Читать книгу Вторая Красноярская шатость (1717–1722 гг.). Как казаки переупрямили губернатора Сибири Матвея Гагарина и самого Петра I - Группа авторов - Страница 3

С петровского времени началось активное включение Южной Сибири, в том числе бассейна Среднего и частично Верхнего Енисея, в состав Российского государства. Разновременность присоединения отдельных частей Сибири неслучайна и объясняется демографо-экономическими возможностями Российского государства, внешнеполитической обстановкой на юге Сибири, формами общественного развития сибирских народов, особенностями русского хозяйственного освоения Центральной Сибири.

Специфические черты русского освоения Южной Сибири четко проявились в заселении бассейна Среднего и Верхнего Енисея. Территорию Приенисейского края накануне прихода русских занимали этнически пестрые группы, стоящие на различных уровнях социального развития.

Южнее Красноярска в ХVII в. по левой стороне Енисея обитало несколько тюркоязычных племен из потомков древнекыргызского каганата, сложившегося в VIII в. после разгрома уйгуров северо-западными тюрками. По р. Каче обитали качинцы, южнее, в междуречье Верхнего Чулыма и Енисея – алтысары, в минусинских степях – езерцы, по р. Белый Июс и верховьям Томи – сагайцы, по р. Абакан и его притокам – алтырцы и бельтиры. По правой стороне Енисея кочевали самодийские, угорские и кетоязычные племена, по р. Мане – кашинцы, в междуречье Маны и Верхнего Кана – камасинцы, по Енисею в районе Караульного острога – яринцы, в низовьях р. Казыр – байкотовцы, по р. Туба – тубинцы, у подножий Саян – моторы. У этих племен (всего 15–18 тыс.) было кочевое охотничье-скотоводческое хозяйство.

В XVII в. ведущее место занимали кочевые тюркоязычные группы, известные у русских как «енисейские киргизы». Их численность, согласно подсчетам киргизского историка А. А. Арзыматова, не превышала 10 тыс. человек, а хакасского ученого В. Я. Бутанаева – до 30 тыс.[9] У енисейских киргизов над черными людьми – «карачу» стоял аристократический род – сеок, насчитывающий не более 1500 человек[10].

В политическом отношении все население входило в потестарного типа четыре княжества (улуса): Езерское, Алтырское, Алтысарское и Тубинское. Сколько-нибудь прочного единого политического объединения до 60-х гг. XVII в. у них, по-видимому, не существовало. Князь, у русских «князец», каждого улуса вместе со своими родовичами имел бесправных данников – «киштымов» – из числа соседних мелких иноплеменных групп. Своими «киштымскими землицами» на севере енисейские киргизы считали территорию даже до Казачинского порога, разделявшего Красноярский уезд с Енисейским. Киштымы выплачивали киргизским улусам дань, или албан, прежде всего пушниной. Такой архаичный тип социальных отношений (этническая эксплуатация) структурированно был трехступенчатым, так как, в свою очередь, киргизские улусы зависели от более сильных соседних военно-кочевых потестарного типа образований – монгольского государства алтын-ханов и Джунгарии. Албан, который выплачивался джунгарским хунтайджи и северо-западным алтын-ханам, киргизские князцы также выколачивали из своих киштымов.

Изменения в характере хозяйственной деятельности и стремление властей увеличить сбор ясака усилили движение русских с севера на юг, в таежные, подтаежные и южные зоны Енисея. С запада и юго-запада по Томи и Чулыму в эти же районы с начала XVII в. пытались проникнуть томские и кузнецкие служилые люди, промышленники и крестьяне.

Появление и закрепление России на Среднем Енисее вызывали все возрастающее противодействие у киргизских князей и их своего рода сеньоров, которые пытались отстоять свое право на грабеж коренного населения края. Киргизские «князцы», явно и тайно поощряемые северо-монгольскими ханами и Джунгарией, втягивали в вооруженную борьбу с русскими черных енисейских киргизов и своих киштымов. Эта борьба чаще всего носила характер грабительских набегов на русские селения, а также на те ясачные племена, которые попали в зависимость от России. Иногда она выливалась в крупные организованные походы против русских укрепленных пунктов. В зависимости от расстановки сил киргизская верхушка часто меняла свою политическую ориентацию. Нередко она с киштымами присягали на подданство и одновременно вносили ясак России, а албан – алтын-ханам и Джунгарии.

Красноярск, ставленный в 1628 г. «у киргизских людей за хребтом», прикрывая Енисейск, Томск и отчасти Кузнецк, вынес на себе основную тяжесть борьбы со степью. В «бунташный» ХVII в. царское правительство еще не имело в Сибири значительных военных сил. Поэтому оно часто ограничивалось активной обороной, организуя на границе с «немирными киргизскими землицами» цепочку укрепленных острогов-крепостей, которая постепенно передвигалась к югу. Вместе с тем центральные и местные власти проводили политику, направленную на привлечение верхушки данников киргизов и их самих на свою сторону. Гибко использовались противоречия между северо-монгольским государством и Джунгарией (Ойратия), а с ними – Цинского Китая, который тоже претендовал на господство в районе Верхнего и Среднего Енисея.

С 90-х гг. XVII в. начинается решающий этап в борьбе России за включение юга Енисейской Сибири в свои пределы. Рост населения восточных уездов Сибири вызвал острую нехватку продовольствия. Ленско-Илимский земледельческий район не всегда обеспечивал служилых и промысловиков хлебом. Енисейский район часто не мог дать нужное количество продовольствия, поскольку наиболее благоприятные в земледельческом отношении земли не были освоены. В Красноярском уезде по-прежнему не хватало своего хлеба. Неслучайно в конце XVII в. начался в крупных масштабах сдвиг русского населения Енисейского края на юг и юго-восток.

Вместе с тем в России к концу XVII – началу XVIII в. возросла потребность в пушнине. Из-за перепромысла зверя ее поступление все сокращалось, а «заморская торговля», Азовские походы, особенно длительная Северная война и хозяйственные предприятия Петра I, поглощали громадные средства. Центр все настойчивее требует от сибирских воевод упорядочения сбора ясака и «приискания новых землиц». Это заметил еще С. В. Бахрушин: «В XVIII в. пушнина продолжает играть значительную роль в истории распространения владычества в Сибири»[11]. По-новому в это время Петр I пытается подойти к рудным богатствам Урала и Сибири. Так, в 1697 г. на севере Киргизской землицы на р. Каштак, притоке Кии, была обнаружена серебряная руда. По именному указу Петра I там поставили Каштацкий острог и в течение двух лет с помощью нанятых греческих рудознатцев во главе с греком Левандиани пытались наладить выплавку серебра. Для обеспечения безопасности рудознатцев правительство потребовало энергичных действий против енисейских киргизов. С 1701 г. с Аргуни начал формироваться Нерчинский горный округ, давший к концу века серебра на более 80 млн руб.

Изменившаяся внешнеполитическая обстановка в Южной Сибири позволила вести России более активную политику. Место побежденных алтын-ханов заняли джунгарские хунтайджи. Неоднократные переговоры и соглашения с главой енисейских киргизов Иреняком и затем его сыном Корчуном в 70–90-х гг. XVII в. показали бесперспективность мирного исхода русско-киргизских отношений при зависимости князцов от Джунгарии. Самые сильные из этих князцов, не желая видеть реальной расстановки сил, продолжали ориентироваться на Ойратию, бесплодно истощая тем самым силы своего народа.

Ослабевшая Джунгария, потерявшая часть Восточной Монголии и теснимая с юго-востока Маньчжурским государством, а с юга – казахами, не могла в это время оказать киргизским князцам действенную помощь. Это было важно для России, которая не хотела войны ни с Джунгарией, ни с ее главным врагом – Цинским Китаем, будучи традиционно заинтересованной в добрососедских, в первую очередь торгово-экономических, связях с обеими странами. Мало того, хунтайджи Цеван-Рабдан (как и его предшественник Галдан) стремился к сохранению мирных отношений с Россией, так как настойчиво искал у нее военной помощи против растущей агрессии Цинской империи. Правда, центральное правительство в 90-е гг. XVII в. не смогло заставить воевод Средней Сибири действовать согласованно. Именной указ от 1697 г. о строительстве острога на Абакане, о чем просили еще в 1690 г. жители Красноярского уезда, остался невыполненным. Только к началу 1701 г. воеводы Томска, Кузнецка и Красноярска согласовали свои действия. В результате ответных походов на Абакан объединенных томских, красноярских и кузнецких отрядов во главе с красноярским сыном боярским К. Самсоновым (всего 728 служилых) и томским сыном боярским С. Лавровым (515 чел.) были разгромлены основные силы киргизских княжеств.

В 1701 г. Джунгария признала русско-монгольский договор 1663–1665 гг. о сферах влияния на Верхнем Енисее. На территории современной Хакасии вновь официально установилась система двоеданства.

Время, однако, показало, что киргизская знать не собирались выполнять торжественно принятые обязательства, особенно в отношении выплаты ясака. Не прекращались мелкие набеги на ближние русские селения и «землицы» данников России. Вместе с тем не только хунтайджи, но и джунгарские зайсаны стали понимать безнадежность вооруженной борьбы с Россией. Джунгария в это время продолжала вести тяжелую борьбу с Цинским Китаем, с казахами и тяньшанскими киргизами. В этих условиях хунтайджи с некоторыми киргизскими князцами решает временно отказаться от борьбы с Россией за верховья Енисея, по-прежнему рассчитывая опереться на нее в борьбе с главным врагом – маньчжурской династией. Своеобразным выражением этого отказа была попытка в 1703 г. переселить енисейских киргизов во внутренние районы Джунгарии. «И приехали до 2500 калмыков в Киргизскую землицу, и киргиз де к себе загнали всех», – сообщали оставшиеся. Однако уведены были далеко не все, но с этого времени русские не встречали на своем пути организованного вооруженного сопротивления местных племен.

Увода избежала почти половина жителей юга Средней Сибири: часть киргизов и их улусных людей, кочевавших по Среднему Абакану, 300 луков тубинцев, койбалов и моторов и их многочисленные киштымы, 300 ясачных кузнецких бельтир, сагайцев, живших в верховьях Абакана, обитатели почти 700 урянхайских (саянских) кибиток. Князья основных землиц находились в сговоре с хунтайджи, и их улусы «откочевали», а «князцов» прочих улусов и их киштымов «взяли к контайше», то есть увели насильно. На территории Красноярского уезда многие левобережные киргизы ушли или были уведены князьями, а основная масса их киштымов, особенно на правобережье Енисея, осталась на месте.

После увода части енисейских киргизов у местного населения Минусинской котловины значительно усилились прорусские симпатии. «Остальцы» стали переходить в российское подданство. Противодействие некоторых оставшихся «князцов» было сломлено в 1704–1705 гг. походами томских, кузнецких и красноярских казаков. «Возвращенцы» уже только с Россией связывали свои надежды жить на родине и заниматься мирным трудом. Поэтому они и трудовое коренное население вновь обратились к русским властям с просьбой построить на их земле острог, «чтоб им жить под великого государя державой безопасно».

Правительство Петра I, осведомленное о событиях в Присаянье, требует от местных воевод выполнения указа 1697 г. об основании острога на Абакане. Воевод обязывали выделить 1000 чел. служилых людей с «огненными, полковыми и железными припасами к городовому строению» (400 служилых из Томска, 300 – из Красноярска, 200 – из Енисейска и 100 – из Кузнецка).

Макет Абаканского острога

Хакасский национальный краеведческий музей имени Л. Р. Кызласова

Для «того острожного строения, надсмотру над служилыми людьми и пашенными крестьянами» повелевалось послать из Сибирского приказа особый «наказ», в котором предписывалось «на р. Абакан в пристойных местах, где б от внезапного неприятельского приходу было безопасно и к селению крестьян, осмотря пригородные и хлебородные места в близости к лесам и ко всяким местам… поставить острог».

Сборными пунктами для служилых людей были Томск и Красноярск.

Через полгода интенсивной подготовки весной 1707 г. из этих городов выступила почти тысяча служилых с различными припасами. Томские и кузнецкие служилые люди во главе с Ильей Цицуриным пошли «сухим путем» через степи с обозом из 15 телег. Енисейские и красноярские служилые разделились на две группы. Основная масса служилых во главе с енисейским сыном боярским Василием Чемесовым поплыла вверх по Енисею, красноярцы – на восьми парусных дощаниках, енисейцы – на девяти. Так как казенных дощаников не хватило, то многие поплыли на своих лодках и «каюках». По доношению И. Цицурина, красноярские служилые прибыли на 80 судах, а енисейские – на 50.

Небольшой же конный отряд в 70 человек во главе с красноярским сыном боярским Кононом Самсоновым 9 июля направился по правой стороне Енисея «…тайгою, ельником, грязями, камениями и степью» кратчайшим путем к р. Котку-Карасу, которая впадает слева в Енисей против р. Бирь «у камня Батенев бык или Иржи». Там он должен был встретиться с отрядом И. Цицурина. От устья Маны К. Самсонов приказал «ополчаться войсковым ополчением… а при ночевке учинял по воинскому обыкновению табор, ставил отъезжие и становые караулы», так как дальше вверх по Енисею пошли «немирные киргизские землицы».

На одиннадцатый день пути отряд К. Самсонова, переправившись через Енисей недалеко от камня Батенев бык, соединился с томскими и кузнецкими служилыми людьми. После длительного обсуждения, где заложить острог, 21 июля объединенный отряд, соблюдая все меры предосторожности от нападения, медленно двинулся вверх по Енисею. Еще на подходе к р. Абакан «для обыска» места под «острожное строение» был дослан специальный отряд из 80 человек. 27 июля И. Цицурин и К. Самсонов уже были в назначенном месте и четыре дня ждали дозорщиков, которые, вернувшись, объявили, что на р. Абакан, особенно в ее устье, «место низменное и места для хлебного обзаводу нет».

Посоветовавшись вновь «меж томскими, кузнецкими и красноярскими людьми», И. Цицурин с К. Самсоновым решили «отступить» от р. Абакан и ставить острог ниже по Енисею. Место было выбрано «на 20 верст от устья Абакану… пониже камня Турану на правой стороне во близости к лесам и к селенью пригодное, а во близости того места есть хлебородные места малое число». Однако на пути к намеченному месту им предстояло преодолеть Енисей. К. Самсонов в донесении сообщает любопытные подробности о переправе: «…делали 29 лодок и на те лодки тес тесали и делали паром и переправлялись за реку Енисей августа 2 числа». На следующий день прибыли по Енисею остальные енисейские и красноярские люди, которым И. Цицурин тотчас «учинил смотр». Вместо 200 енисейских служилых насчитывалось уже 170. Все красноярские и енисейские казаки имели пищали и по 1 фунту свинца и пороха.

Одновременно с постройкой острога Илья Цицурин и Конон Самсонов заботятся о «приведении под высокую государеву руку немирных землиц». Они посылают шестерых красноярских служилых людей во главе с Романом Торгашиным в окрестные улусы. К 30 августа Торгашин привозит в острог «лучших людей» 20 человек. В результате переговоров «лучшие татары» обещали платить по 6 соболей с человека, дали двух заложников – «аманатов» из «лучших родов», договорившись менять их ежемесячно.

С основанием Абаканского острога (с. Краснотуранское, ныне в зоне затопления Красноярского водохранилища) в подданство России были приведены оставшиеся после угона енисейские киргизы из ближних к укреплению улусов Тубинской землицы. Судя по значительным масштабам экспедиции, мерам предосторожности в походе и при строительстве острога в верховьях Енисея местные и центральные власти со строительством Абаканского острога не считали край присоединенным. Поэтому там «…на житье до указу» оставляли значительный по тем временам гарнизон в количестве 375 человек. Одновременно в новопостроенный острог разрешили переселиться всем «охочим казачьим детям и отставным служилым» с семьями. Однако служилые тоже не верили в «замиренность» Киргизской землицы, поэтому местные власти не смогли выполнить ни эти, ни более мягкие предписания относительно службы и поселения в Абаканском остроге. Дело закончилось обязанностями Красноярского казачьего войска ежегодно посылать в острог 100 казаков-годовальщиков[12].

«Новая ландкарта разграничения между Российской Империей, Сибирскими Землями и Китайскими Владениями»

«Атлас Всероссийской Империи. Собрание карт И. К. Кирилова» (СПб., 1722–1737 гг.)

Это издание с измененным названием авторской карты геодезиста П. Чичагова. На карте представлена геополитическая обстановка в Южной Сибири, которая разрешена только в 1728 г. Кяхтинским миром.