Читать книгу Если он опасен - Ханна Хауэлл - Страница 4

Аргус проснулся от боли, попытался повернуться и тихо застонал. Руки и ноги исправно двигались, так что переломов скорее всего не было, но в то же время все тело пылало от ссадин, царапин и синяков. Грудь сдавливала тугая повязка: какая-то добрая душа позаботилась о ребрах; трещин, должно быть, избежать не удалось. На глазах лежало что-то прохладное и влажное, но как только Аргус пошевелился, ощущение тут же исчезло. Он осторожно, с опаской приподнял распухшие веки и уткнулся взглядом в огромные, широко раскрытые зеленые глаза. Прекрасные глаза под изящно изогнутыми темными бровями, обрамленные длинными, с медным отливом ресницами, смотрели с участливым вниманием.

– Леди Лорелей, – произнес Аргус и поморщился: болело даже горло.

– Да. – Мисс Сандан скользнула ладонью по подушке и бережно приподняла его голову – ровно настолько, чтобы Аргус смог сделать несколько глотков крепкого бульона. – Сон пошел на пользу: лицо уже не выглядит таким распухшим.

– Сколько я спал?

– Всю ночь и почти весь день.

– А где я?

– В Данн-Мэноре, в доме моих кузенов. О вашем присутствии известно только Сайрусу, Питеру и моей горничной. Кузены обработали раны и перевязали ребра, так как опасаются переломов. Двигайтесь осторожно. Мы положили вас в самую дальнюю комнату гостевого крыла. Убирают здесь раз в неделю, так что появления слуг можно не опасаться. Как только немного окрепнете, сразу перевезем вас в Санданмор. Там сможете спокойно жить в садовом доме до полного выздоровления, вас никто не побеспокоит. Дом тоже используют в качестве гостевого, убирают и проветривают всего два раза в год и перед приездом гостей. Сейчас мы никого не ждем, так что место абсолютно надежное.

Лорелей говорила тихо, спокойно и в то же время осторожно, ложку за ложкой, подносила к губам бульон. Аргус с удовольствием глотал ароматный отвар и чувствовал, как пробуждается аппетит. Травы, должно быть, добавлены не только для вкуса, но и для восстановления сил. Пожалуй, скоро потребуется еда более существенная. И все же спокойно лежать в постели, принимать внимание и заботу очаровательной молодой леди было опасно. Корник ни за что не смирится с исчезновением пленника, а это означает, что и гостеприимному дому, и прекрасной сиделке угрожает опасность.

– Как моя семья? – коротко осведомился он между глотками.

– Пока ответа нет. Те из родственников, кому я написала, могли уехать в деревню: в это время года многие так поступают. Для того чтобы почта доставила письма, потребуется дополнительное время. Может, вы знаете точные адреса? Я попробую написать еще раз.

Лорелей поднесла очередную ложку, но Аргус предостерегающе поднял дрожащую руку: он так давно голодал, что возвращаться к нормальному питанию следовало постепенно и крайне осмотрительно. Жест получился слабым, едва заметным, однако Лорелей тут же отставила чашку в сторону. О, скорее бы восстановились силы!

– Я долго путешествовал по Европе. Вернулся в Англию и сразу попал в плен, так что не знаю, где и как родственники планируют провести лето. Думаю, лучше всего просто подождать еще немного. – Глаза предательски закрывались. – Куда спешить? Сил бороться с врагами все равно пока нет. А вы уверены, что опасаться нечего?

– Вполне уверена.

В голосе прозвучало едва заметное сомнение, однако сон неумолимо затягивал Аргуса в темную глубину, и расспросы пришлось отложить до лучших времен.

Лорелей внимательно посмотрела на больного. Синяки и ссадины безжалостно покрывали лицо, однако отек уже заметно спал. Сомнений не оставалось: отдых, уход и хорошее питание быстро восстановят здоровье. А это означает, что скоро можно будет уехать в Санданмор, подальше от врагов. Данн-Мэнор располагался в опасной близости к недавней тюрьме.

Задумчивый взгляд скользнул ниже. Одеяло доходило лишь до пояса, и белоснежные бинты, туго сжимавшие грудь, резко контрастировали с бронзовой кожей. Но вот досада! Никак не удавалось хотя бы мельком увидеть самое интересное! Любопытство подталкивало к действию, и пальцы сами собой приподняли краешек одеяла – ровно настолько, чтобы воровато заглянуть на запретную территорию. И снова неудача! Скрип двери заставил вздрогнуть и отдернуть руку.

– Как он? – спросил Сайрус и, осторожно ступая, подошел к постели.

– Пока очень слаб, но мне удалось влить в него почти целую чашку крепкого мясного бульона.

– В таком случае сейчас лучше подежурить мне. Скоро потребуется мужская помощь.

– Да, пожалуй. – Лорелей неохотно встала и уступила место.

– Пришли сюда Питера с ночной рубашкой. Да, а еще пусть принесет все необходимое для перевязки.

– Вы справитесь без меня?

Сайрус страдальчески закатил глаза, однако Лорелей предпочла сделать вид, что не заметила реакции.

– Откуда, скажи на милость, нам известно, как обращаться с подобными ранами? Кто, по-твоему, ухаживал за отцом, когда его сбросил необъезженный жеребец?

– Всегда считала, что этим занималась ваша мама, а камердинер ей помогал.

– Ошибаешься. От них как раз толку было очень мало. Мама не выносит крови и страданий, и Дидз только и делал, что во весь голос сокрушался. По его мнению, отцу предстояло провести остаток своих дней в постели. Конечно, кое в чем он помогал, но мы старались не оставлять его наедине с больным до тех пор, пока не стало ясно, что предсказание ошибочно.

– Вашему отцу повезло с сыновьями.

Сайрус улыбнулся и уселся в кресло возле кровати.

– Именно это мы ему постоянно твердим. Иди. Не забудь хорошенько поесть и отдохнуть.

Лорелей послушалась. Странно, почему же так не хотелось выходить из этой комнаты? Сэр Аргус Уэрлок, конечно, красив и даже сейчас, в самом плачевном состоянии, чертовски привлекателен. К тому же обладает некими удивительными способностями. Но ведь она его почти не знает. Откуда же это притяжение, желание оставаться рядом, прикасаться, ухаживать? Ей уже доводилось встречаться и даже флиртовать с элегантными джентльменами, но ни один из них не привлекал так, как этот изможденный, больной человек. Наверное, все дело в том, что он оказался в смертельной опасности, а ей удалось ему помочь, она спасла его и вернула к жизни. К тому же ночная вылазка представлялась романтическим приключением, развеявшим однообразие повседневности. Правда, в глубине сознания внезапно проснулся вредный, насмешливо-ехидный голосок, но Лорелей постаралась не обращать на него внимания, в чем почти преуспела.

Лунный свет коснулся лица, и Лорелей открыла глаза. Как же долго она спала! И все это время рядом с больным сидели Сайрус и Питер. Одного взгляда в окно оказалось достаточно, чтобы понять, что значительная часть ночи успела ускользнуть. Мисс Сандан торопливо умылась, оделась и по длинным коридорам отправилась в гостевое крыло, в самую дальнюю комнату – туда, где лежал сэр Аргус. Из-за двери доносился мощный трехголосый храп. Лорелей вошла и едва не рассмеялась. Сайрус развалился в кресле, откинув голову на спинку и широко открыв рот. Питер растянулся на кровати, в ногах у больного. Казалось, он заснул сидя и просто упал. Сэр Аргус тоже крепко спал, но храпел значительно тише кузенов. Оставалось лишь гадать, как ему удавалось не обращать внимания на храп братьев. Лорелей решительно, хотя и без лишнего шума, растолкала заботливых сиделок и отправила восвояси.

Сама же удобно устроилась в кресле и открыла книгу, которую предусмотрительно принесла с собой. Попробовала читать, однако взгляд впустую скользил по строчкам, то и дело обращаясь к постели; вернее, к ее обитателю. Кузены одели больного в одну из отцовских ночных рубашек, и безупречная белизна накрахмаленного полотна подчеркивала золотисто-бронзовый цвет кожи еще выразительнее, чем бинты. Было ясно, что это не загар, а природная смуглость, и оставалось лишь честно признаться самой себе, что редкий в Англии оттенок куда красивее, чем обычная бледность или – о ужас! – нежно-розовый румянец. Не исключено, что именно непохожесть, необычность гипнотизировала, привлекала, вызывала острое желание прикоснуться. Но что, если вызов скромности бросало не только любопытство?

Лорелей заставила себя сосредоточиться на книге и даже прочитала несколько страниц, прежде чем позволила взгляду вновь остановиться на более интересном объекте. Ровное сопение стихло. Лорелей быстро встала и испуганно склонилась над Аргусом: что, если он вообще перестал дышать? Внезапно он открыл глаза и посмотрел на нее в упор. О, их глубина затягивала, как затягивает беззвездное ночное небо! Постепенно туман сна развеялся, и напряженный, пристальный взгляд сэра Аргуса отозвался в душе тревожной неуверенностью. И все же отступить или хотя бы отвернуться не хватило сил.

Аргус смотрел на стоявшую возле постели красавицу. Чтобы вспомнить, кто она и как здесь оказалась, потребовалось несколько мгновений. Вслед за узнаванием пришло вожделение. Каштановые с рыжим отливом волосы закрывали плечи и волной спадали к тонкой талии. Одета она была очень скромно, однако поза позволила увидеть мягкие холмы груди. О, если бы можно было прижаться лицом к этой нежной коже, дотронуться языком до соблазнительной развилки, вдохнуть мучительно-сладкий аромат! Аргус поднял руку, сжал прядь густых шелковистых волос Лорелей и слегка потянул.

– Сэр? – Она нагнулась ниже и заметно напряглась.

– Прекрасная… – пробормотал он, не отводя глаз от ее полных алых губ.

– Большое спасибо за комплимент, но…

Договорить она не успела: слова утонули в поцелуе. От неожиданности Лорелей застыла на месте: мысли в голове стремительно заметались. Какие у него теплые мягкие губы. А еще умелые и опытные. За те двадцать три года, которые Лорелей прожила на белом свете, ее целовали нечасто, но все же вполне достаточно для того, чтобы она могла оценить тонкое мастерство сэра Аргуса. Он легко прикусил нижнюю губу, и рот сам собой раскрылся, чтобы впустить язык, – столь смелую ласку ей пришлось испытать лишь раз, да и то очень бегло и без тени острого, горячего наслаждения, которое внезапно нахлынуло сейчас. Пожар разгорелся, а, как известно, обуздать пламя – задача почти неразрешимая.

Лорелей уже готова была сдаться, упасть в объятия, но в этот момент Аргус замер, точно окаменел, а потом неловко отстранился. Она едва сдержала возглас горького разочарования и покраснела, с ужасом заметив, что судорожно сжимает его рубашку. Осторожно, незаметно убрала руку: а вдруг в забытьи причинила боль?

Усилием воли Аргус подавил страстное желание увлечь зеленоглазую нимфу в постель и сделать своей. И вовсе не потому, что больные ребра не допустили бы вольностей. Остановила простая, очевидная мысль: перед ним незамужняя дочь герцога – та, которая совершила невозможное и освободила его из жестокого плена. Нет, эта благородная молодая леди выше любых попыток соблазнения, как бы ни стремилось к близости измученное, истосковавшееся тело. Румянец желания на нежных щеках и влажные от поцелуя губы манили и призывали, и все же…

– Прошу извинить меня, леди Лорелей, – произнес сэр Уэрлок хриплым от желания голосом. – Мне не следовало злоупотреблять вашей добротой.

По ее милому разгоряченному лицу пробежала тень. Аргус понял, что совершил ошибку, но в какой момент? История его отношений с женщинами была долгой и достаточно неприглядной – во всяком случае, до недавнего времени. А общаться в подобном ключе с аристократками и вообще не доводилось. Как правило, круг знакомых ограничивался служанками из таверн, горничными и куртизанками. Изысканных великосветских дам Аргус старался избегать по двум понятным причинам: во-первых, опасные игры грозили серьезными неприятностями, а во-вторых, вольности неизбежно привели бы к алтарю, чего ему совсем не хотелось. Надо было немедленно воспользоваться даром внушения и доказать молодой особе, что поцелуя на самом деле не было, а потом сконцентрировать силу воли и противостоять искушению, каким бы мощным оно ни оказалось.

– Извинить? – удивленно переспросила Лорелей.

– Это неразумно с моей стороны, – произнес Аргус, глядя ей в глаза и напряжением воли придавая голосу мощь прямого воздействия. – Вы скоро забудете об этой легкой оплошности. Ведь мы всего лишь беседовали.

Лорелей нахмурилась. В глубоком бархатном голосе сэра Аргуса неожиданно зазвучали странные нотки. И без того его темные глаза внезапно почернели, а пронзительный взгляд отозвался нервной дрожью.

– Неправда! Мы не только беседовали, – горячо возразила она. – Считаете меня наивной дурочкой? Разве во время обычной беседы язык мужчины способен оказаться во рту женщины? И не надо так на меня смотреть! Ха! Может быть, я шокировала вас тем, что не подчинилась вашей воле?

– Можно сказать и так. Позвольте попробовать еще раз. – Он снова взглянул на нее, посылая мощный поток энергии, однако Лорелей рассердилась еще больше.

– Странно! Очень странно. Вам зачем-то понадобилось доказать, что мы только разговаривали, а больше ничего не произошло, хотя на самом деле все было иначе.

Аргус недоумевал. Он серьезно отнесся к задаче, сосредоточился, включил посланный свыше дар, однако мисс Сандан оставалась вне зоны внушения.

– Вы хорошо видите?

– Что за вопрос?

– Может, подобно многим, нуждаетесь в очках, но стесняетесь их носить?

– Что за ерунда! У меня прекрасное зрение.

– И со слухом тоже все в порядке?

– Разумеется. Но почему вас интересуют такие подробности?

Лорелей начала понимать, что необычный человек не просто считает ее глупышкой, которую можно убедить в чем угодно.

Аргус задумчиво потер подбородок. Наверное, странное поведение следовало как-то объяснить. Пальцы неосторожно коснулись ссадины, и он поморщился от боли.

– Кажется, я уже говорил, что Чарлз Корник захватил меня, чтобы похитить редкий талант.

Лорелей выпрямилась в кресле, однако продолжала смотреть все так же прямо и открыто.

– Да. Отец рассказал мне о необычайной одаренности Уэрлоков и Вонов. Если бы я не увидела, как вы отправили за помощью собственный дух, то ни за что на свете не поверила бы. Честно говоря, я думала, что необычные способности в этом и заключаются.

– О, что вы! Это всего лишь умение, которое еще предстоит отточить, довести до совершенства. Нет, настоящий… дар состоит в умении использовать голос и взгляд для того, чтобы заставлять людей говорить правду и даже в поступках следовать моей воле. А еще я умею внушать веру в собственные слова, даже если все вокруг свидетельствует об обмане.

– Но со мной ничего не получилось. – Лорелей догадывалась, что в иной обстановке дерзкая попытка подчинить ее разум и волю вызвала бы у нее обиду и гнев, однако в эту минуту она испытывала лишь восхищение и, пожалуй, легкое недоверие. – Именно этот дар и хотел получить от вас Чарлз Корник?

– Да. Он полагает, что силу воздействия можно передать как закрытый сундук и научить пользоваться содержимым.

– Должно быть, негодяй считает, что ничего полезнее и быть не может. Подумайте только, какие бескрайние возможности открываются перед обладателем сокровища!

– Уже думал и, честно говоря, ничего хорошего не придумал.

– Ничего хорошего и быть не может. Разве тот, кто вас истязал, создан для благих свершений? Страшно представить, сколько зла он способен принести.

– И он сам, и его пособники. Чарлз ни разу не сказал «я», все время – «мы». Вызывает беспокойство еще один вопрос: что именно он успел разведать о моих родственниках?

В голосе сэра Аргуса снова послышалась хрипотца. Лорелей тут же поднялась и взяла со стола кружку сидра, в который заранее добавила ложку меда для укрепления сил и легкий отвар успокаивающих трав.

– Мой отец тоже многое знает. Судя по всему, ваше семейство вызывает немалый интерес у всех, кто изучает подобные необычные явления.

– Новость нерадостная. История свидетельствует, что повышенное внимание неизменно заставляет людей сражаться за собственную жизнь. Многие мои предки погибли как раз от излишнего любопытства окружающих.

– К счастью, жестокое преследование давно ушло в прошлое, хотя страх перед необъяснимыми возможностями сохранился по сей день. И сейчас еще можно увидеть, как люди прогоняют дьявола, а за спиной некоторых женщин до сих пор шепчутся, называют их ведьмами и обходят стороной. Конечно, многие наши современники успели вкусить плоды просвещения и не обращают внимания на предрассудки.

Лорелей вернулась к постели с кружкой в руках.

– Сможете выпить сами или нужна помощь?

Аргус на миг задумался, а потом медленно, преодолевая сопротивление измученного тела, приподнялся на подушках.

– Вы что-то сюда добавили.

– Только то, что укрепит силы и подарит спокойный сон. – Лаконичным, но выразительным жестом Лорелей предупредила возможные возражения. – Отдых – лучшее лекарство. К сожалению, боль не позволяет крепко уснуть, поэтому необходимы особые травы.

Спорить с очевидной истиной не имело смысла. Аргус послушно принял кружку и, чтобы не расплескать содержимое, изо всех сил сжал обеими руками. Напиток оказался чуть горьковатым, но приятным.

– Больше ничего не подмешивайте, – предупредил он, выпив лекарство до последней капли.

– Нет, еще раз без трав никак не обойдется. Придется добавить перед поездкой в Санданмор, чтобы облегчить ваш путь.

Аргус знал, что отвар скоро подействует, и попытался лечь, однако не смог сдержать стон: движение вызвало острый приступ боли. Лорелей наклонилась, чтобы помочь. Маленькие руки оказались на редкость сильными и ловкими, а от копны пышных волос повеяло тонким ароматом роз.

Она заботливо, словно малого ребенка, укутала Аргуса одеялом, и он с трудом сдержал улыбку. В этот момент дверь внезапно открылась, мисс Сандан от неожиданности вздрогнула, потеряла равновесие и едва не упала. Чтобы ее удержать, пришлось обнять за талию. А еще очень хотелось накрыть ладонью руку, которую она положила на грудь, пытаясь устоять. Впрочем, не окажись он такой жалкой развалиной, с удовольствием принял бы соблазнительный груз.

– Миледи! – Горничная в белом переднике испуганно бросилась к кровати. – Что он с вами делает?

– Ничего страшного, Вейл. – Лорелей заставила себя выпрямиться. Как же не хотелось лишаться теплого живого прикосновения! А это опасный симптом: почти незнакомый человек внес смуту и в разум, и в чувства. – Помогала больному лечь, потеряла равновесие и едва не упала, вот и все. Но что делаешь здесь ты?

– Вам нельзя оставаться в этой комнате наедине с посторонним мужчиной!

– Возможно, мужчина и вправду посторонний, но тяжело ранен и нуждается в постоянном присмотре и уходе. Ничего не поделаешь, придется провести у постели еще пару ночей. Не волнуйся, я вне опасности.

– Если кто-нибудь узнает, чем занимается дочка герцога Санданмора, ваша безупречная репутация серьезно пострадает. Надо срочно прислать сюда одну из горничных, а вам давно пора спать.

Лорелей вздохнула. Что за изнеженная, капризная особа эта безупречная репутация! Со всех сторон ей постоянно угрожают опасности.

– Дело в том, что присутствие в доме чужого человека необходимо сохранить в тайне, поэтому мы с кузенами все делаем сами. Стоит привлечь к делу служанку, как уже на следующий день вся округа узнает, что в Данн-Мэноре выхаживают раненого.

– Вейл, посмотри на меня. – В глубоком голосе Аргуса звучал приказ.

Неудивительно, что служанка немедленно повиновалась, но Лорелей с тревогой заметила, что и сама едва не последовала ее примеру. Горничная застыла, не в силах отвести взгляд от требовательного взгляда незнакомца. Стало ясно, что сэр Уэрлок пустил в ход свой таинственный дар, и тут же захотелось остановить насилие над волей. Разве кто-нибудь из смертных имеет право подчинять себе другого человека помимо его желания? Но с другой стороны, тайну надо было сохранить любым способом, а непомерная забота Вейл о репутации госпожи отнюдь не способствовала поддержанию атмосферы секретности.

– Тебе известно, что я не причиню твоей госпоже зла, – негромко произнес Аргус.

– Известно, – повторила Вейл вялым, безжизненным голосом.

– Ты больше не будешь переживать из-за ее присутствия в этой комнате. Ничего плохого не случится.

– Ничего плохого не случится.

– Совершенно верно. В том, что она обо мне заботится, нет ни капли опасности, и тебе незачем охранять ее доброе имя.

– Незачем.

– Очень хорошо. Теперь можешь идти.

Лорелей ошеломленно наблюдала, как горничная направилась к двери, бесшумно ее открыла и так же бесшумно закрыла за собой. Прошло несколько секунд, прежде чем мисс Сандан нашла силы повернуться. Аргус выглядел крайне утомленным, а взгляд у него был усталый и опустошенный. Стоило ли удивляться? Все, что произошло в комнате минуту назад, казалось невероятным и даже слегка пугающим.

– Ну вот теперь вы меня боитесь. – Аргус давно привык к подобной реакции, однако настороженность леди Сандан его огорчила.

– Да, немного страшно, – честно призналась Лорелей. – Сила воздействия непреодолима. Вейл мгновенно подчинилась вашему взгляду и голосу, и даже я ощутила напряжение, хотя стояла в стороне.

– Судя по недавней реакции, на вас воздействие не распространяется.

– Значит, внушению подвержены не все? Вейл оказалась более впечатлительной?

– Как правило, слуги тотчас попадают под влияние – должно быть, оттого, что привыкли выполнять распоряжения.

– А вот я с детства была непослушной и своевольной, – пожала плечами Лорелей.

Аргус слегка улыбнулся:

– Заметно. Но дело не только и даже не столько в послушании. Вы определенно ощутили посыл, однако без труда освободились от зависимости. Честно говоря, вы первая, кому это удалось, – конечно, если не считать Уэрлоков и Вонов. Впрочем, некоторые люди пытаются сопротивляться. Понимают, что именно я делаю, особенно если не скрываю последовательности внушений. Выходят из-под контроля раньше, чем хотелось бы, – да, случается и такое. Но вот чтобы кто-то с легкостью стряхнул с себя транс и приказал остановиться – ничего подобного не случалось еще ни разу.

– Возможно, если бы у вас было больше времени…

– Нет, время серьезной роли не играет. Продолжительность контакта имела значение много лет назад, когда я только начинал осваивать азы мастерства.

– Неужели вы никогда не используете дар просто для того, чтобы получить желаемое? – спросила Лорелей и с удивлением заметила, как погрустнели глаза, как печально опустились уголки его губ.

– Мой дар проявился очень рано. Конечно, по юношеской наивности я нередко использовал его с корыстными намерениями и чрезвычайно гордился собственной силой. Однако продолжалось это недолго. Скоро возникло странное ощущение… – Аргус задумался, с трудом подбирая нужные слова: очевидно, травы уже начали оказывать свое усыпляющее действие. – …Ощущение неудовлетворенности, разочарования, даже потери. С тех пор применяю данное Богом оружие лишь в случае необходимости.

– Например, для того, чтобы защититься от чересчур настойчивой горничной? Или чтобы убедить женщину, что ваш язык не побывал у нее во рту? – Ехидство достигло цели: Аргус заметно рассердился.

– Я ведь уже извинился и за попытку внушения, и за поцелуй, – раздраженно отозвался он, особенно подчеркнув последнее слово; его огорчило, что поцелуй не доставил радости юной леди.

– Могли бы и не извиняться. Некоторый опыт в подобных делах у меня уже имеется.

– Неужели? – возмущенно встрепенулся больной. Ему почему-то захотелось выяснить имена всех негодяев, посмевших коснуться восхитительных розовых губ леди Лорелей, разыскать каждого и уничтожить. Должно быть, травы дурно воздействовали на разум. – Что ж, рад узнать, что не шокировал ваших нежных чувств, – пробормотал Аргус и закрыл глаза: сон одержал победу.

Лорелей не обратила внимания на сарказм. Она уже понимала мужской характер и отлично видела, как расстроился самолюбивый герой: ему очень хотелось чувствовать себя особенным! Конечно, он и был особенным – разве кто-нибудь мог с ним сравниться? Но пусть это обстоятельство останется секретом, маленькой невинной тайной. Страсть мужчины пуста до того момента, пока не коснется его сердца. Леди Сандан еще не понимала, чем так неумолимо притягивал ее Аргус Уэрлок, однако не сомневалась, что если и уступит влечению, то одной лишь страстью не удовольствуется.

– Спокойного сна, сэр Уэрлок, – прошептала она и встала, чтобы поправить одеяло. – Лучшего лекарства от всех болезней человечество до сих пор не придумало.

Подчинившись внезапному импульсу, она наклонилась и поцеловала его в горячий лоб, а потом снова устроилась в кресле и открыла книгу.

От прикосновения нежных бархатных губ Аргус наверняка бы проснулся и открыл глаза – если бы мог, но ощущение тепла и заботы проникло даже сквозь толщу сна. Леди Лорелей Сандан загадочная, непредсказуемая, прекрасная…

Волнующий образ нарушил душевный покой, напомнил о нежности и желании – чувствах, давным-давно не испытываемых. Самый надежный способ сохранить независимость – как можно быстрее расстаться с искусительницей, решил сэр Уэрлок и погрузился в плотный вязкий туман.