Читать книгу В тени веков. Погребённые тайны. Том I - Ханна Рыжих - Страница 2

Слишком долго длилась вьюга. Даже для такого места, как Гла́цием-Те́рра, подобная непогода – большая редкость. Уже неделю не стихали метели, успевшие занести все дороги и равнины, покрыть снегом маленькие, но надежные дома жителей города и возвышающийся замок на холме. На сером небе не было ни малейшего намека на просвет – его полностью затянуло плотной пеленой.

Глацием-Терра, центральный город северных чертогов снежной и ледяной провинции Хи́дден, славился своими прекрасными, но холодными и суровыми землями. И не каждый из грезивших о белых от снегов краях способен был освоиться в них, и большинство ищущих новой жизни возвращались назад, в деревушки и города своих родных земель обширного и богатого континента Кордея. Возведенный на берегу моря Конгела́та еще более двух веков назад правителем Эйрусом Хмурым, Глацием и по сей день стоит окутанный колючими снегами и ветрами. Однако основать его в этой стороне было чрезвычайно важно для Хиддена: Глацием стал портовым городом, откуда часто отбывали огромные груженые товаром каравеллы и небольшие шхуны, и где принимали торговые суда из соседних земель. Водный путь по Конгелату считался самым безопасным, не взирая на частые штормы и коварные льды – видимо потому-то его и избегали корсары и морские разбойники, – и самым коротким. Со временем город стал разрастаться и превратился в крупнейшую торговую столицу, куда стремились попасть большинство купцов всех мастей – от мелких одиночек, желающих обзавестись нужными связями и показать себя, до влиятельных морских компаний, предвкушающих большую прибыль от выгодных сделок.

Этим вечером непогода особенно сильно разошлась: из дома можно и носа не показывать – видимость нулевая, да и опасно. Где-то в замерзших лесах протяжно выли волки, словно подпевая разбушевавшемуся ветру. Сквозь снежный буран едва различались небольшие желтые пятна – теплый свет в домах горожан.

Маленькая детская ладошка прильнула к окну и провела по стеклу несколько раз. Семилетняя Нира, вглядываясь в опустившуюся темноту, напевала звонким голосом охотничью песенку, которую она когда-то разучила с отцом.

– Мама, – девочка отошла от окна и, усевшись на пол возле разгоревшегося очага, стала крутить в руках деревянную собачку-игрушку, – почему папа так долго не возвращается? Скоро же ночь…

– Не волнуйся, милая. Наверное, он остался в лесной сторожке, чтобы переждать вьюгу, и вернется к утру, – несмотря на спокойный голос, женщина с каждой минутой волновалась все сильнее, теряя веру в собственные слова, – вот увидишь. А пока, помоги мне собрать посуду со стола – дома всегда должно быть чисто.

Девочка резво подскочила и, как волчок, завертелась возле матери, которая подавала пустые тарелки и кружки. Борясь с тревогой, растущей внутри, Миртэй едва контролировала свои руки, чтобы те не дрогнули; в мыслях она ругала хозяина мясной лавки, которого черт дернул отправить Верда в такую непогоду за зверем. Всем обитателям этих земель известно, что во вьюгу лучше и не высовываться из дома, даже для того, чтобы сбегать в местную лавку за какой-нибудь ерундой, а уж охота! О ней и вовсе нужно забыть. Ведь уже не раз в такие времена пропадали жители города, которых потом даже не было возможности отыскать среди снегов. Миртэй всегда сочувствовала потерям других, но никогда не думала, что такое горе может коснуться и их семьи. Закончив с посудой, женщина погасила с десяток свечей, оставив жить огонь лишь на двух да в очаге.

– Пора спать, Нира, – Миртэй нежно погладила дочь по голове и слегка подтолкнула ее к детской.

Дождавшись, когда дочь уляжется, женщина тут же бросилась к окну и стала старательно вглядываться сквозь метель, в надежде, что вот-вот увидит мужа, спешащего домой. В ожидании, она села на стул да так незаметно для себя и уснула. И сон обволакивал бы ее до утра, но внезапно раздался громкий стук в дверь, от чего Миртэй вздрогнула и мгновенно очнулась от дрёмы. Стук снова повторился, но с еще большей силой, да такой, что дверь задрожала. Не на шутку перепугавшись, женщина отпрянула назад – неизвестно, кого принесла с собой опустившая на землю ночь? Никто из местных так шутить не станет, а если это был ее супруг, то непременно подал бы голос. Нервно сглотнув слюну, она схватила стоящий в углу арбалет, который сделал для нее Верд, и направила его в сторону входа. Наступила гнетущая тишина. Сердце Миртэй бешено колотилось и его стук отдавался в ушах глухими ударами, но все же сквозь монотонное гипнотизирующее биение она уловила странный звук снаружи дома, будто что-то грузно упало на порог. И снова все затихло. Не выпуская из рук арбалета, женщина осторожно подкралась к двери, прислушиваясь к малейшему шуму. Встав сбоку от выхода, она замерла и простояла так еще минуту, никак не решаясь отворить. Видя, что ничего не происходит, Миртэй одним резким движением открыла дверь и, ступив на порог, встретилась лицом к лицу с разбушевавшимся бураном и непроглядной тьмой, а ледяной ветер в одно мгновение растрепал ее волосы. Щуря глаза, Миртэй сделала еще шаг и тут же натолкнулась на что-то крупное. Свету от огня едва хватало сил пересечь порог, но и его было достаточно, чтобы женщина смогла разглядеть и осознать ту ужасную картину, что предстала ее взору: на крыльце лежал ее муж, под ним же виднелась немаленькая лужа темного цвета, окрасившая снег вокруг. Побледнев от страха, Миртэй выронила из ослабевших рук арбалет, а ее ноги тут же подкосились. Кровавые следы были повсюду: на деревянных балках, держащих крышу над крыльцом, запорошенных ступенях и ходившей ходуном от ветра двери. Подавив испуг и взяв себя в руки, женщина бросилась к Верду и аккуратно повернула мужа на спину, поддерживая его голову рукой. Мужчина тяжело и прерывисто дышал, издавая слабые хрипы, но он был жив. В руках Верд сжимал длинный шнурок с нанизанным на него большим плоским металлическим кулоном, испещренным странными узорами. Женщина не помнила, чтобы что-то похожее принадлежало кому-то из их семьи.

– Папа? – послышался дрожащий детский голос.

Миртэй обернулась и обнаружила стоящую босиком на пороге Ниру в одной ночной рубахе. На невинном личике дочери застыло выражение ужаса, а через мгновение изо рта девочки вырвался крик, слившийся с завыванием вьюги и уносимый вдаль, поглощаемый ночной мглой.

Холодный утренний свет пробивался сквозь изморозь на окнах и проникал в залы и комнаты двухэтажной таверны, стоящей неподалеку от порта. «Медвежья голова», так звалось заведение, стояла с самого основания города и за все время немало путников приняло у себя, дав им теплые постели, горячую еду и согревающий очаг. Завсегдатаи таверны со дня ее открытия были моряки, странствующие торговцы и одинокие путешественники, которым все бывшие и нынешние хозяева «Медвежьей головы» оказывали радушный прием. От постояльцев можно было всегда услышать последние новости и сплетни, собранные со всего континента, приобрести редкие и не очень вещицы. Конечно, местные жители также частенько захаживали в трактир, чтобы угоститься славящимся на всю округу крепким травяным настоем, который здесь подавали. Рецепт же ароматного пьянящего напитка, ставшего знаменитым среди местных и заезжих, переходил от владельцев к владельцам вместе с правами на заведение, хотя со временем уже стало забываться, кто был изобретателем этого великолепного настоя.

В уютно обставленном зале суетилась совсем юная девушка – пятнадцати лет, не больше, – пытаясь одновременно подметать полы и протирать массивные столы из дерева. Однако это ей не очень удавалось: метла то и дело выскальзывала из неумелых рук, занятых тряпками; пару раз девушка даже споткнулась об упавшее помело. Тяжело вздыхая, она поднимала одноногую бестию и продолжала уборку, надеясь ничего больше не уронить, не разбить и не испортить, как это бывало частенько.

– Ты привыкнешь, Сафир, – на коленях возле очага сидела женщина и вычищала оттуда золу. – Не все дается сразу, уж поверь мне. Но все же тебе нужно поторопиться, ведь скоро наши гости начнут просыпаться – нужно будет пройтись по комнатам после них, узнать, кому что нужно, да и новые посетители не заставят себя ждать.

– Да, тётя Алта, – тихо пролепетала Сафир и прижала к себе метлу. – Что я еще сейчас могу сделать?

– Иди и как следует поешь, тебе нужны силы, – Алта поднялась с пола и, подойдя к девушке, развернула ее в сторону кухни. – Ступай.

Добродушная Алта Фарти владела «Медвежьей головой» вместе со своим мужем Дореем уже шесть лет, и чуть больше года назад приютила у себя свою племянницу Сафир Паланио, мать которой пропала в лесах много месяцев назад, а от отца, якобы ушедшего в море раньше исчезновения жены, давненько не было вестей. Конечно, в Хиддене она не единственная была сиротой, тут на каждом шагу можно встретить детей, лишившихся одного или сразу обоих родителей. Но, если в тех, остальных случаях, все было ясно, как день, то с этой семьей дело обстояло совсем иначе. Больно странно выглядело исчезновение, и даже Алта, старшая сестра Рии Паланио, задавалась не меньшим количеством вопросов, ответы на которые затерялись вместе с сестрой неизвестно где. Их родственные отношения нельзя было назвать самыми теплыми и доверительными: Рия словно отгораживалась от всего мира, почти не пускала на порог Алту, да и сама не ходила по гостям. Близкое и душевное общение между сестрами закончилось еще задолго до того, как Рия вышла замуж, и скрытность и угрюмость, конечно же, насторожили не только Алту, но и родителей. Но поделать с этим никто ничего не мог, связь между родственниками угасала и ослабевала, во всяком случае, со стороны младшей. Когда же Рия покинула отчий дом – куда ушла, никто представления не имел, – ни одна душа из близких или знакомых не знала, чем занимается девушка, только много позже, спустя несколько лет, когда она объявилась вновь в родных краях, стало известно, что она вышла замуж и носит под сердцем дитя. Женщину редко можно было встретить даже на рынке, а чаще видели бредущей в гордом одиночестве по одной из тропинок, ведущих в лесную глушь. Ее же муж Ирди, выходец из какого-то крупного города одной из восточных провинций, был более открыт и дружелюбен, но и с ним пообщаться выпадала возможность нечасто – морские странствия буквально поглощали дни и недели. Поэтому, никто, даже Алта, так и не смог пролить свет на пропажу супругов. Злые языки и обычные сплетники болтали, что родители попросту бросили свою не совсем нормальную дочь, решив начать каждый свою жизнь заново без обузы, но большинство не могло представить, чтобы они вот так поступили. А расспросы Сафир, которую в городе многие считали не в своем уме из-за частых припадков и провалов в памяти, ни к чему не привели – она твердила, что ничего не знает или не помнит.

– Бедняжка, – женщина покачала головой и вытерла фартуком случайно запачканное золой лицо.

Закончив чистку очага, Алта разожгла новый огонь, который тут же весело заплясал на потрескивающих поленья, завораживая так, что невозможно отвести взгляда. Немного подержав сухие ладони над разгорающимся пламенем, улавливая тепло, женщина продолжила хлопотать. За окном так же завывал ледяной ветер, швырявший в разные стороны колючий снег. Дверь в таверну резко отворилась и через порог перевалились двое мужчин в заснеженных одеждах, в которые укутались с ног до головы. Придерживая дверь обеими руками, один из посетителей плотно закрыл ее за собой, поборов сквозняк. Потоптавшись на месте, гости стряхнули со своих меховых одеяний налипший снег, сняли плотные варежки и, подойдя к столу, что стоял ближе к огню, рухнули на стулья.

– Добро пожаловать в «Медвежью голову», – поприветствовала ранних визитеров Алта, не отрываясь от оловянных кружек, которые она бережно вытирала полотенцем и ставила под прилавок. – Что желаете? Могу поспорить, чего-нибудь погорячее.

– Славного утра, хозяйка. Самого крепкого эля и пряной оленины, а животы совсем пустые, – откашлявшись, произнес невысокий крепкий мужчина и погладил густую бороду. – Что ночка, что утро – те еще выдались, да и счастье, что вообще накануне не сгинули в Сером Тракте в такую вьюгу.

– Не говори, Таус. Все тропы замело, черт побери! – махнул рукой Довас и освободился от тяжелой накидки.

– Аран, зажарь-ка добрый кусок оленьего мяса! Сафир, принеси гостям темного тминного эля! – отдав распоряжения, женщина вышла из-за прилавка, подхватила пару деревянных тарелок, на которых лежало по двузубой вилке, и поставила их перед посетителями. – Серый Тракт? Так далеко? Как же вас туда занесло?

Мужчины мгновенно переглянулись – проговорились так проговорились, – и заерзали на стульях, стараясь не встречаться взглядом с Алтой, которая тут же почувствовала обеспокоенность, охватившую гостей.

– Похоже, новость о случившемся еще не успела облететь округу, – помявшись, тихо произнес Таус и осторожно покосился на женщину. Не хотелось ему раньше времени трепать языком и разносить, как сорока, вести, но пристальный взгляд Фарти и его несдержанность уже не давали ему уйти от ответа. Да и все равно скоро молва разойдется, как черная чума. – Вчерашним вечером мы вместе с Вердом… отправились на зверя в Холмистые Леса – какому-то дураку, видите ли, приспичило пополнить запасы своей лавки в не самое подходящее время. Мозги бы ему вправить для порядка… Да и мы хороши, нечего сказать, зачем-то согласились и потащились, как верные псы по команде хозяина, тьфу!

– Постойте, с Вердом Тарино? – перебила мужчину хозяйка.

Семью охотника Алта с супругом знали давно, их отношения были не просто приятельскими и по-соседски добрыми, а по-настоящему дружескими и теплыми. Алта покупала у его жены прекрасные деревянные столовые приборы ручной работы для харчевни и частенько захаживала в гости, а у самого Верда – дичь и туши зверей, которые потом умело разделывал и готовил ее повар.

– Именно с ним, – подтвердил гость, тряхнув головой, которую украшала густая рыжая шевелюра с посеребренными висками. – Так вот, все бы ничего, да только треклятый буран запутал нас и мы сбились с дороги! Бродили мы, значит, бродили, и до-олго так, пока не начали сгущаться сумерки, и тут я понял, что в какой-то момент свернули не в ту сторону… и оказались в Сером Тракте, прямо у тех самых старых руин… проклятущего Орсола… До сих пор не понимаю, как же так получилось, что заплутали, запутались в знакомых местах, пусть и впотьмах, во вьюгу, ведь прежде такого никогда не бывало, – Таус развел руками, – прям морок. Ведь до Тракта не час или два идти…

– Вой стоял жуткий, – встрял Довас, облокотившись о стол, и многозначительно закивал, точно сам себя пытался заверить в сказанном. – Я чувствовал, что свирепые зверюги околачиваются поблизости, в ожидании легкой добычи, иначе и быть не могло. Людей же там почти не бывает, и кому остается занять земли, как не волкам?

Алта внимала каждому слову мужчин, ощущая, как мурашки покрывают ее тело с ног до головы, она невольно вздрогнула. Никто в здравом уме не отправится полюбоваться на гнетущие развалины давно мертвого города, а уж если заплутать и забрести ненароком туда – бежать из этих мест нужно как можно скорее!

Семь десятилетий назад Орсол еще процветал, об этом свидетельствовали многочисленные архивные записи и документы, часть которых находилась в открытом для всех книгохранилище Глацием-Терра. За многие годы появилось необыкновенное количество книг, описывающих величие этого странного, но в то же время притягивающего к себе города. На самом деле, Орсол представлял из себя здоровенную крепость, вмещавшую множество построек во внутреннем дворе, с большим количеством жителей и возведенных в ее стенах храмов. Последним же старейшиной так называемого города, за четыре зимы до его упадка и окончательного забвения, стал мрачный и молчаливый Этий – глава закрытой секты последователей Праете́ры, забытой и канувшей в небытие для большинства людей темной богини тайных знаний, покровительствовавшей тем, кто практиковал ясновидение и оккультизм. Многие откровенно считали, что эти чертовы фанатики и погубили хра́мовый город, проводя там свои мерзкие ритуалы и мессы. Никто не знал, откуда взялся Этий, кто его наделил властью, и почему именно там. Сохранились слухи, что частенько ночами по округе разносилось протяжное глухое хоровое пение, взывающее к Праетере. За все время правления Этий со своими братьями-служителями сумели обратить Орсол в постепенно пустеющее место, закрывая все таверны и местные святилища, отстраивая на их месте усыпальницы и крипты. Обитатели Серого Тракта стали покидать некогда обжитые земли, все больше остерегаясь и обходя стороной фанатиков. Вскоре из роскошного и живого город превратился в мрачную и пугающую своим видом обитель, полную сектантов. Истории тех времен гласили, что будто однажды одинокий путник на свой страх и риск решил остановится в Орсоле, но едва он вошел в незапертые главные ворота, как перед ним открылся ужаснейший вид: внутренний двор был усеян полуобнаженными мёртвыми телами фанатиков, а в центре дотлевала большая горка пепла от костра. В самом же городе не оказалось ни единой живой души. Известия об этом облетели весь Кордей довольно быстро, и тела, якобы, решили захоронить в ключевом склепе Тилен, надеясь навеки вместе с усопшими погрести под землю все те безумства, что они творили при жизни. Никому так и не удалось узнать, что же случилось с последователями Праетеры, да и сами россказни о случившемся – то ли правда, то ли выдумка пустомелей. Но одно было ясно, как день: от некогда богатого города остались лишь разоренные развалины, и все, что можно было – вынесли. Спустя же время поползла молва о том, что в тех окрестностях стали пропадать люди, в основном охотники и дровосеки. Никого из них так и не нашли. Мало-помалу, жители близ лежащих земель перестали ходить в те места, от греха подальше, и все успокоилось. До наступивших дней.

– …и могу поклясться, что сквозь завывание вьюги я слышал со стороны развалин подозрительное гудение, громкий треск и… что-то отдаленно напоминающее ритуальные песнопения, – продолжал, нахмурив брови, Таус. Он не отрываясь вглядывался в разгорающийся огонь очага, словно в нем снова видел то, что недавно произошло. – Это пробрало до самых костей. Конечно же, стало сразу ясно, что нужно уносить ноги оттуда, и тут мы с Довасом заметили, что Верда-то нет нигде поблизости. Он как сквозь землю провалился, даже непонятно, когда это произошло! Блуждали очень долго… В общем, пытались окликнуть его или отыскать, но ничего не вышло, а прозябать и кружить среди руин в кромешной темноте больше было нельзя. Оставалась надежда, что он плутал где-то по окрестностям и мы все же столкнемся с ним, однако этого не случилось. Но самое страшное было впереди, – охотник помрачнел. – Какое-то время прошатались среди холмов и лесов, пробираясь сквозь метель и, наконец, вышли к нашему городу. Мы, конечно, сразу же направились к дому Тарино, чтобы сообщить о пропаже его жене, но в том уже не было необходимости: Верд был там. Еле живой…

– Черта с два! Да его кровь была повсюду, а на крыльце я чуть не вляпался в кровавую лужу! – не выдержал Довас и перебил друга, махнув рукой куда-то в сторону.

– А что же Верд? – женщина вцепилась в плечо рассказчика, будто поторапливая его выкладывать все до конца.

– Был очень плох. Своими глазами видели на его груди просто чудовищную рану, рваную, будто острыми когтями ил еще чем прошлись. Видать, кто-то напал на него, когда он оторвался от нас.

Алта в ужасе прикрыла рот ладонью, а в округленных глазах читались неподдельный испуг от услышанного и жалость к несчастному Верду одновременно.

– Да что же это? – поборов онемение, с дрожью в голосе произнесла хозяйка постоялого двора и медленно опустилась на свободный стул. – Неужели дикое зверье?

Мужчины лишь растерянно пожали плечами, не зная, что ответить – в покинутых всеми замерзших труднопроходимых чащах Серого Тракта могло водится что угодно. Каких только небывальщин и баек не бродило по северным чертогам Кордея, наводящих немой ужас на всех, до кого они доходили, и со временем они не утихали, а только все больше обрастали разными кошмарами. Тут тишину прервал звонкий звук: в дверном проеме, ведущем в кладовую, стояла Сафир, все это время внимательно слушавшая разговор, а у ее ног на каменном полу валялся серебряный поднос и чудом не разбившаяся бутыль с элем. Большие миндалевидные серые глаза девушки с испугом смотрели на мужчин, в красках рассказывающих о случившемся. Так ясно и отчетливо она еще никогда не представляла себе ни одну из услышанных историй и баек, которые постоянно травили посетители за кружечкой чего-нибудь крепкого.

– Простите, – пролепетала девушка и стала торопливо собирать то, что выронила из рук. – Я сейчас все уберу.

Алта тут же подскочила со своего места и помогла племяннице, затем, что-то прошептав ей на ухо, она отправила девушку на кухню, сама же отнесла посетителям эль. Вид появившейся на столе выпивки заметно улучшил настроение мужчин, на время затмив мысли о пережитом. Следом за дурманящим напитком перед гостями оказались несколько больших кусков отлично прожаренной ароматной оленины, которые позже поднесла все еще напуганная рассказом Сафир.

– Будем взывать к богам, чтобы Верд пошел на поправку, – Алта приложила руки к груди и несколько раз кивнула.

В словах Доваса и Тауса держательница «Медвежьей головы» нисколько не усомнилась. Эти двое были из тех людей, которым не пришло бы в голову так зло шутить или разыгрывать. За пустыми сплетнями и болтовней мужчин ни разу не видели – те никогда не тратили время на бабское «дело», чего не скажешь об их товарищах-охотниках, любящих рассказать на свой манер какой-нибудь слух, который позже, конечно, не подтверждался. Так что, не верить Алта гостям не могла.

Разговоры смолкли, и в обеденном холле в воздухе повислбезмолвие, был слышен лишь сухой треск поленьев в очаге, стук железных вилок о тарелки и тихие шаги на кухне и кладовой. Никто больше не посмел вести толки об ужасном происшествии – да и надо ли? – и каждый погрузился в свои думы.