Читать книгу Пламя на бумажном листе - Группа авторов - Страница 13

Родился в 1954 году. В 1977 году окончил Башкирский государственный университет. Член Союза российских писателей. Пишет прозу, сатиру и публицистику. Публиковался в литературном журнале «Бельские просторы», еженедельнике «Истоки», сатирическом журнале «Вилы», Общественной электронной газете Республики Башкортостан, газете «Экономика и мы» и других изданиях.

Рассказы печатались во многих антологиях современной прозы, изданных в Москве, Санкт-Петербурге, Уфе, Волгограде и других городах РФ.

Автор книг: «Книговорот» (Саратов, 2016), «Постиндустриальная баллада» (Саратов, 2017), «Животные приближают нас к Богу» (Уфа, 2023), «Отдам сердце только королеве!» (Санкт-Петербург, 2024), трёх аудиокниг и трёх книг публицистики.

Проживает в городе Уфе.

+15 по Цельсию, или Китапкирдык

Вчерашний день в университете закончился на мажорной ноте. Студенты – участники театральной студии с большим успехом показали спектакль «451 градус по Фаренгейту» по бессмертному роману Рэя Брэдбери.

Но сегодняшнее утро началось с весьма необычного события, которое некоторые его свидетели расценили как продолжение спектакля, но уже в реальной жизни.

К окнам библиотеки, выходящим на улицу, подогнали грузовик, и в его кузов полетели пачки и связки с книгами.

– А что это вы выбрасываете? – вопрошали любопытные преподаватели и студенты.

– Библиотеку ликвидируем, – сбрасывая очередную пачку, отвечали из окон библиотекари, выполнявшие на этот раз роль грузчиков.

– Но зачем?..

– Новый ректор объявил тотальную и бесповоротную цифровизацию.

– А книги куда? – не унимались любопытные.

– Кто его знает? В макулатуру, наверное.

Одна связка развалилась, и книги, минуя кузов, попадали на асфальт.

– Ой, да это же Сартр! – воскликнула одна из преподавательниц.

– А вон альбом Куинджи! – ахнула другая.

– И Клода Моне! – добавила третья.

– Боже мой, Мандельштам, Бродский, Бодлер… и всё в макулатуру! Какой ужас! Что вы делаете, варвары!

Два библиотекаря вылезли из окна на улицу и не обращая внимания на ахи и вздохи зрителей побросали рассыпавшиеся книги и альбомы в кузов.

Студенты всё это время активно снимали акцию на свои смартфоны, чтобы потом сообщить всему миру.

Когда машина была набита под завязку, она уехала, но спустя час вернулась за следующей партией. Акция продолжилась. На сей раз число зрителей увеличилось в несколько раз. Волна возмущений возросла многократно. Преподаватели хватались за голову, за сердце и без конца повторяли: «Новая метла метёт по-новому»; «Подумаешь цифровизация! Но нельзя же так поступать с книгами!»; «Какое варварство!»; «И это в ХХI веке!»

– А что будет на месте библиотеки? – спросила какая-то женщина.

– Говорят, элитная столовая, – ответил кто-то всезнающий.

– А библиотекарей куда? В повара?

– Как бы не так! Уволят без суда и следствия!

– Это ещё не всё, – добавил всезнайка. – Издательство тоже собираются ликвидировать со всеми сотрудниками. А на его месте какое-то элитарное заведение организуют, закрытого типа.

– Это что же, и Семёна Петровича уволят, нашего заслуженного ветерана? До пенсии не дадут доработать?

– Да плевать они хотели на Семёна Петровича!

– Что же все-таки будет с книгами? Куда их отвезут? – вопрошали вновь прибывшие зрители.

– А вот я сейчас Маргарите Васильевне позвоню! – воскликнула одна из преподавательниц. – Уж она-то всё знает.

– Маргарита Васильевна, милочка, ужас-то какой творится! Библиотеку уничтожают! Я в шоке, работать не могу, валидол принимаю… Что же будет с нашими книгами?.. Что вы говорите?.. Боже мой! Боже мой!

– Ну что, что она сказала? – закричали со всех сторон, едва преподавательница оторвала телефон от уха.

– Ой, дайте в себя прийти!.. Такое даже во сне не приснится. Ужас, ужас! Книги увозят на какое-то предприятие, где с них сдирают обложки, бросают в чаны с водой и варят грубую оберточную бумагу.

– Это такой Дахау для книг придумали? Или Бухенвальд? – тут же отреагировали в толпе.

– Нет, у нас это называется «Китапкирдык», – поправил какой-то острослов.

Слухи об уничтожении библиотеки, облетев весь университет, достигли ушей вчерашних участников спектакля и те приняли неожиданное решение. Они облачились в театральные костюмы, в которых вчера выступали на сцене, окружили грузовик и принялись декламировать отрывки из спектакля «451 градус по Фаренгейту»:

– А ещё я думал о книгах, – произнес актёр во всём белом. – И впервые понял, что за каждой из них стоит человек. Человек думал, вынашивал в себе мысли. Тратил бездну времени, чтобы записать их на бумаге. У кого-то, возможно, ушла вся жизнь на то, чтобы записать хоть частичку того, о чём он думал, того, что он видел. А потом прихожу я, и – пуф! – за две минуты всё обращено в пепел.

– …Книга – это заряженное ружьё в доме соседа, – продолжил актёр во всем чёрном. – Сжечь ее! Разрядить ружье! Надо обуздать человеческий разум. Почём знать, кто завтра станет очередной мишенью для начитанного человека? Может быть, я?

– А вы когда-нибудь читаете книги, которые сжигаете? – спросила юная актриса.

– Это карается законом, – ответил тот, что был в белом.

А актёр в чёрном добавил:

– Это неплохая работа. В понедельник жечь книги Эдны Миллей, в среду – Уитмена, в пятницу – Фолкнера. Смотрите. Берём страничку. Поджигаем первую. Затем вторую. Огонь превращает их в чёрных бабочек. Красиво, а? Теперь от второй зажигайте третью, и так, цепочкой, страницу за страницей, главу за главой – все глупости, заключённые в словах, все лживые обещания, подержанные мысли, отжившую философию!

Собравшиеся зрители в ответ стали энергично аплодировать. На шум появилась секретарша ректора. Оценив обстановку и ничего не сказав, она ушла. Но через минуту возле грузовика возник охранник.

– Это что, демонстрация протеста? – спросил он у актёров студии.

– Что вы! Мы просто играем сцены из спектакля.

Судя по выражению лица, охранник впал в замешательство. Постоял, послушал, но так ничего не поняв, стал кому-то звонить. Через пять минут рядом с ним вырос старший охранник.

– Вы кто такие? – спросил он артистов.

– Мы актёры театра-студии, репетируем сцены из спектакля.

– Кто вас на это уполномочил?

– Никто. Мы сами.

– Самим не положено. Идите в свою студию и репетируйте хоть до посинения. Иначе я вызову полицию и вас закроют в обезьянник.

Но артисты не собирались уходить. Тогда охранники стали уводить их, слегка подталкивая в бока и в спину.

Уходя, один из актёров повернулся и, вытянув вперёд руку, чуть ли не ткнув указательным пальцем в живот старшему охраннику – человеку весьма плотного телосложения – продекламировал:

Второй актёр процитировал другого поэта:

Зрители в накладе не остались и поддержали:

Наконец актёров выдворили.

– Граждане охранники, это что за безобразие здесь творится? – вопросил женский голос из толпы.

– Никаких безобразий, – невозмутимо ответил старший охранник. – Люди выполняют распоряжение руководства университета.

– Что это за идиотское распоряжение?!

– Приказы начальства не обсуждаются. А вы вообще кто такие?

– Преподаватели.

– Вот идите и преподавайте! Не надо мешать работать.

Он повернулся к своему подчиненному и распорядился:

– Мухаметкулов, оставайся здесь и бди. А я сейчас подмогу тебе пришлю из третьего корпуса. Смотри у меня, чтоб никаких выступающих не было. И чтобы ни одна книга не была похищена. Тут всё строго по описи. Головой отвечаешь, понял? Из зарплаты вычтут, если что!

Едва он ушёл, какая-то шустрая бабка в очках – по виду бывшая интеллигентка – подбежала к грузовику и, невзирая на свист тяжёлых пачек, вылетающих из окна над её головой, вытащила из-под колеса грузовика томик Ходасевича из серии «Библиотека поэта» и бросилась бежать, прижимая бесценный трофей к тощей груди.

Но бдительный охранник из страха потерять единственную голову, а тем паче – зарплату, догнал беглянку, вырвал книгу и забросил в кузов.

– Нехристи! Фашисты! – крикнула бабка.

– Бабуля, сейчас полицию вызову, в обезьянник отправлю, – пригрозил охранник.

Тут к нему явилось подкрепление. Второй охранник имел внушительный вид: смуглый, коренастый, с короткой шеей, сросшимися бровями и низким лбом. В глазах читалось лишь одно: «Никого не пощажу».

– Боже мой, из какого лабаза вытащили этого охранника? – воскликнул кто-то из зрителей.

– Да какой там лабаз, он с дерева только что слез!

Второму охраннику такие комплименты явно не понравились, и он решительно двинулся к собравшимся. Но те, оценив свои возможности, быстро покинули место действия.

Возмущения, причитания, ахи и вздохи прекратились. Воцарилась тишина, нарушаемая лишь ударами пачек с книгами о дно кузова. Некоторые книги рассыпались на отдельные листочки, ветер подхватывал их и бросал на асфальт, дополняя узор из опавших осенних листьев и усиливая грусть по ушедшему навсегда лету этого года.

«Ничто не вечно в этом мире, – говорил этот узор. – Даже то, что умерло преждевременно, не своей смертью и могло бы ещё послужить не одному поколению».

И не прошло полгода, как этот жестокий закон природы подтвердился: свидетели уничтожения библиотеки, так возмущавшиеся, расстраивающиеся, дошедшие до оскорблений библиотекарей – исполнителей приказа – забыли об уничтоженном хранилище знаний и больше не вспоминали. Лишь старые преподаватели, ностальгируя о прошлом, порой приговаривали: «Эх, какая замечательная библиотека у нас раньше была!»