Читать книгу Сюжеты в ожидании постановки. Выпуск 2 - Хелен Лимонова - Страница 5

Сумерки на Востоке внезапны. Огненный закат разливается по небу. Город, шумный Иерушалаим успокаивается. Всё реже встречаются случайные прохожие. Но эти двое, закутанные в тёмные плащи, почти слившиеся со стеной, высвечиваются неярким ночным заревом.

Зелот. Как вы решились? В городе небезопасно, и если вас узнают….

Посланник. Я знаю. Но в резиденции не должны узнать о нашей встрече. Да и эти проклятые зелоты везде имеют свои уши. Так что выбора у нас нет. Дело очень важное. Император знает о нём. Ты понимаешь, как важна тайна?

Зелот. Это означает, что она так опасна, что…

Посланник. Именно. Тебя не подозревают?

Зелот. Я на хорошем счету у непримиримых. Мне верят.

Посланник. Надеюсь. Цель выбрана верно. Этот Иисус наиболее заметен из всех ваших пророков. Теперь нам нужен тот, на кого обратить подозрение народа. Кто- то из его учеников.

Зелот. Быть может, Симон? Или Пётр? Хотя, Пётр слаб и….

Посланник. Нет! Слабому меньше веры. Кого-то более значимого.

Зелот. Они все равны. Разве что казначея. Иуду?

Посланник. Казначея? Может быть… Может быть.

Зелот. Что?

Посланник. А он ненавидит Рим? Ну, говори же.

Зелот. Трудно сказать. Иисус учит их примирению.. Непротивлению. Но я думаю… Иуда – не сторонник Рима.

Посланник. Почему ты так думаешь?

Зелот (мнётся). Ну, мне так кажется.

Посланник. Не бойся огорчить мой слух. Сейчас не много сторонников Рима. Ладно. Пусть будет этот казначей. Патриот, предатель… Хорошая цепочка может получиться. Мне нужен был этот пророк, Иешу. Или, как зовут его греки – Иисус, но если империи сейчас важнее его смерть, то пусть вина падёт на иудея, а не на римлянина. Это высокая политика. И интересы Рима важнее всего. Ну, а грязь ляжет на этого, как его?

Зелот. Иуда.

Посланник. Вот именно. Он должен это сделать. С нашей помощью, конечно.

Зелот. Но ты же сам заметил, что он патриот.

Посланник (усмехаясь). Ты тоже патриот и зелот. Ну, не хмурься. Я ценю верных лично мне людей, ну и императору, конечно. Верность индивидуальна. Заплати ему.

Зелот. Он казначей.

Посланник. И что? Заплати больше. Или ты хочешь сказать, что он бескорыстен? Что ж, такие верны, хотя, по моему разумению, и не очень умны. Но нам и это может принести пользу.

Зелот. Я слышал, что с ним хочет встретится Самуил. Это рабби из оппозиции. Его многие слушают.

Посланник. Тем более. Просто нужно умело разыграть партию. Всё это очень к стати и, кажется, у меня созрел план. Слушай.

Отходят в тень, и мы теряем их из вида на какое-то время.

Вадим. Ну, как тебе?

Ангел. Что же, такая версия не исключена. Уж больно много нестыковок во всей этой истории. Ты прав.

Вадим. Вот и попробуем разобраться. С твоей помощью. Ты не забыл, какую роль я определил тебе?

Ангел. Забудешь тут.

Вадим. Иди. Твой выход.

Ангел. Тут бы определённую музыку.

Вадим. Я подумаю. Иди.

В свете прожектора человек. Это Иуда. Он пристально всматривается в темноту. Голос из темноты.

Рэбэ. Иуда, подойди ко мне. (Луч высвечивает седобородого благообразного старца) Ведь ты Иуда из Крайот, верно?

Иуда. Да, рэбэ.

Рэбэ. Меня прислали те, кому дорога наша земля. Ты ведь казначей у некого Иисуса из Назарета, не так ли?

Иуда. Да, рэбэ.

Рэбэ. Скажи, Иуда, ты любишь свой народ?

Иуда. Странный вопрос.

Рэбэ. Сегодня это не праздный вопрос. Ирод – наш царь, но… он друг Рима и помогает ему закабалить нас. Построил город греха и в честь императора назвал его Кейсарией. Ставит в наших храмах идолов, как это уже делали греки.

Иуда. Бог один.

Рэбэ. Им нужна слабая Иудея, но пока не удаётся закабалить нас. Пока.

Иуда. Всё так, но при чём тут я?

Рэбэ. Брожение умов. Но нас не могут уничтожить без нашей же помощи. Понимаешь, Иуда?

Иуда. Я не…

Рэбэ. Э… о чём я? А, ну да. Я так скажу, экономика – часть свободы. А пророки и провидцы ведут к расколу, разобщению и бедам, о которых будут вспоминать веками. Легче уничтожить одного волка, чем всю стаю. Власть от Бога, но чья? Захватчиков или их марионеток?

Иуда. Но я…

Рэбэ. Нет иудея и римлянина. Непротивление злу. Любовь к гонителю. Тебе говорят о чём-то эти слова?

Иуда. Это его слова.

Рэбэ. Да, его. Его…

Иуда. Но он хочет только любви и счастья. Для всех. Он…

Рэбэ. Нельзя насильно привести к счастью. Особенно когда твой народ под властью захватчиков. Счастье для всех, значит ни для кого. Возможно, намерения его чисты, но опасны, так как выгодны Риму. Ведь он призывает к непротивлению. И это – когда римский наместник диктует нам образ жизни. Непротивление – это смирение с рабством. Ты хочешь видеть свой народ рабом? Разве ты раб, Иуда?

Иуда. Но он призывает лишь к добру. Всех. И римлян.

Рэбэ. Всегда будут волки и овцы. Волку непонятны мысли о добре. Для него важна добыча. Даже если каким-то чудом на него надеть овечью шкуру. Увы, добро для всех – это мираж.

Иуда. Я не так умён. Но помыслы его чисты. Вспомните, он очистил от торговцев Храм, чтобы низким не осквернять высшее…

Рэбэ. Глупец. Даже в Греции издавна в храмах печатали монеты. Экономика страны в руках храмов. Изгнав торговцев, он ослабил экономику. Нет чёрного и белого. Слишком много серых тонов, Иуда. Я тоже за любовь и милосердие, но в свободной стране. Надо пока забыть о любви, по крайней мере, к врагам. Возможно, твой учитель ослеплён и не видит всей картины и… действует на руку нашим врагам. Гонители твои выйдут из недр твоих. Древнее пророчество сбывается, Иуда. Э.. так о чём я?.. Ну, да… Попытайся просто поверить и предостеречь его, а Бог пусть вразумит.

Иуда. Но как я могу?! Я верю и люблю его. Он не враг. Он… он просто рано пришёл.

Рэбэ. Слишком рано. Ответь себе, Иуда из Крайот, хочешь ли ты погибели своего народа? Разрушения нашего Храма? Ответь сам себе и найдёшь ответ в сердце своём. Ведь несоизмеримы жертвы – один человек или весь народ. Иди, Иуда. Тебе решать, как поступить.

Иуда. Если так необходима жертва, то пусть уж ею стану я.

(ЗАТЕМНЕНИЕ)

В доме Марии. Вечер. Солнце садится за невысокие горы, окрашивая светом тревоги пространство за окном. В отдалении слышны распевы вечерней молитвы. Мария, устремив взгляд в пространство, сидит на скамье. В углу комнаты сидит неопрятный, в лохмотьях человек, в котором мы узнаём рабби из недавней сцены с Иудой. Он что-то ест из простой миски.