Читать книгу Поклонники змеи - Густав Эмар - Страница 6

Минут чрез пять вся плантация поднялась на ноги; негры, белые и мулаты, вооружившись чем попало: ружьями, топорами, саблями, револьверами, впопыхах выбегали из своих хижин и устремлялись на поиски убийц, так как предполагали что их было несколько. (Один человек не мог бы так свободно проникнуть в дом, который охраняло десятка два смелых, хорошо вооруженных людей).

Прибежал на общий шум и француз-путешественник.

– Что здесь произошло? – вскричал он, подбегая к молодой девушке, лежавшей все еще без чувств на руках де Бирага. – Бедное дитя, она умерла?

– Надеюсь, что нет, – печально отвечал молодой человек, – но, во всяком случае, она тяжело ранена. Помогите, пожалуйста, перенести ее в спальню!

Француз молча поклонился и помог де Бирагу перенести его драгоценную ношу в спальню, где служанки ломали себе руки в отчаянии при виде безнадежного состояния своей обожаемой госпожи.

Вдруг извне раздались неистовые крики; двое мужчин взглянули друг на друга с изумлением, смешанным с ужасом. В это мгновение дверь распахнулась – и в спальню ворвалась молодая женщина, бледная, растрепанная, полуодетая. Эта была Марта, старшая сестра Анжелы и Жозефа Колета, супруга господина Дювошеля. Ее лицо было искажено отчаянием, глаза горели, как в лихорадке, руки судорожно сжимали кусок голубоватой ткани. С виска и с левой руки струилась кровь; казалось, она помешалась.

– Дочь моя, дочь моя! – кричала она хриплым голосом. – Отдайте мне мою дочь! Мария, Мария, где она?.. Вы видели ее! – быстро обратилась она к де Бирагу, с силою хватая его за руку, – отдайте мне ее! Слышите ли вы? Где она? Да говорите же!

Потом, не дожидаясь ответа от молодого человека, она забегала по комнате, как разъяренная львица, опрокидывая все встречное и беспрестанно повторяя: – Дочь моя Мария! О, я найду ее.

Вдруг она остановилась, бросила вокруг себя дикий взгляд, схватилась обеими руками за пылавшую грудь и испустила мучительный, протяжный стон. Лицо ее исказилось еще более, смертная бледность покрыла его и, как подкошенная, она упала навзничь. Не подбеги к ней вовремя присутствовавшие при этой тяжелой сцене, она непременно разбила бы себе череп о паркет.

– Займитесь своей невестою, – тихо проговорил француз молодому человеку, – а я попытаюсь спасти эту молодую несчастную женщину.

– Боже мой, – вскричал де Бираг, – какая ужасная ночь! Разве Марию похитили?

– Да! – отвечали несколько испуганных слуг. – Мы везде искали ее, бедный ребенок исчез. Это известие произвело ужасное впечатление на всех присутствующих.

Де Бираг побледнел.

– Неужели мы возвращаемся к мрачным дням восстания негров?! – пробормотал он, как бы разговаривая сам с собою.

Между тем по указаниям француза, имевшего кое-какие сведения в медицине, обеим дамам была сделана перевязка. Мало-помалу в доме понемногу стали успокаиваться. Испуганные дрожащие слуги стали приходить в себя, как вдруг снаружи послышался новый шум – и в дом внезапно вошло человек двенадцать черных служителей. Предчувствуя новое несчастье, оба француза бросились к ним навстречу. В это время четверо из новоприбывших внесли на ковре человека, по-видимому, без признаков жизни.

– Колет?! – вскричал француз.

– Умер! – с ужасом проговорил де Бираг.

– Нет, господин, – обратился к нему молодой мулат с добрым лицом, лет 22–23, по имени Люсьен Дорнес, бывший секретарем плантатора, – благодаря богу, он жив еще!

Де Бираг, знавший, что этот человек был предан плантатору, вздохнул спокойнее.

– Что же, он ранен? – спросил он.

– Не знаю, думаю, что он только без чувств; он разбился при падении.

– Как же это случилось?

– Не знаю, господин. Я выбежал вместе с товарищами на звук выстрела, как вдруг в конце тамариндовой аллеи увидел всадника, удалявшегося галопом, я бросился в погоню за всадником, но вдруг споткнулся обо что-то и упал. Поднявшись на ноги, я заметил около себя распростертое неподвижное тело. На мой зов поспешило несколько товарищей, некоторые из них также споткнулись и упали. Оказалось, что через аллею была протянута веревка, на высоте полуаршина от земли, а за нею набросаны камни.

– Какой дьявольский умысел!

– Да, только чудом мы не разбились об эти камни.

– Их, кажется, не было в начале вечера? – спросил г-н де Бираг.

– Ловушка была поставлена часа в два утра, – с живостью отвечал молодой секретарь, – так как я ровно в полночь возвращался по этой дороге из Леогана, куда меня посылал господин Колет, и проехал свободно.

– Да, помню, я, Колет и несколько слуг, мы также возвращались около часа ночи и не наткнулись ни на какое препятствие. Продолжайте, однако! – заметил де Бираг, обращаясь к секретарю.

– Я сначала старался открыть причину своего падения, – проговорил тот, – потом обратил внимание на лежавшее тело. Оказалось, что это был мой господин. Голова его лежала на камне. К счастью, он упал так, что шляпа значительно ослабила удар; но все-таки последний был так силен, что лишил его сознания. Господин Колет держал в руках свои разряженные пистолеты, и лужа крови, которую я нашел в нескольких шагах в кустарнике, доказала, что пули его не пропали даром и что один из убийц был тяжело ранен.

– Один из убийц! Стало быть, вы предполагаете, что их было несколько?

– Уверен в этом! – и, приложив палец ко рту, он прибавил, понизив голос:

– Будем благоразумны, кто знает, не подслушивает ли кто-нибудь нас?!

– Понимаю, – проговорил де Бираг, пожимая ему руку. – Вам известно что-нибудь?

– Нет, но я многое подозреваю!

– Преданы ли вы своему господину?

– На жизнь и на смерть!

– Могу ли я рассчитывать на вас?

– Вполне!

После этого де Бираг покинул секретаря и подошел к французу, занятому обязанностями хирурга около двух дам.

– Скажите, пожалуйста, – проговорил он, – можно ли возвратить моего друга к жизни?

– Я думаю! Стоит только разжать ему зубы, влить какого-нибудь вина, растирать его – и он очнется.

– Хорошо, это будет сейчас исполнено! – и, повернувшись к секретарю, де Бираг прибавил.

– Дорогой Дорнес, прикажите немедленно оседлать двух хороших лошадей.

– Слушаю-с, господин! – отвечал молодой человек и немедленно вышел, чтобы отдать приказание.

– А вас, дорогой друг, – обратился де Бираг к французу, – я попросил бы позволить мне принять управление над этим опустевшим домом.

– Сделайте одолжение, – отвечал тот, улыбаясь, – я первый буду повиноваться вам!

– Благодарю, впрочем, я другого и не ожидал от вас! Теперь я попрошу вас об одной услуге.

– Говорите!

– Вы сядете на лошадь и немедленно поедете в Порто-Пренс; нужно предупредить полицию об этих событиях. А на обратном пути вы привезете с собой врача. Хорошо?

– Идет!

– Да не забудьте захватить с собой оружие!

– Не беспокойтесь; я – травленый волк и не дам застрелить себя, как зайца! Я прекрасно понимаю, что мы находимся в дикой стране, что бы там ни говорили о культуре негров европейские негрофилы.

– Прекрасно! Так поезжайте с Богом!

– Лошади готовы! – проговорил, входя, секретарь.

– Доброго пути!

– Счастливо оставаться!

Мужчины пожали друг другу руки и француз вышел.

Г-н де Бираг вынул листок бумаги из портфеля и, написав несколько строк карандашом, сказал, подавая записку Дорнесу.

– Дорогой Люсьен, отправляйтесь немедленно в Хереми, нужно предупредить Дювошеля о его несчастье. Только сделайте это с надлежащей осторожностью.

– Будьте спокойны, господин, я не скажу ничего лишнего!

– Прекрасно! Идите же с Богом, только возвращайтесь скорее; вы здесь необходимы.

– Слушаю-с, через три часа я вернусь! – проговорил секретарь, уходя из комнаты.

После этого де Бираг отдал еще несколько приказаний слугам, чтобы они тщательнее сторожили дом, и повернулся к плантатору. Последний в этот момент открыл глаза, как человек, только что пробудившийся от глубокого сна; бледный, он бросил вокруг себя мутный блуждающий взор, как бы отыскивая что-то; потом вдруг выпрямился и с угрозою вскричал:

– Флореаль-Аполлон!

– Никто не видал его в эту ночь! – заметил де Бираг! С трудом Колет поднялся с кушетки, опираясь на плечо своего друга.

– О, я теперь убежден, что презренный убийца – Флореаль.

– Кто меня зовет? – раздался мрачный голос, – и на пороге двери внезапно появился негр.

Молодые люди, невольно вздрогнув, отпрянули назад, как бы при виде ужасного зрелища.