Читать книгу Ловушка для босса мафии - Хельга Миренгейльм - Страница 10

Следующая наша встреча состоялась несколько дней спустя. Когда я, отложив на нервах учебники, решила расслабиться и отправилась в бар, где неторопливо потягивала вишневый ликер.

Обычно я почти не пила ничего крепче ананасового сока, но иногда хотелось немного успокоить напряженные нервы. Чаще всего причиной был, как ни странно, Доминик – почти ежедневно резвившийся с девицами модельной внешности, но уже пятый день не притрагивавшийся ко мне. Из-за чего коралловый аспид, черт его дери, сходил с ума, желая поскорее заполучить своего мужчину!

Поскольку же наши со змеей желания не совпадали, я лишь безуспешно пыталась удовлетворить себя с помощью верной правой руки. А после – получив легкий оргазм, но никак не удовлетворенность – шла в бар, пропустить стаканчик.

Здешний бармен был молчалив (если только от него не требовалось обратного) и понятлив. Он оперативно обслуживал, а если не получал сигнала о желании поговорить – оставлял в покое. Более того, прекрасно понимал полунамеки на то, чтобы убраться подальше и не подслушивать чужие разговоры, если за стойкой было больше одного человека.

Так что когда на соседнем стуле появилась рыженькая проститутка, он молча налил ей заказанное мартини, после чего растворился, оставляя нас вдвоем. И в этот момент я немного растерялась. В голову просто не приходило ни одной причины, по которой эта женщина могла бы возжелать моей компании. На то, что ей захотелось поиздеваться, тоже не было похоже – скорее всего, не рискнула бы. Ей что-то от меня нужно? Но ведь я была пустым местом, следовательно, ничегошеньки не могла ей дать!

– Знаешь, иногда люди, когда у них проблемы, хотят выговориться кому-то – либо психологу, либо бармену. Вот только на человека, который посещает первого, ты не особо похожа. Ну, а второму уж точно не спешишь изливать душу, – вздохнула женщина, поднося зажигалку к кончику сигареты, зажатой уголком губ.

– Увы, о моих проблемах болтать не стоит, – ответила я, пряча взгляд в своем ликере.

– Конечно, об этой дряни на ноге лучше помалкивать. Тем не менее, тебя ведь грызет не только…

– То есть, ты знаешь о ней? – вздрогнув, перебила я, и устремила взгляд на проститутку.

– Дон несколько раз держал меня у двери комнаты девушки, которую ласками доводил до оргазма, но при этом, хоть заводился, но по какой-то причине некоторое время еще не мог переспать с ней. Вместо того, едва ты кончала, он выбегал и тащил меня в ближайшую комнату, где зверски трахал, едва успевая захлопнуть за нами дверь. К сожалению для меня, я не дура – миленькой дуре в нашем мире жить было бы проще. Но я умею не болтать, потому до сих пор жива, и Александр держит меня при себе в роли любимого домашнего песика с кличкой «Камелия». Забавного шпица, который умеет хорошо себя вести, кушает все, что дают, не гадит на диван, и молча терпит, пока хозяин сам не решит его выгулять. А иногда одалживает этого песика своим друзьям, когда тем он на время нужен.

– И почему же песик решил сейчас поболтать со мной? – поинтересовалась я, наблюдая за тем, как проститутка почти медитативно выпускала дым из своих ярко накрашенных губ.

– Песикам тоже свойственно любопытство, – ухмыльнулась женщина. – Я не сую нос куда не нужно и знаю, когда следует быть милой глупышкой с наивными глазенками. Но если опасности нет, то почему бы не попытаться немного это любопытство удовлетворить? В моей жизни радостей не так уж и много, и лишней еще одна, пусть даже совсем маленькая, не будет.

– Допустим, – вздохнула я, нахмурив брови. – Так что же ты…

– Захотелось узнать, почему ты плакала, – спокойно сообщила Камелия, пожав плечами.

– Потому что та дрянь на моей ноге серьезно влияет на эмоции, а это бывает чертовски неудобно.

– То есть, тебя в самом деле задевает то, что он спит с другими женщинами?

– Не меня. Ее, – поправила я, указав взглядом на бедро. – А через нее и меня.

– Знаешь, мне странно это слышать, – вздохнула проститутка. – То, как он тогда хотел тебя, как заводился… Я, если честно, думала, что после того, как дон окажется в твоей постели, ты в два щелчка его захомутаешь и отправишь Диану снова сосать у своего продюсера.

– Так уж вышло, что Доминик довольно быстро потерял ко мне интерес в постели.

– Неужели? – нахмурилась женщина.

– Разве это странно? Получил свое, и стало не интересно…

– Это странно, – перебила она. – Даже очень странно. Потому что у тебя, как я могу судить по тем веселым ночкам, был просто шикарный трамплин, с которого оставалось только спрыгнуть, чтобы покорить дона, окончательно вскружить ему голову. Ты его, что ли, после первых ночей начала шипованным страпоном драть в задницу, что он от тебя свалил?

– Что ты такое вообще несешь? – надувшись, возмущенно пробурчала я. – Ничего я с ним такого не делала.

– А что же делала? – заинтересованно прижмурилась проститутка, захватывая белыми зубами нанизанную на шпажку оливку. – Расскажи, чего такого ты делала в постели, что заставило дона Доминика охладеть к тебе?

– Ничего я не делала в постели! – прошипела я, сжимая в руке свой стаканчик с ликером. – Вообще я ничего не делала…

– То есть… в том самом смысле НИЧЕГО?! – поперхнулась Камелия и, пытаясь откашляться, уставилась на меня выпученными глазами.

– Ну а что я там еще должна была делать?

– Ох, милая моя, много чего, – захихикала проститутка, наконец прокашлявшись и, для верности, постукивая себя ладонью по груди. – Представь себе, секс – это развлечение на двоих. И если сие занятие становится односторонним, интерес к партнеру пропадет поразительно быстро. Или ты в самом деле думала, что раз за разом изображая бревно в чулочках, получишь что-нибудь другое? Инициативу проявлять не пробовала? Самой делать что-то, а не просто лежать и рассматривать потолок, пока мужчина демонстрирует чудеса акробатики, а?

– Инициативу?! – вспылила я, едва не раздавив стакан. – Инициативу, говоришь?! С ЭТИМ мужчиной?! С человеком, который шантажом заставил меня пойти на все это! Который неделя за неделей касался меня, пока эта дрянь не покраснела! Который принуждая, лишил меня девственности, а после начал пользовать…

– Значит, ты в самом деле думаешь, что прошла через девятый круг ада? – оборвала женщина. – Знаешь как все происходит в дешевых борделях, когда работать приходят молодые девочки, еще не знавшие мужчину? У таких, после внесения своего имени в учетную книгу, есть время до конца недели, чтобы найти покупателя на свою девственность. А их, я тебя удивлю, в дешевых притонах немного – там мужланам скорее бы перепихнуться с девкой, которая хорошо знает свое дело. Любителей невинных шлюшек можно найти в элитных заведениях, куда берут на работу только самых смазливых девиц с красивыми телами. Ну а я, увы, в свои четырнадцать была дурнушкой с лицом, обсыпанным прыщами, нескладной, не сформировавшейся фигурой, и не пробудившимся даром притяжения. В дорогие публичные дома (где девочек перед первым разом подготавливают и обучают, чтобы продать подороже) меня не взяли. А есть хотелось, и у меня никого не было, я просто внезапно оказалась на улице чужого города совсем одна и без гроша, могла либо умереть, либо пойти в дешевый бордель. Так вот, у новеньких девственниц там есть время до конца недели. И если за это время они не поймают клиентов, любящих быть первопроходцами, в воскресенье ночью их всех отправляют на «конвейер».

– Конвейер? – запутавшись, переспросила я.

– Так называют работника борделя (обычно им подрабатывает вышибала), на которого возлагают обязанность раз в неделю дефлорировать всех не продавшихся новеньких.

– Как? – задрожав, охнула я.

– Как? Членом, – фыркнула проститутка. – Девочек заводят в комнату со старой кроватью, и конвейерщик даже не закрывает ее на ключ, потому что сами девочки до этого момента вольны уйти, если передумают. Ну, а если зайдет кто-то другой, всем плевать. Ничего не говоря, каждая из девушек по очереди ложится на кровать, задирает юбку и раздвигает ноги. Он делает это быстро, даже профессионально – натренировался за время работы. Просто достает член из штанов, надрачивает если нужно, и входит. Делает несколько сильных толчков, даже если девушка не выдерживает и кричит от боли. Ему до этого нет дела, его работа – хорошенько все порвать, до конца, чтоб потом проблем не было. Когда он понимает, что справился – высовывает и девушка уходит, обычно плача. А на ее место ложится следующая, и так пока с девственностью всех новеньких не будет покончено. После этого девочкам, поступившим за неделю, набивают татуировку в виде ночной бабочки на груди. Вывести их можно только нелегально и за огромные деньги – по закону это запрещено. Разрешается лишь перебить неудачно набитую бабочку у более профессионального мастера, если однажды разживешься деньжатами и захочешь клеймо покрасивее. Эти татуировки – знак, который всю жизнь должен напоминать нам, а главное – людям вокруг нас, кем мы являемся. Станешь на эту тропу один раз, и так просто оставить ее позади уже не выйдет. Остается либо сгнить в дешевом борделе, либо (если повезет) попытаться научиться чему интересному и выбиться в дорогие шлюшки. Мне повезло – к семнадцати годам я не только не подохла, но еще и стала хорошенькой. Вдобавок я научилась доставлять мужчинам удовольствие, за которое готовы немало заплатить, и раскрывшийся дар притяжения только сыграл на руку. Благо мы – наемные работницы, а не рабыни, и менять место работы нам никто не запрещает. Так что к девятнадцати я, пройдя несколько собеседований, постепенно добралась до элитного борделя, обслуживающего богатеньких и влиятельных папиков. Бизнесмены, политики, мафиози… А вместе с ними – деньги, дорогие цацки в подарок, возможность ночевать в шикарных отелях и особняках, ну и все такое прочее. По крайней мере, пока проститутка постареет и перестанет привлекать мужчин. Если до того не скопишь достаточно деньжат, впереди лишь жалкий конец. Да и даже если скопишь – никогда не можешь быть уверена, что завтра все в этом мире не изменится. Но при этом… будь у меня возможность отдать все, что я заработала таким существованием, в обмен на жизни моей семьи, я бы повернула время вспять не задумываясь и была бы обычной небогатой, но счастливой девушкой. Вот только я уже давно поняла, что чуда не будет, и нужно барахтаться самой. Так что будь добра, не пытайся выжать из меня слезу своей трагической историей. С тобой судьба обошлась не худшим образом. Ну а то, что ты поленилась проявить фантазию в постели, и из-за своей гордыни упустила единственного мужчину, который светит тебе в этой жизни… Запомни, малышка: этот мир жесток и несправедлив. И если уж он обрушивает на тебя свою жестокость и несправедливость, тебе остается либо умереть, либо принять это дерьмо, приспособиться к нему и попытаться как-то на нем выплыть. Неприглядно и мерзко, зато практично, и не захлебнешься этим же самым дерьмом, – выпалила Камелия, ловко спрыгнув с барного стула, чтобы грациозно, но быстро исчезнуть за дверью.