Читать книгу Сказочки для отчаянных. Книга первая - Гуляй Блаженович Книгочей - Страница 10

Сергеич уже пожалел, что в школе не изучал науки. И не столько из—за того, что не устроился в жизни, хотя из—за этого тоже, но больше потому что не знал чем себя занять под старость, ибо всё уже, на что был способен, ему опостылело. Из—за всего этого видимо у Сергеича и развилась сперва псевдо, а затем натуральная деменция, он стал одним из дементоров, о которых упоминает в своих романах про Гарри Поттера Джоанна Роллинг. Да, он стал воровать радость жизни у других, хотя ему самому это не приносило никакой радости. Но иначе он уже не мог, такова стала его суть.

Оставалась ли в нём душа или это уже был «раскрашенный гроб» вопрос весьма спорный и ответ на него зависит от мировоззрения отвечающего. Сам Сергеич считал, что душа на месте, потому что был воцерковлённым христианином, православным, как он думал. И это не мешало ему красть радость жизни у своих братьев и сестёр по вере.

Как же он воровал эту самую радость? Элементарно. Он просто не помнил ни кого как звать, ни кто они такие ему. Людей это очень бесит, когда годами, сколько бы вы ему ни растолковывали, вы всё равно оставались для него пустым местом уже через 9 секунд после беседы. И радость жизни от этого легко уходила восвояси, если они где—то есть у неё, эти самые «свояси». Кроме того, Сергеич постоянно хныкал и причитал «молитвенно»:

– Господи, помоги, погибаю, – и говорит это такой интонацией при вас, что вы понимаете, что это вас он имеет ввиду причиной своей погибели, а не свои грехи, например.

Так год за годом, после того как выйти на пенсию, рядом с Сергеичем люди сходили с ума из—за исчезающей радости бытия. Разумеется, сами они этого уже не понимали, потому что становились такими же дементорами по отношению к другим окружающим. И таким образом, если верить статистике и прогнозам, через 84 года всё население планеты должно превратиться в дементоров. Собственно об этом и фантазируют фантасты, когда описывают зомби апокалипсиса. Зомби это дементоры, похитители радости. Вот когда радость больше красть будет не из кого, тогда и придёт конец света. То есть через 84 года. То бишь в 2103 году от Рождества Господа ихнего, вашего и нашего, Иисуса Христа.

Но Сергеич до этого не доживёт, если можно назвать жизнью такое его существование. А почему бы и не назвать, это и есть жизнь в полном смысле этого слова. Одно из проявлений Бытийности. А не доживёт он ещё вот по какой причине: недавно он отравился нейротоксинами спорообразующей анаэробной палочки Сlostridium botulini. Иначе говоря, у него ботулизм. Хотя сам он этого пока не знает и вряд ли уже узнает, но из песни слова не выкинешь.

Вот как это произошло. С месяц назад, 4 апреля, он купил замороженную горбушу, чтобы порадовать себя на Благовещение Пресвятой Богородицы. Разморозил, нарезал и вместе с молоками, хотя надеялся, что будет икра, сложил в трёхлитровую банку, посолил, накидал чеснока и перца и выставил на балкон, там было достаточно холодно, как ему подумалось. И успешно, благодаря своей деменции, забыл про это. Через неделю, выйдя на балкон, обнаружил банку с рыбой. Удивился, но обрадовался. Принёс на кухню. Попробовал. Кожица приятно жевалась на зубах. Но – «Недосол» – подумал он и набухал ещё соли, плеснул немножечко бальзамического уксуса, перемешал и снова вынес на балкон. И снова забыл. Уже на почти на месяц. Когда на дворе уже намечались майские праздники, Сергеич снова попал на балкон и нашёл там нечаянную радость – банку с рыбой. Занёс в квартиру. Откупорил. Понюхал. Засомневался, но достал кусочек и съел. «Пересол» – вслух сказал с досадой он. Но, думает, может если её отварить, то получиться отменная ушица. Так и сделал. Покрошил моркови и картошки с луком, плеснул немного воды, слегка прокипятил, как ему показалось, достаточно, чтобы начать пировать. И попировал.

Через сутки он понял, что что—то не так. Особенно он это понял, когда к нему с балкона вошли двое мужиков в странных одеяниях, как на картине Рафаэля про Платона и Аристотеля.

– Иуда из Кариота, – представился один.

– Иисус из Назарета, – сообщил другой.

– Эхнефигасе, – отреагировал Сергеич без знаков пунктуации и пробелов.