Читать книгу Ричард - Луиза Гагут, Группа авторов - Страница 9

Звонила по телефону Р.И.

– У вас сегодня ночью ноги не мёрзли?

– Нет, а что?

– Приснился какой-то дурацкий сон, даже не знаю, как его истолковать. Будто я укутываю вам ноги.

– О, это о чём-то говорит. Может быть, о моём душевном холоде и одиночестве? – предположил Р.И.

– Скорее всего, этот сон ни о чём не говорит, и вообще снам нельзя особенно доверять, но я решила на всякий случай вам позвонить и узнать, всё ли у вас в порядке.

– И правильно сделали, – сказал Р.И.

– Кстати, сейчас передо мной лежит газета «Своими именами», № 12 за 2012 год. Статья к 100-летию со дня рождения Всеволода Анисимовича Кочетова, бывшего главного редактора журнала «Октябрь». В ней упоминается один ваш товарищ.

– Какой такой товарищ?

– Александр Николаевич Яковлев.

Я зачитала по телефону фрагмент статьи: «В 1972 году в «Литературной газете» появилась статья «Против антиисторизма», автором которой являлся заместитель заведующего идеологическим отделом ЦК КПСС Яковлев, впоследствии ближайший помощник (или наставник) Горбачева в его разрушительных делах. Надо признать, что и до этого он активно выступал с публикациями явного антирусского направления, но данная статья действительно вызвала настоящую бурю негодования. Да, были товарищи, которые возмущались, но при этом ничего не предпринимали или не имели никакой возможности повлиять на ситуацию. А вот главный редактор «Октября» сразу поднялся на борьбу с Яковлевым и его окружением, хотя мог промолчать, и не только сумел объединить в этом процессе представителей различных творческих союзов, но и направить их деятельность в нужном позитивном направлении. Известные в стране литераторы, художники, архитекторы, композиторы и другие крупные работники культуры начали писать письма в ЦК КПСС с требованием отстранить Яковлева от его работы. В итоге произошло то, что казалось всем совершенно невозможным – данного деятеля сняли с должности и отправили послом в Канаду, даже член политбюро Суслов не смог его отстоять. Но и для Кочетова эта борьба не прошла бесследно. Сторонники Яковлева развернули против него враждебную кампанию, стали писать надуманные доносы, дискредитировать в печати, и в 1973 г. сердце писателя не выдержало… «Октябрь» после его смерти начал всё больше сдавать прежние позиции, и сейчас уже никто не вспоминает об этом журнале. После того, как Яковлева вернули в Москву и избрали в члены Политбюро, он рассадил своих ставленников в средствах массовой информации, которые начали поливать грязью неугодных ему общественных деятелей, и в том числе особенно рьяно обрушились на покойного Кочетова. Но, как сказал Александр Невский, «Не в силе Бог, а в правде». К сожалению, второго Кочетова во время перестройки не нашлось». Все действительно было так, как написано здесь?

– Да, так и было, – подтвердил Р.И.

– Довольно странно, что Александр Яковлев, будучи идеологическим работником аппарата ЦК КПСС, опубликовал статью в «Литературной газете». Ведь фактически в то время это была оппозиционная газета, которую читали на кухнях все так называемые «шестидесятники» и диссиденты. Неужели уже тогда готовилось то, что произошло при Горбачёве, когда на Сталина обрушились потоки грязи? Расскажите, как это происходило в 70-х? – попросила я.

– Я тогда уже два года работал с Яковлевым в Отделе пропаганды и агитации ЦК КПСС. Как раз в это время в результате каких-то интриг ему удалось добиться, чтобы сняли заведующего этим отделом Степанкова. Его даже не просто сняли, а загнали послом в Китай, а с Китаем в то время были очень плохие отношения. Впоследствии, правда, он добился перевода в Югославию. Яковлев надеялся, что его назначат на его место, но как он ни старался, его не назначали, и он продолжал оставаться замом.

– Вы тоже были заместителем?

– Да, но он был два года и.о. – исполняющим обязанности заведующего отделом, а я просто замом. Де-юре я был как бы у него в подчинении, но фактически работал самостоятельно.

– Какие у вас с ним были отношения?

– Довольно прохладные. В 1970 году у нас с ним произошла довольно забавная сценка. Когда меня назначили в Отдел, я взял к себе секретарём свою знакомую с кафедры философии МГУ, с которой раньше работал. Надо сказать, что в ЦК все секретарши как на подбор, были невзрачные старушенции, а это была девушка очень видная – молодая, высокая, дородная и, конечно, очень привлекательная. Все сразу стали вокруг неё увиваться.

– А вы сами не пытались за ней ухаживать? – спросила я.

– Нет, у меня не было к ней никаких притязаний, у меня тогда уже была семья, Лариса. Да и разница в возрасте у нас с ней была очень приличная – 17 лет. В конце 80-х я её как-то встретил. Она защитила диссертацию, работала на одной из кафедр МГУ. Но тогда она была ещё совсем молоденькая девушка. И вот однажды я вызвал её в кабинет, и пока беседовал, предложил ей сесть. А в это время вошёл Яковлев, как-то дико взглянул на меня и сразу же вышел. Мы с Наташей договорили, и она вышла из кабинета. Через некоторое время мне позвонил наш второй зам и сказал: «Слушай, что это Яковлев мне говорит, что он зашёл к тебе, а секретарша у тебя в кабинете сидит?». Я ему ответил: «А что, она должна стоять передо мной? Что здесь такого, если я предложил ей сесть? Ведь она женщина. И вообще если вы с Яковлевым такой чепухой занимаетесь, судя по всему, вам просто нечего делать!». Тот передал наш разговор Яковлеву, и с тех пор он приклеил мне кличку «самовол».

– Надо же, какой Яковлев моралист, оказывается, – удивилась я. – А может быть, это он на почве ревности, и он сам положил глаз на вашу секретаршу?

– Положил, – уверенно сказал Р.И. – Яковлев, кстати, довольно ловкий ловелас. У него был роман на стороне и даже внебрачный сын. Но в данном случае, наверное, примешивалось и то, что он подозревал, что меня пригласили на работу с последующей перспективой назначить на должность заведующего отделом, на которую он тогда претендовал. Ведь он продолжал ходить в замах. Мне кажется, он и эту статью в «Литературной газете» затеял, чтобы как-то зарекомендовать себя и ускорить решение своего кадрового вопроса, но получил обратный эффект. Письмо вызвало большое недовольство общественности, и его отправили послом в Канаду.

– Но ведь не в Китай и не в какую-нибудь африканскую страну, – заметила я. – Всё-таки Канада – вполне цивилизованная страна, и многие карьерные дипломаты с удовольствием приняли бы такое назначение.

– Да, наверное, это было скорее не понижение, а перемещение по должности. Весной, кажется, в апреле 1973 года, второй зам зашёл ко мне и сказал, что Яковлев уже собирает вещи: если хочешь, зайди попрощайся. У меня отношения с Александром Николаевичем были довольно напряжённые, но мы не ссорились. Я сидел на третьем этаже, а он на пятом. Я поднялся к нему, сейф был открыт, он разбирал бумаги, что-то рвал, что-то откладывал. Он поблагодарил, что я зашёл к нему, и сказал дословно следующее: «У меня такое чувство, будто я сбросил с плеч мешок со змеями. Я больше никогда не буду работать в пропаганде!».

– Поразительно! Так и заявил? – удивилась я. – Тем не менее он всё-таки вернулся в пропаганду, причем сыграл в ней такую зловещую роль! И вы больше не встречались с ним?

– Встречался, – после некоторой паузы сдержанно ответил Р.И. – Через семь лет, в январе 1980 года, я увидел его в Канаде. Я приехал уж не помню, то ли в Оттаву, то ли в Монреаль во главе партийной делегации КПСС на очередной съезд компартии Канады. Яковлев встречал нас в аэропорту, видимо, это было положено по протоколу. Я тогда уже входил в Центральный Комитет КПСС.

– То есть вы были уже выше его по должности? – уточнила я.

– Конечно, выше, – согласился Р.И. – После встречи мы с ним около часа гуляли по пустому аэропорту и вспоминали наших общих знакомых. Его интересовало, главным образом, кто затеял интригу вокруг него. Относительно меня он, наверное, раньше подозревал, но теперь, видимо, уже понял (и так это действительно было), что я к этому непричастен. Он сказал, что хорошо освоился в свой должности, разобрался во всей этой несложной механике, но ему уже прискучило быть послом, и он хотел бы вернуться назад, хотя бы в Академию общественных наук при ЦК КПСС: там как раз организовался Институт идеологических проблем. Он хотел бы перейти туда на работу. Накануне отлёта мы попрощались с ним, и он опять повторил свою просьбу – попросил об институте. После съезда провожал меня не он, а один мой добрый знакомый – Виктор Иванович Михеев, который раньше работал у меня, а потом Яковлев забрал его к себе в Канаду. Я выполнил его просьбу и переговорил с ректором Академии общественных наук. Но Яковлев явно в чём-то хитрил со мной, потому что он тогда так и не появился в Москве.

– Яковлева вернул в Москву Горбачёв? – спросила я.

– Яковлев вернулся раньше Горбачёва, – задумчиво сказал Р.И. – Это было в 1983 году, при Андропове. Как-то его помощник Александров позвонил и поинтересовался моим мнением о Яковлеве, спросил, умный ли он человек. Я ответил, что разумеется, умный.

– Это тот самый Александров-Агентов, который работал в Швеции с Коллонтай? – спросила я.

– Тот самый, – подтвердил Р.И. и продолжил: – Как я уже сказал, Яковлев вернулся в Москву в 1983 году. Но не в ЦК. Вначале он работал директором Института мировой экономики и международных отношений. И он сразу же стал депутатом Верховного Совета СССР. Но не по очередным выборам, а взамен какого-то выбывшего депутата. Я в то время тоже был депутатом Верховного Совета, и в этом качестве мы с ним тогда повстречались. Это было при Андропове. Потом был Черненко совсем недолго, и после него уже пришёл Горбачёв. Должен сказать, что Горбачёв был довольно странная фигура. Никаких предпосылок для его назначения не было. Он был всего-навсего один из секретарей и не имел абсолютно никаких заслуг: курировал сельское хозяйство, но никаких сдвигов в этой сфере при нём замечено не было, Продовольственную программу он успешно провалил. В то время были гораздо более видные фигуры, например, первый секретарь Ленинградского обкома Романов или первый секретарь Московского горкома Гришин. Но Романова дискредитировали слухами о том, что на свадьбе сына он якобы воспользовался экспонатами из Эрмитажа. Гришин был уже староват. Когда пришёл Горбачёв, Гришина руками Ельцина всячески унижали и довели до инфаркта. А Яковлев при Горбачёве вернулся в Отдел пропаганды ЦК КПСС и стал его заведующим.

– И стал расставлять своих людей во всех печатных изданиях ЦК КПСС, – продолжила я. – А потом они, как по команде, начали палить из всех орудий и обливать дерьмом Сталина. Я помню как это начиналось. Вначале все просто ошалели, ничего не могли понять, а эта братия, пока никто не опомнился и не понял что к чему, под шумок ликвидировала КПСС и развалила страну.