Читать книгу Стеклянная бабочка - Грушенька Светлова - Страница 2

Звонкие удары, звяканье металла, мужская ругань, крики, короткие грубые приказы. Женские стоны иногда переходили в тихий плач, но потом вдруг сменялись сладким шепотом, нежными мольбами и робкими извинениями. Она умоляла его продолжать и повторяла за ним грязные словечки, которые доставляли ему удовольствие. И эта их ссора, так похожая на идеально отрепетированную игру, в которой оба на зубок выучили свои роли, никак не выходила из головы…Так кто же она? Хорошо выдрессированная и развращенная бестия… или беспомощная запуганная жертва?

Влад сорвал с себя наушники. От бархатистого голоса Люды и ее таких пронзительных и непонятных волнующих стонов у него во время прослушки по щекам и спине бежали мурашки. А сейчас его бросило в жар, совсем как когда-то давно, когда он только начинал детективную практику, и ему лично приходилось выполнять самую черную работу, чтобы войти в курс всех дел и чтобы знать всю подноготную этого грязного бизнеса. Помнится, что это казалось забавным, дерзким, будоражащим, хотя как правило шокирующим и отвратительным. Впрочем, привычка со временем сгладила впечатления. Как выяснилось в результате тогдашних его детективных изысканий и наблюдений, люди в целом оказались довольно-таки мерзкими существами – развратными, трусливыми, беспринципными. И они всегда готовы были продать душу хоть самому сатане, лишь бы скрыть свои мерзкие тайные пристрастия от окружающих, когда их припирали к стенке. Подслушанная сцена разбередила в нем фейерверк давно угаснувших или насильно подавленных чувств. Сейчас их палитра варьировалась от искреннего сочувствия к измученной и сломленной девушке до разочарования в слабости и покорности ее характера. Кроме того к этому всему примешивалось отвращение и ненависть к долбанному садисту… А еще его мутило от неоднозначности собственного восприятия ситуации и от себя самого за мощный стояк, с которым он ничего не мог поделать с тех пор, как услышал эти дьявольски обольстительные стенания очаровательной грешницы…

Детектив стиснул зубы, коротко, но глубоко вздохнул, стараясь успокоить непомерно разогнавшееся сердце, зажмурился, потер лоб. «Долбоеб хренов…», – прошипел он себе под нос, невольно выглядывая через окно автомобиля на высившуюся неподалеку элитную многоэтажку, окруженную трехметровым решетчатым забором, утыканным на каждом углу камерами слежения. Он словно пытался угадать, за каким окном происходило то, свидетелем чего он сейчас являлся. Конечно, занятием это было совершенно бесполезным, поэтому его переполняла злость от собственного бессилия. На что он рассчитывал, решив проследить за этой юной красавицей, так тронувшей его с первого взгляда? Уж едва ли в нем тогда говорил детектив. Им двигал слепой примитивный инстинкт преследования привлекшей его самки. К тому же он почему-то был убежден на все сто, что капризная девчонка всего лишь преувеличивает, драматизирует или… плетет какие-то интриги против своего благоверного. С чего он вообще такое взял? Возможно, следовало больше доверять женщинам… Однако, для человека, которому собственная невеста изменяла с тремя любовниками, подобная недоверчивость прекрасному полу была оправдана. И тем не менее, из-за Люды он был взбешен и уязвлен одновременно… Чуть ли не с первого взгляда он уже начал претендовать на эту нежную красавицу как на свою собственность… И теперь ощущал себя полным идиотом.

Влад невольно припомнил, на каких девушек его всегда тянуло – на дерзких, самоуверенных, логически и практически мыслящих, даже в чем-то жестких. Ему было проще иметь дело с теми, кто четко знал, чего хочет, и никогда не срывался по пустякам. И в результате, что он имел? Расчетливых шлюх, если быть кратким и откровенным.

Нина с первого взгляда поразила его своей деловитостью.

– Я буду свободна в следующий вторник после восемнадцати, – спокойно выдала она, прокрутив на экране мобильника ежедневник, когда он пригласил ее на первое свидание, познакомившись с ней в ресторане за бизнес-ланчем. Ее пронзительно черные глаза прожигали его как лазеры, а на торжественно высокомерном лице не дрогнула ни единая черточка. Выверенные жесты, никакого намека на смущение, волнение или трепет. Даже волосы у нее были такие же упрямые и непокорные, как и она сама, – грива черных густых кудрей. Трахалась она тоже, как потом выяснилось, неистово и практически всегда выжимала из него все, что только было можно, до последней капли.

Она училась на медика. Тогда ее целеустремленность стать хирургом его завораживала, но теперь он с какой-то брезгливостью думал, что едва ли согласился бы лечь под скальпель, если бы его сжимали ее тонкие пальцы в латексных перчатках с аккуратным французским маникюром под ними. Он слишком поздно понял, что в ее груди билось не женское сердце, а всего лишь насос, перекачивающий кровь по венам. Впрочем, она, должно быть, стала хорошим специалистом. Расчетливая, циничная, прагматичная. Да сука бесчувственная, одним словом. Как выяснилось, пока он пахал как бешенный в неистовой гонке за лучшими атрибутами мира сего, она трахалась со всем, что движется. Когда он уличил ее в одной измене, она без особых зазрений совести созналась, что одновременно с ним встречалась еще с тремя мужчинами. Чего ей не хватало? «Остроты ощущений!» «Эффекта новизны!» В тот же день, во время их разборки она вдобавок решила его огорошить новостью о том, что до тридцати пяти точно не собирается замуж, иначе не успеет сделать карьеру, что ребенка она родит только одного и что едва ли его отцом будет он, Влад. Ебанутая на всю голову эмансипе! Влад никогда, никогда ни до, ни после, не чувствовал себя таким идиотом! Ведь он искренне готовился к свадьбе! Купил ей чертово кольцо за гребаную кучу бабок, купил и всячески обустраивал квартиру в приличном спальном районе. Он, твою мать, даже планировал в ближайшее время завести детей!

– Прошу, только не надо скандалов, Владик, – раздраженно заявила она после того, как он уличил ее в измене, причем уличил-то совершенно случайно, как последний лох, даром что частный детектив. – Я сегодня еще дежурю в ночь. Мне не до эмоций. И еще знаешь… Я никогда не была против свободных отношений, так что… – в ее голосе звучала какая-то жалость, и Влад потом не раз удивлялся, как в тот момент ее не удушил. Впрочем, он был рад, что не проявил тогда лишних эмоций. Сказал, чтобы она еще до начала своей смены собрала все свои вещи, валила на все четыре стороны и больше никогда не показывалась ему на глаза. Она свалила. И не показывалась.

Все пошло прахом с того времени, как они расстались. Нет, баб у него было предостаточно, когда пожелает. Только вот открываться перед ними он не имел ни малейшего желания. Собственно, те, с кем он имел дело в последнее время (доступные красотки из баров и клубов, ищущие сиюминутных приключений на свою голову и прочие места), вовсе не возражали против такой потребительской политики и уж точно не располагали к доверию. Все они знали правила игры, и правила эти не нарушали. Так было проще. Надо ли говорить, что служба в рядах полиции и работа в детективном агентстве только усугубляли ощущение, что все кругом продажны, лживы, бесчестны и малодушны, поэтому Влад вполне сознательно решил стать таким же как все. Но вот эта девчонка, еще толком неискушенная какая-то, хоть и попавшая в лапы бессердечного хищника, почему-то зацепила его. Ей ведь действительно нужна была помощь, причем далеко не только его детективные услуги, но и серьезная психологическая поддержка и скорее всего терапия… И то не факт, что ему удастся вытянуть ее из всего этого, если только она сама не захочет… Черт, кажется, на этот раз он вляпался…

С тяжелым сердцем детектив откинулся на сидение, достал сигареты и закурил. Сизый дым спешно улепетывал через приоткрытое окно во влажную ночь. Вторая пачка Winston грозила закончиться непредвиденно быстро, между тем как предстоящая ночь обещала быть долгой.

***

Перед самым выходом Саша как всегда смерил свою спутницу оценивающим взглядом. Люда вся дрожала от слабости – может, он немного заигрался сегодня, но устоять перед ней после долгой разлуки было невозможно. Он переоделся в черный свободный шелковистый свитер крупной вязки с объемным воротником и кремовые джинсы. Она же надела его любимое hoodie-dress – кричащую провокацию с глубоким треугольным вырезом и юбкой в сборку, которую было практически не видно за поясом. Приблизившись сзади и вдохнув цветочный аромат ее только что вымытых волос, Саша провел пальцем по бархотке на ее шее, на которой поблескивало бриллиантовое сердечко. Она напряглась, как испугавшийся еж, и отвернулась в сторону, нервно сглотнув. Под пальцами чувствовалось, как сжались мышцы на ее изящной шейке. Какой же сладкой и покорной она становилась после дрессировки. На миг ему захотелось плюнуть на это идиотское семейное застолье и снова поиграть с ней в любимую игру: сначала довести ее до исступления, до истерики, потом раздразнить ее инстинкты, вызвать непреодолимую похоть, а затем унизить, сделать ей больно и, наконец, выебать ее так, чтобы эта милая и послушная святая невинность превратилась в беспринципную шлюшку готовую на все и все прощающую. Но нет. Сейчас не время. Нужно взять себя в руки. Прежде всего – установление прочных семейных связей. Ему слишком важна была финансовая и деловая поддержка ее папаши, иначе все пойдет прахом.

– Я приготовил для тебя сюрприз, – пониженным тоном произнес он, склоняясь к ее нежному ушку. От его дыхания по ее коже побежали мурашки.

– Спасибо, – звучно сглотнула она.

– У тебя еще будет возможность меня поблагодарить. Надеюсь, ты меня не разочаруешь. Давай двигай к выходу. Мы опаздываем.

***

Застолье у родителей как всегда не предвещало ничего любопытного. Мама без конца отвлекалась на телефонные звонки – она вообще любила создавать имитацию бурной деятельности, поэтому в подробностях обсуждала любой свой шаг от посещения салона красоты до меню и интерьера ресторана, где должна была состояться какая-нибудь деловая встреча. «Детали – вот главное в любом деле», – любила повторять она, прежде чем завести целую эпопею о каком-нибудь даже незначительном мероприятии.

Надо отдать ей должное – память у нее была отменная, да и рассеянностью она не страдала, всегда умея сосредоточиться на самом главном. Может быть, только благодаря ее феноменальной вовлеченности ее магазин элитных игрушек еще не разорился – ей никогда не наскучивало лично рассылать приглашения на эксклюзивные распродажи, выдумывать различные акции, перед которыми не мог устоять даже самый скупой и равнодушный клиент, и, конечно, с завидной регулярностью обзванивать избранный круг лиц, допущенный к ее уникальным товарам. Даже папа частенько разводил руками, искренне недоумевая, каким образом ей удается поддерживать на плаву столь нерентабельное предприятие. Он давно подозревал, что «рынок» в лице горстки их знакомых давно пресытился ее фарфоровыми куколками ручной работы и ажурными музыкальными шкатулочками с карусельками.

Роман, старший брат Люды, мнящий себя гениальным рок-гитаристом, как всегда в последнее время пребывал в унылой меланхолии и не пропускал ни одного случая, чтобы поныть о своей несчастной доле и творческом кризисе. Это еще хоть как-то прокатывало с отцом, когда Роман был студентом. В те времена он неоднократно восстанавливал сына в вузе после его очередного затянувшегося музыкального турне, оплачивал ему репетиторов, в дальнейшем улаживал его проблемы на работе и с полицией. Когда-то Роман слыл крутым повесой, которому будущее казалось безоблачным и радужным, как и у всякого наследника приличного состояния, однако, со временем надежды растаяли как дым, потому что оказалось, что право на наследство еще необходимо было заслужить. Ни собственное дело, ни бизнес по отцовым стопам, ни даже музыка не приводили к желаемой цели, потому что трудиться молодой человек как-то с юности не привык, во всем выезжая за счет папиных связей. Вдобавок ко всему он еще связался с наркотиками, что окончательно подорвало его авторитет в глазах обоих родителей, привыкших всех и вся рассматривать с точки зрения перспективности и выгоды. Рома давно смирился со своей ролью неудачника, поэтому больше не устраивал семейных стычек, признав всякую борьбу бесполезной и ударившись в сентиментальность. Папа тоже махнул на него рукой и старался по возможности не заводить разговоры о нормальной работе. Рекомендовать сына кому-либо из знакомых на теплое местечко у него уже просто язык не поворачивался, а организовать для него бизнес заведомо означало выбросить деньги на ветер. Люда только слышала краем уха, что брат, вроде бы, снова участвовал в какой-то рок-группе и иногда выступал в клубах, но учитывая, что ему уже перемахнуло за тридцать, а широкой известности он так и не добился, дела его, видимо, были плохи.

Конечно, расчетливый, деловой, самостоятельный и ответственный Александр, с которым отец в первый раз случайно столкнулся при покупке автомобиля, сразу же привлек его внимание. Менеджеры не смогли в оговоренный срок подготовить ему машину нужной комплектации, и он устроил из этого целый скандал, потому что задержка нарушала все его планы. К его удивлению, с ним связался сам владелец автосалона, и на следующий же день автомобиль уже был у него. Его тогда сразу поразила молодость этого парня, чьи уверенные манеры и умение вести дела совершенно не сочетались с его возрастом. Отец узнал в нем себя в юности – он тоже был таким целеустремленным, самонадеянным и также четко понимал, что за все в этой жизни нужно отвечать самому, ни на кого всерьез не полагаясь и не расслабляясь ни на секунду. Они словно нашли друг в друге родственные души и, несмотря на большую разницу в возрасте, стали друзьями. Впрочем, отец скорее чувствовал себя покровителем перспективного молодого человека, хотя последний вовсе не нуждался ни в каком покровительстве. Как Люда выяснила за несколько лет близкого общения с Сашей, он вообще ни в ком не нуждался по-настоящему. Он только брал от людей то, что ему было необходимо – без благодарности, без стеснения, без обязательств.

Весь разговор за столом как всегда крутился вокруг Саши, и он с блеском удерживал всеобщее внимание будь то политика, бизнес, семейные ценности, охота, спорт или даже любовь. Глава семьи все свое внимание уделял будущему зятю, которым неприкрыто восторгался при любом удобном случае, в то время как последний держался сдержанно, благоразумно и благородно. Безупречность его поведения и взвешенность каждого его слова действительно не могли не вызывать уважения. Он умело обходил неловкие моменты, не реагировал на провокации, в незначительных спорах легко уступал, деликатно отвечал на юмор, но в тех вопросах, где необходимо было проявить характер, он становился вежливо жестким и настойчиво непримиримым. Все в его поведении до последней детали казалось безупречным, выверенным и настолько естественным, что заподозрить его в неискренности было просто невозможно!

По мере того, как отец Люды все сильнее оживлялся под воздействием обаяния Саши, сердце Люды все больше переполнялось льдом. Этому лицемеру нельзя было доверять, а папа наверняка уже ведет с ним совместные дела! Скоро они как всегда удалятся в кабинет и, сокрывшись там за клубами табачного дыма, станут обсуждать совместный бизнес, какие-то кредиты и бог весть что еще. Она не знала и половины из того, о чем у них обычно шла беседа, ее никто не вводил в курс их дел. Только ведь осведомленности от нее и не требовалось. Ей полагалось улыбаться, мило и к месту шутить, вести светские беседы на общие темы, поддакивать, служить украшением общества и своего будущего супруга. Как-то отец во время очередной ссоры прямо заявил ей, что миллионы девушек мечтают быть на ее месте, а она вместо благодарности только и знает, что изображает из себя страдалицу. С тех пор она оставила всякие попытки наладить контакт с отцом – она просто жила в его доме по его правилам, ходила на занятия, присутствовала на семейных обедах, встречалась с тем, кого для нее по сути избрали родители.

– Как дела в универе, Милка? – прервал размышления Люды брат. Они с ним иногда месяцами даже словом не обменивались, а его жену Люда вообще терпеть не могла, потому что та вечно чувствовала себя обиженной и уязвленной в их доме и сама постоянно пыталась хоть как-нибудь хоть кого-нибудь зацепить. Отец с матерью и вправду их не жаловали, практически не замечая, да и Люда старалась держаться в стороне, потому что ей и собственных проблем хватало. Если быть совсем уж честной, все они друг друга не переваривали… Разве что семейный обед по выходным являлся лицемерным исключением из этого правила.

– Все нормально, – безразлично пожала плечами она.

– Сколько тебе еще учиться?

– Четыре года.

– А потом что?

– А потом… – Люда коротко вздохнула, – работу буду искать по профессии.

– Психологом что ли? С чужими проблемами возиться?

– Лучше решать чьи-то проблемы, чем их всем вокруг создавать, – холодно бросила она и отвернулась.

Брат умолк, а Люда всей кожей почувствовала, как за их разговором наблюдает отец. Он всегда внимательно прислушивался и приглядывался ко всему, что происходило за столом. Какое-то время он лениво жевал и только изредка ухмылялся каким-то своим наблюдениям, как всегда недовольный и желчный.

– А напомните-ка, когда там у вас свадьба? – выдал он вдруг ни с того, ни с сего. Люда даже вся похолодела. Она на всякий случай положила вилку и нож, потому что ощущение было такое, будто держала она их не своими руками.

– Вы меня опередили, Сергей Валерьевич, – Саша сдержанно улыбнулся, глянув на Люду.       – Пятнадцатого января, – с непоколебимой уверенностью заявил он, хотя до этого между ними и речи не было ни о каких датах. Он закинул руку на спинку стула Люды и развернулся к ней, слегка склонив на бок голову и заглядывая девушке в лицо, словно делал ей вызов и проверял, посмеет ли она ему возражать.

Люда не посмела. Нога мужчины тронула под столом ее ногу, и от этого интимного прикосновения ее словно дернуло током. Только виду нельзя было подавать. Места ушибов на ягодицах и бедрах жутко саднило весь вечер, но сейчас эта боль особенно давала о себе знать, потому что его контролирующий взгляд повелевал подчиниться. Со стороны, конечно, казалось, что он просто любуется своей невестой. На его губах блуждала мечтательная улыбка. Он чувствовал себя собственником, властелином положения, баловнем судьбы, да в общем чуть ли не хозяином дома, в котором находился. Как же ее это бесило… Почему никто, кроме нее, не замечает его лицемерия?!

Люда открыла было рот, чтобы выразить по крайней мере удивление, но Саша протянул перед ней руку. Люда изумленно уставилась на маленькую бархатную коробочку в форме сердечка, которая алела на его ладони, будто кровавое пятно.

– Но… – она запнулась, инстинктивно глянула на мать, но та только едва заметно улыбнулась в ответ, конечно же, с одобрением. – Но… мы же ведь еще не обсуждали точно…

– Я же обещал тебе сюрприз, – сейчас Саша отменно играл роль образцово-показательного по уши влюбленного жениха, даже его волчий взгляд на время стал мягким и искрился счастьем. – Дай руку. – Видя ее замешательство, он сам открыл коробочку, извлек из нее маленькое изящное колечко, усыпанное сапфирами и бриллиантами, и осторожно надел на ее безымянный палец. – Нравится?

– Д-да… – Люда смотрела на свою окольцованную руку так, будто видела ее первый раз.

– Очень рад, солнышко. – Саша медленно склонился к ее щеке, будто собираясь поцеловать, но его губы вместо этого прижались к ее уху, а ладонь мягко притянула к себе ее лицо, чтобы она не смогла увернуться. – Шесть, – его насмешливый шепот опалил и заставил вздрогнуть… а еще самым постыдным образом напомнил о ее сегодняшних пытках, когда она кончала под ним раз за разом, совершенно потеряв контроль над собственным телом, крича в голос и умоляя продолжать. Дыхание тут же перестало умещаться в груди, вызывая удушье и исступление, совсем как тогда, когда он продолжал ублажать ее, даже после того как у нее уже совсем не осталось сил и она намочила постель.

– Ну, что ж… поздравляю, ребята, – без особого энтузиазма вдруг откликнулся брат, возвращая Люду к реальности. Саша выпустил ее из объятий, но по-прежнему находился так близко, что ее била внутренняя дрожь. Боже, она просто не вынесет находиться тут со всеми ними и с этими безумными, безнравственными и унизительными воспоминаниями в голове!

– Наконец-то… – удивленно приподняв брови, сдержанно и как всегда по-деловому отреагировала на новость мама. – Времени только катастрофически мало, чтобы организовать что-нибудь эффектное, но мы посмотрим, что можно сделать.

– Да вы не волнуйтесь, Ирина Степановна, – тут же ответил Саша. – Я уже кое-что тут организовал. Мы с Людой хотим сами всем этим заняться, если вы не против.

– Вообще-то против! – категорично воскликнула энергичная дама, которую вот-вот готовы были лишить любимого занятия. – Что вы можете знать о таких вещах? А у меня по всей Москве знакомые. К тому же тут вкус нужно иметь.

Люда невольно усмехнулась краем губ, хотя в душе было не до смеха. Все это происходило с ней, словно во сне.

– А на медовый месяц куда собираетесь? – как-то недовольно крякнув, поинтересовался папа. Он всегда бывал недоволен, когда речь заходила о любых расходах.

– Конечно, в Италию. Люда всегда туда хотела.

– Извините, – перебила жениха Люда на последнем слове слабым полушепотом. – Я что-то неважно себя чувствую. Пойду к себе.

– Тебя проводить? – заботливо поинтересовался Саша, когда она встала. Он поймал ее за запястье и тронул большим пальцем ее ладонь. По всей руке побежали мурашки – остатки воспоминаний о том, что он делал с ней недавно.

– Не стоит.

– Италия, безусловно, неплохой выбор в данной ситуации. Только не лучше ли все-таки перенести свадьбу на весну или лето? – не сбавляла напор мама. – Какой смысл так гнать лошадей?

– Ну, как же… любовь, как никак! – не без сарказма вставил Роман, и только тут к Люде пришло озарение, что, пожалуй, у Ромы были все причины ненавидеть человека, который полностью занял его место в сердце отца.

– Так ведь в том и задумка, чтобы пожениться зимой и попасть на Венецианский Карнавал на медовый месяц, – вежливо парировал Саша, отпуская руку девушки.

Неверной походкой удаляясь из комнаты, Люда покачала головой, не переставая удивляться тому, что слышала. За ее спиной уже изливались восторги в адрес такой чудесной идеи, обсуждались даты поездки, названия гостиниц, ресторанов, погода в Италии в это время года и прочая ерунда. Конечно, Саша знал о ее давнишних мечтах, но… но она понятия не имела, что он что-то такое планирует… Да и планировал ли он? После их сегодняшней ссоры все это походило на какую-то странную, наскоро выдуманную провокацию. Только не понятно, ради чего, ведь все это не шутки…

Девушка поднялась к себе в комнату. Этот мир еще пока что принадлежал только ей, хоть Саша, бывало, и вторгался в него грубо и цинично. Иногда этот мир напоминал ей кукольный домик – золотые вензеля, нежный бело-голубой текстиль, цветочные узоры, мягкие игрушки… Она медленно, словно в забытьи, приблизилась к резному трюмо, присела на край пуфика, обитого нежно-голубым шелком и украшенного белым кружевом по краю сидения, и уставилась в зеркало, почти не понимая, где находится и что видит перед собой. Как же так получилось, что она совершенно не руководит своей собственной жизнью? Она нацепила капюшон от платья – на макушке теперь торчали два черных острых кошачьих ушка. «Слабачка», – вынесла она мысленный приговор, но плакать уже не могла. Она встала, повернувшись к зеркалу спиной, задрала юбку, жмурясь от боли, осторожно спустила колготки и трусики и осмотрела следы от ударов розгами на ягодицах. Он хлестал ее со всей дури, так что аж кровь в нескольких местах проступила, зато потом был особенно осторожен, стараясь не задеть ушибы, когда невыносимо долго и дьявольски искусно насаживал ее на член, приставив вибратор к клитору и упиваясь ее беспомощными конвульсиями и криками. Даже сейчас Люда покраснела при воспоминаниях об этом. В его исполнении даже нежность оказывалась мучительной. И он всегда умел предугадывать ее желания – тем и сводил ее с ума. Впрочем… много еще чем на самом деле…

Люда прошла к двери и щелкнула замком. Затем стянула с себя колготки и, не натягивая трусики, рухнула на живот поперек мягкой постели. Шелковые подушечки посыпались на пол с мягким шуршанием, но Люда не стала их поднимать. Ее мысли наполнили воспоминания.

***

Они познакомились с Сашей в день ее восемнадцатилетия. Тогда папа не поскупился на роскошь. Кто бы мог подумать, что подобные изыски были приобретены за деньги, сколоченные на мусорном бизнесе, как нельзя лучше подтверждающем, что деньги не пахнут. Пригласили кучу родственников и друзей семьи, папиных сотрудников и партнеров, а также всех ее подружек. Праздник решено было организовать за городом, в их собственном доме, – для этого была нанята элитная кейтеринговая компания. В саду поставили воздушные белоснежные беседки в виде шатров под пологом из легких полупрозрачных штор, столы ломились от изысканных яств, все украсили живыми цветами, шарами и лентами, большую часть блюд заказали в ресторане, хотя Люда и сама постаралась блеснуть кулинарными способностями – приготовила умопомрачительные тарталетки с йогуртово-манговым муссом, которые ее научил готовить на мастер-классе один известный французский шеф-повар.

Произнеся тост, отец подозвал ее к себе и вручил ей маленькую коробочку с подарком, в которой оказались ключи от новенькой Mazda RX-8. Люда едва могла сдержать свой восторг, особенно когда папа указал ей на въездные ворота. Они торжественно разъехались в стороны, а там, на подъездной дорожке, стоял ее сверкающий белоснежный автомобиль. Как выяснилось позднее, доставил его сюда сам владелец автомобильного салона, что само по себе уже было несколько подозрительно. Когда папа представил его дочери, объяснил он все не менее странно:

– Это мой хороший друг – Александр, Мила. Надеюсь, вы поладите.

После того, как неожиданный гость вручил ей огромный великолепный бело-розовый букет из роз, калл и орхидей, а также белую, обтянутую кожей коробочку с элегантными золотыми наручными часиками, их немедленно оставили наедине. Люда смотрела на «друга» с нескрываемым изумлением, да хотя бы потому что на вид ему было всего слегка за тридцать, и на приятеля для ее папы он точно не тянул. Однако, если не считать возраста, выглядел он все-таки довольно солидно. Во взгляде его синих глаз с ленивой поволокой, да и во всем его лице, читалось высокомерие, абсолютная невозмутимость и полнейшая уверенность в каждом своем действии – верные черты прожженного циника и прагматика, который уже кое-что точно повидал на своем жизненном пути и изо всех передряг вышел победителем.

– Ни за что бы не подумала, что у папы могут быть такие молодые друзья, – кокетливо склонив набок голову и мило улыбаясь, выдала Люда именно то, о чем думала. Ее шелковистые локоны щекотали ее обнаженные плечи – на ней было открытое коктейльное платьице, легкое, голубое, с тугим корсетом и кринолином. Еще чуть-чуть, и его можно было бы счесть вульгарным, но ее природная красота и нежность сглаживали откровенную вычурность стиля Barbie girl.

– Ваш отец польстил мне, назвав меня своим другом. Он просто хотел свести нас вместе, – отплатил ей прямолинейностью за прямолинейность молодой человек. Голос у него оказался хрипловатым и низким, его тембр приятно щекотал нервы.

– Ах вот как! – слегка наигранно рассмеялась Люда, краснея до ушей от удовольствия. – Вы верите в успешность сводничества?

– Думаю, Ваш отец знает, чего желает для своей дочери. Вопрос в том, совпадают ли Ваши с ним вкусы.

– Честно говоря, у нас с ним никогда вкусы не совпадали, – веселость так и распирала девушку. Внутри словно проснулся до сих пор скучающий бесенок, истомившийся по всему новому и интересному.

Молодой человек слегка скривил губы в улыбке.

– Новая машина тоже не в вашем вкусе?

– Нет, почему же… Машина очень красивая. Хотя я бы предпочла красную.

– Красный цвет смотрится вульгарно и вызывающе. Белый – более аристократично. Может, все-таки стоит больше доверять отцу?

– Решили читать мне нравоучения? – немного обиделась Люда.

– Признаться, учить чужих дочек уму-разуму не входит в мои планы. Более того, это им даже противоречит.

– Почему же?

– С глупышками проще иметь дело.

– А вы всегда ищете легких путей?

– Безусловно. Я не герой. Я предприниматель.

Он смотрел на нее своими неправдоподобно синими глазами, и в них искрились языки какого-то демонического пламени, готового испепелить все не способное себя защитить. Нельзя сказать, что он был в ее вкусе, но отрицать его притягательность было невозможно. Черты его худощавого лица смотрелись грубовато, взгляд был жестким, пронизывающим, как промозглый северный ветер, волосы жгуче-черными, на щеках проступала щетина, которая, скорее всего, отрастала так быстро, что к вечеру уже можно было бриться снова. Впрочем, щетина ему шла, как и небольшие аккуратные баки. Густые ухоженные волосы были зачесаны назад, на затылке они прикрывали шею крупными жесткими локонами. Почему-то ее взгляд все время притягивали его губы – нижнюю губу слегка затронул тонкий шрам, но он не портил ее соблазнительные очертания. Высокий, широкоплечий, крепко сложенный, молодой человек смотрелся в классическом костюме так, словно он сковывал его движения. Так костюмы обычно сидят на мужчинах с сильно развитой мускулатурой, которым гораздо больше подошли бы джинсы и мягкий спортивный трикотаж, подчеркивающий рельефные очертания тела.

– Что ж… – взяла себя в руки Люда, – практичный подход к жизни… хоть и не вызывает особой симпатии.

– Зачем нужна чья-то симпатия, если можно получить полное подчинение?

– Зачем нужно подчинение, если есть симпатия? – Люда заставила себя снова лучезарно улыбнуться, вызывающе встречая его непроницаемый взгляд. У нее даже живот скрутило от волнения, словно она неслась с бешенной скоростью на американских горках.

– Затем что симпатия поверхностна по своей сути, а подчинение предполагает полную зависимость.

Люда сглотнула. Кажется, мужчина разглядывал ее с невозмутимым интересом, словно пробуя на вкус. От этого ощущения у нее пересохло во рту. Мимо них проходил официант с подносом, уставленным бокалами шампанского. Он замедлил шаг, и новый знакомый Люды взял с подноса два бокала.

– Совершеннолетие – особый праздник. С сегодняшнего дня тебе можно все, чего бы ты ни пожелала, – заявил он, передавая ей бокал с таинственной улыбкой на губах. – Чего бы тебе хотелось попробовать?

– Даже не знаю… – у Люды слегка сорвался голос. – Не припомню, чтобы мне когда-либо что-либо запрещали.

– Предполагается, что хорошо воспитанная девушка из приличной семьи и не мечтает ни о чем порочном и запретном. Так?

Люда пожала плечами. От близости этого мужчины, от его хрипловатого низкого голоса и его намеков ей было страшно и сладко одновременно. Она чувствовала, что он смотрит на нее и чувствовала, как он смотрит, но сама поднять глаза уже не смела.

– За новые смелые мечты и желания, – он звякнул своим бокалом о ее бокал и выпил содержимое до дна. Люда лишь пригубила шампанское и совсем сконфузилась.

К счастью, их позвали к десерту, и неловкий момент прервался сам собой. Только вот покой девушки отныне был нарушен. Когда она задувала золотые свечи на огромном воздушном как облако торте, она ощущала на себе пристальный взгляд Александра, и к жару, исходящему от свечей, прибавлялись ожоги от собственного румянца. Весь остаток праздничного вечера она выслеживала в толпе гостей таинственного «друга» своего отца, изо всех сил убеждая себя, что он ее совершенно не интересует. Тот держался непринужденно, о чем-то переговаривался с гостями, но особенно часто с ее отцом, а, если оставался один, тоже чувствовал себя вполне комфортно, да и смотрелся больно уж эффектно и гармонично, словно сам ощущал себя хозяином этого сада, этого дома, этих людей…

Когда стемнело и зажгли огни, на импровизированной сцене оставался только один саксофонист, а гости разбрелись по ночному саду в поисках укромных мест для приватных бесед в узких кружках. Она уже подустала от болтовни с подружками и смеха. От волнения и вечерней прохлады ее слегка трясло. Люда зашла в пустой дом и только тут почувствовала, что она совершенно без сил. Таинственного Александра она давно уже не видела. Возможно, он уехал, и ее немного мучила обида, что он исчез, не попрощавшись.

На кухне она сыпанула себе в чашку растворимого кофе прямо через край банки, добавила ложку сахара и залила все кипятком. Аромат шел приятный и бодрящий, но ни пить, ни есть уже толком не хотелось после сегодняшнего пиршества.

– Придумала, чего тебе хочется? – вдруг раздался за спиной низкий голос.

Люда вздрогнула и резко развернулась. Всего в двух шагах от нее стоял Александр – она не слышала, как он приблизился. Пиджака на нем не было, галстук был ослаблен, ворот рубашки расстегнут, а рукава закатаны чуть выше локтей. Светло-серые брюки отменно сидели на узких бедрах, плечи казались неправдоподобно мощными, а глаза следили за каждым ее движением.

– Вы меня напугали, – выдохнула она едва слышно, а в голове с непристойной очевидностью всплыла мысль о поцелуе. Ничего особенного, но с ним почему-то даже это желание казалось порочным. Впрочем, почему бы и нет? Поцелуй с красивым взрослым и опытным незнакомым мужчиной в свой день рождения – это, пожалуй, приятно. Внутренний бесенок снова заставил вскипеть ее кровь, которая тут же прилила к щекам. – Хочу, чтобы ты меня поцеловал, – выпалила она, мягко улыбаясь своей самой обворожительной улыбкой и игриво хлопая длинными ресницами.

– Кто бы сомневался, – нагловато улыбнулся он в ответ, тут же приблизившись и ловко хватая ее за талию. Он сжал ее, пожалуй, слишком крепко. Было немного больно и стало тяжело дышать, но все равно очень приятно – ощущение его силы дико возбуждало. Он и сам выглядел немного диковато, словно под обликом холеного элегантного мужчины на самом деле скрывался первобытный зверь. Их лица были так близко, что они буквально дышали друг другом, но целовать пойманную в ловушку девушку мужчина не спешил. Его рука задрала сзади короткую юбочку красавицы и, сдвигая вниз трусики, принялась бесцеремонно ласкать нежную кожу ее круглых упругих ягодиц, пока, наконец, не проникла между ними, одновременно крепко притягивая к себе ее бедра. В ее живот упирался его твердый член, под ее пальцами напряглись упругие мышцы его груди – ни вдохнуть, ни выдохнуть, ни вырваться… Он все равно возьмет то, что пожелает. Он был грубоватым и чересчур порывистым, и когда его пальцы сжали и натянули сзади ее трусики, заставляя их врезаться в ее горящую киску, Люда вдруг испугалась. Все это показалось ей слишком поспешным и откровенным. И еще она осознала вдруг свою полную беспомощность перед ним – даже здесь и сейчас, в ее собственном доме, он мог сотворить с ней, что угодно. С ней никогда раньше такого не было.

– Пожалуйста, не делай так… – пролепетала она ему в губы, пытаясь высвободиться.

– Как именно? – вроде бы нежно, но все-таки предостерегающе прорычал он, двигая крепко натянутой узенькой полоской ткани прямо по ее сходящему с ума бутончику и поглаживая пальцем ее влажную и невольно сжимающуюся щелку. У Люды аж все поплыло перед глазами от блаженства, и она начала беспомощно ловить ртом воздух вместо того, чтобы ответить. Его рот вдруг накрыл ее безвольные губки, до боли впился и, сладко посасывая, принялся изводить ее упругими, ритмичными движениями языка. Все это походило на какое-то наваждение – они познакомились всего несколько часов назад, обмолвились парой фраз, а теперь он творил с ней такое, вместо того чтобы просто нежно поцеловать, как это обычно бывало с ней при первой близости с другими мужчинами. Она чувствовала, что у нее там все до неприличия мокро и горячо, и даже между ягодиц его рука уже двигалась в скользкой влаге, а его палец легко проникал внутрь ее киски, то вибрируя, то поглаживая, то замирая и сводя с ума этой томительной паузой. Ей было ужасно стыдно, но приятно так, как бывало разве что в эротических снах, когда иной раз такое привидится, что просто крышу срывает от возбуждения и, проснувшись, приходится ласкать себя, пока не испытаешь вожделенного облегчения. Вот и сейчас, вместо того чтобы остановить непристойный напор совершенно незнакомого ей мужчины, она крепко обхватывала его за шею руками, жадно упиваясь его страстным поцелуем, и сама извивалась в его объятьях, понимая, что вот-вот сгорит от блаженства.

Вдруг хватка его ослабла. Он выпустил ее из рук и отступил назад на пару шагов, с нескрываемым удовольствием разглядывая девушку. Растерянная и распаленная, Люда не понимала, что происходит. Его глаза хищно сверкали, губы искривляла ехидная торжествующая улыбка. Помятая на плечах и груди рубашка выдавала следы той страсти, с которой Люда прижимала его к себе. Себя она и представить в этот момент боялась – от ее безупречности и лоска, наверное, не осталось и следа, но единственное, о чем она сейчас могла думать, это о его губах, руках и ласках. В трусиках у нее бушевал пожар, дышать было тяжело, смотреть ему в глаза – невыносимо стыдно.

– Хочу посмотреть, как ты ласкаешь себя и как ты кончишь, – вдруг заявил он невозмутимо, уверенно сцепив на груди руки и присаживаясь на краешек мраморной столешницы. – Твое желание я выполнил.

Люда облизала пересохшие истерзанные губы и невольно огляделась по сторонам. Справа шла дверь в малую столовую, открытая настежь, слева – арка, через которую можно было попасть в большой холл, а затем в прихожую. В доме стояла полная тишина, даже весь персонал уже отпустили, но в любой момент, конечно, кто угодно из гостей или хозяев мог появиться с любой стороны. На кухне царил полумрак – из всех многочисленных ламп горела только нижняя подсветка одного из навесных шкафов. Александр молча наблюдал за каждым ее движением с ироничной улыбочкой и ждал, похоже, больше не собираясь ничего предпринимать. Как же ей хотелось, чтобы он снова сделал с ней то же самое… или даже… Господи, кажется, она совсем сошла с ума – мысли путались, все лицо горело, ноги и руки дрожали. То ей казалось, что она упадет в его глазах, если сделает то, о чем он ее просил. То ей становилось неловко, что он примет ее за неопытную трусливую дурочку, которой она в сущности и являлась, если быть совсем уж честной. Может, он вообще шутил?

– Я не смогу, – наконец сдалась она.

– Сможешь, – не терпящим возражений тоном заявил он.

От звука его голоса, напоминающего тихое, но грозное рычание, и от выражения его лица Люде почему-то стало не по себе.

– Нас тут могут заметить… и вообще… я не смогу сделать такое… мы ведь совсем не знакомы…

– Спусти трусики.

– Я не…

– Я сказал спусти трусики, если не хочешь, чтобы я тебя выебал на столе так, что все гости сбегутся посмотреть на этот спектакль.

Люда хотела было возмутиться, но губы и все лицо как на зло онемели от страха. Вовсе не было похоже, что стоящий перед ней мужчина шутит или что он не решится выполнить свою угрозу. Его жесткий взгляд бесцеремонно блуждал по ее ножкам, талии, быстро вздымающейся груди, пылающему лицу и растрепавшимся волосам. Самое ужасное во всем этом было то, что вся эта безумная ситуация невыносимо ее возбуждала. Дрожащие руки девушки скользнули под юбку и слегка спустили насквозь вымокшие трусики.

– Ниже, – приказал ледяной голос. – Умница. А теперь подними юбку, чтобы я видел, что ты делаешь.

Люда не верила, что все это происходит с ней наяву. На улице уныло подвывал сакс, из открытых окон урывками доносились голоса и смех гостей, по кухне разливался будоражащий аромат кофе, напоминающий о том, что всего минут двадцать назад все было совсем по-другому. Она коснулась пальцами маленького коротко стриженного треугольничка на лобке, толком не осознавая, что делает, потом скользнула средним пальчиком промеж мягких гладко выбритых лепестков в горячую влагу. Внутри все скрутил сладостный спазм, в ногах появилась слабость, и все ворсинки на коже, казалось, встали дыбом. Теперь она уже не могла остановиться…

В какое-то мгновение она осмелилась бросить взгляд на мужчину, хладнокровно наблюдающего за ее сладкими муками. Он по-прежнему стоял прямо напротив, слегка опершись бедрами о мраморную рабочую поверхность разделочного стола. Его руки так и были сцеплены на груди, и эта поза великолепно подчеркивала эффектный размах его плеч. Его налившиеся после страстных поцелуев губы лишь в самых уголках таили самодовольную улыбку. Его синие глаза ни на секунду не выпускали из поля зрения ее всю, и от этого взгляда невозможно было укрыться. Люда прикрыла глаза, часто задышала, закинув назад голову, и реальность перестала для нее существовать – ее объял жар и напряжение, пальчик скользил по горячим складочкам с нетерпением и все усиливающимся нажатием, губы едва сдерживали нежные стоны. Когда ее тело стало содрогаться от волн блаженства, Александр вдруг оказался рядом. Он сжал ее пылающее лицо между ладоней и притянул его к себе, накрыв ее губки болезненным поцелуем. Она задыхалась, но полностью отдалась воле своего совратителя, потому что ни моральных, ни физических сил для сопротивления у нее не осталось. Когда дыхание ее немного успокоилось, мужчина крепко сжал в запястье ее слегка онемевшую от усталости руку, поднес к губам и медленно облизал влажные кончики ее пальцев.

– Это было довольно-таки смело для первого знакомства… – усмехнулся он ей в лицо и снова поцеловал ее в губы, на этот раз нежно, чтобы дать ей распробовать ее собственный вкус. Затем он немного отстранился и провел рукой по ее шее и ключице, любуясь их плавными изгибами. – В следующие выходные у меня будут кое-какие дела в Подмосковье. По тому направлению есть весьма приличный дом отдыха, где можно переночевать. Уверен, мы могли бы приятно провести там время вместе.

Люда сглотнула болезненный ком в горле. Все произошедшее совершенно выбило ее из колеи, и собственное поведение никак не укладывалось у нее в голове, к тому же близость этого мужчины лишала ее всякой способности думать и принимать решения.

– Мне кажется, это слишком преждевременно… – заставила себя выговорить она, мысленно произнося: «Да! Черт возьми, да!».

Некоторое время Александр внимательно изучал ее лицо, и Люде даже представить себе было страшно, о чем он в этот момент думал.

– В таком случае увидимся ровно через две недели. Я открываю новый автосалон. Хочу, чтобы ты присутствовала на праздничном корпоративе по этому случаю.

– Хорошо… – неуверенно пробормотала Люда, тлея под его взглядом.

– Тогда диктуй свой номер.

***

Спустя всего несколько дней Люду разбудил телефон. Она лениво завозилась в постели, пытаясь вырвать себя из самой кульминации какого-то очередного безумного сна, кое-как протерла и с трудом расклеила глаза, которые совсем не хотели раскрываться, и, сощурившись в полутьме, всмотрелась в циферблат маленьких прикроватных часиков. Семь сорок две. Так рано названивать в выходной день мог только отец по внутренней линии. Господи, что ему нужно на этот раз? Люда приподнялась на локте, чтобы взять трубку, и снова откинулась на мягкую теплую подушку, кутаясь в одеяло до самого подбородка. От недосыпа по коже бежали мурашки при соприкосновении с прохладным кондиционированным воздухом.

– Да? – вяло прохрипела в трубку она.

– Зайди ко мне, – как всегда приказным тоном потребовал отец, даже не интересуясь, может ли она прийти прямо сейчас.

– Пап, я сплю…

– Ложиться надо вовремя, тогда и вставать будешь рано.

– Но я не хочу рано! Я – сова!

– Ты – бездельница. Давай шевелись. У меня времени мало.

В трубке послышались короткие гудки, и высказывать возражения было уже некому. Впрочем, высказывай-не высказывай, услышана она все равно не будет, разве что нарвется на грубость. Зато потянуть время она вполне имела право, потому что бежать со всех ног, не умывшись и не приведя себя в порядок, было бы совсем уж унизительно.

Люда сладко потянулась и заставила себя сесть на постели. По спине пробежал неприятный озноб, голова казалась тяжелой, двигаться совершенно не хотелось. Тем не менее, она вздохнула и поплелась в ванную, зевая на ходу. Минут через пять телефон снова нетерпеливо задребезжал, но она с упрямым упорством исполнила весь свой утренний моцион, хоть и по сокращенной программе. Через десять минут, немного посвежевшая, но все равно ужасно раздосадованная и слегка взволнованная, девушка уже сбегала вниз по лестнице в изящной шелковой маечке, шелковых шортах и коротеньком не застегнутом халатике, разлетающемся на ходу у нее за спиной. Замерев на некоторое время перед дверью отцовского кабинета и медленно выдохнув, она наконец робко постучала.

– Войдите, – глухо и грозно ответил недовольный басистый голос, будто папа не собственную дочь ожидал увидеть, а вел прием посетителей в серьезном учреждении. Люда скользнула в комнату и мягко прикрыла за собой дверь, зная, что лишний шум может вывести хозяина этого мрачного закуренного помещения из себя. Отец сидел за столом, при полном деловом облачении, склонившись над какими-то бумагами, и даже не поднял на вошедшую взгляд. Обе его массивные руки покоились на столе, а толстые грубые пальцы в золотых перстнях сжимали пачку бумаг, аккуратно откладывая в сторону по листочку по мере прочтения.

– Доброе утро, – без энтузиазма промурлыкала Люда себе под нос и, конечно, не получила на свое приветствие никакого ответа.

Вот спрашивается, чего он ее будил, если сам занят каким-то важным делом? Люда бесшумно вздохнула, слегка поежилась от прохлады и остановилась в нерешительности у самого входа, прислонившись спиной к стене и скрестив на груди руки. Хватило же ей ума не надеть тапочки… стоять на холодном полу в одних носках было зябко и неуютно. Сначала она украдкой поглядывала на отца, хмурилась и пыталась угадать, в чем причина ее столь раннего подъема. Вскоре поняв, что ждать, возможно, придется долго, она отвернулась и сделала шаг в сторону дивана, когда ее взгляд вдруг остановился на темной фигуре, неподвижно сидящей в широком кожаном кресле, притаившемся между двумя массивными книжными шкафами и слегка загороженном развесистым фикусом в огромной керамической вазе. В этой части кабинета царил сумрак, потому что папа всегда держал все шторы занавешенными, а настольная лампа освещала далеко не все помещение. Люда чуть не вскрикнула от неожиданности, но все-таки сдержалась, потому что этим неожиданным гостем оказался никто иной как Александр. Заметив испуг на лице девушки, он искривил губы в едва заметной усмешке, но все же приветственно кивнул и с любопытством окинул ее взглядом.

Черт, вот это уже точно был удар под дых. Люда тоже кивнула, но что делать дальше, понятия не имела. Какого черта этот тип тут находился?! Немного придя в себя, она резко запахнула халат, поспешно стянув талию пояском, и вопросительно взглянула на отца. Тот все еще читал, а Саша продолжал смотреть на нее с невозмутимым интересом и не без иронии. Конечно, видок у нее был ну совершенно не подходящий. Как отец мог не предупредить ее, что у них гости?! Впрочем, чего удивляться – папа считал, что при полном параде уважающий себя человек должен находиться в любое время суток даже у себя дома. Девушка закусила губу. Воспоминания о том, что происходило между ней и этим мужчиной всего несколько дней назад, заставили Люду немедленно вспыхнуть. Ее взгляд беспокойно заметался по комнате и, наконец, не выдержав напряжения, она все-таки решилась прервать отца.

– Если ты занят, я могу попозже зайти…

– Нет. Посиди, – командным тоном бросил он. – Я сейчас.

Люда раздосадованно закатила глаза, но, конечно, осталась. Только не решилась усесться на виду у этого наглого типа, который так внимательно изучал ее без тени смущения, поэтому, вместо дивана девушка устроилась на стуле невдалеке от стола отца. Здесь по крайней мере она чувствовала себя более защищенной. Впрочем, присутствие Александра ее волновало и приятно щекотало нервы. Что он здесь забыл? Но самое главное – почему не позвонил ей за все эти дни, ведь она так ждала его звонка и совершенно извелась!

Минуты тянулись невыносимо медленно, даже Саша не выдержал такого долгого ожидания и встал, прохаживаясь по комнате. Правда, Люде показалось, что он сделал это, чтобы удобнее было и дальше ее разглядывать. Такое повышенное внимание льстило, но при отце все-таки вызывало ужасное чувство неловкости. Вот если бы можно было хоть на пару минуток остаться наедине, интересно, что бы он предпринял? Снова стиснул бы ее в объятьях? Начал бы изводить ее своими необузданными поцелуями? Опять стал бы трогать ее там, в трусиках? Запустил бы руки под шелковую маечку и… От подобных мыслей по спине пробежал озноб, соски призывно встали под тонкой тканью, а на губах невольно заиграла предвкушающая улыбочка. Глаза молодых людей на долю секунды встретились, и Люду бросило в жар от высокомерного и в то же время хищного выражения холодных синих глаз. Он смотрел на нее, как ястреб на свою дичь, будто ничего не видя в ней, кроме соблазнительной свежей плоти и горячо бурлящей крови.

– Слава богу, явилась наконец-то, – с осуждением вымолвил вдруг отец, будто сейчас не они ждали его больше двадцати минут. Эта резкая реплика заставила Люду внутренне содрогнуться, вырвав ее из паутины собственных грез. – А разговор у меня вот какой, – сразу же перешел к делу он, успев смерить пренебрежительным взглядом неприличный видок дочери. – Ты ведь экзамены выпускные, вроде бы, хорошо сдала? Или как там это у вас теперь называется? ЕГЭ?

– А… ну, да… – растерянно пролепетала Люда, совершенно не ожидавшая подобного вопроса от отца, который никогда особо не вникал в ее школьные дела. Училась она действительно хорошо, и, хоть и не была отличницей, но репутацию у учителей все-таки имела очень даже положительную, что, собственно, подтверждал и аттестат, в котором среди общей массы пятерок затесалась всего пара четверок, и уровень сдачи ЕГЭ, открывающий ей дорогу в лучшие вузы.

– Значит, в МГИМО будешь подавать документы, на факультет международного бизнеса и делового администрирования. У меня там свои люди есть. Так что все будет в порядке.

– То есть… Как это, в МГИМО?.. – растерялась Люда, толком не понимая, шутит отец или нет. Хотя какие тут могли быть шутки. У папы вообще с чувством юмора было плохо.

Он тяжело вздохнул, сцепил лежащие на столе руки в замок и прочистил горло, будто всем своим видом пытался показать, как же ему тяжело иметь дело с умственно отсталой.

– Сегодня же свяжешься со Шверцем Иваном Демидовичем. Ответишь на его вопросы, задашь свои. Он тебя в курс дела введет. Думаю, общий язык найдете. Через него много наших поступало, он там все факультеты знает, весь профессорско-преподавательский состав. Да в общем времени на разъяснения больше тратить не буду. Вот его контакты. Звони. Выясняй. Потом отчитаешься. Собственно, после этого можешь быть свободна, если только от Ивана Демидовича не поступят какие-нибудь указания.

Люда сидела перед отцом с широко распахнутыми в изумлении глазами, просто не веря в то, что слышала. Невероятным усилием воли она заставила себя побороть возмущение и гнев, а еще страх, панический страх, который появлялся всегда, когда она понимала, что отец уже принял окончательное решение, и любое сопротивление будет бесполезно.

– Пап… Какой еще МГИМО? Какой еще международный бизнес? Какой еще Иван Демидович?! Я в МГУ поступаю на факультет психологии! Я туда на подготовительные курсы ходила. У меня вступительный экзамен на носу!

На некоторое время эта новость все-таки заставила отца нахмуриться и что-то обдумать.

– Психология… это что за дисциплина такая? Факультет медицинский?

– Нет. Это психологический факультет. И я не на клинического психолога буду учиться, но…

– Тогда о чем вообще речь? – грубо прервал ее начальственный тон. – Пять лет потратить на то, чтобы изучать нечто, что даже не является наукой? И кем ты потом работать собралась?

– Детским психологом! – от обиды у Люды даже слезы навернулись на глаза, и она тут же подскочила со стула. Резкость отца всегда так на нее действовала, еще с детства, когда он, не стесняясь в выражениях, называл ее и тупицей, и дубиной, и бездарщиной, и непроходимой идиоткой за малейшее недопонимание, незнание какого-нибудь случайного факта, неудачу или проступок. На паре грубых выражений он, конечно, практически никогда не останавливался, и давил на нее до тех пор, пока не доводил до истерики, до полной капитуляции и до совершенного осознания собственной ничтожности. Разве что в редких случаях, когда ей все-таки удавалось удивить его своей эрудицией, осведомленностью или метким замечанием, он довольно улыбался и мог снизойти до похвалы, а Люда тогда вся светилась от удовольствия. Только такие моменты были настолько редки, что с возрастом уже практически перестали иметь какое-либо значение. Мать в случае конфликтов всегда занимала нейтральную позицию, а дочери потом объясняла, что отцовская любовь выражается в заботе о ней, в обеспечении для нее полного материального благополучия. Правда, тем обиднее было потом слушать, как ее, но в особенности ее старшего брата, попрекали всем этим добром, начиная с куска хлеба и заканчивая дорогими подарками и наличными деньгами. Как же она мечтала когда-нибудь вырваться из всего этого! Стать независимой, самой решать, чем ей заниматься, никогда больше не слышать этот диктаторский тон, эти оскорбления.

– Жить-то ты на что собралась, психолог? – презрительно передразнил отец.

– Это востребованная профессия! – упрямо парировала Люда, хотя голос ее уже дрожал.

– Востребованная? Интересно насколько. Зарплата у рядового психолога какая, ты хотя бы полюбопытствовала? Да ты хоть раз наши счета видела? За недвижимость, за автомобили, за вашу учебу, за поездки?! Я уж молчу, сколько ты тратишь на шмотки, косметику и прочую чушь! Да я даже слушать не хочу этот детский лепет! Делай, что я сказал, и убирайся отсюда спать дальше! Принцесса на горошине, твою мать!

– Я могла бы потом открыть психологический центр! Это прибыльно! – из последних сил выпалила Люда, чувствуя, что эту битву она уже проиграла, но все равно не желая сдаваться. У нее были подруги с гораздо меньшим достатком, чем у нее, и нельзя сказать, что их жизнь казалась такой уж невыносимой. Конечно, получить на день рождения роскошный автомобиль было приятно, но после таких заявлений буквально через несколько дней после праздника, никакой радости подарок уже не приносил. Зачем он вообще зарабатывает столько денег, так их тратит сам же, а потом злится и без конца попрекает всех вокруг?! В конце концов, она никогда не просила его о машине и уж тем более все эти дома и квартиры покупала не она!

– Да на какие шиши?! – взревел уже взбешенный отец, тоже вскакивая с места и моментально багровея, как какой-нибудь комичный вспыльчивый герой диснеевских мультиков. – Я что ли тебя должен спонсировать?! Один уже пооткрывал тут всяких центров за мой счет и все просрал!

Это, конечно, был камень в сторону Романа, и Люда, вдруг вспомнив о присутствии в комнате постороннего человека, к тому же того самого, к которому она вовсе не была равнодушна, испытала то невыносимое чувство, которое обычно красочно описывают как «лучше бы сквозь землю провалиться». Она не смела даже голову повернуть в сторону Александра, только стиснула зубы и сжала в кулаки руки, лихорадочно соображая, остались ли у нее какие-нибудь козыри. Не выдумав ничего, что могло бы хоть как-нибудь повлиять на этого озверевшего от собственной власти человека, она схватила со стола листок с контактными данными, который он собирался ей подсунуть, разорвала его на мелкие кусочки и, замахнувшись изо всех сил, бросила их в лицо отцу. Клочья бумаги, конечно, не достигли желаемой цели и разлетелись в стороны, но и этого было вполне достаточно.

– Я буду учиться на психолога! Ясно?! – крикнула она, вся дрожа и срывая голос, а затем развернулась и пулей вылетела из комнаты.

– Вот поганка чертова! – прошипел себе под нос оскорбленный отец и со всего маху стукнул ладонями о стол. – Сколько же они мне оба нервов вымотали!

Саша благоразумно молчал, сохраняя полное внешнее хладнокровие, хотя почвы для размышлений ему было предоставлено достаточно. Терпеливо дождавшись, пока хозяин дома немного придет в себя и снова усядется в свое кресло, он наконец вежливо спросил:

– Может быть, желаете воды?

– Нет… спасибо, – буркнул все еще напряженный голос. – Все. Оставим эту тему. Извини, что тебе пришлось стать свидетелем всего этого цирка. Я не предполагал, что так выйдет. Ты до сих пор намерен встречаться с этой сумасбродкой?

– Намерен, Сергей Валерьевич. И я мог бы с ней поговорить о произошедшем.

– Что ж… как пожелаешь… Но я с этого момента умываю руки. Психолог! Тьху! – брезгливо искривил губы он. – Еще слава тебе господи, что не актриса, а то бы на месте ей ноги и руки повыкручивал. Ни одной ценной мысли в голове! Ни одной! Балаболка чертова, как и ее брат.

Сергей Валерьевич некоторое время еще продолжал нервно раскладывать вещи на столе, якобы наводя порядок, хотя все и так уже было расставлено по местам не один раз. Затем он слегка ослабил галстук и вздохнул полной грудью.

– Доведут же…

– Все наладится, Сергей Валерьевич. Я уверен, – спокойно, но в то же время решительно заявил Саша, словно давал обещание. Этот тон всегда безотказно действовал на старика. Похоже, именно этого ему и не хватало – чтобы кто-то сильный и ответственный заверил его, что все будет в порядке.

– Что ж… увидим, – наконец совершенно взял себя в руки отец семейства и взглянул на часы. – Так. Похоже, нам скоро выходить. Дай мне еще полчаса. Хочу сделать пару звонков.

– Конечно, – Саша вежливо кивнул и тут же вышел из кабинета. Он уже и сам порядком подустал и нуждался хотя бы в кратковременной передышке. Терпеть вздорный нрав старика и подстраиваться под него было не просто. Сколько же драгоценных минут было потрачено на пустую болтовню и ожидание. Оказавшись в просторном холле, Саша бросил взгляд на широкую парадную лестницу. Мраморные ступени и перила, красная ковровая дорожка… сразу видно, что в этом доме все привыкли к шику и ни в чем себе не отказывают.

***

Обойдя несколько открытых и пустующих комнат, Саша, наконец, нашел одну из дверей запертой и постучал. Из комнаты донеслось шуршание и легкие шаги.

– Кто там? – едва слышно, но строго поинтересовался девичий голосок.

– Люда, это я. Открой. Я хочу поговорить.

После некоторой паузы дверь слегка приоткрылась внутрь, и в образовавшемся проеме показалась эта маленькая возмутительница отцовского спокойствия, все так же неприлично одетая, а если быть точнее, то соблазнительно полураздетая. Глядя на нее сверху вниз, Саша невольно задержал взгляд на призывно торчащих под шелковой тканью холмиках груди и острых сосочках. В прошлый раз, на ее дне рождения, всю эту красоту стягивал плотный корсет, из-за которого насладиться как следует ее совершенными юными формами было невозможно.

Девушка, без сомнения, тут же почувствовала его неприкрытый сексуальный интерес, смутилась, рассердилась, еще полностью не придя в себя после ссоры с отцом, и попыталась немедленно захлопнуть дверь у него перед носом. Только мужчина оказался быстрее и сильнее. Он молниеносно подставил ногу, придерживая дверь, и уверенно толкнул ее вперед, заставляя Люду отскочить. Мягко прикрыв за собой дверь, Саша вступил в комнату как хозяин, неспешно, вальяжно, и с любопытством осматриваясь по сторонам. Люда же испуганно попятилась, пока не наткнулась на спинку кресла, и замерла, взволнованная и растерянная, слегка придерживаясь пальцами за мягкую кожу обивки. Шелковая ткань живописно обтянула ее безупречные высокие груди.

– Ну и что вам здесь нужно? – не очень-то вежливо выдала Люда, глядя на Сашу с вызовом из своего угла, словно отважная мышка, загнанная в клетку хитрым котом, но все еще готовая сопротивляться. Ее веки припухли, на ресницах еще блестели слезинки, щеки покрывали красные пятна, чувственные губки призывно алели. Даже без косметики и заплаканная она, по мнению мужчины, выглядела такой свежей, яркой и притягательной, что член в его узких брюках требовательно шевельнулся.

– Вы, конечно, тоже считаете, что папа прав, ведь так? Вас ведь он прислал? – добавила она с упреком.

– Я считаю, что он предлагает тебе максимум из своих возможностей, – дипломатично и хладнокровно заявил Саша, пока что игнорируя ее грубость.

– Максимум?! – тут же взорвалась Люда, всплеснув руками. – А что если мне не нужен его максимум?! У меня свои планы на жизнь! Свои планы на учебу! Почему я даже не могу выбрать, чем мне заниматься и на кого учиться?!

– Можешь, конечно. Только отца твой выбор разочарует.

– Да его все во мне разочаровывает, как и в Ромке! Он сам такой идеальный, что никто не может соответствовать его высочайшим стандартам, даже его родные дети! Так, может, не стоит и пытаться?!

– Нет смысла соответствовать чьим-то стандартам. Есть смысл только извлекать максимальную пользу из того, что тебе предлагает отец. В этом отношении психологическое образование не идет ни в какое сравнение с тем, что тебе может дать МГИМО, какой бы ты факультет себе ни выбрала.

– Не идет ни в какое сравнение?! Господи, да по каким таким параметрам вы сравниваете несопоставимое? Все зависит от личных способностей и предпочтений, и я предпочитаю психологию! Я давно мечтала быть детским психологом! Что в этом плохого?!

– Ничего. Хотя, по мнению твоего отца, это занятие весьма пустяковое как с точки зрения социального статуса, так и с точки зрения извлечения прибыли.

– Статус! Прибыль! Это единственное, что его интересует! А что если меня интересуют другие вещи?!

– Какие же? – Саша пробежался взглядом по большому трюмо, уставленному многочисленными флакончиками духов, элегантными статуэтками, декоративными игрушками, шкатулочками всевозможных размеров и форм и дорогой косметикой. Между всем этим гламурным великолепием то здесь, то там, красовались, поблескивая, всякие сверкающие побрякушки. Даже беглого взгляда было достаточно, чтобы понять, что это не бижутерия, а дорогая ювелирка – стильная, молодежная, возможно, эксклюзивная. Он взял в руку золотую ажурную подвеску в форме рыбки, усыпанную мелкими изумрудами, небрежно повертел в руке и положил на место. – Ты привыкла жить на широкую ногу, на всем готовом и при этом рассуждать о том, чего не знаешь. Ты уверена, что готова будешь снизить свои запросы, если не сможешь потом сама обеспечить себе тот же уровень жизни?

– Не знаю… – нахмурилась Люда, лишь на миг поставленная в тупик. – Возможно… Я могла бы попробовать. Я бы хотела.

– Так попробуй. А пока ты на это не решишься, все это пустые слова… поэтому принимай те правила, которые тебе диктует тот, кто тебя обеспечивает. В конце концов, это разумнее и выгоднее, чем влачить жалкое существование среднестатистического обывателя.

– Все ясно, – Люда обиженно отвернулась, упрямо сцепив на груди руки. – Вы все-таки на его стороне. Ну и пожалуйста! Мне плевать!

– Едва ли тебе плевать… – в голосе этого мужчины постоянно звучала издевка и высокомерие. Люда сама не понимала, почему каждое его слово так ее задевало. Наверное, потому что ей хотелось бы увидеть поддержку в его лице, а не упреки.

– Да что вы вообще сюда явились? – рассердилась она. – Ходить по гостям с утра пораньше – это, знаете ли, не очень вежливо!

– Кто бы говорил о вежливости. Твой отец попросил меня сопроводить его при покупке редкого холодного оружия для его коллекции. Я давно увлекаюсь древним японским оружием, так что нам есть что обсудить, и я не твой гость, а его. Впрочем, сегодня я сообщил ему, что собираюсь с тобой встречаться.

Саша с видом редкого эксперта обошел комнату, продолжая осматривать обстановку, остановился у окна, отодвинул тяжелую штору и выглянул на улицу. Затем обернулся к ошеломленной девушке с каким-то победоносным выражением на лице, которое ей не очень-то понравилось, хотя сам молодой человек выглядел, конечно, сногсшибательно: белоснежные брюки, расстегнутая на шее нежно-голубая рубашка, великолепно сидящий темно-синий легкий пиджак и еще в нагрудном кармане платочек в яркую полоску… Сама элегантность… От его дорогого лоска, высокой широкоплечей фигуры и едва заметной высокомерной улыбки невозможно было отвести глаз.

– Как-то это слишком неожиданно, учитывая, что мы совсем не знакомы… – скептически заметила Люда, хотя эта новость ей, без сомнения, польстила. Немного старомодно, но все-таки романтично.

– Всего лишь дань вежливости по отношению к твоему отцу, – осек ее он. – К тебе у меня еще очень много вопросов.

– Интересно, каких? – не без сарказма в голосе полюбопытствовала девушка, театрально закатывая глазки. – Для начала могли бы спросить, хочу ли я с вами встречаться.

– Разве ты в прошлый раз не дала понять, что на все готова? – он специально подошел к ней довольно близко, чтобы она различила все насмешливые нотки в его интонации и выражении лица и, конечно, чтобы смутить ее своей близостью и своим взглядом.

Люду бросило в жар от стыда и обиды, ведь она действительно вела себя ужасно распущенно на своем дне рождения, да к тому же она и правда с нетерпением ждала их встречи. Со стороны Александра было нечестно, гадко, неприлично так ее попрекать!

– Снова решили почитать мне нотации или вам просто нравится оскорблять девушек? – завелась она, воинственно поведя плечами и сверля его разъяренным взглядом.

– Я уже говорил, что не учу чужих дочек уму-разуму, хотя лично тебя я бы на месте твоего отца до полусмерти выпорол, если бы узнал, как ты ведешь себя с незнакомыми мужчинами.

– К счастью, вы – не мой отец.

– К счастью, да. Поэтому я могу тебя не только пороть, но и трахать.

– Да вы… да вы… Убирайтесь отсюда немедленно! – попыталась возмутиться она, даже не находя подходящих слов для возражений, краснея, бледнея, пылая и леденея одновременно. Мужчина не сводил с нее взгляда, словно собирался поглотить ее своими неправдоподобно синими нечеловечески холодными глазами. Больше не в силах смотреть в лицо этому грубияну, Люда метнулась в сторону, подальше от него, потому что находиться в зоне его досягаемости было просто невыносимо. Только вот Александр вдруг бросился на нее. Всего пара секунд – и он поймал ее за руку и ловко заломил ее за спину, заставляя свою опешившую от неожиданности жертву почти согнуться пополам, перекинувшись через спинку кресла. К ее упругой попке прижались его бедра. Сквозь одежду она чувствовала и его твердый, как камень, член, который, судя по всему, еще и размеров был выдающихся. Собственно, Александр весь казался непробиваемым и железным, будто состоял из груды мышц. По ее спине противной холодной струйкой пробежала паника, от которой тут же свело горло и живот, а в ногах появилась странная легкость. Больно почти не было, но вырваться она все равно не могла, даже пошевельнуться и вздохнуть полной грудью казалось совершенно невозможным.

– Отпусти! – выдохнула она, судорожно хватая ртом воздух. Восстановить дыхание под тяжестью его нажима было не так-то просто. Он вдавливал ее рукой в спинку кресла с такой силой, что ей пришлось практически свеситься вниз головой. От этого кровь прилила к лицу, и в висках болезненно запульсировало, а кресло впилось ей в живот и грудь. – Немедленно… Отпусти… – зашептала она из последних сил, неожиданно осознав, что почему-то до сих пор обращалась к нему на вы. Весь его властный и высокомерный вид как-то странно на нее действовал, внушал ощущение его силы, его полной уверенности в собственном превосходстве. – Мне больно… Пусти, пожалуйста… – наконец пролепетала она уже более покорно и слабо. Ей и правда вдруг стало страшно и ужасно обидно.

– «Пожалуйста» – это уже намного лучше, – нравоучительно и в то же время злорадно заметил Александр и слегка ослабил захват ее руки, позволяя ей немного выпрямиться. – А теперь заткнись и внимательно слушай, солнышко, что я тебе скажу. – Говорил он низким угрожающим тоном, медленно и с расстановкой, а его свободная рука при этом нежно поглаживала ее соблазнительную упругую попку, так провокационно выпятившуюся сейчас назад и упирающуюся в его пах. Люда беспокойно переступила с ноги на ногу, но все же промолчала, да и вырываться больше не посмела. К тому же от этих его прикосновений по телу пробежала предательская волна возбуждения.

– Хорошая девочка, – похвалил ласкающий ее мужчина. – Так вот будь я твоим отцом, – медленно и с расстановкой продолжил он, – я бы убил тебя за такое фривольное развратное поведение, просто стер бы тебя в порошок, мокрого места не оставил бы. Только вот я не твой отец… поэтому наказана ты будешь совсем за другое, а именно – за неуважение и за грубость… Это понятно?

– Да, – поспешно пропищала Люда, еле дыша, и чуть не вскрикивая от волнения, потому что с нее вдруг одним резким грубым движением стянули шелковые шортики и трусики. Какое-то время они держались приспущенными на ее бедрах, но их дернули вниз, и они тут же свалились на пол к ее ногам, оставив ее унизительно полуголой и совершенно беззащитной. Колено мужчины тут же развело в стороны ее дрожащие ноги, а его пальцы принялись бесцеремонно сжимать и ласкать ее попку и бедра, пока наконец не проникли между ягодиц, скользнули вниз и беззастенчиво потерли как раз в том месте, где все давно уже увлажнилось и напряглось от одного только его присутствия, не говоря уже о прикосновениях, о захватах, о грубом натиске. Люда ахнула и больно закусила нижнюю губку, чтобы подавить неприличный стон удовольствия, когда мужские пальцы добрались до ее нижних губок и пульсирующего между ними бутончика.

– Похоже, встречаться со мной тебе все-таки хочется… – довольно усмехнулся он, продолжая свою сладкую пытку и заставляя Люду невольно ерзать, задыхаться и глухо постанывать. – А раз так, то давай сразу кое-что проясним. Ты никогда больше не будешь разговаривать со мной на повышенных тонах. Ты не посмеешь выдвигать мне претензии в неуважительной форме. Ты никогда не будешь мне грубить. И ты никогда не станешь мне врать. – Пока он говорил, его пальцы довели Люду практически до беспамятства. Она слушала его требования, словно сквозь туман, млея и сходя с ума от наслаждения, поэтому, когда ее попку вдруг полоснул обжигающий удар его ладони, Люда вскрикнула и инстинктивно попыталась подскочить.

– А ну тихо! – Александр вывернул ее руку чуть сильнее, заставляя согнувшуюся перед ним девушку жалобно пискнуть от боли. – Еще один звук и будет только хуже. – Его пальцы вновь обожгли ее распаленную киску. Нежная кожа горела после удара, но ощущения от ласк были намного сильнее. Люда всхлипнула и задышала часто и звучно, уже не в силах сдерживать стоны. На этот раз, когда наслаждение вновь прервал болезненный шлепок, она только вздрогнула и тут же выгнула спинку, нетерпеливо ожидая продолжения ласки.

– Вставай, – вдруг резко одернули ее. Почувствовав себя на свободе, она распрямилась и развернулась, уткнувшись взглядом в широкую грудь Александра. Не смея поднять глаза и переминаясь с ноги на ногу, Люда, пожалуй, чувствовала легкое разочарование из-за того, что все вдруг закончилось. Когда ее личико приподняли вверх за подбородок, она медленно облизала и приоткрыла пухлые губки в ожидании поцелуя. Ее щеки пылали, сердце стучало как бешенное, руки и ноги дрожали от слабости и волнения.

– Я полагаю, мы договорились, – строго произнес Александр, поглаживая большим пальцем ее чувственный ротик. – С этого момента будешь вести себя в моем присутствии как примерная воспитанная девочка, иначе будешь наказана… – мужское колено снова резко развело в стороны ее бедра, заставляя Люду вздрогнуть. – Поверь, я могу сделать и по-настоящему больно.

Люда сглотнула образовавшийся в горле комок. Неужели он говорил серьезно? Или все это игра? Что вообще можно ответить на такое? От противоречивых чувств, которые вызывал в ней этот мужчина, у нее голова шла кругом. Стоять перед ним в таком неприличном виде и ощущать себя совершенно беспомощной и покоренной было мучительно, но в то же время почему-то невероятно приятно. Возможно, она и правда перегнула палку, показывая ему свой характер, ведь не он был виноват в ее ссоре с отцом.

– Я… постараюсь, – наконец выдавила она из себя, краснея и сама поражаясь своей готовности подчиниться.

– Вот и умница, – Александр скользнул пальцами по ее шейке, плечу, задел все еще торчащий под шелковой маечкой сосочек, погладил голый животик и тронул влажные набухшие от его ласк лепестки и бутончик внизу, вызывая в теле девушки приступ нервной дрожи и сладостный озноб. Как жаль, что у него было так мало времени, и он не мог заняться ей как следует прямо сейчас. Как это не прискорбно, но сегодня почти весь выходной день придется провести с ее самодуром-папашей, изображая из себя его дружка и изо всех сил убеждая его, сколько у них всего общего. Впрочем, папаша ведь был совсем не прочь подложить под него свою юную своенравную красавицу-дочку. Интересно, как бы он заговорил, если бы узнал, что он предпочитает делать с такими милыми, распутными, но еще не достаточно опытными созданиями…

– Я позвоню, – наконец холодно бросил он, отстранившись и одаривая бессовестную красавицу последним бесцеремонным взглядом, а затем развернулся и вышел из комнаты, на ходу оправляя пиджак и уже за дверью с наслаждением вдыхая аромат возбужденной им девушки, оставшийся на его пальцах.

***

Александр не звонил почти полторы недели, вплоть до самого открытия автосалона, когда Люда уже вся извелась от ожиданий. Она понимала, что его долгое молчание не свидетельствует ни о чем хорошем. Он либо расчетливо и жестоко пытался ее дрессировать, намеренно мучая разлукой и неизвестностью, либо на самом деле не был особенно в ней заинтересован. Она пыталась быть готовой к любому развитию событий, но кого она обманывала? Этот мужчина свел ее с ума с первого взгляда. Таких сильных чувств, как к нему, она еще ни разу в жизни не испытывала. Они больше походили на болезнь, на мучительную лихорадку, на безумие, чем на нормальную влюбленность. Только она ничего не могла с собой поделать – все ее мысли были о нем, и эти мысли выматывали ее, заставляя гореть и выгорать изнутри. Воспоминания о его надменно улыбающихся красивых губах, о его опасных глазах хладнокровного хищника, о его руках, которые были способны одновременно дарить блаженство и карать, не давали ей покоя ни днем, ни ночью. Неужели ей и правда могло понравиться то, что он с ней делал? Его грубость? Его наглость? Полный контроль над ней? Непредсказуемость и риск? Думать обо всем об этом было ужасно стыдно, но так дурманяще приятно, что ее трусики просто не просыхали от дикого необузданного возбуждения, и даже периодические ласки пальчиком могли облегчить мучения лишь на очень короткое время. Люда уже стала ощущать себя обезумевшей нимфоманкой, не способной взять под контроль свои низменные инстинкты. Но разве не этого он добивался?..

Когда телефон вдруг взорвался первыми аккордами «Bad things» Джейса Эверетта, она вздрогнула и отчетливо ощутила, как сердце замерло на бесконечные пару секунд, а от лица разом отлила вся кровь, приведя девушку в предобморочное состояние. Некоторое время она только ошарашенно слушала музыку и в нарастающей панике наблюдала, как на экране высвечивается имя: «Александр Тимонов», пока ее губы наконец не изогнулись в радостной победоносной улыбочке. Какое счастье, что она оказалась в этот момент у себя в комнате совершенно одна! Люда медленно выдохнула, осторожно взяла телефон и поднесла к уху, надеясь, что ее голос не даст сбой от волнения.

– Да?

– Слышал, ты успешно сдала вступительный экзамен на психфак МГУ, – без всякого приветствия пропел в трубке хрипловатый низкий голос, от которого по всему телу сразу побежали мурашки. Ощущение было такое, будто они и не расставались на эти долгие полторы недели, за которые Люда чуть не довела себя до помешательства. Даже странно, что экзамен она действительно сдала на отлично, на полдня все-таки взяв себя в руки.

– Да, – невольно улыбнулась Люда, сияя от смущения и гордости. – Кроме меня, сто баллов набрало всего два человека на весь поток, и я третья по общему числу баллов с учетом ЕГЭ.

– Что ж, поздравляю, – сдержанно улыбнулся мужчина. – Надеюсь, не жалеешь о своем выборе.

– Никогда не пожалею! – самонадеянно заявила она, просто наслаждаясь собственной крутизной и триумфом.

– Думаю, это событие стоит отметить. Правда, я теперь буду свободен только на следующей неделе, но завтра я хочу тебя видеть на своем корпоративе.

«Я хочу» звучало как-то слишком повелительно и безапелляционно, словно он и не сомневался, что может получить отказ, а ведь Люда сто раз обдумывала эту возможность, когда приходила в ярость от его молчания. Только вот теперь весь гнев куда-то испарился. Она ликовала, словно ребенок, получивший наконец-то давно обещанный родителями дорогой подарок, разом забыв все свои обиды и коварные планы.

– С радостью приду, – очень милым голоском обещала она. – Во сколько все начнется и где?

– Я заеду за тобой к трем. Будь, пожалуйста, готова. Не люблю ждать и опаздывать.

Люда открыла было рот, чтобы сказать что-нибудь колючее, но в последний момент прикусила язычок. Черт, кажется, ей нравился его командный тон. Нет, не просто нравился – он ее заводил, вынуждая беспокойно заерзать на кресле, и она снова вся горела от макушки до пяток.

– Хорошо. Учту, – не без иронии почти прошептала она сладким кокетливым голоском.

– Тогда до встречи.

– Пока.

Когда звонок прервался, она медленно выдохнула и откинулась на спинку кресла, пытаясь осмыслить произошедшее, упиваясь каждой деталью их разговора. Его волнующе властный голос до сих пор звучал в висках, щекоча нервы. Беспокойно покусав губку и закрыв от блаженства глаза, Люда нетерпеливо потянулась рукой к низу живота. Она медленно присобрала короткую юбочку и потерла трусики в том месте, где на них образовалось влажное пятнышко. Тонкая ткань сдвинулась в сторону, и пальцы легко заскользили по мягкому, сочному и горячему распустившемуся цветку, заставляя девушку задыхаться и бессовестно раздвинуть стройные ножки. Щеки зарделись, мягкие локоны прилипли к увлажнившемуся лбу, все тело напряглось, выгибаясь дугой. На кожаном кресле под ее взмокшей, наполовину оголенной попкой образовалась прозрачная скользкая лужица… Кажется, она и правда превратилась в маньячку… в Его маньячку… на все готовую по первому же Его приказу…

***

– Мне сегодня позвонил Саша, пригласил завтра на открытие своего автосалона, – как бы между прочим сообщила Люда родителям за ужином очень довольная собой.

– Что ж, чудесно, – ничуть не удивившись, заметил папа с легким скепсисом в голосе. Видимо «друг» уже успел и сам сообщить ему эту новость. – Очень надежный и многообещающий молодой человек, – добавил он уже серьезно.

– Похоже, что да, – широко улыбнулась Люда со всей искренностью юной, по уши влюбленной девчонки. – Хотя он показался мне слишком… педантичным, чересчур уж серьезным и… каким-то суровым… – скромно заметила она, желая поддержать беседу о предмете своих грез. Вдруг папа поведал бы ей еще что-нибудь интересное об этом своем «друге».

– Элементарная воспитанность и проявление зрелости, – сухо отрезал глава семейства, на миг оторвавшись от новостей по телевизору, и смерил дочь оценивающим взглядом. – Даже не представляю, чем ты сможешь заинтересовать Сашку. Разве что любовь его ослепит, – наконец многозначительно вздохнул он и снова уставился на экран, тщательно пережевывая сочные жареные ребрышки ягненка.

Мама, конечно, не могла не заметить, как только что искрящееся счастьем лицо дочери побледнело, и с ее румяных губ сошла улыбка. Несколько секунд Люда сидела неподвижно, как статуя, уставившись в стол невидящим взглядом, затем отодвинула тарелку с почти нетронутой едой, швырнула на нее кружевную салфетку и молча вышла из комнаты, хлопнув дверью.

– Это что еще за очередной бзик? – встрепенулся Сергей Валерьевич, вопросительно глядя на жену. Ирина Степановна, критически поджав тонкие губы и приподняв брови, пожала плечами и ласково похлопала мужа по мясистой, богато украшенной перстнями руке.

– Не обращай внимания. Это подростковое… пройдет…

***

Саша приехал за Людой на кремовом Бентли с личным водителем, зашел в дом, учтиво поздоровался с ее отцом и матерью и лишь сдержанно кивнул на ее робкое «привет». При родителях они друг с другом больше ни единым словом не обмолвились, будто и знакомы не были, но лишь только они оказались на заднем сидении роскошного седана в салоне, отделанном белой кожей и натуральным камнем, Саша протянул руку и нежно погладил кончиками пальцев пылающую щечку Люды, слегка задев чувствительный уголок ее губ. Это прикосновение тут же отдалось томительным ознобом во всем теле и сладкими спазмами внизу живота. Внутренний бесенок, который, видимо, снова проснулся из-за близости этого мужчины, приказал ей ласково потереться щекой о его руку, глядя в его синие опасные глаза, а потом грациозно скользнуть в его объятья и заскользить мокрыми губками и язычком по его уверенным требовательным губам.

Кажется, на неопределенное время Люда совершенно потеряла контроль. От Саши пахло дорогим восточным парфюмом и сигаретным дымом. Он был одет в великолепный черный костюм, который сидел на нем как влитой, а его густые черные волосы были уложены красивыми шелковыми волнами, к которым так хотелось прикоснуться. Одна его рука крепко обвивала девушку за гибкую тонкую талию, снова утянутую корсетом, другая бесцеремонно поглаживала ее бессовестно разведенные в стороны стройные ножки, облаченные в полупрозрачные сетчатые чулочки на подвязках и элегантные золотистые босоножки с тонкими, переплетающимися вокруг изящных щиколоток ремешками. Ее колени слегка подрагивали от умелых дразнящих мужских ласк, из груди вырывались нежные стоны, пышная тяжелая юбка из плотного жатого шелка антрацитовым облаком вспенилась над обнаженными бедрами, позволяя разглядеть ее тонкие, как паутинка, и чертовски дорогие кружевные трусики. Как же ей хотелось, чтобы искусные мужские пальцы вновь оказались под ними, но они только томили и будто насмехались, распаляя лишь чувственную разгоряченную девичью кожу.

Люда упивалась его прикосновениями, его языком, его губами, отдаваясь поцелую с той безудержной страстью, которая может быть свойственна только юной не очень-то опытной девушке, для которой поцелуй уже казался пределом запретного. Когда сильные руки вдруг властно отстранили ее, сажая на место, она едва могла справиться с дыханием и только сейчас заметила, что водитель без всякого смущения поглядывал на них в зеркало заднего вида. Саша едва заметно усмехнулся, обменявшись с ним коротким взглядом. Сам он не казался ни взволнованным, ни обезумевшим от страсти. От этого Люда только почувствовала еще большую неловкость за свое поведение, ведь все это совершенно не было на нее похоже. Она поспешно оправила юбку и уселась, целомудренно сложив на коленях сомкнутые беспокойные руки, украшенные золотыми кольцами браслетов.

– Надеюсь, ты понимаешь, что твой отец очень мне доверяет, раз отпускает со мной свою единственную дочь, которой едва исполнилось восемнадцать? – неожиданно выдал Саша, опуская между ними подлокотник, и, удобно раскинувшись на сидении, неторопливо закурил сигарету.

– Полагаю, у него есть на то основания, – пролепетала она неуверенно, не совсем понимая, к чему он клонит, и все еще не в состоянии прийти в себя от возбуждения и неловкости. – Он говорил, что считает тебя надежным человеком, – пожала плечами она, краснея и смущенно поправляя волосы, но все-таки стараясь держать себя уверенно.

– Так вот у него нет ни малейших оснований мне доверять в отношении тебя, – холодно отрезал Саша, стряхивая пепел в автомобильную пепельницу. Даже от его сигареты пахло восхитительно – какими-то утонченными пряностями и терпким вишневым ароматом.

– Почему?

На миг девушке показалось, что водитель едва смог сдержать ядовитый смешок, будто наблюдал подобные сцены уже не раз. Она мельком глянула на Сашу и совсем растерялась.

– Потому что я ломаю девочек вроде тебя… – ответил он после некоторой паузы. В его глазах, затененных черными щетками ресниц, дремало синее пламя, в любой момент готовое вырваться наружу и поглотить Люду целиком, без остатка. У девушки по спине пробежал неприятный холодок.

– В смысле?.. – слабо пролепетала она, наблюдая, как его красивые длинные пальцы медленно перебирают тяжелую золотую зажигалку.

– Я уже говорил тебе – я требую полного подчинения и жестко наказываю за неповиновение.

– Я думала, что это часть какой-то игры…

– Хорошая игра со временем так тесно переплетается с реальностью, что отличить одно от другого практически невозможно.

– И… зачем тебе это нужно?

Саша развернулся к ней, опираясь о подлокотник одной рукой, а другой – нежно проводя по ее золотистым локонам, по мягкой румяной щечке, обнаженному плечу и вниз по руке до самой кисти, вызывая мурашки и новую волну возбуждения.

– Чтобы держать под контролем еще более опасных демонов, – заговорщическим шепотом проговорил он, обдавая ее ароматом своей сигареты и жаром своего дыхания. Его красивые сочные губы, отмеченные тонким белым шрамом, искривились в усмешке. – К тому же я люблю, когда красивая девочка исполняет любые мои требования. Такой ответ тебя устраивает?

– Очень интригует, конечно… – Люда заставила себя улыбнуться в ответ, сгорая под его наглым раздевающим взглядом и от его прикосновений. Все это звучало как-то излишне зловеще и пафосно. Может, это все-таки игра или блеф? Неужели его следует понимать буквально? Судя по тому, каким грубым он был с ней с первой же их встречи, пожалуй, что да. Только почему-то именно эта его животная грубость поражала воображение, сводила с ума и заставляла нервно дрожать в волнительном предвкушении. Она еще раз робко взглянула на него через плечо. – Только… кто может согласиться на подобное?

– Боюсь, что ты уже дала свое согласие, моя хорошая… – коварно улыбнулись его губы.

Люда хотела было что-нибудь на это возразить, но нахальный водитель продолжал с любопытством пялиться, и она поспешила сменить щекотливую тему.

– Я… еще не поздравила тебя с открытием автосалона… – она запустила руку в сумочку, достала оттуда миниатюрную плоскую коробочку, перетянутую тонкой золотой ленточкой, и протянула ее Саше на ладони. – Вот. Папа сказал, что ты коллекционируешь редких бабочек. Мне понравился один вид – Greta oto или «стеклянная бабочка». Только найти настоящую я не смогла. Они редкие… Ну, точнее ими редко интересуются коллекционеры, ведь есть виды и поэффектнее… Поэтому я решила купить коллекционную серебряную монетку с Greta oto.

Саша слушал ее внимательно и настороженно, будто в удивлении, затем молча принял подарок, открыл крышечку и странно взглянул на Люду.

– Тебе не нравится? – взволнованно спросила она.

– Напротив, – поспешно заверил он, мягко и искренне улыбаясь краем губ. – Очень нравится. Спасибо, солнышко… Признаться, ты меня очень приятно удивила…

Саша и правда выглядел немного озадаченным и польщенным. Он поспешно вынул монетку, зажал двумя пальцами и поднес к окну, чтобы рассмотреть ее на свету. Сквозь прозрачные крылышки, умело врезанные в металлический корпус монетки, замелькали пролетающие за окном пейзажи и солнечные блики.

– В природе она, конечно, выглядит эффектнее, когда сквозь крылышки просвечивают цветы, листва или небо… А… как ты увлекся энтомологией?

– О, до энтомолога мне далеко… – немного нахмурился он, убрал монетку в упаковку, а затем вложил во внутренний карман пиджака. – Я всего лишь коллекционер-любитель. Меня привлекает красота этих созданий. И еще их беспомощность и незащищенность. Почему тебя заинтересовал именно этот вид? – Саша вглядывался в нее каким-то другим, не знакомым ей взглядом, в котором явно ощущался не только сексуальный интерес, но еще нечто новое и немного пугающее.

– Ну… – смущенно протянула Люда. – Только не смейся, пожалуйста… Бабочек ведь издревле считали символом бессмертной человеческой души. Увидев эту бабочку, я подумала, что так должна выглядеть только душа невинного, возможно, ребенка или святого, ну или просто очень хорошего человека. Только их глазами и можно увидеть истинную красоту всего мира, потому что они не искажают ее и не приукрашают, а только пропускают через себя.

– Похоже, ты романтик… реальность выглядит не так привлекательно… Насколько я помню, Greta oto питается исключительно нектаром ядовитых цветов, чтобы быть недоступной для хищников. Как этот факт вписывается в твою красивую теорию?

Люда нервно сглотнула, потому что вопрос Саши звучал очень уж серьезно.

– Добро тоже должно уметь защитить себя, – уверенно ответила она. – К тому же эти бабочки выживают только в самых экологически чистых местах, точно также как доброта не терпит никакой грязи, зла и фальши…

Саша смотрел на нее, в задумчивости приложив к губам два пальца. Люда никак не могла разобрать, что за ними скрывается – нежная улыбка или саркастическая насмешка.

– Мне нравится твоя теория, солнышко. Обязательно приобрету эту бабочку для своей коллекции… и буду считать, что завладел невинной человеческой душой. Пусть научит меня ценить истинную красоту.

Он склонился к ней, притянул к себе ее лицо ладонью и горячо коснулся губами ее щеки. Люда до сих пор не думала, что невинный поцелуй в щеку может показаться таким развратным и опасным одновременно. Ее колени дрожали, кожа пламенела, сердце звучно ухало в груди, внизу живота все сладко пело от возбуждения, а в трусиках было так мокро, что малейшее движение доставляло ей мучительное удовольствие.

***

Когда они добрались до места, в автосалоне еще шли последние приготовления к торжеству. Рабочие налаживали свет, звук, декорации. Девушки модельной внешности из службы эскорта в одинаковых ярко-голубых платьях прихорашивались, сбившись в кучку у зеркала в холле. Они крепили к волосам голубые цветы. Серьезные мужчины в деловых костюмах обсуждали последние детали предстоящего мероприятия. Официанты колдовали над фуршетным столом. Первые нарядные гости потягивали аперитив и с любопытством поглядывали на ряд автомобилей, накрытых светлыми чехлами. Вид всех присутствующих свидетельствовал о том, что здесь нет ни одного случайного человека.

Саша за руку подвел Люду к какой-то группке людей и всех представил друг другу, но она не запомнила ни одного имени, так как была слишком взволнована. Не хотелось этого признавать, но деловые разговоры не были ее коньком, и она быстро потеряла интерес к общей беседе. Любуясь своим элегантным умным спутником, который пользовался явным авторитетом у присутствующих, она с трудом пыталась побороть в себе захлестывающие ее волны восхищения и страсти. Только его строгий неприступный взгляд говорил «нет», приказывая взять свои инстинкты под контроль.

Наскоро переговорив с партнерами и коллегами, Саша, извинившись, ушел по делам, и Люде пришлось около часа развлекать себя самой, прогуливаясь по необъятным залам среди незнакомых ей гостей, все прибывающих и прибывающих. Впрочем, вскоре началась церемония открытия, и скучно уже не было. Грянула музыка, включилась подсветка, все закрутилось и завертелось вокруг. Ее неотразимый спутник читал торжественную речь, благодарил сотрудников, без которых, конечно, не было бы и совместного успеха, рассказывал о планах компании на будущее, о контрактах с новыми поставщиками, об уникальности выбранных к продаже элитных автомобилей и усовершенствованиях в обслуживании клиентов высокого класса. Люда с едва скрываемым восхищением наблюдала за красивым мужчиной в белоснежной рубашке и строгом черном костюме, непринужденно и мастерски вещающим со сцены, раздаривающим улыбки на миллион долларов и изредка поглядывающим на нее. Широкий бордовый галстук и платок в тон в нагрудном кармане пиджака невероятно ему шли и прямо-таки подчеркивали его напористый темперамент и конструктивную агрессию. На лацкане пиджака красовался маленький пурпурно-золотой значок с логотипом его собственной компании. На манжетах поблескивали золотые запонки. Густые и черные как смоль волосы были лихо зачесаны на бок и блестели от геля для укладки, придавая ему какой-то вызывающе вычурный вид, как у киношного американского мафиози лихих 30х. Самовлюбленный наглый пижон. Опасный. Расчетливый.

Последние рукопожатия с новыми партнерами под звонкие аплодисменты, пара кивков головой, приветливые улыбки коллегам – и он уверенно перерезал символическую голубую ленту, а затем под вспышки камер легко сбежал со сцены по боковой лестнице и через минуту оказался рядом с Людой. Он сказал ей что-то, но она не расслышала из-за громкой музыки (на сцену уже вышли какие-то рок-музыканты и толпа взвыла от восторга).

– Ну, что ж, с официальной частью покончено. Вижу, ты заскучала. Думаю, нам можно свалить отсюда и заняться чем-нибудь более увлекательным. – Стараясь перекричать музыку, Саша склонился к самому ее ушку, крепко сжав в руке ее тонкое предплечье, а затем обхватил ее сзади за плечи и повел куда-то в сторону, прочь от толпы. Люду разом накрыло его неповторимым ароматом, составленным из комбинации изысканных духов, дорогих сигарет и эксклюзивного алкоголя, который он уже успел отведать по случаю своего личного праздника и успеха. Жар от его приблизившегося тела снова спутал ей все мысли, как и его слова, а еще к возбуждению подмешивался страх. С этим мужчиной едва ли можно было чувствовать себя в полной безопасности… Она развернулась к нему лицом и, слегка придерживаясь за рукав его пиджака, тоже потянулась губами к его уху.

– Не думаю, что твои коллеги дадут тебе такую возможность… Ты сегодня слишком популярен.

Люда украдкой окинула взглядом мелькающих мимо людей. На Сашу и правда многие до сих пор поглядывали с интересом, особенно красивые эффектные женщины, словно у них к нему было какое-то неотложное дело, но они не решались подойти. Может быть, она тому была причиной? Как же приятно было наконец-то украсть его у всех них!

– У кого это ты научилась льстить мужчинам? – снова обожгло ее ушко его дыхание.

– У мамы, наверное, – звонко рассмеялась Люда.

– Маме можно. Тебе еще нет.

– Это еще почему? – вскидывая на него кокетливо удивленные глаза, девушка закусила нижнюю губку, чтобы удержать смешинку. О, она знала, что была сейчас неотразима. Ей уже сто раз приходилось убедиться на собственном опыте, какое впечатление производила на мужчин эта надменная и соблазнительная улыбочка, этот ироничный тон дерзкой малолетки и эти короткие жгучие взгляды, в которых было немного упрямства, немного вседозволенности, немного покорности и при этом недосказанности.

– Давай поднимемся наверх, – одернул ее он, будто был не доволен ее фамильярностью. – Покажу тебе то, что ты непременно оценишь.

– Ладно, сэр, – весело отчеканила Люда, стараясь не думать о двусмысленности подобного предложения. – Только очень тебя прошу, – все-таки не выдержала она, – давай не будем торопить события…

Господи, ну зачем она сказала про это? Вот дурочка… Ее просьба осталась без ответа. Только рука Саши приятно обхватила ее за талию и увлекла к лифту. От любого его прикосновения Люду лихорадило.

На втором этаже располагался такой же гигантский зал как и внизу, но автомобили не были прикрыты чехлами. Они сияли насыщенными экстравагантными колерами и поражали изгибами силуэтов – мощь, скорость и роскошь во плоти.

– Самые шикарные спортивные тачки в Москве теперь можно будет купить здесь. Выбирай, какая тебе больше по вкусу, – предложил ее элегантный спутник, указав на свою коллекцию широким королевским жестом.

– Ого… Впечатляет… – рука Люды выскользнула из его руки. Она стала медленно прохаживаться вдоль рядов автомобилей, внимательно изучая их изящные плоские и вытянутые корпуса. К некоторым хотелось прикоснуться, чтобы прочувствовать их норов, силу и красоту. Пальцы с наслаждением пробегались по прохладному металлу. Она ощущала на себе пристальный мужской взгляд, который не упускал ни одного ее движения, но оглянуться и ответить на него ей было страшно. И все-таки как приятно было осознавать, что тобой любуется такой наглый, самоуверенный, непредсказуемый тип, во власти которого ты находишься.

Саша внимательно наблюдал за ней издалека, сунув руки в карманы и слегка склонив голову, словно притаившийся в зарослях высокой травы лев, пытающийся оценить шансы своей жертвы на спасение. Несмотря на свою детскую наивность и незрелость, она была необыкновенно хороша – безусловно очень редкий экземпляр для самой ценной в мире коллекции. Greta oto? Этот ничем не примечательный бесцветный мотылек? Нет, едва ли. В своем изысканном и элегантном черном платье на узких бретельках, с черной пышной юбочкой чуть ниже колена во всклокоченных оборках из жатого шелка и с тугим атласным корсетом, аккуратно стягивающим ее и без того идеальную фигурку, она выглядела как восхитительный бархатисто-черный «парусник», в задумчивости сложивший свои блестящие резные крылышки, чтобы в облике прекрасного эльфа пройтись по бренной земле. Страстная, трепещущая, возбужденная, в мокрых трусиках, вся сочная и благоухающая смесью дорогих цветочных ароматов и бушующих феромонов, совершенно беззащитная и покорная… Из нее получится непревзойденная любовница – послушная, горячая и на все готовая. Сладкий лакомый кусочек, да еще и со внушительным приданым к тому же.

– Вот эта! – наконец уверенно выпалила она, остановившись у темно-вишневого спортивного мерседеса и развернувшись к Саше с самой очаровательной улыбочкой на свежих сочных губках. Сама грациозность и изящество.

– Она твоя, – тут же с невозмутимой уверенностью заявил он, не дав пораженной девушке опомниться.

Саша медленно приближался, все также не вынимая руки из карманов и вымораживая ее своими синими холодными глазами. Его голос звучал повелительно и звучно в огромном пустом пространстве автосалона, слегка заглушаемый лишь отдаленными басами музыки, доносящейся с первого этажа.

– В смысле – моя? – Люда озадаченно нахмурилась, не веря своим ушам и облизывая пересохшие от волнения губки. В мужском взгляде невозможно было прочесть никакие ответы, разве что без вести пропасть вполне было можно, особенно когда он остановился всего в паре метров от нее.

– Пусть это будет моим тебе подарком в честь поступления в университет, – невозмутимо объявил он.

– Но… – голос слегка ее подвел. – Я не могу принять такое… Извини… это слишком… Мы же едва знакомы…

– Разве не можешь? А я думал, что тебе нравятся красные спортивные автомобили и быстрые знакомства…

В этой фразе прозвучал обидный укол в адрес ее недавнего поведения, но Люда была так взволнована, что решила его проигнорировать. Она чувствовала себя сейчас, как на экзамене, к которому совершенно не успела подготовиться.

– Саш, это неправильно… Это слишком дорогой подарок, – наконец включила она голос рассудка.

– Такие красивые девочки должны получать дорогие подарки, – отрезал он и добавил, не дав ей вставить и слова: – Садись за руль. Я сейчас принесу ключи. Устроим тебе тест-драйв.

Прежде чем она успела придумать новые аргументы, он развернулся и ушел прочь, оставив ее наедине со своими в беспорядке переполошившимися мыслями и шикарным автомобилем-мечтой, соблазнительно сверкающим, как спелая вишня в карамели. Вовсе не желая этого делать, она все-таки не смогла удержаться и заглянула в салон, пробежавшись взглядом по космической приборной панели и великолепной кремовой кожаной отделке. Черт… все это не могло быть правдой… Это какой-то розыгрыш… Так просто не бывает… и не должно быть…

Когда он вернулся спустя минут пять и протянул ей ключи, она все еще стояла, прислонившись спиной к соседнему автомобилю и в защитном жесте скрестив на груди руки.

– Я… не очень хорошо вожу… В смысле я могу ее поцарапать… или даже…

– Еще одно возражение, и я тебя трахну прямо здесь на капоте этой машины. Или ты только об этом и мечтаешь? – Саша открыл перед ней дверь и еще раз протянул ключи.

Почему-то она ни на секунду не усомнилась, что он выполнит очередную свою угрозу. Только вот по необъяснимой причине от этих грубых вульгарных угроз и от его не терпящего возражений тона у нее в животе образовалась волнующая пустота, от которой перехватывало дыхание, щекотало нервы, опаляло кожу, а в трусиках все набухало и наливалось горячей влагой от бесстыдно лезущих в голову развратных мыслей. Люда взяла ключи и, едва дыша от волнения, протиснулась мимо него к водительскому креслу. Уши горели, как у по-крупному нашкодившей девчонки, которую застали с поличным.

– Надеюсь, ты училась водить на механической коробке? – спросил он, уже сидя рядом с ней и, видимо, заметив, как дрожат на руле ее руки.

– К счастью, да…

– Тогда давай… выезд направо, – его рука легла на спинку сидения у нее за спиной, обжигая, смущая и дико отвлекая. Люда поправила зеркала, пристегнулась и завела двигатель. Он заурчал непривычно нежно, как котенок, а педаль газа безропотно подчинилась малейшему касанию ее босоножки. Когда автомобиль мягко тронулся с места, ощущение было такое, будто паришь по воздуху, в нескольких сантиметрах над полом автосалона, совсем как в ее полудетских и немного безумных снах о полетах над водной гладью океана. Люда невольно улыбнулась, не в состоянии сдержать переполняющий ее восторг.

– Теперь налево и до конца ряда, – строго скомандовал ее штурман. – Там увидишь указатель.

По пологому спуску они скатились на первый этаж, выехали на улицу через автоматические ворота и объехали здание автосалона, направляясь к Кутузовскому. Когда они встроились в бурлящий поток машин, Саша в основном внимательно наблюдал за дорогой, но все-таки иногда Люда чувствовала, как он наблюдает и за ней, беззастенчиво изучая каждую ее черту. От этого было только сложнее сосредоточиться, и внутренняя дрожь все никак ее не отпускала. Кто-то сзади уже истерично ей посигналил, когда она не слишком удачно перестроилась на соседнюю полосу.

– Не бойся, – с едва заметной насмешкой успокоил Саша. – Тебя все сами будут объезжать за три километра. Кому захочется оплачивать ремонт этой красавицы? И уж тем более иметь дело со мной или с твоим отцом. Расслабься… – его пальцы вдруг коснулись ее волос, слегка отодвинув их в сторону и откинув за плечо, затем прошлись вдоль позвоночника по шейке и вниз по спине, теплая ладонь задержалась между лопаток, но, нежно поглаживая, снова скользнула вверх и остановилась на обнаженном плече, сдвинув вниз бретельку, вызывая озноб и полный сбой нервной системы. Перетянутая корсетом, Люда с трудом могла дышать. Она сейчас точно в кого-нибудь сама врежется… тогда ей влетит и от папы, и от этого беспринципного провокатора, которому, похоже, даже сейчас нравилось ее мучить.

– Куда дальше? – уточнила она, приближаясь к очередному перекрестку и стараясь не подавать виду, как она взволнована.

– Поворачивай на МКАД. Прокатимся за город. Я недавно снял коттедж в сосновом бору. Тебе понравится. Роскошный сад, пруд с искусственным водопадом, дом в охотничьем стиле… – Его рука на обнаженном девичьем плече шевельнулась, пальцы прошлись по ключице, по шейке, тронули подбородок и пламенеющую щечку.

– По-моему, нам лучше вернуться обратно в автосалон… – робко заметила Люда.

– Трусишь или просто пытаешься быть хорошей девочкой?

– Если честно, просто пытаюсь ни в кого не врезаться, – отшутилась Люда, нервно рассмеявшись.

– Деликатный ответ, – его улыбка приятно ласкала слух. Неужели он умел быть и нежным? – Тогда попробую тебя переубедить… – Люда услышала, как щелкнул замок его ремня безопасности, жар его тела и его дыхания придвинулся ближе, окутал, заставил внутренне содрогнуться. Его левая рука локтем уперлась в спинку ее сидения, ладонь легла на ее шею сзади, под волосами, ласково поглаживая и без того разгоряченную кожу. Его правая рука коснулась пышных складок ее юбки, осторожно потянув их вверх и ударяя ее миллионами электрических разрядов. Люда судорожно вцепились в руль, будто в нем было спасение, нога на педали газа нервно дрожала, ухо опалила его почти беззвучная усмешка. Слава богу, что машин было на удивление мало, иначе она… Ее мысли вдруг прервались, да и дыхание, кажется, на миг отключилось, как и сердцебиение…

– Если не хочешь нас угробить, следи за дорогой, солнышко… – он немного выровнял руль, а затем его пальцы медленно скользнули по сетчатой поверхности ее чулочка вверх и принялись совершенно безжалостно изводить ласками обнаженную кожу ее бедра. Когда его рука оказалась у нее между ног, в опасной близости от трусиков, Люда попыталась свести ноги. Движущиеся автомобили вокруг, казалось, смешались в мозаику калейдоскопа, в висках стучало, аромат его духов, его тела дурманил, вылизывающий ее кожу наглый плотоядный взгляд пронизывал каждую клеточку. Чертов МКАД – тут даже припарковаться было негде…

– П-пожалуйста… не надо… я так точно куда-нибудь в-врежусь…

– Так и знал, что ты трусиха, – издевательски прошелестел мужской голос у нее над плечом, лишая последних сил для сопротивления. – Ножки раздвинь… Дыши ровно… И получай удовольствие… так, чтобы мне это тоже понравилось…

Не в состоянии противостоять искушению, Люда позволила ему сдвинуть в сторону трусики. Его пальцы неторопливо прошлись вверх-вниз вдоль сочной податливо мягкой щелки между пухлыми истомленными желанием лепестками, заставляя ее распахнуть ротик в удивленно-чувственном вздохе. Она и правда вся промокла до неприличия и еще так хотела этого красивого, невозмутимого и самоуверенного мужчину, что просто вся дрожала от нетерпения, особенно когда его пальцы поймали нестерпимо медленный ритм, то плавно кружа и едва касаясь, то слегка надавливая и неспешно вымазывая ее киску в скользком прозрачном нектаре вновь и вновь. Чтобы хоть как-то контролировать ситуацию, Люда больно закусила губку и попыталась сосредоточиться на дороге и управлении, но в голове все смешалось, тело пламенело в лихорадке, в ногах появилась слабость, попка невольно заерзала навстречу бессовестно дразнящим и распаляющим пальцам…

– Тихо, тихо, солнышко… не надо торопиться… Вот так… вдох… выдох… – Его рука иногда замирала на долгие секунды, вынуждая ее саму о нее ласкаться. На коже, где попало, искрились мурашки, словно солнечные блики на волнующейся воде, а его губы, его бессовестные слова продолжали сводить с ума где-то совсем рядом, у неистово горящего ушка.

– Роль развратной девочки ведь гораздо приятнее, не так ли? – Мужские пальцы начали тереть киску чуть быстрее и чувствительнее, но его голос оставался все таким же насмешливо спокойным, лишающим воли и рассудка и в то же время внушающим, что он все держит под контролем. – Здесь держись правой полосы и поворачивай на следующем съезде, – также невозмутимо пояснил он, но вдруг почти тут же схватился за руль. – Правой полосы, я сказал! Черт! Ты вообще следишь за дорогой?

Автомобиль послушно вильнул вправо, едва не проскочив нужный им съезд. Люду снова оглушили чужие клаксоны и ощущение, что на какое-то неопределенное время она выпала из реальности. Сердце так колотилось в груди, что ей даже стало не по себе.

– Извини, я… – она запнулась и сглотнула, пытаясь вновь унять дрожь хотя бы в руках, если не во всем теле. – Ты же мог сказать раньше, что нужно направо…

– Заткнись и теперь просто поезжай прямо, – в его голосе уже слышались гневные нотки, а его рука снова скользнула под пышные воланы ее юбки, пальцы прижали трепещущий бутончик, терзая его еще более чувствительными и интенсивными движениями. Люду захватила волна экстаза, реальность поплыла перед глазами, лишь отдельными очертаниями напоминая о том, где она и что должна делать. Больше не в силах сносить эту сладкую пытку, она вдавила в пол педаль сцепления, постаралась не слишком резко нажать на тормоз и свернула на обочину, разворачивая автомобиль почти поперек и тут же покорно извиваясь навстречу мужским объятьям. Он потянул ее на себя, обхватывая сзади за шею и впиваясь диким ненасытным поцелуем в ее послушно разомкнувшиеся губки. Ремень безопасности мешал и давил, но вообще-то на него было плевать, ей хотелось этого развратного безумства, с ним, прямо здесь, в машине, потому что это было так безнравственно и так сладко…

Его волшебные искусные пальцы выделывали с ней такое, что Люда застонала в голос, бесстыдно развела в стороны колени и вцепилась коготками в мужскую руку, двигающуюся у нее между ног. Еще несколько секунд непристойных ласк, стремительных порывов, диких поцелуев и неистового напряжения – и девушка задрожала в агонии умопомрачительного наслаждения. Волна спазмов и электрических разрядов прокатилась по всему телу, вынося из головы абсолютно все здравые мысли и оставив только мягкую дурманящую пульсацию, ощущение приятного изнеможения и послевкусие его пьянящего поцелуя.

– Как тебе машина? – с мягкой издевкой поинтересовался мужчина, продолжая поигрывать пальцами с ее киской и явно получая удовольствие от ее агонии.

– Оч-чень круто… – едва дыша, натянуто улыбнулась она.

– Ты даже не представляешь, во что ты влипла, солнышко… – прохрипел Саша в ее раскрасневшийся, часто дышащий ротик… Только способность мыслить еще не успела к ней вернуться, чтобы проникнуться значением произнесенных слов. Люда подняла на него глаза. Черт, как же он был хорош… от него просто крышу сносило… от его волчьего вечно голодного взгляда, от его красивых жестко очерченных губ с побелевшей черточкой шрама, от его напряженного мужественного подбородка и грубых черных аккуратно уложенных локонов. К тому же его рука все еще находилась там, где она совершенно не давала ей покоя. Девушка мельком взглянула на застегнутый ворот его белоснежной рубашки, крепко стиснутый галстуком, и невольно облизалась. Как же хотелось его раздеть… Но только его грубый повелевающий тон отвлек от развратных мыслей, заставляя сосредоточиться. Она сглотнула и снова позволила себе потонуть в грозовой синеве его глаз.

– Послушай внимательно, что я тебе скажу… – с ласковой угрозой прошипел он, больно стиснул сзади ее шею, заставляя повернуть голову, и нежно поцеловал в щечку, в ушко, в дрогнувший уголок губ, снова в щечку… – Ты сегодня должна быть очень послушной и покладистой девочкой… Слышишь?

– Да… – прикосновения его губ и дыхания к коже и волосам творили с ней что-то невероятное. Люда млела, глупо хлопая ресничками и задыхаясь.

– Ты будешь выполнять любые мои требования… о чем бы я ни попросил… и что бы ни произошло… Без возражений. Ясно?

– Угу, – послушно проурчала она едва слышно и улыбнулась, только немного хмурясь из-за его железной хватки. Саша медленно убрал руку с ее киски, отер мокрые пальцы о ее ножку, одним рывком оправил юбку.

– Твою мать! – вдруг почему-то выругался он, слегка отталкивая ее прочь. Несколько секунд он сидел, откинувшись головой на спинку сидения и закрыв глаза, будто в мучительном раздумье. Теперь она видела, как быстро вздымается его грудь и как беспокойно вздрагивает пульс на его шее. Похоже, ему тоже нужно было прийти в себя и взять под контроль желания. Это чертовски заводило… – А ну вылезай из машины, – наконец выдал он, открывая дверь и выходя из автомобиля. – Я поведу.

Тревога снова переполнила ее сердце. Его поведение, его странные слова и угрозы, его манера держать себя всегда вызывали неприятное чувство головокружения на краю обрыва. Но только слишком уж далеко она зашла… слишком уж ошеломляюще он на нее действовал… и вообще – ей надоело вечно держать себя под контролем, ей хотелось, чтобы ее свели с ума, вырвали из этой наскучившей действительности, заставили все пять чувств обостриться до предела и без остатка затянули в любовь, в страсть, в умопомрачительную бездну эмоций. Разве когда-нибудь, с кем-нибудь она испытывала подобное?..

Саша сел за руль и заставил двигатель взреветь, а автомобиль резко дернуться назад для разворота, а потом рвануть с места, словно бросившегося из засады тигра, оставив обочину в мутном облаке желто-серой пыли. Люда вжалась в сидение, едва успевая замечать, как чужие машины мелькают перед ними и тут же стремительно уносятся назад, чтобы потом мелькать в зеркалах заднего вида. Черт… Во что она действительно ввязывалась и кто сейчас сидел рядом с ней? Этот тип по-настоящему опасен, а она ведет себя с ним так, будто не имеет ни малейшего представления об осторожности, будто кто-то стер ее инстинкт самосохранения…

Съезд с шоссе нырнул в широкую просеку хвойного леса. Кое-где вдоль дороги тянулись аккуратно стриженные газоны, но в некоторых местах ели подступали вплотную, их лапы нависали с обеих сторон, будто создавая проход в сказочную Нарнию. За остроконечными темными верхушками на фоне розовеющего неба слепило глаза белое пятнышко вечернего солнца. Асфальт кончился, автомобиль давно снизил скорость, и колеса мягко шуршали по гравию и засохшим комьям глины, постоянно рискуя задеть низкими обвесами землю.

– Ну и где мы? – осторожно полюбопытствовала Люда.

– Там, где нам никто не помешает, – Саша криво улыбнулся, смерив ее взглядом. —Самое время начинать бояться…

– Кажется, ты слишком настойчиво пытаешься меня напугать.

– А ты упорно делаешь вид, что тебе не страшно…

– Мне страшно вообще-то…

– Боюсь, что недостаточно…

Впереди показался высокий каменный забор с колючей проволокой, одиноко тянущийся среди вековых сосен. Никаких построек за ним не было видно, хотя с огороженной территории выглядывали уже не привычные лесные деревья, а сортовые ели, сосны, пихты и туи. Остановившись перед массивными воротами, Саша достал мобильный и набрал какой-то номер – ворота содрогнулись и с тяжелым скрежетом раздвинули перед ними свои створки. Неровная ухабистая лесная дорога сменилась широким, выложенным плиткой проездом, петляющим среди ухоженной живой изгороди, альпийских горок и пышных композиций из разносортных кустарников и деревьев.

– Тут и правда очень красиво, – любуясь пейзажем, Люда приподнялась на сидении – так не терпелось осмотреть этот прелестный сад, надежно припрятанный в глубине леса. Впрочем, может быть, она всего лишь хотела отвлечься… Только внутренняя дрожь все-таки явно давала о себе знать, и где-то в фоне, как назойливая оса, без конца жужжала мысль, что она уже прошла точку невозврата и что одной ей отсюда ни за что не выбраться. Словно в подтверждение этих мыслей, за их спинами снова заскрежетали и со стуком сдвинулись тяжеловесные ворота. Люда невольно оглянулась через плечо и тут же наткнулась на непроницаемую улыбку своего спутника, который, казалось, ведал обо всех ее страхах и просто упивался ими.

– Смотри, – он кивнул куда-то в сторону, и Люда, проследив за его взглядом, увидела вдалеке между деревьев здоровый выложенный беленым камнем двухэтажный дом с многоуровневыми мансардными крышами, с огромной верандой под навесом, покоящимся на белых колоннах, и с небольшими башенками, украшенными узкими, как бойницы, окошками. Будто маленький средневековый замок, он раскинулся на большой благоухающей многочисленными клумбами поляне, освещенной косыми лучами заходящего солнца. Люда невольно приоткрыла рот от восхищения – настолько впечатляющей была представшая перед ней картина.

– Насколько я знаю, этот дом раньше принадлежал какому-то писателю, – пояснил Саша, видя ее восторг. – Он специально строил его вдали от другого жилья, чтобы уединиться от мира… Ну, а потом писатель умер, а дом оказался не нужен его наследникам. Они его продали, и новый хозяин сдает его всем желающим…

– Как-то это грустно…

– Почему же?

– Не знаю… это грустно, когда то, что осталось после родителей, не нужно их детям…

– Разве тебе дорого то, что накопил твой отец?

– Я… не знаю… Мы с ним не очень близки…

– Видишь… Это многое объясняет. Люди как правило одиноки.

– Но это ведь не правильно…

– Возможно… но чтобы не сойти с ума от одиночества, они придумали секс, алкоголь, наркотики и рок-н-ролл…

Их автомобиль уже подкатил к центральному входу, но не остановился, а повернул на дорожку, огибающую дом справа. Там, под тенью деревянного навеса, почти сплошь увитого клематисами, Саша притормозил и заглушил двигатель. Оба почему-то застыли на полминуты, не глядя друг на друга и словно не решаясь сделать следующий шаг.

– Выходи, – наконец холодно скомандовал он, открыл дверь и первым вышел на улицу.

– Черт… – неслышно прошептала Люда себе под нос, попыталась вздохнуть поглубже, но у нее совсем не получилось. Дурацкий корсет душил и больно впивался в тело. Она зачем-то оправила растрепавшиеся воланы юбки и провела пальцами по волосам. Руки трусливо дрожали и плохо слушались. Сама не своя, она еле заставила себя выйти наружу, захлопнула дверь и на всякий случай оперлась ладонью о стекло, чтобы не потерять равновесие.

Саша, не торопясь, обошел машину, весь такой до опьянения элегантный, наглый и уверенный в себе. Оказавшись рядом, он заставил ее слегка отступить и упереться спиной в дверцу автомобиля. Люда приоткрыла было рот, чтобы что-то сказать, но ни разум, ни губы не пожелали ей подчиниться. Она нервно сглотнула и замерла в томительном ожидании, чувствуя, как ветерок, пропитанный ароматом садовых цветов, колышет ее юбку и волосы. А еще жар его тела накрыл ее с головой, только почему-то не согрел, а вызвал озноб. Мужчина слегка приподнял за подбородок ее лицо, провел большим пальцем по пухлой нижней губке и медленно склонился к ее ушку.

– Хочу выебать тебя прямо сейчас… здесь… на капоте этой машины… Ведь за дорогие подарки хорошие девочки должны платить по счетам… – в его хрипловатом голосе звучала неприкрытая издевка.

На несколько секунд Люда опешила и задохнулась, безрезультатно пытаясь убедить себя, что она ослышалась. Сердце будто взбесилось и стучало так оглушительно, что в ушах звенело. Она мотнула головой, чтобы стряхнуть с себя наваждение от его обезоруживающей близости, чувствуя его горячее дыхание у себя в волосах, на шее, на ушке, на щеке… Руки сами сжались в кулаки, острые ноготки впились в ладони. Неужели все и правда могло быть так ужасно и она могла настолько ошибиться в нем и обмануть себя?! За кого он ее принимал?! Неужели думал, что она станет делать это ради его дурацкой тачки?! Почему нужно было именно так все это преподносить?!

– Ты… что… с-серьезно? – едва выговорила она, нахмурившись и все еще не веря, что правильно его поняла. Не в состоянии сдвинуться с места от шока, невероятным усилием воли она заставила себя взглянуть ему в глаза. Кончиками пальцев он снова тронул ее подбородок и склонился к ее лицу, почти касаясь ее губ своими.

– Абсолютно. Хочешь дорогую машину – раздвигай ножки. Или ты ебешься задаром с любым, на кого у тебя течет? – в глазах Саши затаились опасные тени, губы слегка натянулись в ехидной ухмылочке. Он все также стоял напротив, совсем близко, держа одну руку в кармане, а другой поглаживая ее подбородок, и смотрел на нее сверху вниз своим холодным уничижительным взглядом.

Все краски мигом сошли с лица девушки, нежная, таящая в себе последнюю надежду улыбка растаяла, в теле появилась противная трусливая дрожь. Самоуверенная принцесса в мгновение ока превратилась в испуганную девочку, правда пока еще очень воинственную… и очень сексуальную…

– Да… как ты… как ты смеешь мне такое говорить?! – не желающая сдаваться принцесса возмущенно тряхнула золотистыми локонами, хлопая на него опахалами своих длиннющих ресниц. По ее кукольному личику прошел болезненный спазм.

– В чем дело? Правда глаза колет? – Саша протянул руку, чтобы погладить ее прелестную щечку, но получил ожидаемый шлепок по руке нежными женскими пальчиками.

– Пошел ты, знаешь куда?! Придурок!!! – зло прошипела маленькая фурия, слегка толкнула его ладонями в грудь и уже собиралась упорхнуть от него, бог весть куда, лихо цокая каблучками, но только это совсем не входило в его планы. Не успела она и шагу ступить, как его руки впились в ее горло железной хваткой, заставив издать тонкий жалобный крик. От неожиданности Люда замерла, забыв о сопротивлении и позволив ему впечатать себя спиной в дверцу автомобиля. Ее острые коготки вонзились в его руки, но скорее чисто инстинктивно, от страха, чем с целью самозащиты. Такие избалованные и изнеженные принцессы ведь не привыкли по-настоящему защищать себя сами, потому что кто же посмеет обижать таких славных девочек.

– Что-что ты сказала? – сцедил он, опаляя горячим дыханием ее распахнутые губки. – Как ты меня назвала, повтори?!

– Ни-никак… От-тпусти… – вся затрепетала она. Теперь по ее хорошенькому искаженному страхом личику снова растекся румянец, глаза наполнились аквамариновыми озерами слез, а сочные ягодные губки дрожали. Саша склонился, чтобы их вылизать, а потом запустить язык ей в ротик и распробовать ее вкус. Он жадно целовал ее до изнеможения, до тех пор, пока не почувствовал, как она начала слабо отвечать на его ласки, больше не в силах сдерживать свои желания, даже несмотря на нанесенное оскорбление, на страх и боль. Ее пальцы разжались, и коготки больше не впивались в его кожу, дыхание сбилось, а из груди начали вырываться глухие нежные стоны.

– Вот теперь хорошая девочка… – похвалил он, отпуская ее горло и медленно, почти нежно, перехватывая ее за волосы на затылке. – А сейчас ты либо добровольно даешь себя выебать на этом чертовом автомобиле, либо будешь наказана и все равно сделаешь то, что я хочу, – ледяным тоном отчеканил он и слегка дернул за волосы, разворачивая ее к себе спиной и подталкивая к капоту.

– Я не буду! Не хочу! Пожалуйста… пожалуйста, отпусти! – вдруг совершенно искреннее и отчаянно взмолилась она, чуть не плача и пытаясь вырваться. В голосе вновь зазвенели панические нотки, так ласкающие слух. Как же его сводила с ума эта чувственная глупышка, которую так легко было утихомирить нежными поцелуями и парой угроз. Но сейчас его терпение уже начинало лопаться. Эта бессовестная девчонка что-то слишком переигрывала роль неприступной принцессы, учитывая, как она вертела перед ним задницей буквально с первых минут знакомства и все то, что она позволяла ему и себе. Остановившись у нее за спиной, он потянул ее за волосы, притянув к себе ее очаровательную головку, и прижался щекой к ее щеке.

– Разве я не предупреждал тебя сто раз о том, что я делаю с такими красивыми вкусными девочками? – сладко прошелестел он в ее распахнутый ротик и прошелся кончиком языка и губами по ее ушку и напряженной белой шейке. Его свободная рука мягко поползла вверх по ее бедру, приподнимая тяжелые оборки пышной юбочки. Пальцы оттянули кружевные трусики на плоском упругом животе и двинулись внутрь, быстро добравшись до гладко выбритого лобка, а затем до перемазанной в слегка загустевшем соке щелки, скрывающей чувствительный набухший бутон. – Я ведь говорил, что могу сделать по-настоящему больно, если будешь выпендриваться? Говорил? – его палец очень нежно потер мягкий скользкий бугорок между пухлыми шелковистыми лепестками, заставляя Люду сладко всхлипнуть и дернуться в его стальных объятьях. Ее попка невольно терлась о его до боли окаменевший член, пока его пальцы медленно двигались, утопая в сочных податливых складочках ее похотливой киски. – Маленькая… бессовестная… блядь… – ласково прошептал Саша ей в ушко, делая акцент на каждом слове, и снова потянул девушку за волосы, оттягивая назад ее голову и заставляя ее изогнуться дугой и тихонько вскрикнуть. – Строишь из себя гордячку? Не хочешь ебаться, но любишь, когда тебе делают приятно, сука?

Озверев от нетерпения и похоти, Саша прижал ее ноги к автомобилю и с силой надавил ей на шею, заставив лечь на капот лицом вниз. Ошарашенная, обездвиженная, испуганная таким натиском, девушка даже на пару секунд прекратила сопротивление, дав ему возможность задрать ее юбочку и спустить с нее трусики.

– П-пожалуйста… н-не надо… Я… я… никогда раньше этого не делала! – вдруг громко и отчаянно выпалила Люда, вся дрожа от ужаса и снова жалобно всхлипывая.

– Что?.. Что?! – недоуменно тряхнул ее он и замер в изумлении. – В каком смысле «никогда этого не делала»? – в его голосе звучало искреннее удивление и ярость разочарования. – Ты… ты что, девственница? – он как-то недобро усмехнулся, будто не совсем веря в услышанное, но глядя на несчастное создание, дрожащее перед ним, искренне рыдающее и глотающее слезы, посерьезнел и тут же ослабил свои тиски, а затем попытался помочь Люде встать. Только та в гневе оттолкнула его руку.

– Иди ты к черту! Идиот! Придурок! Сволочь!!! Ненавижу тебя! Ненавижу!!!

Она метнулась в сторону, пытаясь убежать, но Саша вновь поймал ее, на этот раз обхватив руками за талию и тут же получив целый град ударов маленьких кулачков в грудь.

– Отпусти! Отпусти! Отпусти!!! – кричала она, упираясь и больно пинаясь, но силы ее постепенно таяли в неподдающемся кольце его объятий, пока не иссякли совсем. Все еще рыдая от беспомощности и перенесенного стресса, она наконец обессиленно уткнулась лицом ему в грудь, продолжая лепетать какие-то наивные ругательства в его адрес. Саша тяжело вздохнул, упиваясь ароматом ее волос и поглаживая ее по голове. Когда она почти успокоилась, он склонился и потерся щекой о ее голову.

– Твою мать, Люда… я правда не знал… – напряженно выговорил он, пытаясь вытереть ее слезы ладонью. – Для девственницы ты вела себя… – он запнулся, пытаясь подобрать слова, – слишком развязно… и смело… Как я мог догадаться? Ну все… все… хватит, солнышко… Все это шутка… игра… Я думал, ты все понимаешь… – Он снова сжал ее в объятьях, всем телом ощущая, как она всхлипывает и снова жалобно скулит в его руках, будто брошенный щенок. Блядь, как же она его заводила! Как она его вымотала! До остервенения, до помешательства… И как он ждал этой возможности – затащить ее сюда и затрахать до обморока. Член аж ломило от мощного стояка… Только если поиметь ее прямо сейчас, вся эта история точно плохо закончится. Или?

Саша сглотнул и больно закусил губу, чтобы отвлечься и потянуть время. Если хорошо подумать, то девственница – это лучший вариант… Tabula rasa, на которой можно написать все, что вздумается… воспитать для себя идеальную покорную любовницу, которая не знала другого мужчину и пока что не имела других сексуальных предпочтений… Неужели ему и впрямь так повезло с этой глупышкой? Его губы скривились в недоброй предвкушающей улыбке, но он все же терпеливо дождался, пока она придет в себя, нежно поглаживая ее по мягким волнистым волосам, целуя ее прелестную головку и ни на секунду не ослабляя хватку. Только запах ее сока на собственных руках заводил до безумия, да еще воспоминания о ее бесстыдных стонах в машине… Так убедительно стонать может либо настоящая шлюха, либо… искренняя невинная девочка…

– Тебе нужно умыться. Давай провожу тебя в ванную, – наконец примирительно сказал он, обхватив ее за плечи и потянув в нужном направлении. – Приведешь себя в порядок… потом поговорим.

– Н-нам… не о чем разговаривать! – упрямо выпалила она, всхлипывая и тут же выкручиваясь из его рук. Люда смерила его гневным взглядом, но сама дрожала как перепуганный зайчонок. За такой взгляд он бы круто ее отделал, но сейчас все же отступил.

– Ванная комната прямо через холл и направо, – невозмутимо произнес он, открыл перед ней парадную дверь и проводил ее взглядом. До чего же хороша… Мужчина вздохнул, задумался лишь на несколько секунд и запер входную дверь на ключ.

***

– Люда, опять ты закрылась! – раздался из-за двери раздраженный голос мамы. – Что за глупая привычка!

– Мам, я устала… хочу поспать немного…

– С чего тебе уставать, скажи на милость? Опять Сашу за столом одного оставила. Вообще-то разговор шел весьма серьезный, а ты ведешь себя как младенец.

– Мам… я неважно себя чувствую.

– Что с тобой? А ну открой!

Господи, она ведь не отвяжется… Люда нехотя поднялась, оправила одежду, вскользь отерла глаза, открыла дверь, пряча лицо в тени. За окном уже давно стемнело, так что, если мама не вздумает включать свет, следов слез она не заметит.

– Ну и? – ледяной тон матери, конечно, как нельзя лучше предупреждал о том, что банальные отговорки не прокатят.

– Я… если честно, я совсем не уверена, что Саша… что он тот человек, который мне нужен, – на одном дыхании выдала она. Напряженная пауза затянулась. Ирина Степановна медленно оглянулась через плечо, благоразумно проверив, не слышал ли кто-нибудь эти крамольные речи, затем коротко вздохнула и бесшумно прикрыла за собой дверь, тут же включив свет. Люда отвернулась, щурясь от рези в глазах.

– Надеюсь, ты действительно просто неважно себя чувствуешь и говоришь не всерьез, – наконец заговорила Ирина Степановна взвешенно и строго. – Ты вообще соображаешь, что болтаешь? Думаешь, такие молодые люди на дороге валяются? К тому же сомневаюсь, что еще кто-нибудь способен найти общий язык с твоим отцом.

– А что если Саша со мной не может найти общий язык? – не решаясь посмотреть матери в лицо, Люда подошла к окну и уставилась в беспроглядный мрак сада.

– В каком это смысле?

– Да во всех! – Люда резко повернулась, уже не сдерживая слез и эмоций. – Он мне словно чужой! Я ничего о нем не знаю! И он ничего не знает обо мне! У нас нет ничего общего!

Мама нахмурилась, но лишь на мгновение.

– Милая… он просто намного старше и серьезнее… – отрезала она. – Это пройдет. К тому же это муж, а не подружка для развлечений. Брак должен быть основан на взаимовыгодных интересах. Семья, семейные ценности – вот что будет вас объединять.

– О, господи… – как же ей надоело это слушать! Ценности! Выгода! Интересы! А что если ей просто хочется любви? Люда схватилась руками за голову, в исступлении прошла пару шагов и упала спиной на постель, совершенно забыв про свои раны, и чуть было не выдала себя стоном боли. – В этой семье я никогда не имела слова… – безразлично пробормотала она. – Вам все равно, что я думаю и что чувствую.

– Так. А вот это уже наглость, моя дорогая, – мама скрестила на груди руки. – Кто, когда и в чем тебя ограничивал? Ты посмотри, какие у тебя возможности в отличие от большинства твоих сверстниц! Чего тебе не хватает, в самом деле?

– Все прекрасно, мама! Разговаривать больше не о чем! – зло выпалила Люда, уткнувшись лицом в подушки.

– Полагаю, что так. Немедленно приведи себя в порядок и спускайся в столовую. Надеюсь, ты не закатываешь такие сцены жениху. Мужчины не любят истеричек, я сто раз тебе это говорила.

Хлопнула дверь. Люда сжала зубы. Слезы высохли. Осталась только злость. Немного успокоившись, она поднялась и подошла к своей сумочке, стоящей на комоде, заметила симпатичный брелок на ремешке. Милая вещица… Только откуда она взялась? Может, Саша подарил? Люда качнула его, размышляя, откуда он мог взяться и был ли он тут раньше. Увесистый. Должно быть, золотой. Да, собственно, какая разница? Она, наверное, по рассеянности его не замечала. Она достала из сумочки мобильный, открыла браузер, в поисковике набрала: «Частный детектив №1». Владислав Андреевич Расторгуев. Красивое имя. И сайт тоже внушает доверие – конфиденциальность, профессионализм, надежность и все такое. «Кто владеет информацией – владеет миром» – красовалась в шапке страницы высокопарная цитата. Принадлежит Ротшильду. Такое Саша точно бы заценил. Она вымученно усмехнулась, испытывая одновременно злорадство и боль. Она все правильно сделала. Они просто не оставили ей другого выбора…