении.

– Он тебя прибьет, – тихо прошептала мне Яна, пока мы шли к столику распорядителя. – Зачем ты отшил его? Не поверю, что это случайно.

– Чтобы не мешал нам развлекаться.

– Ни соблазнить, ни купить меня тебе не удастся, – жестко посмотрела мне в глаза девушка, приостанавливаясь на пороге заведения.

– Даже не собирался делать ни того, ни другого, – ответил я ей прямым взглядом. – Ни тебе, ни мне проблемы не нужны. Просто люблю доставлять удовольствие красивым женщинам и знаю кучу способов, кроме интимных, тем более когда позволяют средства.

Похоже, я убедил упрямую хтарку или она сама себя убедила, но уже через секунду ее глаза загорелись в предвкушении.

Распорядитель привстал с вычурного стульчика перед изящным столиком, встречая новых дорогих гостей, но по его лицу можно было определить, что гости не такие уж дорогие.

Ну что ж, это мы исправим с легкостью.

С ходу швырнув на стол два бриллиантовых империала, я с удовольствием увидел, как вытянулось лицо этого павлина, облаченного в серебристый фрак с тиснеными цветами.

– Это для начала, любезнейший, а дальше посмотрим, сможет ли нас заинтересовать ваше заведение.

– Да, конечно, – выпал из ступора распорядитель, причем намного раньше Яны. Все-таки опыт – великая вещь.

Что ж, в заведении было довольно мило. Очень богато, но без пошлости. Терраса ресторана поднималась к потолку сплошной спиралью, обрамляя высокую сцену, на которой медленно кружилась троица девушек в чем-то воздушном и прозрачном. И вокруг все было заполнено тысячами хрустальных гирлянд, которые позванивали от малейшего движения воздуха.

Небольшой столик на двоих, расположенный где-то посреди спиральной террасы, принял очередных гостей, и рядом тут же возник официант в таком же, как у распорядителя, камзоле, но без цветов. Как я и предполагал, меню здесь не было, так что широкий жест, направленный в сторону дамы, был вполне уместен.

Яна сверкнула глазами и, уловив подбадривающий взгляд, выпалила одним духом:

– Фаршированных тарнов, гребешков в дорайском вине, две, нет, три порции мороженого и чашечку курибы.

Она заказала бы еще чего-нибудь этакого, но, похоже, умная девочка понимала, что всего на свете не съесть.

– К мороженому сироп из ягод сарка или снежной смородины?

По расширившимся зрачкам девушки я понял, что она забыла о еще одной гастрономической мечте. Или двух?

– В одну порцию – двойного сиропа, во вторую – смородины, а в третью – стружки кинамы, – выдохнула Яна, с трудом вспоминая, что нужно говорить мальчишеским голосом.

– Не знаю, есть ли на кухне кинама, но уверен, в случае отсутствия задержка на доставку будет не более десяти минут, – отрапортовал официант и повернулся ко мне.

А вот тут была загвоздка – на вкусы виконта мне было плевать, так что его память была мне плохим помощником.

– Давайте чего-нибудь мясного и салат. Все на усмотрение мастера, – вспомнил я, как здесь называют шеф-поваров. – А на десерт мороженое со стружкой и курибу.

Все оказалось очень вкусно, но я, хоть и обладал задатками гурмана, явно не получил такого удовольствия, как хтарка: она буквально млела над каждым блюдом. Для меня же местный мастер кухонных дел расстарался вовсю, и мясные кусочки «чего-то там» просто таяли на полпути к желудку. Кстати, «чудесная» кинама оказалась кокосом.

Когда мы допивали хоть и прекрасный, но все же привычный для меня кофе, явился чем-то обеспокоенный распорядитель. Еще до того как он открыл рот, я понял, что он расстроен нашим скромным аппетитом, а давать сдачу до смерти не хотелось.

– Желаете еще чего-нибудь?

– А у вас есть что предложить?

– Возможно, «водопад»?

Память тут же выдала информацию о местной достопримечательности и о том, что за развлечения там обычно происходят. Стало немного противно, но уже казалось бы подернутые поволокой удовлетворения глаза Яны тут же засверкали с новой силой, и я не смог устоять.

– Давайте попробуем. Нам нужно доплатить?

– Что вы, того, что есть, вполне хватит.

– Что ж, тогда позаботьтесь, чтобы нам не мешали, – небрежно швырнул я на стол еще один бриллиантовый империал и, увидев опасения Яны, добавил: – Также доставьте нам мужской плащ с глубоким капюшоном.

Доведенный до экстаза распорядитель повел нас через небольшой коридор в комплекс комнат, все стены которых покрывала падающая вниз вода.

Я с детства был любителем аквапарков, потом мое увлечение перешло на спа-комплексы, благо работа в большой компании это позволяла, поэтому средневековый аналог аквапарка впечатления на меня не произвел. А вот Яна смотрела на стекающие по белым с золотистыми искорками стенам каскады воды широко раскрытыми глазами ребенка. Возможно, именно так я сам реагировал на первую водную горку в своей жизни.

Двух массажистов пришлось выпроводить, иначе хтарка не сможет залезь в воду, а жаль. Впрочем, насколько мне было известно, в хтарских степях искусство массажа было достаточно развито, так что для Яны это не новость.

Девушка, едва дождавшись ухода массажистов, выскользнула из одежды, как змея из своей кожи, и, пройдя сквозь сверкающую водную завесу, нырнула в круглый бассейн, а я последовал за ней. По поверхности воды тут же расплылась наша косметика, но уже через несколько секунд цветные пятна ушли куда-то вниз, и бассейн вновь стал кристально чистым.

Зря я поторопился со снисходительной реакцией – такого мне еще ни разу в жизни не приходилось ни видеть, ни чувствовать. Если смотреть изнутри, то казалось, что находишься внутри огромного водного пузыря: вода выходила из центра куполообразного потолка и стекала по изогнутым стенам в бурлящий бассейн. Ощущения от соприкосновения с водой были необычайно мягкими, а от ароматов в голове становилось пусто и легко. Одно из двух – либо здесь присутствовала запретная магия, либо какой-то наркотик.

Пузырящиеся по периметру бассейна зоны «джакузи» окончательно добили Яну, и она растворилась в блаженной неге. Хтарка расслабилась настолько, что на очередном кругу «дрейфа» подплыла ко мне и поцеловала, долго и чувственно. Мне, конечно, понравилось, но тело виконта никак не отреагировало на подобный пассаж, что позволило сохранить выдержку и мягко отстранить хтарку, запуская ее в дальнейшее «плавание».

Интересная ситуация – Яна одуряюще красива, и в той, земной жизни такой поцелуй вмиг отключил бы мне мозги, включив кое-что другое. Конечно, все можно объяснить пристрастиями виконта, но ведь при виде Лары я не ощущал проблем с желанием. Похоже, правы те, кто считает, что любовь – это стремление души, а страсть – чистая химия тела и к высоким чувствам не имеет ни милейшего отношения.

Мои размышления прервал какой-то внутренний звоночек, и я, оставив Яну «растворяться» в воде, пошел сквозь водный полог. И в «предбаннике», и в комнате отдыха было пусто – распорядитель добросовестно отрабатывал свои чаевые. На столе перед диваном посреди комнаты обнаружился однотонный синий плащ с большим капюшоном и маленький колокольчик, в который я и позвонил. В дверях тут же показался один из массажистов.

– Сколько осталось до заката? – вспомнил я местную традицию отмерять время.

– Меньше одного удара колокола, – поклонившись, ответил массажист.

– Свободен.

Слуга мгновенно испарился. Я подобрал со стола плащ и вернулся в предбанник, на полу которого лежала наша одежда.

Яну из бассейна пришлось буквально вылавливать. Вытерлась и оделась она без посторонней помощи, хотя по-прежнему была слегка не в себе. Укутав девушку в плащ, я вывел ее из «спа-комплекса». Рядом тут же материализовался распорядитель.

– Может, провести вас к черному ходу, чтобы не заметил его телохранитель? – кивнул распорядитель на укутанную в плащ Яну.

– Не стоит. Хотя, – задумался я, – проведите. И сообщите телохранителю: пусть подаст туда экипаж.

Конечно, хотелось дать в морду этому холую, который наверняка не раз способствовал очень грязным делишкам, но было как-то лень, да и скандал перед операцией по захвату барона очень не понравится графу.

Карн буквально дымился от злости, но все же сумел сдержать себя до момента, когда мы отъехали подальше.

– Что вы, каракатица вас задери, делали там так долго?! – Вопрос был задан хтарке, но она лишь вяло отмахнулась, что вызвало еще одну волну гнева.

– Что с ней?! – Кронаец потянулся за ножом.

– Карн, успокойся. Мы просто отдохнули. – Почуяв опасность, хтарка мгновенно пришла в себя, как и полагается нормальному бойцу, а не разнеженной даме. – Да, немного задержались, но ничего страшного не случилось. Давай отвезем Вана в дом виконта, а сами поедем за графом. Только не задавай глупых вопросов – ответов все равно не получишь.

Моряк как-то слишком быстро успокоился, пожал плечами и с силой хлестнул ни в чем не повинную лошадь.

Оставив меня в особняке виконта на попечении переодетой «прислуги», они укатили в неведомом направлении. То, что рядом не было приближенных графа, никоим образом не отразилось на плотности контроля, – попытку спуститься на первый этаж пресек нелепо накрашенный слуга с недружелюбным выражением лица, а взгляд из окна выявил под крепостной стеной на противоположной стороне улочки торговца «чем-то там». На лице «торговца» отображалась такая же гримаса, как и у «слуги».

К счастью, долго скучать мне не пришлось. Как только солнце нырнуло за горизонт, а на далекой башне в городе ударил колокол, возвещающий о начале первого часа после заката, явился граф со своей «свитой». Выглядели они очень колоритно – камзол графа по-прежнему был серебряно-черных цветов, но значительно богаче повседневного, Яна блистала в красном платье, а Лован и Карн принарядились в ливреи с гербом графа. И если центурион не выказывал никаких эмоций, то моряк явно страдал в непривычной одежке.

Потешаться над ним в таком состоянии было небезопасно, поэтому я старательно спрятал улыбку.

Смешней всего выглядел Урген, который появился вслед за представителями местного КГБ. Ливрея на профессоре выглядела еще нелепее, чем седло на корове. Я позволил себе улыбнуться, что отнюдь не вызвало обиды – ученый лишь печально вздохнул.

Граф хмуро посмотрел на меня и, прочитав в моем взгляде, что «мне по барабану, что вы скажете, но больше я так делать не буду», воздержался от нотаций. Скорей всего, он уже высказал все, что думает, Яне и проворонившему тайник с деньгами агенту.

Все собрались вокруг стола, на который тут же легла схема какого-то поместья с квадратиком дома посредине, и граф начал инструктаж:

– Итак, мы с вами отправляемся на день рождения барона Немеша. Задача Вана – попасть на собрание заговорщиков. Мы же должны вовремя среагировать и добраться до приспешников барона до того, как они разбегутся. Дело осложняется тем, что княгиня решила лично разоблачить заговорщиков, к тому же она не хочет огласки, и стражники появятся только после доказательства вины этих уродов. Светить своих людей я не могу. Поэтому вы, – повернулся он к центуриону, – обезвредите внешнюю охрану за оградой поместья и при малейшей тревоге входите внутрь. Теперь вопрос: как определить, где именно будет проводиться собрание? Профессор, вы сможете отследить положение Вана?

– Конечно, но пока мы пройдем по дому вдоль луча связи камня с духом, пройдет немало времени, – преодолевая робость, отрапортовал ученый.

В комнате воцарилась тяжелая тишина – все молча уставились на план поместья. Я последовал примеру большинства, и тут мне в голову пришла простая мысль.

– А что с планом самого дома?

Граф посмотрел на Лована, и центурион развернул на столе еще один рулон с поэтажным планом трех уровней баронского «логова».

– И что это нам дает? – требовательно спросил граф.

– Триангуляция.

– Что? – напрягся, услышав новое слово, Карн.

– Не суть важно, скажите – как вы определяете направление в море? – спросил я у моряка, потому что память виконта подобной информации не содержала.

– Указателем, – с гордостью за свой народ заявил кронаец и достал из кармана нечто напоминающее большие карманные часы.

Крышка с изображением морского конька откинулась, открывая всеобщему обозрению обычный компас.

– Прекрасно, – обрадовался я, отобрал у напрягшегося моряка его игрушку и положил рядом с планом дома. – Смотрите, Урген становится за оградой, скажем, вот здесь – и смотрит вдоль линии связи с камнем, сверяясь с показаниями компаса, то есть «указателя». Проводим на плане линию. Потом перемещаемся в другое место и таким же образом проводим вторую. На пересечении и будет комната с заговорщиками. Ну а этаж можно определить приблизительно.

Граф наградил меня одобрительным взглядом.

– Хорошо, так и поступим. Когда попадешь в комнату собраний, постарайся не выделяться и запомнить всех, кто там будет. Но, если они вздумают разбежаться или что-то заподозрят, бери любой стул и бросай в окно. Я не позволю этому клубку змей расползтись по норам, что бы там ни говорила княгиня.

Дальше все завертелось с сумасшедшей скоростью. Яна молниеносно переодела меня и «загримировала», успев шепотом поблагодарить то ли за отдых, то ли за то, что не воспользовался ее слабостью. Ну а потом стало не до посторонних мыслей. Операция под кодовым названием «Виконт Вляо в тылу врага» началась.

В Сатаре было принято являться на рауты и приемы на закате, а мы явились почти под второй послезакатный колокол. Точнее, под колокол явился я, а граф с «племянницей» прибыли немного раньше.

Открытый экипаж с наименее мужественным из перекрашенных слуг на козлах подкатил к самому крыльцу, похрустывая оранжевым гравием подъездной дорожки. Большой трехэтажный дом барона сверкал тысячами огней и благородной белизной стен. Из открытых окон доносилась музыка и гомон толпы.

Отпустив коляску, я с любопытством прошел через большие входные двери, а затем через холл и дальше между двумя дуговыми лестницами. Короткий коридор выходил в большой бальный зал. Сразу определить, на каком уровне находится местная цивилизация, было невозможно – ни огнестрельное оружие, ни паровые машины на глаза пока не попадались, да и не «вспоминались», – но развлекались в этом мире с размахом французского «короля-солнце», только без жутких париков и копноподобных платьев. Единственное, что по-прежнему резало взор, – это колготы на некоторой части мужиков. Впрочем, кто бы воротил морду – на самом-то такое же безобразие.

Рассмотреть подробнее всю компанию, в которой навскидку набралось около двух сотен человек обоих полов, я не успел – в мою сторону как бронепоезд несся виновник торжества.

– Спешу поздравить вас, дядюшка…

– Заткнись, – злобным шипением оборвал меня барон и жестко ухватил под локоть. – Ты почему опоздал? И откуда у тебя, сволочь, деньги на «Хрустальное Сердце»?

– Спокойно, дядя, – оглядываясь вокруг, прошептал я, но, поняв по реакции барона, что выпадаю из образа, добавил похабную улыбку: – Скоро на меня свалится богатство – так к чему мелочиться?

По дернувшейся щеке и выпученным глазам родственника я понял, что окончательно провалил операцию и с заговорщиками меня знакомить не будут. Даже испугался, что барон заподозрит подмену, хотя это вряд ли. За время пребывания в теле Вляо удалось заметить, что мозг не только сам подбирает слова незнакомого мне языка, но и манеру, в которой они произносятся, а также походку и жесты. Так что выглядел я как «не Вляо», только когда старался контролировать слова и поведение, но делал это лишь в присутствии команды графа, если, конечно, не хотел побесить Карна замашками виконта. Так что с этой стороны все должно быть чисто.

Покраснев от ярости, барон потащил мою разрисованную тушку в небольшую дверь, где в более интимной обстановке дал волю чувствам.

– Не будет у тебя, щенок, ни власти, ни богатства!

Ну что ж, терять мне все равно нечего.

– Тогда у вас, дядюшка, не будет второй половины артефакта.

– Деньги по-прежнему у меня.

– Вот и прилепите это золото к своей половине бомбы – посмотрим, что получится.

Наверное, со стороны мы напоминали торговок на базаре. Если барон знает о взрыве в катакомбах и смерти Окла, то операции конец.

– Я сам договорюсь с бандитами, – прорычал барон.

Не знает!

– Конечно, если найдете посредника. Окл зарезал вашего мошенника, а меня он знает в лицо, о вашем же существовании, дядюшка, Кривой даже не догадывается.

– Сволочь!

– Зато очень полезная сволочь! – вернул я ему такой же злой взгляд.

– Ладно, твоя взяла. Бери деньги и отправляйся за артефактом.

– Сначала вы познакомите меня с остальными, как обещали.

Барон думал долго, минут пять, но потом все же принял решение и шагнул в сторону выхода в бальный зал.

– Хорошо, но мы еще вернемся к разговору о твоей наглости.

– Дядюшка, это от страха, – покаянно закатил я глаза, стараясь выглядеть максимально невинно. Еще не хватало, чтобы он прирезал меня прямо в этой каморке.

Через зал мы шествовали, как два любящих друг друга родственника. Я улыбался во весь рот, но безрезультатно – что представляет собой виконт Вляо, здесь знали все без исключения, поэтому ничего, кроме презрения, в ответ на мою улыбку не последовало.

Всем была известна моя персона, а вот личность Яны здесь вызывала интригу. Некоторые разряженные в пух и прах молодые дворяне с интересом посматривали на смуглую красавицу, робко жавшуюся к своему «дяде». Но готов поспорить: если кому-то из этих хлыщей и удастся познакомиться с очаровательной хтаркой поближе, они будут жалеть об этом до старости, конечно, если она у них будет.

Граф тоже пользовался популярностью – он вернул себе благосклонность княгини, которая находилась тут же, рядом с Гвиери. Высокопоставленные особы не смотрели на нас с бароном, а вот Яна словно почувствовала мой мысленный посыл. Короткий обмен взглядом – и девушка уже что-то робко шепчет графу на ухо. Со стороны это выглядело, словно она просится в туалет. Все вокруг снисходительно заулыбались.

Чем закончилась эта пантомима, я не увидел, потому что скрылся за очередной дверью.

Местом для собрания заговорщиков стала большая столовая всего в нескольких комнатах от бального зала.

Да уж, прав был граф – барон окончательно потерял страх.

За длинным столом сидели восемь человек. Пятерых виконт знал – это были местные дворяне, а вот личности еще троих оказались неизвестны. Таинственная троица сидела у ближнего к двери края стола, и взгляды этой компании мне решительно не нравились.

Барон прошествовал к дальнему концу стола, где было установлено похожее на трон кресло, и встал перед ним в позе великого оратора. Помня приказ, я не стал выпячиваться и тихонько присел на стульчик у камина, поближе к окну.

– Друзья! – пафосно заявил барон.

Блин, еще скажи «товарищи», революционер недоделанный.

– Мы на пороге новой эпохи! Править в княжестве должны те, кто достоин этого, – не менее вычурно продолжил Немеш. Похоже, мой мысленный посыл до него не дошел.

Впрочем, закончить свою речь барону не удалось. Входная дверь распахнулась, и в нее как белоснежный вихрь ворвалась княгиня.

Красиво-то как! Блин! Соберись, шпиен, твою мать! Но что-то они быстро. Неужели Урген оказался гением триангулирования?

– В чем дело, ваше сиятельство? – не нашел что другого сказать барон.

– Вы так внезапно пропали, барон. Похоже, эта компания милей вашему сердцу, чем наша. Может, скажете, какую интересную тему вы здесь обсуждаете? Возможно, и мы к вам присоединимся.

Барон покраснел от натуги, и я забеспокоился, не сорвется ли он, начав бунт прямо сейчас, – ведь рядом с правительницей находились лишь граф и капитан. Еще здесь присутствовала Яна – наверняка под тем предлогом, что ее не с кем оставить, – но заговорщики явно не воспринимали нежную девушку как угрозу. А зря. В очередной раз осмотрев хтарку, я так и не понял, где она прячет оружие. Ну не под пышными же юбками!

Насчет барона я боялся напрасно – он не проявил агрессии: просто не успел. Все три незнакомца рывком скользнули в сторону княгини. Капитан тут же закрыл собой маленькое тело правительницы, но, судя по тому, как двигались нападавшие, шансов у него было мало. И тут случилось то, чего не ожидал никто их присутствующих, конечно, кроме меня и графа.

Яна сделала изящный шаг в сторону, изогнулась в каком-то странном танцевальном па и, с треском распахнув красный веер, трижды взмахнула им. Все это происходило в постоянном движении, и не залюбоваться своеобразным «фламенко» хтарки было невозможно. Двое из нападавших рухнули на пол сразу – в глазнице одного торчало пушистое красное перо, точно такое же «выросло» из горла у второго, теперь уже трупа. Третий агрессор получил «перо» в плечо и все же попытался достать княгиню длинным выпадом короткого меча, но его удар капитан принял на свою шпагу.

Несмотря на ранение, убийца сумел отбить две атаки капитана, а уже затем упал на пол с пробитым сердцем, так что, учитывая шустрость нападавших, вмешательство «танцовщицы» было очень своевременным.

Я не стал равнодушно наблюдать за этой сценой – мало ли что взбредет в голову загнанным в угол крысам, – поэтому без лишних затей подхватил стульчик, на котором до этого восседал, и запустил его в полет к большому окну.

Осколки еще не успели долететь до пола, а в двери и окна комнаты ворвались люди в ливреях Кровавого Моржа.

Шах и мат!

Из оставшейся в живых шестерки заговорщиков дернулись только двое, и тех быстро положили на пол, для убедительности пнув пару раз ногами. Дядя виконта застыл на месте, не зная, на кого потратить всю ненависть своего взгляда, – на меня или на княгиню. И все же решил «испепелить» гневным взором Лару, но меня это уже не волновало: в голове зашумело, а все тело одолела какая-то слабость, и я тихонечко сполз по стенке на пол. Никто из власть имущих не заметил проблем предателя, а вот Яна быстро подбежала и, присев рядом, обеспокоенно заглянула в глаза.

– Ван, что с тобой?

– Да что-то поплохело. Как вы так быстро меня нашли?

– Это все княгиня, она почти сразу ринулась за бароном, заглядывая в каждую комнату. Так что твоя ангуляция не понадобилась.

– Триангуляция, – автоматически выдавил я из себя и тут же почувствовал, как где-то в глубине мозга словно лопнули цепи.

Виконт оказался намного хитрее мошенника. Он все это время ждал своего шанса. Его душа за время плена явно окончательно повредилась в рассудке и напала на мою сущность как безумный зверь. Похоже, слово «душевнобольные» – идеально подходит для сумасшедших, нежели определение «болезнь мозга».

Вляо я ощущал как мерзкого спрута, вцепившегося в мою душу и старающегося липкими щупальцами проникнуть в саму ее суть. Его ненависть оглушала и лишала сил. В чем-то мне были понятны эти эмоции, но желание спасти свою душу намного сильнее сострадания. И я ударил его своей злостью и страхом, но было уже поздно. Виконт стремительно захватил отнятое у него тело, и в моей власти остался только взгляд. Мне стало очень страшно. Непередаваемо.

Бедная Яна не знала, что делать, а я не мог подсказать. Счет шел на секунды. Я посмотрел девушке в глаза, стараясь передать все свое отчаяние, а затем перевел взгляд на веер. К счастью, хтарка уродилась умной девочкой. Решительно сжав губы, она выдернула из порядочно ощипанного веера алое перо. Стальное жало не меньше двадцати сантиметров длиной хищно блеснуло в ее ладошке. Яна пристально посмотрела мне в глаза и подбадривающе подарила светлую и чудесную улыбку.

Как там говорят: «Из рук твоих и смерть как подарок».

Самого удара я не почувствовал, потому что тело мне уже не принадлежало. Мир вокруг потемнел и провалился во мрак. Последней моей мыслью в теле виконта было серьезное опасение – кошмары извращенца нестандартной ориентации могут напугать и очень храбрых мужчин. Особенно мужчин.

Первая же картинка «каменного» сна подтвердила нехорошие предчувствия – большая спальня с кроватью-полигоном и я, привязанный к этой кровати за руки и ноги. Даже голову какая-то сволочь примотала так, что ею нельзя было пошевелить.

Вот попал!

Не успел я осмыслить происходящее, как почувствовал, что за изголовьем кровати кто-то есть.

Блин, и убить себя не получится – это ведь сон! Пугало еще одно: если такие кошмары начались сразу, то что будет позже, особенно если «каменный сон» затянется?!

Незнакомцы наконец-то шагнули вперед – в поле зрения вступили две фигуры в черных плащах с капюшонами.

Они что, какие-то сектанты?!

Резким движением мои потенциальные мучители сбросили плащи, и…

И как это понимать?

Передо мной, связанным и совершенно голым, стояла такая же «неодетая» княгиня Лара и еще какая-то девушка, тоже далеко не уродка. Меня кольнула догадка – так вот чего боялся виконт Вляо: быть изнасилованным красивыми женщинами. Ну-ну.

В общем, кошмар начался очень занятно. Если бы то, что творилось дальше, записать на видео, то рейтинги были бы сумасшедшими. Немного смущала развратность Лары, но я постоянно напоминал себе, что это сон, дабы не омрачать светлого образа в моей душе.

«Камень душ», конечно, внес свои коррективы, и постепенно поведение девушек начало отклоняться в сторону более жесткой версии постельных игр. Не скажу, что мне совсем не понравилось, но я уже начал опасаться дальнейшего развития событий.

К счастью, когда напарница Лары достала шипованный хлыст, а меж ее губ блеснули клыки, сон схлопнулся как мыльный пузырь и меня куда-то унесло.