Читать книгу Безмолвно бушующая фауна. Рассказы. Часть первая - Гулнар Маратовна Жандыбаева - Страница 7

Конь по кличке Чарльз родился в Лондоне в 1955 году. Его порода чистокровных британских лошадей начинается с гнедых арабских и тюркских скакунов, отец которого еще в тридцатые годы прошлого века состоял в упряжке королевской конницы, занимая всегда лидирующие позиции в соревнованиях. Так сложилось, что большинство фаворитов международных состязаний являются представителями гнедой масти.

Мать Чарли чистокровная верховая по кличке Шарлотта, также выведенная в Англии, подарила славной конюшне сплошных победителей. Конь, унаследовав совершенную родословную, был, бесспорно, красив. Окрас завораживал: темно-коричневая блестящая кожа и черная густая грива, заплетенная в шикарные косы.

Во время парада в честь монаршей четы он величаво шел медленным шагом, попеременно опуская и поднимая передние копыта. Смотрители конюшни гордились проделанной работой, в благодарность его ждали свежий овес и сено на ужин, «брррр…», – конь заржал в предвкушении удовольствия. Жизнь Чарльза тесно связана с людьми, с их привычками и желаниями и потому испытывал к ним бесконечную преданность.

Разом в королевской конюшне преуспевали лошади различных мастей, их отменно кормили, вычесывали, круглосуточно оберегали. Ими восхищались, тратили на содержание огромные финансовые средства и силы, – подопечные же платили усердием и дисциплиной.

После парада, когда все ее участники находились в стойлах и поедали корм, их удивило протестующее ржание, перерастающее в дикий рев.

– Тише, ну успокойся, бешеный степняк, тише!!! – кричали смотрители. Они натягивали удила, но неприрученный жеребец не желал им поддаваться.

Чарльз с любопытством высунул узкую как сабля морду из загона и увидел, как строптивый конь трясет в разные стороны свою светлую лохматую гриву и встает на дыбы.

– Невоспитанный дикарь! – высокомерно буркнул элитный воспитанник.

И точно назло молодого коня саврасой масти загнали в соседнее стойло рядом с Чарльзом. Непокорный жеребец продолжал топтаться на месте, выражая недовольство. Выяснилось, что данную породу лошадей привезли издалека. Они вольные создания с крепкой мускулатурой. «Смотрители надеются усмирить его, а удастся ли им?», – размышлял Чарльз, закатив глаза.

– Жуй послушно свое сено, спесивый коняга, ты загонный, – выдавил из себя русый жеребец, будто прочитавший мысли сноба.

– Это лучшее сено в округе, – гордо отчеканил джентльмен Чарльз, деловито крутя головой. – Тебе, обыкновенной деревенщине, этого не понять.

– Ну, конечно! Ты невольник, никогда не пробовал сладкой травы на полях. Стоишь тут, пресмыкаешься перед этими людьми, ходишь на задних копытах, на цыпочках. Тоже мне аристократ, – в ответ ржанул брыкливый «деревня».

Несколько дней знатный Чарльз терпел упреки от грубияна, звавшегося Ветром. Когда их выгуливали на специально открытой площадке, огороженном загоне для тренировки лошадей, изысканный конь галопировал и демонстрировал грацию, а неизящный новичок в отместку непослушно прыгал, выказывая дикий нрав. «И-го-го…» – и так раз за разом. Сахар его не радовал, седло он брезгливо не признавал.

В один из вечеров Ветер завел сказы о раздольной жизни, о том, как здравствовал в родном табуне, беззаботно скакал по бескрайним полям и вольный ветер играл с его кудрявой гривой.

– Твою гриву, кстати, можно было бы и расчесать, – невежливо фыркнул «великодушный» Чарльз.

Но рассказчик продолжал вести исповедь, не обращая внимания на посторонних:

– Вы знаете, насколько неповторима первая любовь? Первый жеребенок, рожденный на свободе, который всегда рядом с вами? Я хотел создать семью именно на родных лугах, там, где мое сердце…

Родовитый скакун невольно проникся поистине откровенной историей. Во сне он увидел себя на зеленой траве без ограждений. Свободолюбивый ветер фамильярно распутал ему косу, играя с черной, точно смола, густой гривой. От этого возникало неизвестное прежде щемящее и сладостное чувство и, вместе с тем, отчего-то грядущее тревожило.

Однажды конь голубых кровей в препровождении хозяев, смотрителей и прочих людей совершал очередную будничную прогулку по лесу. По пути вояжер примечал многих своих собратьев. Но теперь гнедой смотрел на мир другими глазами. Словно безликие призраки они присутствовали среди людей. Жили в городах и деревнях. Полицейские буцефалы с офицерами на спинах; резвые скакуны, запряженные в кареты; рабочие лошади-тяжеловозы, впряженные в телеги; благородные росинанты и сельские клячи; смешные лошаденки-пони под маленькими девочками в нарядных платьях. Человек одомашнил лошадей около пяти тысячелетий назад, и ныне их судьбы тесно переплетаются.

Ему не давали покоя рассказы Ветра. Чарли неоднократно становился родителем, однако, ни разу не видел своих жеребят. Ради выгоды его сводили с чистопородными красавицами. Иной действительности и эмоций конь не испытывал.

После того, как он заметил, что саврасый не может принять их уклада жизни и потихоньку увядает, аристократ решил забыть о великосветских принципах и помочь импульсивному жеребцу. Чарли окунул его в городской быт, поведал об искусстве конных соревнований и зачем нужны торжественные парады; почему для светских лошадей является предметом гордости эскортировать членов королевской семьи или других именитых личностей. Тебе вручают призы и медали за спортивные успехи и достижения. Гости конюшни гладят за гриву и угощают вкусной едой. Эти иллюстрации столичного общества слегка приободрили тоскующего по родине Ветра.

На недавней выставке Чарльз мечтательно засмотрелся на гнедую участницу, арабскую красавицу древних Аравийских кровей, его поразила ее грациозная стать. Короткая и сверкающая почти с золотым отливом шерсть переливалась на солнце, она была невероятно редкого окраса. Идеально ухоженная кобыла. Барский конь нескромно прошелся мимо, задев милашку хвостом, – он увивался за ней так, как, по рассказам Ветра, обхаживают на раздолье. Прелестница повела лишь ухом, пренебрежительно осмотрела наглеца снизу-вверх. Никогда еще с ним подобным образом не обращались. Рядом с высокомерной и дивной лошадью он почувствовал себя обыкновенным мулом.

Со временем норовистый саврасый жеребец, несмотря на свое упрямство, сделался мягче. Ему нравилась возня вокруг него. В результате Ветер воодушевленно скакал рысью по леваде с расчесанной густой шевелюрой.

Отношения между ними налаживались, вскоре интерес перерос в уважение, а уважение в крепкие братские узы. Породу Ветра намеревались улучшить, спаривая с чистокровными кобылицами. Недюжинная сила жеребца и красота благородных лошадок должны дать положительное сочетание их потомству.

А Чарли, напротив, с каждым днем становился задумчивее и уже не мог выносить шаблонный уклад действительности. У коня с великолепной родословной и вышколенного на лучшей тренировочной площадке появилась потребность к незнакомой, вместе с тем почему-то пугающей его вольной жизни и загадочной окружающей природе. Он с удивлением узнал о существовании некой лошади Пржевальского, являющейся одичавшим потомком ботайских лошадей, существовавших в 3700—3100 годах до н.э. на севере Казахстана. Единственные в мире непарнокопытные, не позволяющие себя объездить и отрицающие обитание в неволе.

Дальше нашему Чарльзу посчастливилось познакомиться с Абсентом, воспитанником Алма-Атинской конноспортивной школы и первым Советским Олимпийским чемпионом по конному спорту. Вороной конь знаменитой и сказочной Ахалтекинской (Туркменской) породы поведал, каково это пребывать в центре Евразийского континента, что его доминион выделяется разнообразными мастями. Ахалтекинцы славятся невероятной выносливостью и могут долгое время обходиться без воды, преодолевая в день расстояние до двести пятьдесят километров по пескам пустыни. Темперамент у них пылкий. Иноземец посоветовал ему однажды при возможности избавиться от направляющих удил и испробовать любой вид аллюра без них. Возможно, вызволившись из поводий, он ощутит себя более свободным и диковатым, словно не жил взаперти.

Пришел сезон Королевских скачек в Аскотском ипподроме под Лондоном. Чарльз в прошлом любил соревнования и с замиранием сердца ждал стартового гудка. Но сейчас лишился трепетного чувства. На сей раз до сигнала сердце не замирало, как некогда. Он, к изумлению наездника, настойчиво мотал шеей и неистово ржал, прося снять узду с железными звеньями во рту и попробовать – каково скакать непринужденным. Но его ржание воспринялось будто нетерпеливость перед стартованием. Затем гнедой вовсе перестал подчиняться командам жокея. В результате получил серьезную травму копыта. Состязание прошло неудачно, конь принес поражение.

Чарльз лежал в специальном загоне конюшни и мучился от нестерпимой боли; ветеринар принял нелегкое решение ампутировать пораненую ногу. Смотрители поняли: жеребец не может использоваться как раньше. Пожалуй, он будет применяться лишь в целях размножения. Вдобавок лошадь непригодна для перепродажи. Опять же имеется вариант пустить мясо коня на корм животным, но из уважения к его победам и наградам приняли иное решение.

Элитный верховой скакун безразлично прикрыл глаза, отдавая себе отчет, что впредь не в силах жить с легким сердцем в привычном мире. Ему невыносима сама мысль о такой судьбе. Он тихо и жалобно заржал. В королевской коннице вынесли вердикт усыпить бывшего чемпиона.

Перед приходом ветеринара Чарли видел прекрасный сон. Похожее сновидение гнедой уже зрел когда-то: в чистом поле с развивающейся на ветру гривой он рысью скакал по бескрайним просторам со своей прелестной кобылой, а рядышком с ними, неуклюже выкидывая вперед длинные ноги, бежал их чудный жеребенок…

Эти грезы были реальнее всей его прожитой жизни.

Чарли так и остался в том сне навсегда.

…Жеребец Ветер еще долго горевал по брату, но буквально через пару лет стал активным участником скачек и отцом многочисленных жеребят. С гордостью носил кличку Томас.