Читать книгу Испытание для невесты - Helen Hoang - Страница 4

Два месяца назад

Хошимин, Вьетнам

Обычно в мытье унитазов не было ничего интересного. Ми освоила это дело в совершенстве и могла работать с закрытыми глазами. Распыляешь химию снаружи, наливаешь внутрь, орудуешь щеткой. Смыть, тщательно вытереть. Две минуты. Если бы кому-нибудь пришло в голову устроить соревнования, Ми могла рассчитывать на призовое место.

Но в тот день произошло нечто странное. Ее отвлекли необычные звуки в соседней кабинке. Она была почти уверена, что девушка за перегородкой плачет. Не спортом же она там занимается! Из кабинки раздавалось ритмичное сопение. Какие спортивные упражнения можно делать в туалете? Махи согнутыми ногами?

За стеной послышался очередной сдавленный вздох, за которым последовал громкий всхлип. Ми опустила щетку. Девушка определенно плачет! Прижавшись щекой к стене кабинки, Ми спросила:

– Мисс, что-то случилось?

– Нет, все в порядке, – ответила девушка и всхлипнула еще трижды, после чего вновь раздалось тяжелое дыхание.

– Я работаю в этом отеле… – нерешительно сказала Ми. – И, если вас кто-то обидел, могу помочь.

«Во всяком случае, попытаюсь», – подумала она. Много ли толку от уборщицы? Ми не выносила, когда обижают слабых, и готова была вмешаться, несмотря на страх потерять работу.

– Нет, все хорошо.

Открылась задвижка, и по мраморному полу зацокали каблуки. Высунув голову из кабинки, Ми увидела направляющуюся к умывальникам хорошенькую девушку на высоченных шпильках и в красном платье в обтяжку, едва прикрывавшем ягодицы. Бабушка Ми сказала бы, что эта девица забеременеет, не успев выйти на улицу. Вероятно, она уже беременна – от одних только нескромных мужских взглядов.

Что касается самой Ми, то она забеременела от школьного плейбоя. Не понадобились даже короткое платье и пугающие каблуки. Сперва она сопротивлялась, мама с бабушкой ясно давали понять, что главное в жизни – учеба. Но парень преследовал ее до полной капитуляции, и Ми подумала, что это любовь. Узнав, что у нее будет ребенок, красавчик предложил стать его тайной любовницей. Он не мог ввести такую девушку в свою семью, принадлежавшую к высшему обществу, а к тому же был обручен с другой. Когда она отказалась, этот сукин сын облегченно вздохнул. Ее семья, со своей стороны, ужасно расстроилась – ведь на Ми возлагали столько надежд. Тем не менее мать с бабушкой приняли ее выбор и помогали, чем могли.

Девушка в красном платье вымыла руки, промокнула залитое тушью лицо и удалилась, бросив полотенце на столешницу. Ми с досадой сжала кулаки; желтые резиновые перчатки возмущенно пискнули. Корзина для использованного белья стояла на самом видном месте. Ворча себе под нос, Ми подошла к умывальнику, вытерла брызги и бросила полотенце в корзину. Окинув взглядом умывальник, столешницу, зеркало и аккуратную стопку чистых полотенец, она убедилась, что все в порядке, и повернулась к последней кабинке.

Входная дверь стремительно распахнулась, и в туалет вбежала другая девушка. Черные волосы до талии, худенькая, длинноногая, на высоченных каблуках – копия предыдущей, только платье белое. Может, в отеле проходит конкурс красоты? Странно, она ничего не слышала. И почему эта тоже плачет?

– Мисс, что с вами? – спросила Ми, нерешительно шагнув по направлению к девушке.

Та плеснула воды себе в лицо.

– Ничего.

Оперлась мокрыми руками о столешницу (опять придется вытирать), посмотрела на свое отражение в зеркале и сделала несколько глубоких вдохов.

– Я не сомневалась, что она выберет меня. Зачем спрашивать, если не хочешь услышать ответ? Хитрая тетка.

Ми перевела взгляд с закапанной столешницы на мокрое лицо девушки.

– Какая тетка? Куда выберет?

– Тебе не понять, – закатила глаза красотка, окинув презрительным взглядом гостиничную униформу.

Спина Ми напряглась, лицо предательски вспыхнуло. Не успела она придумать достойный ответ, как девица исчезла. Несмотря на сонм благородных предков, она тоже оставила использованное полотенце на столешнице.

Пройдя к умывальнику, Ми вытерла капли воды и швырнула полотенце в корзину. Недолет. Разочарованно вздохнув, Ми пошла его поднимать. Не успела рука в перчатке дотянуться до полотенца, как дверь вновь распахнулась. «Если это еще одна избалованная плакса, пойду убирать туалет в противоположном крыле», – решила Ми.

Женщина постарше, с усталым лицом, спокойно прошла в комнату для отдыха и села на обитую бархатом кушетку. Ми с первого взгляда поняла, что это вьеткьеу[1], которая уже много лет живет за границей. Ее выдавали огромная сумка «Луи Виттон», дорогая одежда и ноги – в красивых босоножках, со свежим педикюром, незнакомые с мозолями заокеанские ноги. Такие люди давали хорошие чаевые буквально за каждое движение, просто осыпали тебя деньгами. Наверное, сегодня мой счастливый день, подумала Ми, бросила полотенце в корзину и подошла к женщине.

– Мадам, принести вам что-нибудь?

Та отрицательно помахала рукой.

– Если что-то понадобится, дайте мне знать. Приятного отдыха. Это очень хороший туалет.

Ми поморщилась. Кажется, последняя ее фраза была ни к чему. Ну да ладно. Осталось помыть одну кабинку. Она не понимала, зачем устраивать комнату отдыха рядом с туалетом. Здесь, конечно, очень мило, но как можно расслабиться в таком месте?

Закончив работу, девушка поставила ведро с моющими средствами на пол и в последний раз оглядела помещение. Одно полотенце размоталось. Она вытащила его, скрутила и вставила на место. Поправила коробку с салфетками. Все, теперь порядок. Ми наклонилась за ведром и услышала голос:

– Почему ты поставила салфетки наискосок?

Ми выпрямилась, посмотрела на коробку и почтительно наклонила голову.

– Таковы требования отеля, мадам.

Лицо женщины выразило глубокую задумчивость. Она поманила Ми к себе и похлопала рукой по кушетке.

– Садись, поговори со мной минутку. Меня зовут Ко Нга.

Ми удивленно улыбнулась и присела на край кушетки, выпрямив спину и сложив руки на коленях, прижатых друг к дружке, – так учила бабушка. Острые глаза на бледном напудренном лице смотрели на нее так же пристально, как она сама недавно на злосчастную столешницу. Ми еще сильнее сжала колени и вновь растянула губы в улыбке.

– Значит, тебя зовут Тран Нгок Ми.

Незнакомка прочла имя на табличке.

– Да, мадам.

– Ты убираешь здесь туалеты? А что еще ты делаешь?

Ми изо всех сил старалась удержать улыбку, которая начала сползать с лица.

– Убираю в номерах, меняю простыни, застилаю постели.

Ми не мечтала о такой работе с детства, но платили неплохо, и она старалась.

– Ну-ка… Ты ведь полукровка? – Женщина взяла ее за подбородок. – У тебя зеленые глаза.

Ми затаила дыхание, пытаясь понять реакцию незнакомки. Иногда людям это нравилось, чаще – нет. Полукровкой хорошо быть, только если у тебя много денег.

– Как так получилось? Здесь не было американских солдат со времен войны, – наморщила лоб женщина.

– Мама говорит, что он приезжал во Вьетнам по делам. Я никогда не видела своего отца, – пожала плечами Ми.

Если верить матери, она была у него домработницей, а заодно и кое-кем еще. А потом американец закончил работу и уехал. Мать поняла, что беременна, лишь после его отъезда. Она понятия не имела, как его найти, и вернулась домой, к своей семье. Ми всегда думалаё что уж она-то не повторит маминой ошибки, а в итоге пошла по ее стопам.

Незнакомка кивнула и сжала ее руку.

– Недавно в городе? Не похоже, что ты местная.

Ми отвела глаза, и улыбка покинула ее лицо. Она выросла в бедности, но лишь оказавшись в большом городе, поняла, насколько все плохо.

– Мы переехали пару месяцев назад, я нашла здесь работу. А что, так заметно?

Собеседница дружески потрепала ее по щеке.

– Ты наивна, как деревенская девочка. Откуда родом?

– Из деревни в окрестностях Митхо, на реке.

Женщина расплылась в улыбке.

– Ты мне сразу понравилась. Место многое значит. Я сама там выросла. Мой ресторан называется «Лапша Митхо». Один из лучших ресторанов в Калифорнии, прекрасные отзывы на телевидении и в журналах. Хотя здесь ты вряд ли о нем слышала, – вздохнула женщина и вновь приступила к расспросам, – Сколько тебе лет?

– Двадцать три.

– Выглядишь моложе, – удовлетворенно кивнула Ко Нга. – Впрочем, возраст подходящий.

Ми не стала уточнять для чего. Даст эта чудачка чаевые или нет, надо прекращать пустой разговор. Нормальная городская девушка давно бы ушла. Туалеты сами не помоются.

– Никогда не думала побывать в Америке? – спросила вдруг Ко Нга.

Ми покачала головой, хотя это была ложь. В детстве она мечтала жить в стране, где не будет выделяться, а возможно, даже встретит своего зеленоглазого отца. Однако Вьетнам и Америку разделял не только океан, и чем старше становилась Ми, тем сильнее увеличивалось расстояние.

– Ты замужем? – спросила женщина. – У тебя есть парень?

– Нет, никого.

Ми разгладила морщинку на униформе и еще плотнее сжала колени. Что ей нужно? Ми слышала множество страшных историй о незнакомцах. Неужели эта приятная с виду женщина хочет обмануть ее и продать в сексуальное рабство в Камбоджу?

– Не бойся, я тебя не обижу. Погоди, покажу кое-что.

Женщина пошарила в своей необъятной сумке, достала коричневый конверт и вытащила фотографию.

– Это мой младший сын, Дип Кай. Красивый, правда?

Ми не хотела даже смотреть – какое ей дело до незнакомого парня из калифорнийского рая, – но решила подыграть собеседнице. Надо взглянуть и выразить восхищение. Сказать, что ее сын – вылитая кинозвезда, подыскать благовидный предлог и уйти.

Посмотрев на снимок, она замерла от удивления. Парень на фото действительно выглядел кинозвездой: волевые, правильные черты, сексуальная спортивная фигура. От него исходили спокойствие и сосредоточенность. На губах играла едва заметная улыбка. Он смотрел не в объектив, а куда-то в сторону. Ми невольно наклонилась ближе к фото. Если он актер, то наверняка у него нет недостатка в героических ролях: телохранителей, мастеров кунг-фу или наемных убийц. О чем он думает? Чем живет? Почему не улыбается по-настоящему?

– Ну, что я тебе говорила? – понимающе улыбнулась Ко Нга.

Ми моргнула, словно выходя из транса, и передала снимок хозяйке.

– Да, ваш сын очень красив.

«Повезет же девушке, которую он выберет в жены», – подумала Ми. Они будут жить долго и счастливо… Хотя пусть бы они раз в жизни отравились несвежей едой. Не смертельно, конечно. Просто пусть животы немного поболят.

– Он еще и очень умный. Окончил магистратуру.

– Здорово, – выдавила улыбку Ми. – Я бы на вашем месте гордилась таким сыном.

«А моей маме досталась дочь, которая убирает туалеты… Надо идти заниматься делом», – напомнила она себе. Зависть – не самое достойное чувство. И все-таки она пожелала красавцу с фото испытать еще парочку пищевых отравлений. Должна же быть в мире какая-то справедливость.

– А я им и горжусь, – продолжала Ко Нга. – Собственно, из-за него сюда приехала. Ищу ему жену.

– Вот как, – нахмурилась Ми. – Не знала, что в Америке так принято.

Даже во Вьетнаме это считалось ужасно старомодным.

– Вовсе нет, и Кай бы очень рассердился, но у меня лопается терпение. У его старшего брата полно подружек, а Каю уже двадцать шесть, и до сих пор никого нет. Этим летом в нашей семье состоится три свадьбы, а ему хоть бы хны. Раз он не знает, как найти жену, я решила ему помочь. Целый день беседовала с кандидатками. Ни одна из них не оправдала моих надежд.

У Ми отпала челюсть.

– Так все эти несчастные…

– Они плачут, потому что им стыдно, – отмахнулась Ко Нга. – Ничего, переживут. Мне надо было знать, действительно ли они хотят выйти замуж за моего сына. Оказалось, что нет.

– По-моему, они очень хотели.

Ми была уверена, что плачущие девчонки не притворялись.

– А ты? – измерила ее оценивающим взглядом Ко Нга.

– Что я?

– Хочешь выйти за моего сына?

Ми оглянулась, не стоит ли у нее за спиной еще какая-нибудь претендентка.

– Я?!

– Да. Ты мне нравишься. Ты честная, трудолюбивая девушка, симпатичная и воспитанная. Думаю, я могу доверить тебе своего Кая.

Не в силах произнести ни слова, Ми удивленно вытаращила глаза. «Наверное, испарения от химикатов повредили мой мозг», – подумала она.

– Вы хотите, чтобы я вышла за вашего сына? Но… мы ни разу в жизни друг друга не видели. Даже если я понравилась вам…

Она потрясла головой, все еще не в силах понять. Я зарабатываю на жизнь мытьем туалетов.

– … то не обязательно понравлюсь вашему сыну. Похоже, что он достаточно придирчив, а я…

– Нет-нет, – перебила ее Ко Нга. – Он не придирчивый, просто стеснительный и упрямый. Он думает, что ему не нужна семья. Поэтому я решила найти еще более упрямую девушку, которая заставит его передумать.

– Как я могу…

– Это уж тебе лучше знать. Наряжаться, заботиться о нем, готовить его любимые блюда, стараться ему понравиться…

Ми поморщилась, а Ко Нга, к ее удивлению, рассмеялась.

– Поэтому ты и пришлась мне по душе. Ты не умеешь притворяться. Ну, что? Приглашаю тебя провести лето в Америке – посмотреть, подходите ли вы друг другу. Если нет, уедешь в конце лета домой. По меньшей мере погуляешь на трех свадьбах, поешь вкусной еды и повеселишься. Идет?

Ми не знала, что сказать.

– И еще одно, – Ко Нга измерила ее оценивающим взглядом. – Он не хочет детей, а я мечтаю о внуках. Если тебе удастся забеременеть, он в любом случае на тебе женится. Я даже дам тебе денег. Двадцать тысяч долларов. Что скажешь?

У Ми потемнело в глазах. Вот оно что! Эта женщина хочет, чтобы я обманула ее сына и заставила жениться. Ее охватило разочарование. Она-то подумала, что в ней увидели нечто особенное. Выходит, Ко Нга судит о ней по внешности, как и те девчонки в коротких платьях.

– Остальные отказались, да? Вы решили, что я соглашусь, потому что…

Ко Нга молча сверлила ее взглядом. Ми вскочила с дивана, схватила ведро и продефилировала к выходу. Остановившись в дверном проеме, она устремила взгляд вперед и произнесла:

– Я скажу вам «нет».

Пусть у нее нет денег, связей или особых талантов, но никто не отнимет у нее права поступать так, как велит совесть. Ми очень надеялась, что ее отказ задел женщину. Она ушла, не оглянувшись.

Вечером, вернувшись с работы – отель находился в часе ходьбы от дома, и Ми дважды в день проделывала этот путь пешком, – она на цыпочках вошла в их единственную комнату и рухнула на циновку. Надо было готовиться ко сну, но ей хотелось хоть на минутку отключиться от всего, позволить себе роскошь ничего не делать.

В кармане зазвонил телефон. Ми разочарованно вздохнула. Незнакомый номер. Отвечать не хотелось, и все-таки она нажала кнопку и приставила телефон к уху.

– Алло.

– Ми, это ты?

Голос казался знакомым.

– Да, кто говорит?

– Это я, Ко Нга. Пожалуйста, не клади трубку, – поспешно добавила женщина. – Мне дали твой номер в отеле.

Ми сжала телефон и села прямо.

– Мне больше нечего вам сказать.

– Ты не передумала?

Ми с трудом сдержалась, чтобы не отшвырнуть телефон.

– Нет.

– Ну и хорошо, – сказала Ко Нга.

Ми нахмурилась и непонимающе посмотрела на телефон. То есть как, «хорошо»?.. Она вновь приставила сотовый к уху.

– Я тебя проверяла, – продолжила Ко Нга. – Не нужно обманывать моего сына, я просто хотела узнать, что ты за человек.

– Это значит…

– Что мне нужна именно ты. Пожалуйста, поезжай в Америку знакомиться с Каем. Я даю тебе целое лето, чтобы завоевать его сердце. Ты не пожалеешь. Он хороший. Если это кому-то и под силу, то только тебе. Ты согласна?

В голове зашумело.

– Не знаю. Надо подумать.

– Хорошо. Подумай и перезвони мне. Только не тяни. Нужно подавать на визу и покупать билеты. Я жду твоего звонка.

Щелкнул выключатель ночника, осветив мягким золотистым светом тесную комнатушку. На облупившихся кирпичных стенах висели одежда и кухонная утварь. В одном углу стоял маленький холодильник, в другом – крошечный телевизор, по которому они смотрели контрабандные боевики и американские романтические комедии. Между холодильником и телевизором притулилась старая электроплита. На циновке посреди комнаты спали Нгок Ан, дочь Ми, и бабушка. Под стенкой лежала мама, с рукой на выключателе. Вентилятор на полной мощности гонял по комнате влажный теплый воздух.

– Кто звонил? – шепотом спросила мать.

– Одна знакомая, – ответила Ми, сама не веря тому, что говорит. – Хочет, чтобы я полетела в Америку и вышла замуж за ее сына.

Мать приподнялась на локте, шелковая копна волос упала на плечо. Она позволяла себе распускать волосы только на ночь и сразу становилась на десять лет моложе.

– Он старше твоего дедушки? Или страшный, как крокодил? Что с ним не так?

Телефон вновь подал признаки жизни. Сообщение от Ко Нга: «Чтобы тебе лучше думалось». И фотография Кая – та же самая. Ми молча протянула сотовый матери.

– Это он?! – вытаращила глаза мама.

– Его зовут Дип Кай.

Мама долго изучала снимок, не говоря ни слова. Наконец, вернула телефон и решительно произнесла:

– У тебя нет выбора. Ты не можешь отказаться.

– Дело в том, что он не хочет жениться. Я должна соблазнить его и заставить передумать. Я не знаю, как…

– Уж как-нибудь постараешься. Разве ты не понимаешь – Америка? Ты должна это сделать – ради нее.

Мама потянулась через бабушку и поправила простынку, прикрывавшую девочку.

– Будь у меня такая возможность, я бы постаралась ради тебя. И ты постарайся. Ради ее будущего. Она здесь чужая. И ей нужен отец.

Ми сцепила зубы. Из дальних уголков памяти выползли детские воспоминания. Как ее дразнили в школе: «Полукровка – нос-морковка!» Трудное детство подготовило ее к жизненным невзгодам, научило быть сильной.

– У меня тоже не было отца.

– И вот чего ты достигла.

Ми опустила взгляд на ребенка.

– Зато у меня есть она.

Ругая себя за то, что связалась с бессердечным отцом малышки, Ми ни разу в жизни, ни на секунду не пожалела, что у нее есть дочь. Глядя на девочку, она видела себя – двадцать лет назад. Девочка была ее точной копией: светло-зеленые глаза, брови, тон кожи, форма носа и губ. Нгок Ан казалась Ми самым прекрасным ребенком на свете, ради дочери она была готова на все. Вернее, почти на все.

Когда отец Нгок Ан женился, выяснилось, что его избранница не может иметь детей, и они предложили забрать малышку и растить как собственную дочь. Ми гневно отвергла это предложение. Ее называли эгоисткой. Та семья могла дать девочке все, чего только можно желать. Кроме любви. Ми знала, сердцем чувствовала, что никто не будет любить ее ребенка так, как она, и все же порой сомневалась, что поступила правильно.

– Если он тебе не понравится, – продолжала мама, – ты разведешься, когда получишь вид на жительство, и выйдешь за кого-нибудь другого.

– Я не могу выйти замуж ради вида на жительство.

Он человек, а не стопка бумаг, и, если захочет жениться, это будет означать, что она ему понравилась. Ми не может его использовать, иначе станет такой же плохой, как отец Нгок Ан.

Мать кивнула, словно прочла ее мысли.

– А что будет, если ты поедешь, но не сумеешь его переубедить?

– Вернусь в конце лета.

– Тогда и думать нечего. Ты ничего не теряешь.

Тут Ми вспомнила еще кое о чем.

– Ко Нга сказала, что ее сын не хочет иметь семью. А у меня есть дочь.

– Где ты видела молодого парня, который хочет обзавестись семьей? – закатила глаза мать. – Полюбит тебя – куда денется!

– Нет, мама, ты сама понимаешь, что это не так. Когда мужчина узнает, что у тебя есть ребенок, ты перестаешь его интересовать. Разве что для секса.

– Значит, не говори пока. Пусть влюбится, потом скажешь.

– Нет, так нельзя, – покачала головой Ми.

– Если он признается тебе в любви, а затем, узнав о твоей дочери, даст задний ход, то он тебе не нужен, – рассудительно сказала мама. – Но эта женщина, зная своего сына, почему-то выбрала тебя. Не зря, наверное. Попытайся. В крайнем случае проведешь лето в Америке. Ты хоть понимаешь, как тебе повезло? Увидишь Америку! Из какого они штата?

– Из Калифорнии. Нет, я не вынесу такой долгой разлуки.

Ми провела пальцем по мягкой щечке девочки. Она никогда не оставляла дочь дольше, чем на день. А вдруг малышка подумает, что мама ее бросила?

Мать наморщила лоб, поднялась и стала рыться в стопке коробок, стоящих в углу. Там лежали ее вещи, и она никому не разрешала открывать коробки. В детстве Ми тайком в них заглядывала: самой интересной была нижняя. Когда мама открыла именно ее, сердце Ми забилось быстрее.

– Как раз там жил твой отец. Взгляни-ка.

Ми не впервые видела пожелтевшую фотографию, на которой маму обнимал за плечи незнакомый американец. Она бесчисленное множество раз смотрела на этот снимок, поднося ближе к глазам, переворачивая вверх тормашками, щурясь – так ей хотелось убедиться, что глаза у мужчины действительно зеленые, а значит – он ее отец. Ничего не получалось. Фотография была сделана с большого расстояния, и глаза могли быть какого угодно цвета. Если честно, они казались карими. А вот надпись на футболке читалась без труда: «Cal Berkeley».

– Cal – это Калифорния? – спросила Ми.

– Да, – кивнула мама. – Я смотрела. Знаменитый университет. Когда будешь там, можешь поехать посмотреть. Или… даже попытайся его найти.

У Ми екнуло сердце.

– Ты, наконец, скажешь мне, как зовут отца? – едва слышно прошептала она.

Ми знала только имя: Фил. Его с ненавистью повторяла бабушка, когда мама уходила на работу и они оставались вдвоем: «Этот Фил. Мистер Фил. Мамин Фил».

Губы матери тронула горькая улыбка.

– Он говорил, что не любит свое настоящее имя. Все называли его Фил. По-моему, его фамилия начиналась с буквы «Л».

Ми потеряла надежду, не успев ее обрести.

– Тогда это невозможно.

– Ну, почему же? Надо попробовать. Знаешь, до чего техника дошла… все эти компьютеры. Если постараться, всегда есть шанс.

Ми уставилась на снимок. Ей очень хотелось найти отца. Живет ли он до сих пор в Калифорнии? Что подумает, увидев ее на пороге? Вдруг решит, что она пришла просить денег? А может, обрадуется дочери, о существовании которой не подозревал?

Открыв фото Кая на телефоне, Ми подержала снимки рядом. Почему Ко Нга решила, что она подходит ее сыну? Согласится ли тот с выбором матери? А ее собственный отец? Примет ли свою дочь?

Так или иначе, мама права: не попробуешь – не узнаешь. Ми быстро напечатала сообщение и нажала «Отправить».

«Да, я хочу попробовать».

– Я поеду, – сказала она маме, делая вид, что уверена в себе, хотя внутри дрожала от страха.

– Я знала, что ты решишься, и очень рада. Не волнуйся, о Нгок Ан мы позаботимся. Ложись спать, тебе завтра на работу.

Щелкнул выключатель. Когда комната погрузилась в темноту, мама сказала:

– Ты должна понимать, что в твоем распоряжении всего одно лето, а этого недостаточно, чтобы делать все, как положено. Борись и настройся на победу, даже если не уверена, что этот парень тебе нужен. Если это твоя судьба, любовь придет. И помни, хороших девочек мужчины не любят. Надо быть плохой.

Ми сглотнула. Она отлично понимала, что это значит, и изрядно удивилась, что мама рискнула заговорить о таких вещах в присутствии бабушки, хоть и спящей.