Читать книгу Пастушок. Роман - Григорий Шепелев - Страница 5

Женька не то первый, не то второй раз в жизни сказала правду. Виктор Васильевич Гамаюнов действительно помог ей переустроиться на другое место работы, дабы младшая копия знаменитой певицы тратила больше времени на дорогу, и, соответственно, меньше времени проводила в своём районе, который она затерроризировала. Особенно от неё страдал, конечно же, дом, в котором она жила. Её смерти жаждали – разумеется, не всегда, а при нервных срывах, жильцы всех восьми этажей первого подъезда, от тараканов до самого Виктора Васильевича. Общее сочувствие Ирке было огромным, хотя всеми признавалось, что и сама она – не ахти какой сладкий сахар. Живя с ней, Женька пять-шесть недель в году стабильно ходила с разбитой мордой и слегка вправленными мозгами, что гарантировало всеобщую относительную безопасность и относительную успешность её учёбы в медколледже номер девять. Так что, теперь, когда Ирка съехала, дом на улице Молдагуловой обуял настоящий ужас. Перехватив Виктора Васильевича у подъезда, десятка три человек слёзно попросили его придумать какой-нибудь ход конём. Хорошенько взвесив все за и против, Виктор Васильевич позвонил главному врачу института имени Склифосовского, а уж тот переговорил с заведующим центральной подстанцией Скорой помощи. Таким вот нехитрым образом Женька на другой день и была оформлена. Перед этим, ясное дело, с ней говорил заведующий. Тут Женька не подкачала – Виктор Васильевич объяснил, какие вопросы профессор будет ей задавать и какие надо давать ответы. Что-то она, конечно, перемудрила с признаками клинической и биологической смерти, но хмурый дядька, ещё раз внимательно поглядев на её чулочки, которые на один сантиметрик не дотянулись до края юбочки, произнёс:

– Давай-ка эту дискуссию прекратим, Евгения. Ведь иначе, если у двухнедельного трупа в твоем присутствии что-нибудь шевельнётся, чего я не исключаю, мне будет слишком горестно признавать своё заблуждение. Трудовая книжка с собой?

– С собой, – ответила Женька, хлопнув себя по заднице, потому что книжка лежала в заднем кармане, – дать её вам?

– Нет, мне она не нужна. Бери свой диплом и дуй в отдел кадров. Будешь писать заявление. Кстати, я не спросил, ты писать умеешь?

– Да, без ошибок! – весело проорала Женька, и, выхватив из руки профессора свой диплом, а также медкнижку, дунула в отдел кадров.

Вот так всё и началось. Да не пошло гладко. Будучи фельдшером, Женька твёрдо рассчитывала кататься на скорой помощи в полусуточной смене и в одиночку – ну, в смысле, только с водителем, и откачивать всяких там умирающих абсолютно самостоятельно. Но вот с этим вышла заминка. Старшая фельдшерица, что-то перетерев со старшим врачом, жёстко заявила, что этому не бывать. И Виктор Васильевич не помог, звонить никому не стал. И определили бедную Женьку напарницей к такой стерве, что даже Ирка ей показалась ангелом. И, что самое интересное, было этой стервозине ровно столько же, сколько Ирке – двадцать семь лет. Её звали Ася. Она была очень злая – видимо, потому, что мелкая. Но не страшная. В первый день, когда возвращались с вызова, на котором Ася чуть не убила мерзкого алкаша за враньё диспетчеру – мол, жена пырнула его ножом, Женька обратилась к новой знакомой с таким вопросом:

– Аська, как ты смогла институт закончить? Я бы с такими нервами всех там просто поубивала на хрен!

– Женечка, я в приличных местах веду себя соответственно, – возразила Ася, закурив длинную сигарету. Женька от хохота чуть не сдохла!

– Что? Институт – приличное место? Да иди в жопу! Ой, не могу! Ты знаешь, я бы окончила сразу десять этих приличных мест, если бы не боялась за два своих, неприличных! Я их не на помойке нашла! Мне даже в медколледже на экзаменах заявили, что основная моя деталь – это задница! Прикинь, в колледже! Что уж про институт говорить?

– Заткнись, – проблеяла Ася голосом умирающей балерины. Не в пример ей, водитель, дядя Володя, Женькино мнение разделил:

– Эх, Женечка, Женечка! Кабы у меня было столько мозгов, сколько у тебя, я бы не баранку крутил, а межгалактическими ракетами управлял!

– Во-во, – усмехнулась Женька, – и я про то же! Аська, кретинка, не догоняет.

Но после очередного дежурства Ася вдруг проявила себя с очень неожиданной стороны. История вышла жуткая. Делая по приказу своей напарницы обезболивающий укол фигуристке, которая повредила голеностоп, Женька умудрилась иглу сломать – попа у спортсменки какая-то оказалась слишком спортивная. Часть иглы в ней так и осталась. Поняв, что произошло, Женька вся от страха вспотела. Жестом руки предсказав овце криворукой секир-башку, Ася отвезла орущую фигуристку на операцию, надавала Женьке пощёчин и из машины стала звонить старшему врачу на подстанцию. Женька плакала и рыдала. Но всё вдруг как-то замялось. Никто ей даже не предложил писать объяснительную, хоть шутками-прибаутками задолбали просто со всех сторон. К примеру, заведующий сказал, что выдаст ей перфоратор с крепким сверлом, а Ася пообещала проверить крепкость сверла на той самой заднице, из которой у Женьки руки растут. Как всё обошлось, для Женьки осталось тайной. Но она знала, что тайну создала Ася.

На той же самой неделе вдруг изменилось прежнее отношение Женьки не только к ней, но и к очень многим другим вещам. А произошло вот что. Четырнадцатого марта Женька явилась в Склиф после бурной ночи и отрубилась в комнате отдыха, хоть и кофе выпила много, и все кругом бегали-орали просто как идиоты конченые. Ее разбудила Ася. На ней была некрасивая, ярко-синяя униформа – вместо привычной, зелёной, которая Женьке нравилась. Ей самой накануне всучили синюю, а когда она разоралась, пообещали напомнить шефу про перфоратор. И вот теперь чем-то разозлённая, ярко-синяя Ася её будила, за ногу стаскивая с кушетки.

– Мы сейчас едем в суд! – орала она, – давай, просыпайся! Ты что, опять с бодунища? Морда – как тумбочка! Вот гляди, дождёшься, напишу рапорт!

Женька второй ногой оттолкнула Асю. Приняв сидячее положение, начала надевать ботинки.

– Не с бодунища я! Просто у меня всю ночь болел зуб. В какой ещё суд мы едем? Ты что… ты чего, свихнулась?

– В Мещанский суд, твою мать! К двум девкам, которых взяли под стражу за экстремизм! Одной из них стало плохо в зале суда! Шевелись, скотина!

– Какой ещё экстремизм? – недоумевала Женька с развязанными шнурками, когда напарница за руку потащила её к машине, – какие девки?

Аськины вопли слышали все. И со всех сторон, особенно из диспетчерской, раздавались насмешливые вопросы коллег, почему у Женьки сегодня морда как тумбочка. Стоял полдень. Светило солнце. Осуществляя рискованные обгоны под вой сирены, дядя Володя Женьке рассказывал:

– Только ты об этом не слышала! Собирался в Макдональдсе молодняк, пацаны и девки. Самому старшему – двадцать. Просто сидели и обсуждали всё то, о чём все сегодня свободно пишут и говорят – воровство чиновников, пытки в тюрьмах, воинственная риторика и так далее. Вдруг подсаживается к ним дядя и говорит: «Я с вами согласен. Готов вложиться финансово, чтоб у нас возникла организация по борьбе с воровским режимом. Давайте-ка снимем офис, напишем некий устав и будем искать сторонников в Интернете». Ты поняла, что это за дядя был?

– А как можно этого не понять? – с досадой бросила Женька, – хороший дядя. Неравнодушный, ответственный человек. Что ты замолчал? Продолжай.

– Какая овца, – смертно закатила Ася зелёные демонические глаза под рыжие брови, – Владимир Юрьевич, ради бога, сделайте что-нибудь! Ударьте её гаечным ключом по височной кости! Я не могу дышать одним воздухом с абсолютно пустоголовой курицей! Боже правый, за что мне это? За что? Я ведь никому ничего плохого не сделала!

– Перестань, – одернул рыжую стерву дядя Володя, опасно проскакивая на красный, – она ещё не проснулась. Женечка, это был провокатор с официальными полномочиями, который решил заработать орден, на ровном месте создав экстремистский заговор и успешно его раскрыв. Теперь поняла?

– Я сразу всё поняла, – огрызнулась Женька, – а вот дебилка Аська не поняла, что я пошутила! И что, у них хватило ума подписать устав, который он накатал?

– Да, можешь порадоваться тому, что не ты одна идиотка, – съязвила Ася. Но Женька вовсе и не обрадовалась.

– Пипец! – вскричала она, – и девок арестовали?

– Да, но не всех, а двух самых мелких – Аню и Машу. Одной – семнадцать, другая на год постарше. Многие знаменитые люди за них ручаются, и сегодня судья решает, оставить ли их под стражей на время следствия, до суда, или заменить тюрьму домашним арестом.

Женька решила, что ей всё это не нравится. Она это поняла как-то очень ясно для своего туманного состояния.

– И какой из них стало плохо?

– Аньке, которой семнадцать лет. Судя по всему, проблема серьёзная – то ли гинекология, то ли почки.

– Так давай скажем, что у неё проблема серьёзная! Неужели её не освободят?

– Её-то как раз не освободят, – опять подал голос дядя Володя, – когда человек болеет, его в тюрьме расколоть ничего не стоит. Дашь показания – пойдёшь к маме!

– Да это ведь сволочизм! Ей семнадцать лет! Школьница! Ребёнок!

– Тебе об этом и говорят, – разозлилась Ася, – ребёнка психологически обработать очень легко. А Анька – ребёнок с тонкой душевной организацией. Знаешь, чем она занималась, когда была на свободе? Лечила больных животных. Все свои деньги на это тратила. А семья у неё совсем небогатая. Когда Аньку арестовали, её отца инфаркт долбанул, и бедная мать теперь разрывается между реанимацией и тюрьмой, в которой орденоносные упыри пугают и истязают её больного ребёнка, чтоб получить ещё по одному ордену!

Дядя Володя молча кивал, лихо маневрируя. Под шумок стащив у напарницы сигарету, Женька воскликнула:

– Слушай, Аська! Я всё-таки не могу понять, почему под стражу взяли девчонок, а не парней?

– Женечка, нельзя быть такой тупой в двадцать один год! Для психологического эффекта, чтобы девчонкам стало обидно и они дали нужные показания на парней! Сильней всего следователи всегда давят на самых слабых – на матерей, на детей и на инвалидов. Это рациональнее.

Женька медленно прикурила, щуря глаза.

– Угу. Теперь ясно. А провокатор, который девочек посадил – он, вообще, кто? Известна его фамилия?

– Нет, он скромный и предпочёл держать её втайне, – ответил дядя Володя, пересекая двойную сплошную линию на Садовом, – и это правильно. Истинные герои должны заботиться не о собственной славе, а о престиже страны. Если же герой случайно получит кирпичом в морду и все друг друга поздравят с этим событием, что тогда останется от престижа?

Женька молча курила. «Скорая помощь» уже сворачивала к суду.