Читать книгу Она и она. Стихи поэтесс, обращенные к женщинам - Группа авторов - Страница 4

Вам одеваться было лень,

И было лень вставать из кресел.

– А каждый Ваш грядущий день

Моим весельем был бы весел!

Особенно смущало Вас

Идти так поздно в ночь и холод.

– А каждый Ваш грядущий час

Моим весельем был бы молод!

Вы это сделали без зла,

Невинно и непоправимо.

– Я Вашей юностью была,

Которая проходит мимо.

Сегодня, часу в восьмом,

Стремглав по Большой Лубянке,

Как пуля, как снежный ком

Куда-то промчались санки.

Уже прозвеневший смех…

Я так и застыла взглядом:

Волос рыжеватый мех,

И кто-то высокий – рядом!

Вы были уже с другой,

С ней путь открывали санный,

С желанной и дорогой, —

Сильнее, чем я – желанной!

Мир – весел и вечер лих!

Из муфты летят покупки…

Так мчались вы в снежный вихрь,

Взор к взору и шубка к шубке.

И был жесточайший бунт,

И снег осыпался бело.

Я около двух секунд

– Не более – вслед глядела.

И гладила длинный ворс

На шубке своей – без гнева.

– Ваш маленький Кай замерз,

О Снежная Королева!

Как весело сиял снежинками

Ваш серый, мой соболий мех,

Как по рождественскому рынку мы

Искали ленты, ярче всех.

Как розовыми и несладкими

Я вафлями объелась, – шесть!

Как всеми рыжими лошадками

Я умилялась в Вашу честь.

Как рыжие поддевки – парусом,

Божась, сбывали нам тряпье,

Как на чудных московских барышень

Дивилось глупое бабье.

Как в час, когда народ расходится,

Мы нехотя вошли в собор,

Как на старинной Богородице

Вы приостановили взор.

Как этот лик с очами хмурыми

Был благостен и изможден,

В киоте с круглыми амурами

Елисаветинских времен.

Как руку Вы мою оставили,

Сказав: «О, я ее хочу!»

С какою бережностью вставили

В подсвечник – желтую свечу…

– О светская, с кольцом опаловым

Рука! – О, вся моя напасть! —

Как я икону обещала Вам

Сегодня ночью же украсть.

Как в монастырскую гостиницу

– Гул колокольный и закат, —

Блаженные, как именинницы,

Мы грянули, как полк солдат.

Как я Вам хорошеть до старости

Клялась, и просыпала соль,

Как трижды мне – Вы были в ярости!

Червонный выходил король.

Как голову мою сжимали Вы,

Лаская каждый завиток,

Как Вашей брошечки эмалевой

Мне губы холодил цветок.

Как я по Вашим узким пальчикам

Водила сонною щекой,

Как Вы меня дразнили мальчиком,

Как я Вам нравилась такой…

Ты проходишь своей дорогою,

И руки твоей я не трогаю,

Но тоска во мне – слишком вечная,

Чтоб была ты мне – первой встречною.

Сердце сразу сказало: «Милая!»

Все тебе – наугад – простила я,

Ничего не знав – даже имени!

О люби меня, о люби меня!

Вижу я по губам – извилиной,

По надменности их усиленной,

По тяжелым надбровным выступам:

Это сердце берется – приступом!

Платье – шелковым, черным панцирем,

Голос с чуть хрипотцой цыганскою,

Все в тебе мне до боли нравится, —

Даже то, что ты не красавица!

Красота, не увянешь за лето!

Не цветок, – стебелек из стали ты,

Злее злого, острее острого,

Увезенный – с какого острова?

Опахалом чудишь, иль тросточкой, —

В каждой жилке и в каждой косточке,

В форме каждого злого пальчика, —

Нежность женщины, дерзость мальчика.

Все усмешки стихом парируя,

Открываю тебе и миру я,

Все, что нам в тебе уготовано,

Незнакомка с челом Бетховена!

Могу ли не вспоминать я

Тот запах White Rose и чая,

И севрские фигурки

Над пышащим камельком…

Мы были: я – в пышном платье

Из чуть золотого фая,

Вы – в вязаной черной куртке

С крылатым воротником.

Я помню, с каким вошли Вы

Лицом, без малейшей краски,

Как встали, кусая пальчик,

Чуть голову наклоня.

И лоб Ваш властолюбивый

Под тяжестью рыжей каски.

– Не женщина и не мальчик,

Но что-то сильней меня!

Движением беспричинным

Я встала, нас окружили.

И кто-то, в шутливом тоне:

– «Знакомьтесь же, господа».

И руку движеньем длинным

Вы в руку мою вложили

И нежно в моей ладони

Помедлил осколок льда.

С каким-то, глядевшим косо,

Уже предвкушая стычку, —

Я полулежала в кресле,

Вертя на руке кольцо.

Вы вынули папиросу,

И я поднесла Вам спичку,

Не зная, что делать, если

Вы взглянете мне в лицо.

Я помню – над синей вазой —

Как звякнули наши рюмки!

– «О будьте моим Орестом!»

И я Вам дала цветок.

Смеясь – над моей ли фразой? —

Из замшевой черной сумки

Вы вынули длинным жестом

И выронили – платок.

Все глаза под солнцем – жгучи,

День не равен дню.

Говорю тебе на случай,

Если изменю:

Чьи б ни целовала губы

Я в любовный час,

Черной полночью кому бы

Страшно не клялась —

Жить, как мать велит ребенку,

Как цветочек цвесть,

Никогда ни в чью сторонку

Оком не повесть…

Видишь крестик кипарисный?

Он тебе знаком! —

Все проснется – только свистни

Под моим окном!

Повторю в канун разлуки,

Под конец любви,

Что любила эти руки

Властные твои,

И глаза – кого-кого-то

Взглядом не дарят! —

Требующие отчета

За случайный взгляд.

Всю тебя с твоей треклятой

Страстью – видит Бог! —

Требующую расплаты

За случайный вздох.

И еще скажу устало,

Слушать не спеши! —

Что твоя душа мне встала

Поперек души.

И еще тебе скажу я:

Все равно – канун! —

Этот рот до поцелуя

Твоего – был юн.

Взгляд – до взгляда – смел и светел,

Сердце – лет пяти…

Счастлив, кто тебя не встретил

На своем пути!

Есть имена, как душные цветы,

И взгляды есть, как пляшущее пламя…

Есть темные извилистые рты,

С глубокими и влажными углами.

Есть женщины. – Их волосы, как шлем.

Их веер пахнет гибельно и тонко.

Им тридцать лет. – Зачем тебе, зачем

Моя душа спартанского ребенка?!

В первой любила ты

Первенство красоты,

Кудри с налетом хны,

Жалобный зов зурны,

Звон – под конем – кремня,

Стройный прыжок с коня,

И – в самоцветных зернах —

Два челночка узорных.

А во второй – другой —

Тонкую бровь дугой,

Шелковые ковры

Розовой Бухары,

Перстни по всей руке,

Родинку на щеке,

Вечный загар сквозь блонды,

И полунощный Лондон.

Третья тебе была

Чем-то еще мила…

– Что от меня останется

В сердце твоем, странница?

Вы счастливы? – Не скажете! Едва ли!

И лучше – пусть!

Вы слишком многих, мнится, целовали,

Отсюда грусть.

Всех героинь шекспировских трагедий

Я вижу в Вас.

Вас, юная трагическая леди,

Никто не спас!

Вы так устали повторять любовный

Речитатив!

Чугунный обод на руке бескровной —

Красноречив!

Я Вас люблю. – Как грозовая туча

Над Вами – грех —

За то, что Вы язвительны и жгучи

И лучше всех,

За то, что мы, что наши жизни – разны

Во тьме дорог,

За Ваши вдохновенные соблазны

И темный рок,

За то, что Вам, мой демон крутолобый,

Скажу прости,

За то, что Вас – хоть разорвись над гробом! —

Уж не спасти!

За эту дрожь, за то – что – неужели

Мне снится сон? —

За эту ироническую прелесть,

Что Вы – не он.

Уж часы – который час? —

Прозвенели.

Впадины огромных глаз,

Платья струйчатый атлас…

Еле-еле вижу Вас,

Еле-еле.

У соседнего крыльца

Свет погашен.

Где-то любят без конца…

Очерк Вашего лица

Очень страшен.

В комнате полутемно,

Ночь – едина.

Лунным светом пронзено,

Углубленное окно —

Словно льдина.

– Вы сдались? – звучит вопрос.

– Не боролась.

Голос от луны замерз.

Голос – словно за сто верст

Этот голос!

Лунный луч меж нами встал,

Миром движа.

Нестерпимо заблистал

Бешеных волос металл

Темно-рыжий.

Бег истории забыт

В лунном беге.

Зеркало луну дробит.

Отдаленный звон копыт,

Скрип телеги.

Уличный фонарь потух,

Бег – уменьшен.

Скоро пропоет петух

Расставание для двух

Юных женщин.

Мальчиком, бегущим резво,

Я предстала Вам.

Вы посмеивались трезво

Злым моим словам:

«Шалость – жизнь мне, имя – шалость.

Смейся, кто не глуп!»

И не видели усталость

Побледневших губ.

Вас притягивали луны

Двух огромных глаз.

– Слишком розовой и юной

Я была для Вас!

Тающая легче снега,

Я была – как сталь.

Мячик, прыгнувший с разбега

Прямо на рояль,

Скрип песка под зубом, или

Стали по стеклу…

– Только Вы не уловили

Грозную стрелу

Легких слов моих, и нежность

Гнева напоказ…

– Каменную безнадежность

Всех моих проказ!

"Девочкой маленькой ты мне

               предстала неловкою" —

Ах, одностишья стрелой Сафо пронзила меня!

Ночью задумалась я над курчавой головкою,

Нежностью матери страсть

               в бешеном сердце сменя,—

"Девочкой маленькой ты мне предстала неловкою".

Вспомнилось, как поцелуй отстранила уловкою,

Вспомнились эти глаза с невероятным зрачком…

В дом мой вступила ты, счастлива мной,

               как обновкою:

Поясом, пригоршней бус или цветным башмачком,—

"Девочкой маленькой ты мне предстала неловкою".

Но под ударом любви ты – что золото ковкое!

Я наклонилась к лицу, бледному в страстной тени,

Где словно смерть провела снеговою пуховкою…

Благодарю и за то, сладостная, что в те дни

"Девочкой маленькой ты мне предстала неловкою".

Глаза распахнуты, и стиснут рот.

И хочется мне крикнуть грубо:

О, бестолковая! Наоборот, —

Закрой, закрой глаза, открой мне губы!

Вот так, мучительница… Наконец!..

Не будем торопиться всуе.