Читать книгу Выжившие - Ханна Джеймесон - Страница 2

День Третий

Надя как-то сказала, что не может спать по ночам при мысли, что узнает о конце света из телефонного оповещения. Ее замечание не могло сравниться с речью Кеннеди[1] про Дамоклов меч, но я запомнил его слово в слово.

Что же до меня, все случилось за приветственным завтраком три дня назад.

Я сидел у окна, любуясь окружающим отель лесом и расчищенной дорожкой, ведущей вокруг здания к парковке.

Слышался гул разговоров: несколько пар и одна-две семьи рано утром выезжали из отеля. Из участников конференции я спустился вниз первым. Накануне мы все допоздна пили, но я старался придерживаться привычного распорядка, даже если было нелегко.

Изначально планировалось, что конференция пройдет в совсем другом месте – чуть ближе к Цюриху, дальше на север. Но восемь месяцев назад там случился пожар. Без особой суеты организаторы перенесли мероприятие в отель «Сизьем», о котором мы шутили, что он посредине «нигде». Такой геморрой добираться туда.

Я читал главу «Что мы имеем в виду, когда говорим о фоторазведке: юридическая и практическая история воздушного шпионажа», делал заметки для предстоящей серии лекций, отложив телефон в сторону.

Слева на столе стояли стакан апельсинового сока и чашка черного кофе. От нетерпения поскорее выпить сок и взять еще один я немного пролил его на скатерть. Я ждал яйца Бенедикт.

Мне до сих пор причиняет боль, как по-дурацки все произошло.

Последнее сообщение от Нади пришло в одиннадцать тридцать вчера вечером. В нем говорилось: «По-моему, в моей профессии все приносят больше вреда, чем пользы. Как можно любить такую работу? Я очень скучаю по тебе: ты всегда знаешь, что сказать, когда я не в настроении. Мне стыдно за то, как мы расстались. Люблю тебя».

Я не стал помогать ей преодолевать кризис веры, надеясь, что это промедление с ответом сойдет мне с рук. Зная про разницу во времени, Надя вполне могла решить, что я сплю. Мне хотелось немного подумать и ответить утром что-нибудь размеренное и обнадеживающее. Блестящая журналистика все еще востребована, и у нее есть шанс сделать этот мир лучше… В общем, как-то так. Может, я сочиню письмо и получше.

Все мы думали, что время у нас еще есть. Теперь больше нельзя отправлять письма по электронной почте.

От одного из столов донесся странный звук – пронзительное восклицание. Женщина ничего не сказала, только вскрикнула.

Я взглянул на нее: она сидела рядом со своим спутником, не отрывая взгляда от телефона.

Как и все остальные в ресторане, я подумал, что она просто слишком взволнована сообщением или фотографией, и вернулся к своей книге, но через несколько секунд она добавила:

– Они бомбят Вашингтон!

Мне совсем не хотелось ехать на эту чертову конференцию.

Я плохо помню события последующих часов, но, листая в своем телефоне новостные рассылки и соцсети, я в полной мере осознал, как права была Надя. Все произошло именно так, как она боялась. По сути, заголовки – это в общем-то все, что я запомнил в тот момент.

ГЛАВНАЯ НОВОСТЬ: ядерная атака на Вашингтон продолжается. СЛЕДИТЕ ЗА НОВОСТЯМИ.

СРОЧНАЯ НОВОСТЬ: по оценкам экспертов, число погибших достигло 200 тысяч человек.

СРОЧНАЯ НОВОСТЬ: президент и ЕГО АДМИНИСТРАЦИЯ – в числе погибших в результате ядерного взрыва. Ждем дополнительной информации.

Затем были кадры из Лондона, и мы все наблюдали в реальном времени, как исчезают, превращаясь в пыль, здания, а над ними поднимается всем знакомый силуэт «ядерного гриба». Мы смотрели этот ролик снова и снова, поскольку других доступных видеоматериалов не было и он не выглядел таким реальным, как заголовки. Возможно, причиной нашей нечувствительности к видеоряду было множество фильмов, что смотрел в своей жизни каждый из нас, в которых слишком быстро и слишком тихо испарялись целые города.

На окраине Берлина упал самолет, и мы поняли, что Берлина больше нет, только потому, что какая-то женщина в самолете выложила в Интернете видео их падения. Наверное, в двигатели попала пыль. Я не понял, что она сказала: она плакала и говорила не по-английски. Скорее всего, просто прощалась.

СРОЧНАЯ НОВОСТЬ: над Вашингтоном ВЗОРВАНА ЯДЕРНАЯ БОМБА, погибли сотни тысяч человек.

СРОЧНАЯ НОВОСТЬ: премьер-министр Канады призывает к спокойствию, ТАК КАК ЯДЕРНЫЙ УДАР НАПРАВЛЕН НА США.

СРОЧНАЯ НОВОСТЬ: США без правительства, Вашингтон УНИЧТОЖЕН ЯДЕРНЫМ ВЗРЫВОМ.

Возможно, мне повезло: я наблюдал конец света в Интернете, а не переживал его, реагируя на каждый взрыв или объявляющую о нем сирену.

Мы еще живы. Идет уже третий день, и Интернет не работает. Я сижу в своем номере, наблюдая из окна за горизонтом. Если что-то произойдет, я обязательно постараюсь описать происходящее. На много миль вокруг раскинулись леса, поэтому, когда настанет наша очередь, думаю, что получу какой-нибудь сигнал. А прощаться здесь мне не с кем.

До сих пор не могу себе простить, что оставил письмо Нади без ответа, понадеявшись, что у нас еще есть время.

День шестой

Я считаю, надо продолжать вести записи. Небо закрывают облака странного цвета, но у меня нет уверенности, что они на самом деле такие необычные. Возможно, их цвет – следствие моего глубочайшего потрясения.

Пытаюсь припомнить, сколько дней прошло с тех пор, когда мы в последний раз видели солнечный свет или когда шел дождь. Получалось пять.

Вероятность, что на нашем горизонте появятся признаки Армагеддона, похоже, уменьшилась, но с отключением Интернета и отказом мобильных телефонов мы понятия не имеем, что происходит в большом мире. В любом случае, я больше не гляжу подолгу в окно. Мне нужно есть.

В ресторане, где сотрудники отеля все еще кормят нас, я поговорил со своими знакомыми. Они собираются уйти пешком, а я решил ждать, пока нас не заберут отсюда или не будет объявлена официальная эвакуация. Интернета и телевидения нет, поэтому трудно сказать, когда это случится. Но в конце концов кто-то да придет за нами.

День шестой (2)

То, что я написал раньше, ложь. Я хотел поехать на конференцию, радуясь, что побуду немного вдали от Нади и от детей. Возможно, я скоро умру, поэтому не вижу смысла лгать.

Надя, прости. Если ты когда-нибудь прочитаешь эти записки, знай, что я во всем раскаиваюсь.

У меня уже нет уверенности, что за нами кто-то придет.

День Восьмой

Погода не меняется.

Я хотел отправиться на прогулку вокруг отеля и на лестнице обнаружил двух человек, покончивших с собой: они повесились на лестничной клетке. Двое незнакомых мужчин. Мы с Диланом, главой службы безопасности отеля, похоронили их напротив главного входа. На траурной церемонии к нам присоединились несколько человек со свечами.

После похорон я спросил Дилана, не собираются ли нас эвакуировать. Он ответил, что нет – наверное, нет, – но он не хочет никого пугать. А тем временем мы все живем по более-менее сложившемуся распорядку: спускаемся в ресторан на завтрак и ужин, а остальное время прячемся в своих комнатах.

Интересно, если ядерные удары все еще продолжаются, доберутся ли они в ближайшем будущем до нас. Может, оно и к лучшему, это незнание того, с чем мне не справиться.

Сегодня первый день, когда я осознал, что, вероятно, никогда больше не увижу Надю, Рут и Марион. Или моих родителей, моих студентов, моих друзей. Даже знакомых коллег, приезжавших на конференцию. Они ушли из моей жизни.

Меня подташнивает, и трудно сказать, от радиоактивного отравления или нет.

День Восемнадцатый

От радиоактивного отравления до сих пор никто не умер.

Никто за нами не придет. Эвакуации точно не будет.

Утром Дилан и еще двое мужчин ушли с охотничьими ружьями и вернулись с оленем. Предполагается, что какое-то время мы проведем здесь, в отеле. В ресторане за завтраком я пересчитал всех по головам, получилось двадцать человек. Среди них по крайней мере два маленьких ребенка и одна пожилая пара, один из супругов почти глухой.

И это все остатки человечества? Неужели я последний выживший, кто ведет записки о конце света? Не уверен, что тем, кто уже умер, хуже.

День двадцатый

Погода не меняется.

В отеле есть врач. Имени пока не знаю.

Только знаю, что у нас есть врач, потому что сегодня на лестнице покончила с собой одна француженка. Связав шнурки, она бросилась с лестницы, держа на руках маленькую дочь. К сожалению, врач ничем не могла помочь матери, но ребенок выжил. Японская пара забрала девочку к себе.

Я еще раз поговорил с Диланом. В конце недели он собирается отключить на верхних этажах газ и электричество. Неизвестно, на сколько нам хватит и того и другого, поэтому электричество и газ лучше экономить, чтобы мы не лишились возможности хранить продукты замороженными и готовить пищу.

Ранее, за ужином, по этому вопросу у нас прошло небольшое голосование. Дилан объяснил ситуацию с продуктами, все проголосовали «за», и в номерах электричество и газ отключили. Сейчас начало июля, но я сразу заметил, как теперь стало холодно.

День двадцать первый

С собой покончили еще двое. Пожилая пара шагнула из окна одного из верхних этажей. Их трудно судить, учитывая обстоятельства, если забыть о мучениях, через которые мы прошли, пока обмывали их и хоронили.

День двадцать второй

Обратил внимание, что за едой люди стали по-настоящему разговаривать друг с другом. До сих пор такого не было.

Не знаю, почему мне запомнилась одна женщина – молодая блондинка. Среди участников конференции ее не было. Среди оставшихся она, похоже, единственная американка и предпочитает держаться в стороне, и мы еще не общались.

Патрик живет в одном из соседних номеров. Иногда он быстро ходит взад и вперед по коридору прямо за моей дверью. Немного напрягает, когда ночью слышишь шаги.

День двадцать шестой

Бармен, молодой австралиец, сказал мне сегодня: «Я представлял себе ядерную войну совсем по-другому, здорово, что здесь есть бесплатный бар».

День двадцать седьмой

Прошлой ночью я точно слышал, как кто-то играет на гитаре. Я вышел пройтись по коридору, что уже само по себе пугало даже при свете свечи, и попробовал определить, из какого номера доносится музыка. Но ничего не получилось. Я просто никого не обнаружил. Тринадцать этажей, почти тысяча номеров, и я не встретил и не услышал ни одного человека. Отель оказался намного больше, чем я предполагал. Он заставляет чувствовать себя неуютно.

Дорогая Надя!

Прошел уже месяц, но не знаю, прочтешь ли ты когда-нибудь эти строчки. У меня даже нет уверенности, что ты жива. Но пока есть хоть самый маленький шанс, что ты прочитаешь эти записки, я хочу, чтобы ты знала: ты всегда заслуживала гораздо лучшего мужа, чем я. Возможно, в конце ты и сама поняла это.

Жаль, что даже во время конца света меня не было рядом. Я опять опоздал! Мне всегда не хватало умения оказываться в нужном месте в нужное время. Сожалею, тебе пришлось пережить так много моих неудач. В наших детях все самое лучшее – от тебя.

Прошу, берегите себя изо всех сил и так долго, как только можете.

Прости, я думал, что у нас еще есть время.

Я люблю тебя. И никогда не перестану любить. Обещаю, я вернусь к тебе, даже если это будет другая жизнь.

Твой Джон

День сороковой

Некоторое время я оставался в номере, слишком подавленный, чтобы писать или видеть других людей. Сегодня впервые за неделю я вышел на улицу, чтобы немного подышать свежим воздухом.

Я спросил о небе бармена, которого зовут Натан, и он согласился, что облака действительно странного цвета.

– Ржавые, – сказал он.

Таня, наш врач, только что вернулась с пробежки в ближайшем лесу. Она остановилась рядом с нами, заметив наши устремленные в небо взгляды. Было холодно. Никто из нас не захватил с собой достаточно теплой одежды, чтобы с комфортом пережить резкий конец нашего лета и человеческой цивилизации.

– Вы говорите об облаках? – спросила она.

– Да, странные, правда? – отозвался Натан.

– Они оранжевые. – Она прикрыла глаза ладонью, словно защищая их от солнца. Привычка из прошлого.

– Рад, что не только я вижу их такими, – заметил я. – Сначала подумал, что от нервного потрясения.

– Думаете, они такие… э-э, от радиации? – поинтересовался Натан.

– Нет, – уверенно ответила Таня. – Такой цвет, скорее всего, из-за всякого мелкого мусора и запыленности от взрыва. Если бы на нас упал астероид, выглядело бы так же.

Некоторое время мы молча смотрели на оранжевые облака, а потом Таня, замерзнув, поёжилась.

– Жутко все это, – проговорила она, направляясь внутрь. – Скоро начнут умирать деревья.

Погода не изменилась.

День сорок первый

Держи себя в руках.

День сорок девятый

Я буду продолжать вести записки. У меня ощущение, что в противном случае я просто лягу и умру.

1

Джон Фицджеральд Кеннеди – 35-й президент США; в одной из своих речей сравнил ядерную угрозу с Дамокловым мечом. – Здесь и далее примеч. редактора и переводчика.